Глава 11
Яна
– Успокоилась? – хриплый рык Мурада заставляет замереть.
Он стоит в дверном проеме, в глазах дикий блеск, мощные руки сложены на груди. В пальцах мой мобильный. На губах довольная улыбка.
– Эм… да, – поправляю платье, чувствуя себя голой под темным взглядом… эээ… опекуна?
Черт! Будто я недееспособная!
– Я рад.
Мурад переоделся.
Натянул на свои огромные мышцы черную футболку. Быстро сполоснул голову и бороду. Сейчас темные волосы эротично ниспадают на его лоб.
– С супом ты смотрелся оригинальнее, – замечаю с долей ехидства.
– Рад, что тебе понравилось, – он ухмыляется, и эта его улыбка мне совсем не нравится, – ты кое-что потеряла.
И демонстрирует мне мой телефон.
– Не потеряла, – фыркаю, – это Рамзан мне его не отдавал…, а я просила. Ты вообще дрессируешь своих горилл, они совершенно несговорчивые!
– Рамзан? – выгибает бровь.
– Ну, не знаю, – складываю руки на груди, – Ильхан или как его там…
– Что за невоспитанная девчонка, – качает головой Мурад, – прав Уолс, с тобой нужно жестче. Значительно жестче.
Очень двусмысленная фраза, от которой низ живота скручивает в приятном спазме. Облизываю губы. Да я и не против. Только если это жестче будет в постели.
Подчиняться этим двоим лишь потому, что у них между ног кое-что болтается, я не намерена!
– Мне двадцать пять! Время воспитания прошло! Я тебе не восточная жена, чтобы строем ходить понял?! – закипаю быстрее, чем многострадальный суп. – И дружку своему передай.
– Понял, – усмехается, – Климу о своих чувствах сама расскажешь. Сегодня вечером состоится один фуршет… и мы хотим показать тебя, чтобы дело быстрее сдвинулось с мертвой точки. Хочешь лезть в самое пекло, Яна, пожалуйста.
У меня внутри все клапаны сгорают. Он слишком спокоен.
– И что за фуршет? – цежу.
– Увидишь. Платье тебе пришлют ближе к делу. Стилист тоже приедет.
– У меня есть свой стилист, – вздергиваю подбородок, – я поеду к нему!
– Не поедешь, – голос Мурада становится похож на рычание зверя, – ты будешь сидеть в комнате за свою выходку с супом. Всему есть предел, я такого не потерплю!
Поджимаю губы. Отчего-то мне становится очень стыдно. Вот прям очень! Опускаю взгляд.
– Обед тебе принесет Багир. Ты бы относилась к нему с уважением. Он ветеран двух войн, был в горячих точках. А ты молодая избалованная девчонка. Я понимаю, что ты скорбишь по отцу…
– Убирайся, – стискиваю руки в кулаки, – не хочу тебя видеть!
– Яна…
– Пошел вон, – рычу, подхожу к нему и со всей силы толкаю.
Но Горцеву хоть бы что! Он стоит, словно скала. То, что он живой, выдают только горящие глаза и ходящие ходуном желваки.
– Уходи! – требую.
– Это мой дом, – он наклоняется, затем жестко хватает меня за волосы, дергает на себя, – веди себя соответствующе. А не то поедешь жить к Климу.
– Не трогай меня! – пытаюсь вцепиться ему в лицо, но Мурад слишком силен. – Лучше сразу отправляй к Уолсу. Поверь, я смогу с ним договориться!
– Уверена? – прищуривается.
– Абсолютно! – шиплю ему в лицо. – Сниму трусы на крайний случай.
Мурад ухмыляется.
И целует меня. Жадно впивается в губы, властно раскрывает рот и толкается языком. Я бью его по плечам, но все бесполезно. Миг, и дверь закрыта на замок. Еще один, и я уже лежу под ним на кровати.
– Не трогай меня! – рычу. – Отпусти сейчас же! Я сказала тебе уйти!
– А я не уйду! – гаркает на меня.
Слова тут же застревают в горле. Я смотрю на Мурада. Губы болят от его поцелуя, кожа вокруг раздражена от прикосновения жесткой бороды.
Мужчина смотрит на меня в упор. И что-то плещется на дне этого взгляда. То, от чего я хочу свернуться калачиком и тихо заскулить. Лишь бы не видеть.
– Думаешь, все это игрушки? – тихо говорит. – Твои попытки меня вывести. Желание отомстить. Уверена, что хочешь именно этого?
– Она убила моего отца! – выплевываю. – Довела до инфаркта!
– Это недоказуемо, Ян. Чего ты в реальности хочешь? Замарать об нее руки? Очернить душу? Месть еще никого не приводила к свету.
– К черту твой свет, Горцев! Я хочу ее страданий! Чтобы она… она… – захлебываюсь в злости, – сдохла… чтобы исчезла с лица земли! Она не заслужила жить!
– Если я убью ее… – тихо произносит Мурад, – ты сможешь начать жить спокойно, Ян? Пойдешь дальше по жизни? Сможешь это перешагнуть?
– Я не знаю, – почему-то мне хочется быть с ним честной, – не знаю…
Мурад садится на постели. Зарывается пальцами в волосы. Внутри меня дерутся ангел и черт. Желание прогнать его или обнять. Выцарапать глаза или поцеловать…
– Уходи, – тихо говорю, – вечером я буду готова.
Мурад встает. На меня даже не смотрит. Затем выходит из спальни, громко хлопнув дверью. Даже подпрыгиваю.
Падаю на постель. Гляжу на запястья, которые он сейчас так сильно сжимал. Следов нет.
– Ты всегда таким был, – шепчу, – сильный и жестокий со всеми, кроме меня.
Прикрываю глаза. Зачем он заговорил о моей душе? Она погребена вместе с папой. Тихо всхлипываю. Сворачиваюсь калачиком и плачу.
Но от слез легче не становится. Все тяжелее и тяжелее.
– Милая, почему ты плачешь? – спрашивает папа, когда я сижу в кустах и заливаюсь слезами.
– Хочу розууууу! – вою, обняв колени руками. – А Петя мне не дает!
Петя – наш садовник. Он выращивает очень красивые розы, которые мне нравятся. И я давно уже прошу его срезать для моей комнаты букет.
– Хочу! – захлебываюсь слезами.
– Яночка, – нежно говорит папа, – вставай. Сейчас мы пойдем в сад.
– И ты достанешь мне розу?! – воодушевляюсь.
– Лучше…
Вкладываю руку в ладонь отца. Он ведет меня прямо к благоухающим кустам.
– Хочу, чтобы они стояли в моей комнате! – упираю руки в бока.
– Ты знала, что цветы живые? – вдруг спрашивает отец. – Они дышат, чувствуют.
– Нет, – опускаю взгляд, – но я их хочу.
– Хорошо, я срежу тебе эти розы. Но сначала ответь мне на вопрос, – он присаживается передо мной на колени, – зачем ты их хочешь?
– Они красивые и хорошо пахнут! – с уверенностью заявляю.
– А сколько времени они будут радовать тебя ароматом, милая?
– Не знаю, – тереблю подол платьица.
– Неделю. Может, две. В лучшем случае три. А цветут они в саду больше двух месяцев. И пахнут. Живут. А ты ведь можешь просто выглянуть в окно. Или спуститься в сад. Не убивая цветы.
Молчу. Мне становится стыдно.
– Уверен, Петр с радостью покажет тебе, как за ними ухаживать. Да, это требует времени и усилий. Но оно того стоит, милая. Разрушить легко. А создать нечто прекрасное долго и тяжело. Я повторю свой вопрос: ты все еще хочешь, чтобы я срезал эти розы для тебя?
– Нет. Я хочу научиться за ними ухаживать!
Глава 12
Клим
Вернувшись в пустую квартиру, я какое-то время стою в коридоре. Скинув ботинки, прислушиваюсь.
Тишина. Раньше она радовала. А сейчас кажется, будто оглушает. Впервые в жизни задумываюсь, нахуя мне такой просторный пентхаус?
Расстегиваю верхние пуговицы рубашки, прохожу в гостиную. Открываю бар и достаю виски. Плескаю в бокал, осушаю залпом.
Яна, Яна.
– Что же мне с тобой делать, принцесса? – сажусь в кресло, откидываюсь на спинку. – Избалованная ты моя…
Всякий раз, когда я думаю о ее возмущенных голубых глазах, внутри что-то шевелится. Сердце? А оно есть у меня?
Но вот Мурад не прав. С ней нужно жестко. Он слишком мягок. Любит ее, позволяет кататься на своей шее. Ничего, сегодня все изменится.
Она избалованная девчонка, забывшая, что у нее уже ничего нет. И ее активы, особняк и прочее перейдет по завещанию во владение мачехи.
Допив виски, встаю и иду в свой кабинет. Там до сих пор разбросаны снимки.
– Недолго тебе отдыхать на островах, Ксюша, – ухмыляюсь, рассматривая фото мачехи Яны.
Отняв все у падчерицы, эта сука рванула с любовником в летний дом Чикина. Сейчас они живут на его вилле. Сношаются, как кролики. Пропивают и проедают наследие Яны.
А мои люди пристально следят.
Перебираю снимки.
– Предатель, – хмыкаю, рассматривая фото, где адвокат семьи Чикиных сминает силиконовые сиськи мачехи Янки, – думали всех наебать? Недолго вам трахаться…
Чем я люблю месть, так это тем, что она вроде как совершается на холодную голову. Но как же вскипает кровь, когда ты видишь, что твой враг мертв! Однажды испытав это чувство, подсаживаешься на него.
Но Яна… не сгорит ли она в пламени своей ненависти?
До самого вечера занимаюсь делами насущными. Разбираюсь с клубом, пару раз созваниваюсь с Мурадом. Мы обсуждаем наш план. Это решение далось Горцеву нелегко, но так надо.
Яна сейчас не готова стать наследницей состояния отца. Но, когда мы ей его вернем, она будет совсем другим человеком.
Поднимаюсь на второй этаж. Толкаю дверь, открывая своему взору светлую просторную комнату. Здесь все готово к приему гостьи.
Большая двуспальная кровать, мягкие подушки, шелковые простыни. Полный шкаф одежды. И белья.
