Торговец вольного города – 1
Дмитрий Яковлевич Парсиев
Зигмунд Крафт
Торговец #1
У меня всегда было чутье на деньги. Я умудрялся тащить семейную фирму несмотря на подставы вороватого дяди. Но всему приходит конец. В моём случае смерть была ранней и нелепой, но вмешались высшие силы и теперь у меня новое тело в новым мире… магическом мире. И да, здесь тоже есть деньги.
Пусть на моем горбу теперь целое семейство, я все равно разбогатею. Мое чутье стало магическим даром. Да, теперь я вижу, сколько денег лежит в ваших кошельках… и не только в кошельках. Если ваш дедушка закопал клад и забыл сообщить об этом наследнику, не переживайте, я и это вижу.
Авторский мир РОС
Зигмунд Крафт, Дмитрий Парсиев
Торговец вольного города – 1
Глава 1
Уходя в запой, дядя Миша ставит вместо тривиальных гудков песни Высоцкого. Старый мудак думает, что если человек послушает в трубке хриплый проникновенный голос Владимира Семёныча, то у звонящего настроение поднимется, он проникнется человеколюбием и на дядю Мишу плюнет… Отстанет, так сказать…
«… В кабаках – зелёный штоф, белыи-и-и салфетки-и… »
Сука ты, дядя Миша. И главное, где баблом опять разжился? На нашем расчётном счёте вчера вечером был голый ноль… Голый, мать его, ноль! Зеро…
«… Рай для нищих и шутов, мне ж – как птице в клетке… »
Однако надо вытаскивать жопу из машины и идти к заказчику. Охрана перед особняком уже кидает на меня недовольные взгляды, мол, долго я ещё тут буду таблом светить? Подозрительно, когда подъехавший человек из машины не выходит. Мало ли, что на уме у такого.
Покидаю нагретое нутро праворульной малолитражки, продолжая прижимать смартфон плечом к уху. Колючие снежинки впиваются в лоб и щёки, под подошвами лёгких туфель скрипит нападавший за ночь снег. Охранник машет мне рукой, чтоб поторапливался. Хозяин ждёт… Хозяин, сука, ждёт…
«… Нет, и в церкви всё не так, всё не так, как надо… »
Меня проводят в кабинет к самому Вадиму Сергеевичу, что странно. Обычно вопросами обновления интерьера его жена занимается. Собственно, ради неё вся эта движуха и вертится. Мы с дядей Мишей лезем из кожи вон, предлагаем супер-пупер, на пике моды варианты дизайна. И если жена загорается идеей, хозяин не глядя выкидывает на ветер несколько миллионов.
Почему на ветер? Потому что через неделю после переделки его благоверная может загореться другой идеей. И всё начнется заново. Мы с дядей Мишей второй год подъедаемся на этом объекте… Неплохо так подъедаемся… Можно сказать, держимся на плаву за счёт одного объекта.
Всех остальных заказчиков дядя Миша просрал, а я множество раз пожалел о собственной сентиментальности, пообещав выполнить просьбу умирающего отца и перейти в семейную фирму. После его смерти одёргивать дядю Мишу стало некому.
– Ну что, Дима, – увидев меня, хозяин улыбается фирменной безэмоциональной акульей улыбкой. – Кинотеатр когда доделаете?
– Почти всё готово, Вадим Сергеевич, – меня пугает эта его улыбочка, но страх перед заказчиком нельзя показывать.
– Тогда пойдём… Покажешь.
Мы вместе поднимаемся в комнату на третьем этаже, которую оборудуем под кинотеатр. Хозяин впереди, я – за ним. Главный охранник идёт следом, буровя спину тяжёлым взглядом, как конвоир какой-нибудь. Этот мужик меня тоже всегда напрягает – повадки у него, как у зверя.
– Анатомические кресла очень удобные. Обивка из экологичного материала. Сейчас такой цвет в моде, хорошо успокаивает, – я расписываю клиенту все эти «важные» детали, на которые сам он просто не обратит внимание. – Стильные светильники из последней коллекции, очень мягкий свет. Создаёт атмосферу уюта.
Хозяин слушает меня молча, заложив руки за спину. По его виду никогда непонятно, на самом деле он слушает или думает о чём-то своём. Главный охранник точно не обращает внимания. Он, по-моему, вообще никого не слушает, кроме хозяина, как правильно дрессированный пёс.
– А занавес из какого материала? – вдруг невпопад спрашивает Вадим Сергеевич.
И чего он прицепился к занавесу? Я вообще не понимаю, зачем в домашнем кинотеатре занавес. Хотя нет, понимаю – ради понтов. Его жена захотела, а мы с дядей Мишей спорить не стали. При этом впарили под занавес какой-то очень редкий и очень дорогой материал, якобы модно, якобы занавес из другого материала в наше время не катит. Мол, из другого материала – это дешёвка и отстой.
Ну, я так-то не новичок в бизнесе, умею отвечать на неожиданные вопросы. Объясняю, какой замечательный занавес, как подчёркивает и даже «цементирует» общую атмосферу кинозала.
– Дима, ты лошка из меня не делай! – вдруг перебивает меня хозяин, и главный охранник делает стойку, как гончая, почуявшая добычу. – Ты думаешь, я не могу отличить натуральный шёлк от полиэтилена?
– В этой материи нет синтетических добавок, – удивляюсь я, после чего сам себя одёргиваю. Нет, нельзя спорить с заказчиком, тем более из-за подобного. Потому с умным видом открываю папку, которую всё это время держу в руках, и якобы что-то ищу.
– М-м-м… – начинаю перестраиваться на ходу. – Я уточню, возможно, прислали не тот материал. Свяжусь с поставщиком. Номенклатура очень широкая, могла возникнуть путаница. Разберусь, Вадим Сергеевич.
– Разберись, Дима… Обязательно разберись, – кивает хозяин.
Он сбавляет обороты, вроде бы успокаивается. Незаметно выдыхаю, стараясь не показать вида под недобрым взглядом главного охранника. Но вообще, если материал и вправду не тот, то это подстава. И подстава вовсе не от поставщика – он слишком дорожит репутацией для подобных дебильных кульбитов. Я начинаю догадываться, откуда у дяди Миши бабло на пьянку. Если мы потеряем последнего заказчика, душу выбью из старого мудака!
Хозяин направляется к выходу из помещения, но у порога останавливается, что-то припомнив, и снова поворачивается ко мне.
– Дима, а где картина?
– Какая картина, Вадим Сергеевич? – недоумеваю я.
– Что значит «какая»? – он опять заводится. – Которую мы с Катенькой купили специально для кинозала!
Чёрт-чёрт! Начинаю припоминать, как пару дней назад дядя Миша блеял в полупьяном угаре про картину, которую хозяин с женой купили на аукционе за бешеные деньги. Дядя строил из себя грёбаного ценителя, брюзжал, что этой «размазне» место не в приличном доме, а в дачном сортире.
Я не придал тогда значения, тем более, что картины той даже не видел. А кстати, почему я её не видел? Должна быть здесь. Неужели дядя Миша пробухал последние мозги и угрозу свою осуществил? Он вроде бухтел, что даже знает, кому её перепродать. Это же кража! Настоящая, неприкрытая, уголовно наказуемая кража на крупную сумму.
– Вадим Сергеевич, про картину не в курсе, но я разберусь.
– Что значит «разберусь»? – взрывается хозяин. – Дима, ты совсем охренел? ! У меня и раньше по мелочам кое-что из дома пропадало, но это уже перебор.
– Вадим Сергеевич, обещаю, я всё улажу, – стараюсь говорить как можно увереннее, не показывая так не вовремя подступающую панику от подставы дяди Миши. Вот ведь гнида, в каталажку ему и дорога!
– Хватит с меня обещаний. Взять его! – хозяин гаркнул по-ментовски главному. – Вытрясти из него картину.
Вадим Сергеевич вышел из комнаты, а я получил удар под дых, отчего согнулся пополам. Хозяйский цепной пёс придавил мне шею борцовским удушающим хватом.
– Рассказывай, куда вы с твоим дядей картину дели? – нарочито спокойно, но с явно читаемой в голосе угрозой поинтересовался он.
– Да не видел я эту картину!
– Неправильный ответ, – охранник сильно сдавил мне шею, вызвав мучительный спазм. – И не прикидывайся умирающим, опыт у меня большой.
– Я получил сильный ушиб, – давлю из себя через силу. – Упал на горных лыжах.
– По-хорошему не понимаешь, значит? – прорычал охранник, тут же ударил коленом и сдавил шею ещё сильнее.
В глазах стало стремительно темнеть. Мужик ещё орал мне в ухо что-то угрожающее, но я его уже не слышал. Усердный гадёныш доломал то, что не доломал горный склон.
Приходить в себя было неприятно, даже подозрительно болезненно. Неужели этот идиот после отключения сознания ещё и отпинал меня? Вот ведь скотина!
В нос ударила вонь затхлости и сырости. Похоже, в подвал притащили, сволочи! Ещё и отопления нет.
Второе понимание: я не связан. Даже более того, не на голый пол брошен, а на какой-то жёсткий скрипучий матрас, ещё и прикрыли сверху тяжёлым одеялом, подушку выдали. Прям аттракцион неслыханной щедрости!
Глаза разлепились, и мутный взгляд вычленил высокий побеленный потолок в разводах от протечек. Сумерки создавали плотно задёрнутые шторы.
Так, стоп! Это ещё что за комната, набитая антиквариатом не первой свежести? На подвал походило меньше всего, больше на грязное, неубранное, но жилое помещение.
Игнорируя мучительно-тягучую боль во всём теле, отбросил одеяло, скинул ноги с постели на пол и обомлел. В первую очередь с тощих острых коленок, а затем и с до омерзения грязного ковра.
Где я? Что с моими ногами? И руками? Будто в коме пролежал лет десять и отощал до безобразия. Жуть! Но, несмотря на это, на мне короткие штаны на резинке вполне впору.
Сунул ноги в тапки и поднялся. Комната странная. Стены окрашены масляной краской, потолок грубо побелен. Мебель вроде бы и ручной работы, новодел под старину, но при этом видно, что ухода не знала. Не, это никак не может быть домом Вадима Сергеевича.
Подошёл к окну и дёрнул штору в сторону. Рама деревянная, рассохшаяся, так и сифонит, за стеклом – кованая решётка. То ли чтобы меня уберечь от побега, то ли комнату – от воров. Снаружи переулок и двор, дома дизайна начала века двадцатого – либо хорошо отреставрированные, либо копирующий новодел.
Мебель, здания… Квест-комната? Съёмочные декорации? И нет снега! Вообще! Разве сейчас не конец января? К тому же на неказистом дереве остатки листвы, дающие намёк на позднюю осень. Дождик моросит.
Отступил от окна и осмотрелся получше. Лампочки на потолке нет, выключателей, розеток – тоже. Зато нашлось зеркало, если точнее – накрытое куском ткани трюмо. Стянул материю и обомлел: абсолютно незнакомое лицо молодого парнишки. На вид лет семнадцать, а то и меньше. Бледный, тощий, дурацкая короткая стрижка под горшок.
Не может быть! Это не я!
Так и бросило в пот от сюрреализма происходящего. Это сон? Или внезапно сошёл с ума? Что за бред вообще происходит? ! Так, нужно брать себя в руки, ведь бездействие и паника не лучшие решения.
За дверью послышались шаги, и в комнату ввалились… Нет, не мордовороты Вадима Сергеевича, а как раз наоборот, две очень красивые девушки, причём близняшки. Объёмная грудь в разрезе рубашки, тонкая талия в корсете, брюки, обхватывающие стройные ноги, и аппетитные бёдра. Я бы сказал, что они одеты по моде вековой давности с поправкой на фансервис. Единственное, что выбивалось из образа: на руках у них одинаковые перстни. Не изящные колечки, какие ждёшь увидеть на женских пальчиках, а реальные «гайки», ещё и с печатками какими-то.
– Серёжа, ты почему не одет? – одна из близняшек скрестила руки под грудью, отчего та приподнялась, норовя выпрыгнуть из декольте. Естественно, я от неожиданности уставился на это зрелище, что, похоже, девушки восприняли как данность.
– Может, думает сегодня отвертеться от работы, – сообщила вторая, обращаясь к первой. При этом обе продолжали игнорировать мой ступор, будто на такую реакцию и рассчитывали.
– А-а-а… – первая изобразила внезапную догадку, постучав указательным пальцем по подбородку. – Он, наверно, ждёт от нас поздравлений.
– Ну, тогда дождётся, – пообещала вторая с намёком на угрозу. – Если думает, что раз исполнилось восемнадцать, ему теперь что-то позволят…
– …чего раньше не позволяли…
– Экх-м! Девушки, может, хватит говорить так, будто меня здесь нет? – нахмурился я, посмотрев в глаза первой. Вне зависимости от пола, хамоватых наглецов никогда не любил.
– Девушки? ! – первая посмотрела на меня вызывающе и поставила руки в боки. – Яна, ты слышала? Мы теперь для него «девушки»!
– О чём с ним говорить? – названная Яной вздохнула так, будто со мной всё понятно, и закатила глаза. – Будем считать, мы его поздравили. А теперь живо завтракать!
– Не стыдно же перед «девушками», – хмыкнула первая, выделив последнее слово, – костями своими трясти. Одеться не забудь.
Обе вышли из комнаты, оставив меня одного. И что теперь делать? Пререкаться с двумя девахами двадцатилетними? Да ну, бред. Я давно вышел из тинейджерского возраста и подобными глупостями не занимаюсь. К тому же на спинке стула дожидалась одежда, рядом – туфли. Впереди – открытая дверь. Могу одеться и просто свалить из этого дома. Силком удерживать меня тут явно никто не собирался, по крайней мере, на первый взгляд.
Но внезапный порыв пресёк натужный вой в животе – я голоден просто зверски, а меня вроде бы позвали завтракать. Из коридора тянуло ароматами еды. Ещё хотелось бы получить ответы: кто я, где нахожусь и что со мной стряслось.
Оделся и обулся быстро. Шмотки на самом деле под меня… Точнее, под это тело, которое вроде бы как теперь МОЁ. В кармане пиджака нашёл удостоверяющий личность документ: Скарабейников Сергей Константинович. Это я, что ли, Скарабейников? В убогом подобии фотографии угадывалось лицо, которое только что видел в зеркале.
Захотелось орать, а потом выскочить из комнаты и вытрясти из этих нагловатых девах всю правду. Но… накопленная с годами осторожность предостерегала от необдуманных действий. Приходилось иметь дела с разным контингентом, в том числе и с людьми при власти, и с людьми от криминала. Всегда выручали только две вещи: выдержка и расчёт. Прущие через край эмоции в делах не помощники.
Столовая оказалась чуть дальше по коридору. Кроме близняшек, за столом сидела красивая женщина за тридцать. В её чертах читалось много схожести с девушками. Она их мать? Вполне возможно.
Здесь лишь одно свободное место. Поздоровался негромко, подошёл, отодвинул стул и сел. Никто не возмутился, мол, какого чёрта уселся за стол с незнакомыми людьми. На лицах обыденность, а передо мной – миска каши. Взял ложку и начал наворачивать – беру, пока дают. Мало ли, что у дамочек на уме и как изменится настроение. Напрягало только, что у них кусочки мяса в тарелке, а у меня просто на воде, но всё равно довольно вкусно. Или это от голода?
На столе стояло блюдо с одуряюще пахнущими свежими булочками. Причём так, что никак не дотянуться. Близняшки кидали на меня колкие взгляды, будто ожидая чего-то.
– Матушка, Аннушка, – елейным голосом сказала Яна, – угощайтесь булочками. Свежайшие, ещё тёпленькие, только из печи.
– Спасибо! Спасибо, сестрёнка, – ответили те.
Ага. Значит, матушка, а вторую близняшку зовут Аня. Что-то у них и имена похожие. Я начал догадываться, чего ждут от меня сестрёнки – чтобы попросил. Хотят поставить в позу просящего? Перебьются! В детсадовских играх участия принимать не собирался.
Но вообще выдержка и наблюдательность начинают приносить первые плоды. Во-первых, эти трое – одна семья. Во-вторых, меня, судя по поведению сестёр, тоже считают родственником. Скорее всего, я для них младший брат, на котором они отыгрываются, как умеют.
