Борис Конофальский "Инквизитор. Божьим промыслом. Книга 16. Серебро и олово"

И женщина была полностью с этим согласна. А тут ещё герцог встал и взяв стакан с вином в руку произнёс:

– Господа, на этот ужин близких людей, я позвал вас для того, чтобы отдать должное нашему герою, совершившему подвиг, подобный подвигам героев поэм и романов. Нашему славному барону фон Рабенбургу, который смог вырвать из лап нечестивых людей принцессу, и несмотря на все препоны вернувший женщину в её собственный дом.

Волков взял свой бокал и тоже встал, и другие мужи стали подниматься со своих мест, но кажется опередил всех молодой герцог Георг Альберт, он едва не выпрыгнул из кресла, и высоко подняв свой стакан, воскликнул:

– Слава первому рыцарю земли Ребенрее!

Может это было несколько неожиданно и пафоса в этом было больше, чем нужно, от того Волков даже почувствовал себя несколько неловко, но кто ж осмелится не согласиться с будущим курфюрстом, тем более что курфюрст нынешний, посмотрел на сына и добродушно усмехнулся выходке его: пусть подурачится. И все присутствующие стали выпивать своё вино, а некоторые ещё и перед этим не стеснялись славить барона.

Он же, стоя рядом с герцогом, всем салютовал своим стаканом и всем кланялся, а баронесса аж рот отрыла от счастья, стала при том пунцовой и не стеснялась вытирать глаза.

А потом все сели и лакеи понесли вдоль столов блюда с хорошо протушенной, коричневой уткой, в почти чёрной винной подливе, с нею несли свежие отличные яблоки, томленые с мёдом фиги в чашах, которые можно есть лишь ложкой, и переспелые сладкие сливы, которые перед подачей обдали кипятком, а ко всему этому подавали тонкие, совсем лёгкие белы вина, или светлое пиво. На больших досках разносили булки белого горячего хлеба, от которого пальцы становились жирными. Слуги ставили на столы тарелки с мягким несолёным сыром. Потом подавали перечные соусы, черный и красный, вдруг кому утка покажется безвкусной. Хотя повара у герцога слыли превосходными, и вряд ли такое было возможно.

Нет, конечно, к поварам невозможно было придраться. Ужин был по-настоящему хорош. Отлично приготовленная птица, прекрасно подходила к сладким фруктам, сдобному хлебу и хорошим винам. И хоть генерал ещё не был сильно голоден после обильного ужина в «Жирном фазане», тем не менее пропитавшаяся вином утка с солёной и перчёной корочкой вместе с фигами и сыром его поразила в самое сердце.

А после, чуть насытившиеся господа, стали ждать подачи жареных кровяных колбас. Чёрных и ещё шипящих в жиру, присыпанных сверху свежим луком. А тут герцог и говорит генералу:

– Барон, вы же, кажется, любитель кофе?

– Да, сеньор. Пристрастился давно, на юге!

Конечно же все стали прислушиваться к их разговору. Всем было интересно о чём говорит курфюрст и его фаворит.

– Ах, как это только можно пить!? – Воскликнула Её Высочество решившая поучаствовать в их разговоре. – Нынче все говорили о вас и ваших увлечениях, дорогой барон, так мы с дамами решили тоже попробовать! Думаем, что это барон такое пьёт, что люди не пьют? У нас тут, в Вильбурге, тоже стали пить его.

– И что же, Ваше Высочество? – Стали интересоваться другие гости.

– Это невозможное питьё! – засмеялась герцогиня. – Мы были шокированы его вкусом.

– Да, да, – Волков полностью соглашался с нею. – Вы абсолютно правы, мадам. – Он тоже смеётся.

– Это просто напиток мужчин! – уверенно заявил молодой принц. – Я уже велел повару подавать его мне после обеда и ужина.

– Господа, – заговорил генерал, обращаясь ко всем собравшимся сразу. – Позвольте я возьму на себя смелость и кое-что вам расскажу по поводу этого напитка?

И он рассказал, что первый раз распивал его с одним магометанским купцом, который пил его в самую ужасающую жару, что случалась в те июльские дни. Было то в далёком южном порту, давным-давно. Так же он рассказал, что лучше этот сарацинский напиток, пить до завтрака, или после обеда, и что бывают плохие его сорта. Горькие и пережаренные. А дамам он посоветовал добавлять к нему сахар или хорошую порцию взбитых сливок. Которые прекрасно смягчают вкус напитка. И ещё сообщил, что нельзя его долго варить. Кажется его рассказ был всем интересен. Его внимательно слушали, даже герцог, и к концу своего рассказа, барон даже заметил, что из кухни пришёл один из поваров, и, остановившись в дверях, внимательно его слушал.

А после все стали обсуждать кофе, и сарацинов, и пришли к выводу, что каковы сарацины, таковы у них и напитки, после чего посмеялись и принялись за кровяную колбасу с луком. Тут генералу, после половины утки-то, показалось, что он почти сыт и посему взял себе всего один хорошо зажаренный кусочек, но съесть его весь он не успел. Герцог снова повернулся к нему и произнёс:

– Генерал, я хочу освежиться, не проводите ли меня?

«Освежиться?»

В замке было всего два человека кого Его Высочество почти никогда не стеснялся приглашать с собой, они могли быть с ним в столовой, и в купальне… То были, как виделось Волкову, самые близкие люди его сеньора. Одни из них был дядя курфюрста, по возрасту почти его ровесник, Вильгельм Георг фон Сольмс граф Вильбург. Вторым его близким советником являлся барон фон Виттернауф. И вот теперь, пока гости заканчивали со вторым блюдом, хозяин дворца и огромной земли, предлагал ему пройтись.

– Конечно, сеньор, – сразу согласился Волков и встал первый.

Герцог поднялся за ним. Дамы и господа не понимая, что происходит, тоже, было, начали заканчивать ужин, резали последние куски и допивали вино. Но герцог, вытерев рот и бросив салфетку на стол, жестом остановил их:

– Дорогие гости, прошу вас, продолжайте, продолжайте, мы с бароном сейчас же вернёмся.

Они вышли из обеденной залы, и… Поначалу генерал думал, что они пойдут к уборным, но принц повернул в другую сторону, он пошёл к балкону, что открывал вид на внутренний дворик замка. Уже наступила ночь, в воздухе звенели сверчки. Звёзды засыпали весь небосвод. Они остановилась у балюстрады. Откуда-то снизу доносилась музыка. Дева какая-то то пела, то смеялась негромко, то болтала с кем-то. А потом снова кто-то трогал струны.

– Хорошо сейчас, но лето выходит очень жарким, – начал принц. –Чиновники и судьи пишут, что в некоторых местах, хлеб уже горит. Например, у вас там, на юге.

– Да, – соглашается генерал, – часть урожая сгорит. Зной, дождей у нас мало. Тучи, что с юга идут к нам, через горы не переваливают.

– А в Винцлау? – Спрашивает герцог.

– Там ещё жарче. – Отвечает Волков. – Когда собирался биться с горожанами, так стало тяжко от жары, что думал не упасть бы перед врагом. Голова в шлеме словно в котелке была. Уж как выдержал, то лишь Богу известно.

– И что же, там тоже засуха?

– Нет, монсеньёр, с юга от морей дуют ветра, всё время несут тучи, в

горах они собирается, там дожди весьма часты, и реки, что текут с гор, полноводны. И их много.

– Реки? – Переспрашивает курфюрст.

– Да, там много мелких речушек протекают с гор, они там повсюду, – подтверждает генерал. – А в тех реках полно форели. Я сам её пару раз видел, когда переправлялся через те реки. Рыба не крупная, чуть больше ладони, но её там столько, что даже крестьяне могут себе её позволить.

– Значит земля там благодатна? – Задумчиво то ли спрашивал, то ли утверждал герцог.

– Безусловно, сеньор. Винцлау необыкновенно богата. Вы ведь поедете на свадьбу своего племянника и сами в том сможете убедиться.

– Да, смогу, смогу…. – И тут герцог, до сих пор смотревший куда-то вдаль, или на звезды, поворачивается к барону и спрашивает:

– Значит стоит за ту землю схватиться? – И тут, после этих слов Волков вдруг подумал, что сеньор его, ничего, кажется, ещё не решил по Винцлау.

– Не знаю, Ваше Высочество, – честно отвечает генерал.

– Не знаете? – Кажется герцог удивлён. – А вот ваш приятель Виттернауф говорит, что такого провидца как вы, стратега, ещё надобно будет поискать. Неужели вам не ясна сила, что может нам противостоять в Винцлау?

– Как раз сила, что может противостоять нам в Винцлау, мне понятна, мне не ясны ваши силы, сеньор. – Сухо отвечает ему генерал.

– Ах вот как? – Тут герцог не стал уточнять, что Волков имел ввиду. – Он лишь спросил. – Думаете придётся воевать?

– Несомненно, – ответил генерал. – Но это в том случае, если нам не

удастся быстро провести бракосочетание.

– Значит нужно торопиться?

– Я не осмелюсь давать вам подобные советы, Ваше Высочество, но будь я на вашем месте, я бы поторопился, и до рождества точно бы тянуть не стал. – Отвечал своем сеньору барон.

– А Винцлау сильны будут в войне? – Продолжает герцог.

– А кто там будет воевать? – В свою очередь интересуется генерал. – Армия Винцлау это малочисленная гвардия. Охрана дворца. Их от силы полтысячи будет, да и то нужно уточнять. Она, на вид, хороша, конечно, вооружена прекрасно, но про обученность я ничего сказать не могу, как и про желание умирать за кого бы то ни было. Сеньоры? Они за последние двадцать лет садились в сёдла лишь чтобы поохотиться, два поколения не воевали. Какое из них рыцарство? Горожане? – Волков говорит это с презрением. – Я отдал им серебро лишь потому, что они не дали бы мне уйти, утомили бы наездами. У них было много кавалерии, а я за неимением лишних деньг кавалерии взял ровно столько, сколько нужно для разъездов и разведки. Так что всё, что они смогут выставить, это горцы, да ламбрийцы.

– Ну так это же хорошие воины, – замечает герцог.

– Это отличные воины, уж и не знаю я лёгкой кавалерии лучше ламбрийской, не знаю лучших арбалетчиков, чем они же, а горцы… – тут он даже вздыхает, – горцы есть горцы. Но и у тех, и у других есть один большой недостаток.

– И что же это за недостаток? – Интересуется принц. И вопрос этот показался Волкову вовсе не праздный.

– И те и другие очень дороги, – отвечает генерал. – И никогда не будут терпеть задержек с деньгами.

Тут герцог всё понял, он помолчал немного и вдруг произнёс:

– Говорят, что вы воздвигли какой-то необыкновенный замок. Мне донесли, что он и сам неприступен, да ещё и стоит так, что к нему попросту не подступиться. В половину его река, а в половину топи да пески прибрежные. – Тут сеньор снова смотрит на своего вассала и ждёт ответа.

Глава 7

И Вассал отвечает своему сеньору, благо, что ему всегда есть, что ответить:

– Сеньор, хотелось бы вам напомнить, что с тех пор, как вы передали мне во владения мой лен, в мои пределы дважды вторгались горцы… Дикари незнающие чести, известные всем своей непреклонной свирепостью и жестокостью. Первый раз мне удалось побить их прямо на реке, но второй раз они были хитрее, и я едва смог остановить их уже в середине моих владений. А до Эшбахта им тогда остался всего день пути. А там, в Эшбахте, у меня тогда и простых стен не было, чтобы отсидеться. То была просто деревня. Это хорошо, что мне в помощь были посланы добрые люди от соседей, из Фринланда. Не будь их, так уж и не знаю, говорил бы я сейчас с вами. Так что хороший замок мне, в моих переделах, совсем не лишний будет.

– Тем более, что он ещё и всю торговлю на реке под присмотр берёт, – замечает, как бы между прочим, курфюрст. – Говорят, что, если на западных стенах вашего замка поставить хорошие пушки, мимо него, на лодках, разве что ночью проскользнуть возможным станет. Да и то, если только бурлаки пойдут по дикому, противоположному от вас берегу.

– Так то хорошо для нас с вами, сеньор, – ничуть не смутившись отвечал генерал.

– Для нас с вами? – Уточняет герцог.

– Конечно, – продолжает Волков. – Случись что, так мы Ланну и Фринланду в одночасье всю торговлю по реке, то есть всю южную торговлю им прикроем.

– Да, наверное, – соглашается Его Высочество, вот только в этом его согласии чувствует вассал какое-то сомнение сеньора. И поэтому барон продолжает:

– Но это лишь в том случае, если я замок тот дострою, сеньор. Он же у меня недостроен и пушки мне там никак пока не поставить, да и мало их у меня. – И тут он делает намёк своему сеньору. – Уж больно велики траты на этот замок, я на многие, многие годы отдал себя в рабство ростовщикам и банкирам.

И так как герцог его намёк, кажется, игнорирует, он продолжает:

– И заниматься мне своим делами совсем нет времени, так как я всё время исполняю долг свой вассальный.

Но сеньор и тут его не слышит:

– А ведь с горцами, с теми, что за рекой от вас, давно мир и любовь.

– Пока, да, – соглашается генерал.

– И торговля у вас с ними хорошая, говорят, ваши товары допускают на их ярмарки, а ваш племянник женился на горской женщине знатного рода. Живёт с нею на том берегу, она родила ему двух детей уже. И всё у них хорошо, но замок вы всё равно воздвигаете неприступный.

– Так это сегодня всё хорошо, – сразу отвечает барон. – Одному Богу ведомо, что случится с нами завтра. Но чтобы не случилось, всем неприятелям нашим, – он сказал именно «нашим», то есть не отделяя себя от сеньора, – один вид крепкого замка на реке в удобном месте, будет отличным усмирением. А врагам так истиной костью в горле встанет.

И на всё это сеньору нечего было возразить. А что он мог сказать: я тебе не верю? Ты не против горцев замок возводишь, не против Ланна и Фринланда, ты против меня его возводишь, отсидеться в случае раздора со мной полагаешь. Герцог мог такое сказать, не постеснялся бы. Но, кажется, сеньор имел какие-то виды на своего вассала, и потому снова сменил тему:

– И всё-таки, отчего же вы не пожелали возглавить свадебную миссию в Винцлау? Уверен, в том была бы вам выгода большая. И Ребенрее и Винцлау вас бы не позабыли. – Он делает паузу. – Возможно от нового маркграфа вы получили бы хороший надел. Какую-нибудь тихую долинку с пашнями и лугами. И одним мостиком через реку, чтобы взымать за переезд плату. Уверен, молодому курфюрсту, тоже не помешал бы такой доблестный рыцарь как вы. Тем более, что и супруга его к вам благоволила бы. Герцог так и толкал его в это предприятие, подталкивал вассальным долгом и заманивал прекрасными посулами. Земля в Винцлау! Эко хватил, не помелочился. Хотя, конечно, иметь хоть десять тысяч десятин земли где-нибудь в Цирле! Да с виноградниками, с мелкими речками холодными, что катятся с гор до самых запруд с мельницами. Со стадами коров, что пасутся на склонах. Да, всё это было прекрасно. Но, нет, барон понимал, что там может приключиться. И ему придётся тащить на себе, на своих плечах тяжёлую войну, что потянется долгими, изматывающими годами. Осады, штурмы, сбор армий, дезертирство из-за неуплаты содержания и солдатские бунты. А ещё бесконечные переходы по адской жаре летом, и под лютыми горными ветрами зимой, и непрекращающаяся кровавая «возня» с засадами и контрзасадами, на передовой, ловля чужих обозов, разорение вражеских магазинов, рейды во тылы противника и всякое прочее из того, чем он уже неоднократно пресыщался.

Нет, нет и нет, он не хотел ехать за перевал, и пусть герцог его не соблазняет, и он твёрдо отвечает своему сеньору:

– Ваше Высочество, я не могу уехать в Винцлау, когда мой собственный дом в огне. Я для того и вернулся, чтобы пожар сей усмирить. Иначе я был бы там до сих пор, как о том обещал маркграфине.

– Ваш дом в огне? – Только и спросил курфюрст.

– В огне, сеньор, хотя из вашего окна того огня и не видно, – отвечал Волков и прозвучало это как прямой упрёк сеньору. Ведь не только вассал давал клятву сеньору, но и сеньор давал клятву младшему своему, что всегда вступится за него и за его имущество, особенно в тот момент, когда вассал находится на исполнении своих вассальных обязанностей.

– Расскажите мне подробнее, – просит его принц.

Ну, раз принц просит… Волков собрался всё ему изложить,

изложить вовсе не так, как излагал ему обер-прокурор.

– Ну, вы уже знаете, что на мою сестру и племянника было совершено два покушения.

– Два? – Удивился сеньор. – Мне доложили об одном, о какой-то уличной драке, в которой оказалась графиня.

– Конечно же вам доложили об уличной драке, – усмехается генерал. – Вот только в той драке было изрублено два человека, два именитых горожанина Малена, в карете которых и ехала графиня и граф Мален. Но они смогли дать нападавшим первый отпор, и нападавшие дважды стреляли в карету из пистолетов, пытаясь убить юного графа. Но тут подоспели люди и убийцам пришлось ретироваться. – И уже здесь, он стал говорить с заметной горячностью, с едва скрываемой яростью. – И на том дело вовсе не кончилось. Графиня и граф спрятались в доме богатого горожанина, поставщика вашего двора Кёршнера, и надеялись, что там-то они в безопасности… А розыска в городе никто не учинил, никто и не собирался искать убийц, и едва село солнце, как к дому купца подошёл отряд подлых бригантов, и никого не боясь они стали штурмовать дом Кёршнера, и выломали ворота, он и его прислуга стреляли в нападавших из аркебуз и арбалетов, отбивались долго, пока иные горожане не собрались, не вооружились и на пошли на помощь к купцу и графу. – Волков тут остановился, он подумал, что курфюрст сейчас сам ужаснётся тому, что происходило в Малене, но тот не возмущался, странное дело, но он был, кажется, абсолютно спокоен. И молчал… Молчал, то ли ожидая продолжения рассказа, то ли от отсутствия всякого к этому делу интереса. И тогда барон осознал, что его сеньору может быть даже всё равно, ничуть всё это его не трогает, он просто ждёт, когда вассал закончит свои причитания и жалобы… После этого, генерал чуть переосмыслил происходящее и продолжил уже без всякой горячности. – В ту ночь старшим стражи дежурил один офицеришка, так после того, он из города сбежал, но я его всё равно отыскал, да только лежал этот дурак на столе… Мёртвый, а его рыдающая жена сказала, что зарезал его какой-то бродяга, а перед тем как из города сбежать, обещали ему немалую мзду. Но я всё равно разыскиваю затейников нападения на графа. – И всё чувствуя, что герцог не проникся его рассказом, он добавляет. – И приведу его под ваш суд.

– Под мой? – Спросил герцог.

– Под ваш, Ваше Высочество, – подтверждает генерал. – Суда Малена, эти негодяи, не боятся, – и тут он решает немного приврать, – судья, что вынес решение в пользу моей сестры, так потом прибегал ко мне и просил защиты, так как его пытались на улице побить палками и камнями, насилу ушёл.

– И с кем же судилась ваша сестра? – Интересуется принц.

– Так я фон Виттернауфу говорил про то, всё как было рассказывал, просил вам передать, – уверено говорит генерал. Но всё-таки в его ответе больше вопроса: а разве вы ещё про то не знаете, сеньор, – про те распри вам и бургомистр Малена писал, он мне про то сам рассказывал. Судилась она с господином Гейзенбергом.

– Не припомню я того, – отвечает герцог. И потом всё-таки нехотя уточняет. – А в чём же суть тяжбы?

– Он проживал в доме графа, и не желал его освободить, это, не говоря о том, что господа Малены, не признают графиню попечительницей юного графа, и не отдают ему причитающиеся владения, а назначили пенсион до совершеннолетия, не пенсион, а просто насмешка.

Всё это он теперь говорил спокойно, только лишь холодно перечисляя мерзости и подлости своих врагов. Он успокоился и прекрасно помнил разговор с Виттернауфом, когда тот сказал ему, что Брунхильда, по утверждению некоторых, ему вовсе не сестра, а гулящая девка, подобранная Волковым в трактире. А может быть даже его полюбовница. И посему все их притязания на титулы и земли – тщетны и смешны. Это если не посчитать эти притязания преступными. Достойными плахи. И генерал ни секунды не сомневался в том, что герцогу об этом доложили в первую очередь. Уж дядюшка его, обер-прокурор, постарался бы. Но, нет… Раз уж начал он этот разговор, надобно было его и закончить. Барон не собирался отступать.

– Но по дому-то, как я понял из ваших слов, суд принял решение в пользу вашей сестры? – Спрашивает герцог.

– Выселять Гейзенбергов мне пришлось оттуда с солдатами, суд им

не указ, только как пришёл и напугал их, так они оттуда и ушли, но дом, пред тем, разорили… Всю мебель забрали, посуду так же, обдирали обивки со стен, а паркет из бальной залы, не забрали, он стар был, так всё одно разрубили, испоганили, вели себя словно бюргеры, что достоинства не имеют вовсе. А ещё один молодой человек, по из фамилии Ульберт, прозывающий себя Вепрем, стал

опять разбойничать на реке.

– Но мне писали, что город его шайку разбил. А сам он бежал. – Вспомнил герцог.

– Не город его логово разбил, а два моих офицера, шайку они разогнали, некоторых взяли в плен и отдали на суд городу. Сам же разбойник спрятался у одного из своих родственников в замке, а вовсе никуда не сбегал. Я не стал разорять тот замок, ибо… – Волков дал понять, что не будет нападать на дома родственников курфюрста. – Но едва я уехал со своими ближайшими офицерами в Винцлау исполнять свой вассальный долг, – генерал подчеркнул последние слова, – так Вепрь этот опять принялся за своё. Стал нападать на корабли моих купцов и купцов из Малена, на купцов из Фринланда. Они, соседи наши, страдали от его бесчинств больше всех.

– Фринланд? – Уточнил герцог. И снова по его тону было ясно, что купцы Фринланада волнуют его меньше всего. – Кажется фогт Фринланда писал мне что-то на сей счёт.

– А мне пришлось с ним встречаться дважды, Ваше Высочество, он в ярости, и грозится, коли приключатся ещё нападения на их торговлю, отнимать у купцов Малена их собственность, что есть на Фринланде и отдавать её в счёт пограбленных.