Эд едва заметно улыбнулся – это была улыбка щемящей печали, – обратив взор на сестру, а потом уже серьезно – на брата, который все еще был ребенком, нуждающимся в заботе и защите точно так же, как малышка Кэти.
– Потому что, кроме тебя, никто не станет.
6
Агнес провела Генри Стайна по главному корпусу Лидс-холла, что местные обитатели называли Тронным залом Артура, показала большую и малую библиотеки с редкими собраниями сочинений Шекспира, Диккенса и Стивенсона, актовый зал со старинными фресками, лектории, лаборатории, классы и комнаты отдыха. Последним пунктом в программе значился корпус для старших девочек, где когда-то жила Мэри Крэйн. Агнес остановилась у очередной массивной двери, отыскала в связке ключей нужный и, повернув в скважине, открыла.
– Прошу, – сказала она, пропуская Генри вперед.
В этой комнате, как и во всех остальных, не было ничего явно свидетельствующего об обеспеченности учеников и их родителей, но она производила приятное, благостное впечатление – спокойствие нарушали только пляшущие в воздухе частички пыли и солнечный свет, растянувшийся прямоугольниками по полу и стенам. Мэри пропала совсем недавно, а вещи уже покрыл такой слой пыли, словно она покинула школу несколько лет назад.
– Похоже, здесь давненько не прибирались, – отметил Генри, со скрипом надев виниловые перчатки.
– Когда Мэри исчезла, полиция провела обыск, больше никто не заходил. Мы будем держать комнату запертой, пока Мэри не найдут.
Генри присел на корточки у стола и выдвинул каждый ящик один за другим.
– И каков был их вердикт?
Агнес прошла в комнату, приглушенный стук ее каблуков одиноко отскакивал от стен. Генри обернулся, и его взгляд невольно задержался на ее щиколотках.
– Они сняли отпечатки пальцев с мебели и ручки двери, но нашли только отпечатки самой Мэри и ее соседок, которые обнаружили пропажу.
В ящиках стола покоились привычные атрибуты ученической жизни: конспекты, учебники, пенал, закладки, листки с карандашными зарисовками и акварельные краски. В потрепанной временем и частыми перечитываниями «Джейн Эйр» Генри нашел выцветшую ромашку – заботливо высушенная, она походила на раздавленное насекомое.
– Что в итоге? – спросил Стайн, выпрямившись и проследовав к кровати. – Что сейчас делает полиция?
– Эти делом занимается детектив Инейн. Приходит каждую неделю, задает одни и те же вопросы – как по мне, видимость работы.
В ящике прикроватного столика лежали не менее ожидаемые предметы: зеркало, расческа, платок и резинки для волос.
– Инейн, значит?
– Он знает, что теперь вы тоже занимаетесь этим делом?
– Думаете, стоит посвятить его в это?
– Возможно, он знает больше, чем говорит мне.
Генри покачал головой, снисходительно улыбнувшись уголком губ.
– Все работает иначе: обычно полиция знает даже меньше, чем говорит.
Он задержал взгляд на окне: чаща Лидсов в ее диком, нетронутом великолепии.
– Школа охраняется?
– Территория ограждена по периметру, вход только по пропускам. В обязанности наших смотрителей входит, помимо прочего, ночной обход территории. Управляющие присматривают за порядком в корпусах.
– И в ночь бала?
– Конечно.
– Камеры?
– Только на входе, у главных ворот, но они не зафиксировали ничего необычного. Филипп был против, да и родители считают, что внутри не должно быть подобной слежки.
– Великолепно, – отозвался Генри, не потрудившись скрыть едкий сарказм.
– В каждом корпусе поддержанием порядка занимается управляющий и дежурные ученики, – парировала Агнес. – Таким образом мы воспитываем в детях ответственность.
– И что ваш управляющий говорит о той ночи?
– Не он – она. Миссис Таррел утверждает, что все проверила – в Будуаре Элеонор все было спокойно.
– Где, простите?
– Жилой корпус для старших девочек. Порой мы так его называем.
Генри с комичной снисходительностью покачал головой, мол, ох уж эти богачи.
– Похоже, он точно знал время, – подытожил наконец он.
– Извините, о чем вы?
– Преступник точно знал время, когда совершаются обходы, – уже в полный голос сказал он. – Отлично знаком с местностью. Будуарами Элеонор и всем остальным… Ночью ворота ведь были заперты?
– Да.
– То есть, чтобы покинуть территорию ночью, нужно перелезть через забор, сломать замок ворот или…
– Пройти через лес.
– Его обыскали?
– Да, сначала мы обыскали его своими силами – решили, что Мэри забрела в лес и потерялась. Вход туда запрещен и карается отстранением от занятий, а порой и исключением, о чем я говорю всем родителям и детям, когда они только приезжают на обзорную экскурсию, но это не всех останавливает…
– Оградили бы забором – и все.
– Чаща видна из всех окон, ограждение создало бы впечатление тюрьмы.
– По крайней мере, ей можно было бы придумать красивое название, – не без шутки отметил Генри.
– В любом случае Фред настаивал, что Мэри не пошла бы сама, и я тоже так думаю, поэтому мы и вызвали полицию. Впрочем, когда они захотели войти, чаща… противилась.
Генри сморщил лоб.
– Как это?
– Поисковые собаки странно себя вели, их словно что-то сбивало. Мы думаем, все дело в ядовитых растениях – чаща кишит ими.
– Кто-нибудь из детей вызвался помочь?
– Да, всех учеников очень взволновал этот случай. Многие остались, чтобы принять участие в поисках.
– Помните всех поименно?
Складка у нее на лбу выдавала обеспокоенность не только за мертвых, но и за еще живых учеников.
– Составьте список. Преступники часто возвращаются на место преступления.
Агнес уязвленно подобралась, выпрямив спину.
– Прошу, мистер Стайн, не называйте моих воспитанников преступниками.
– Ах, вон оно что? Так вам название не по душе? А как насчет Джека Гриффина [18 - Главный герой романа Уэллса «Человек?невидимка»; ученый, изобрел аппарат, который делает человека невидимым.] или Гая Фокса? [19 - Английский дворянин-католик, самый известный участник Порохового заговора против английского и шотландского короля Якова?I.] Достаточно иносказательно? Как еще прикажете их называть, мисс Лидс? Не думаете же вы, что Мэри испарилась по взмаху волшебной палочки?
– Я заинтересована в раскрытии этого дела так же, как и вы.
– Кто обнаружил пропажу? – Он так резко вернул деловой тон, точно захлопнул дверь у нее перед носом – дверь в его истинное я, – что она невольно отступила.
– Фред, мой племянник. В день отъезда он пришел попрощаться, но, так и не дождавшись ее, попросил управляющую, миссис Таррел, подняться к ней в комнату. Они с Мэри были… друзьями.
– Друзьями?
– Они встречались, но я не знаю деталей. Мы никогда не говорили об этом, он не любил рассказывать о своей личной жизни, и я уважала его границы. Ее исчезновение подкосило его. – С ее лица сошли краски, но она возместила эту потерю, поддав в голос силы: – Я составлю список, если вам угодно, мистер Стайн. Но знайте, что я не позволила ни одному ученику выйти в лес. Они принимали участие в обыске только на территории кампуса.
– Почему же? Разве это был бы не отличный урок для их ответственности? – съязвил он, но на этот раз Агнес и бровью не повела.
– Чаща Лидсов – священное место для нашей семьи, но оно опасно. Никаких правил, никакой логики – в него невозможно просто так войти и затем выйти. Мне пришлось сопровождать поисковую группу полицейских, и все равно несколько из них потерялись.
– Кто еще знаете эти места?
– Отец учил нас этому с братом, а Филипп, в свою очередь, учил своих детей.
– И Грейс знает. Кто еще?
Агнес свела брови к переносице.
– К чему вы клоните?
– Мисс Лидс, вы ведь не глупы. Если Мэри или тот, кто похитил ее, не открывал ворота, то ушел через лес.
Казалось, в этот миг даже ее рыжие волосы утратили цвет.
– Вы довольно сильно сужаете круг подозреваемых.
– Это моя работа. Ну так что, кто еще знает чащу?
– Я и Грейс, – ответила она не без ощутимого воинственного напора. – Как теперь будете сужать ваш и без того небольшой круг? – Ее челюсти судорожно сжались, и, не будь у Генри совершенно никакого представления о том, кто такая эта женщина, он счел бы это подозрительным.
– Хорошо, я задам вопрос иначе. Кто еще знал чащу? – Он сделал акцент на слове «знал».
– Мой брат, мой племянник и еще десятки мертвых Лидсов.
– Не такой уж узкий круг, верно?
– Только не говорите, что верите, будто нам явилась тень отца Гамлета.
– Зачем же? У каждого из них наверняка были близкие, с кем они могли поделиться тайной чащи.
– Нет никакой тайны. Единственная из них давно не тайна: после Первой мировой в сердце леса построили фамильный склеп.
– Почему там?
– Моя прапрабабушка мечтала, чтобы ее похоронили со всеми украшениями, которые были ей дороги, и ее муж, наш с Филиппом прапрадед, был намерен исполнить ее волю, но опасался, что нечистые на руку люди попытаются посягнуть на содержимое могилы, тогда он возвел в ее честь склеп, а чащу превратил в огромный лабиринт, смертельную ловушку. С тех пор до начала Второй мировой там хоронили всех Лидсов.
– Почему только до Второй?
– Он сильно пострадал во время военных действий. Его восстановили, но решили, что это не лучшее место для захоронения: мрак, плесень, да и добираться неудобно.
– Вы были там с полицией?
– Ничего не нашли.
Генри умолк в попытке совладать с грузом неудачи – очередная ниточка надежды оборвана.
– Я могу поговорить с Грейс? – спросил он, не без труда перебрав в голове немногочисленные варианты.
– Зачем? Она не знает ничего такого, чего не знала бы я.
– Понимаю, вы пытаетесь ее защитить, но ей ничего не грозит, я просто хочу побеседовать.
– Она не станет говорить. С тех пор как умер Фредерик, она даже мне едва пару слов сказала.
– Что ж, с этим мы повременим, но на список я бы взглянул.
– Сейчас каникулы, все ученики разъехались по домам.
– Значит, придется их побеспокоить.
Генри продолжил обыск: залез под кровать, проверил под матрасом – лишь мрак, пыль и неприметные отголоски жизни, которую ведут девочки-подростки в частных заведениях, подобных Лидс-холлу. Мэри расчесывалась гребнем, писала старомодным почерком с завитушками, читала готические новеллы, классическую поэзию и романы нравов; на ее полках пылились потрепанные томики Шекспира, Диккенса, Остин, Бронте, путеводитель по изобразительному искусству девятнадцатого века и учебник по мировой истории. Внимание Генри привлекло «Преступление и наказание» – единственная новая книга, впечатляющий образчик достижений книгоиздания в коже.
– Что скажете? – Он повернул ее лицом к Агнес.
