Вспоминая тот налёт, парень только смущённо хмыкнул и, вздохнув, мысленно проворчал: «Твою мать! Никогда в жизни женщин и пальцем не трогал, а тут пришлось молотить, словно груши околачивал. Хотя с этими бешеными кошками по-иному и нельзя было».
Одна из сабель как раз и была взята с такой дикарки. Визжа, словно циркулярная пила, озверевшая баба вылетела из шатра и, размахивая саблей, ринулась на него. Привычно отбив удар по плоскости клинка, парень сделал шаг в сторону и врезал ей по физиономии с левой. Потом, заметив, что тётка крепко поплыла, он воткнул шашку в землю и тут же добавил правой, отправив её в нирвану. А вот саблю решил прихватить. Уж очень у неё клинок был толковый. Благо ножны нашлись в том же шатре.
В этом шатре вообще много чего нашлось. И оружие, и украшения, и тот самый шёлк. И вот теперь, получив команду на возвращение, он двигался в середине отряда, привычно окидывая степь внимательным взглядом. Вспомнив про взятый ещё в первом налёте кинжал, Беломир прямо в седле вытащил его из мешка и, сунув за пояс, тряхнул поводом, подгоняя коня. Убедившись, что всё спокойно, парень вытянул клинок из ножен и принялся его внимательно рассматривать. Прежде было просто не до этого.
Ехавший рядом Григорий, увидев оружие, удивлённо хмыкнул и, протянув руку, попросил:
– Дай ножны глянуть.
– А чего не так с ними? – не понял Беломир, протягивая ему богато инкрустированные ножны.
– Всё так, – едва заметно усмехнулся казак. – Добрый клинок тебе достался. Это ж лагичинских мастеров работа. Они черен не просто в оковку берут, а ещё и на карлук его сажают. Такой клинок почитай булату не уступит.
– С чего так решил? – удивился Беломир, судорожно вспоминая, что всё это значит и что он вообще с такими названиями слышал.
– По узору вижу, – понимающе хмыкнул казак. – Ты не знаешь, потому как в ваших местах таких клинков и не бывало, небось.
– Это верно, – кивнул парень, успокаиваясь.
После недолгого перебора названий и дат он вдруг вспомнил, что Лагичи это небольшой городок на территории будущего Азербайджана, с двенадцатого века славившийся своим оружием. Что-то вроде местного индустриального центра, где ковали оружие отличного качества. А карлук это клей, изготовленный из пузырей рыб только осетровых пород. В общем, можно смело сказать, повезло. Судя по качеству клинка, кинжал и вправду не уступит дамасскому булату.
– А чего не стал себе полонянку брать? – вдруг сменил казак тему.
– Так баяли уж за то, – отмахнулся Беломир.
– Зря ты это, – задумчиво протянул Григорий. – Дом поставил, а в дому даже мышей нет. В поход уйдёшь, кто за подворьем присмотрит?
– А сам? – не сумел сдержаться парень.
– Из степняков брать не хочу, а из наших полонянкой русскую держать не след. Попадется какого другого племени, возьму, – спокойно пояснил Серко, оглядывая степь.
– А ежели арапка какая черная попадётся, – поддел его Беломир, не сдержав озорства.
– Так ещё и лучше, – рассмеялся казак в ответ. – Зато все знать будут, чья добыча и кому служит.
– А надо ли так? – вдруг задумался парень.
– Как? – не понял казак.
– Полон держать. Чем мы тогда тех же степняков лучше?
– Гм, а ведь правду баешь, – озадачился Серко. – И как быть? – повернулся он к парню.
– Самому бы знать, – почесал Беломир в затылке. – Думаю, служанкой её брать надо, а чтоб понимала, что не полонянка, копеечку какую за работу платить.
– В услужение, значит, – задумчиво повторил Григорий. – Это выходит, из полона вызволил, службу дал, да ещё денег платишь?
– Так для того из полона и вызволяешь, чтобы вольной была. А как волю получила, сама решать может, остаться или до дому идти.
– Да ты совсем сдурел, – фыркнул казак. – Да как же тебе баба сама, одна, из степи до дому своего доберётся? Даже ежели ты ей коня дашь. Её или срубят лиходеи какие ради забавы, или снова в полон угодит.
– М-да, не подумал, – растерянно согласился парень. – Но думаю, остаться в дому твоём или нет, она сама должна. Слушай, а что, в тех стойбищах разбитых никого из рабов не было? – вдруг озадачился он.
– Так они на выпас переехали. За отарами своими следом. А полон степняки завсегда в главном стойбище держат. Тут и баб с детишками немного было потому, как их с собой только сильные вои берут. Из тех, кто уже почитай свои ветви в кланах создали.
– Выходит, мы тем кланам укорот дали? – уточнил парень.
– Да уж. Почитай, полсотни воев разом потеряли.
– Думаешь, получилось у нас? – помолчав, спросил парень о главном.
– Не знаю покуда, – вздохнул Серко, мотнув чубом. – А давай-ка мы с тобой, друже, обратно сбегаем, – вдруг предложил он после короткого молчания.
– Зачем? – растерялся Беломир.
– А своим глазом глянем, чего у нас вышло.
– А остальные?
– В стан пойдут, – отмахнулся казак. – А мы по степи пробежимся да посмотрим, чего татары затевают.
– Опять одвуконь пойдём? – уточнил парень, сам не понимая зачем.
– Нет. Одним конём обойдёмся, – чуть подумав, мотнул казак головой. – Мы не в бой, мы тишком да бочком проскочим. Только глянем, что к чему и обратно уйдём.
– Ну, давай попробуем, – протянул парень, окончательно растерявшись.
Негромко свистнув, Серко взмахом руки подозвал к себе своего помощника и, быстро обрисовав ему ситуацию, остановил ватагу. Казаки, услышав, что именно они задумали, тут же принялись отдавать им все оставшиеся продукты. Охотиться в разведрейде было опасно и просто глупо. В этом случае главное соблюсти инкогнито. Перегрузив в перемётные сумы пищу, бойцы уже привычно проверили оружие и, передав поводья заводных и трофейных коней остальным, сели в сёдла.
Только в последний момент заместитель Серко, вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и, повернувшись к Беломиру, спросил:
– Добычу-то твою кому отдать? Гришину-то я к себе отвезу, там и заберёт. А ты?
– Векше ковалю свези, – не задумываясь ответил парень. – Он присмотрит.
– Ага, добре, сполню, – кивнул казак, сообразив, о ком именно идёт речь.
Кавалькада снова выстроилась на тракте, готовясь к движению, а бойцы, развернув коней, короткой рысью направились в степь, провожаемые задумчивыми взглядами. Заметив, что Серко едет, даже не пытаясь оглянуться, Беломир сдержал инстинктивный порыв и, дождавшись, когда тракт скроется за поворотом, тихо спросил:
– Дядька, а чего они стояли?
– Провожали нас, – вздохнул казак. – Знают, что из такого похода и не вернуться можно.
«Весело, – фыркнул про себя парень. – Ладно, тут или он пополам, или она вдребезги, – припомнил он старую пошлую пословицу. – А отказываться нельзя. Не поймут меня казаки, если я вдруг стану от боя бегать. А искать новое место для жизни не хочу. Надоело. Раз уж построил себе дом в станице, значит, и жить тут буду. Это мой первый свой дом, и раз так, значит, он для меня и последним будет», – с непонятной самому себе решимостью отрезал Беломир, доказывая непонятно кому непонятно что, и совсем не ясно, зачем.
И словно одобряя его решение, наконечник стрелы на груди вдруг нагрелся и ощутимо толкнул в рёбра.
– Думаешь, получится у меня, батюшка? – спросил парень.
Наконечник снова толкнулся, и Беломир ощутил вдруг какое-то ровное тепло, заставившее его успокоиться. Сделав по степи большой крюк, Серко вывел их к очередному роднику и, спрыгнув с коня, тихо пояснил:
– Сейчас коней обиходим и тут оставим. Дальше пешим ходом пойдём. Сторожко.
– А коней не сведут? – озадачился Беломир. – Наткнётся на них кто, беды не оберёмся.
– Нет с этой стороны никого, – отмахнулся казак. – Стойбище, что мы побили, вон за тем холмом, – ткнул он пальцем.
Прикинув направления, Беломир понял, что опытный следопыт вывел их с противоположной от точки нападения стороны. То есть в момент нападения они вошли в стойбище с одной стороны, а теперь подобрались к нему с другой. Такую предосторожность парень целиком и полностью поддерживал. В том, что степняки умеют читать следы, он даже не сомневался. Что называется, жизнь обязывает.
– Это которое стойбище? – на всякий случай уточнил он.
– Первое, – жёстко усмехнулся Серко, отирая коня пучком травы. – Остальные после глянем.
Его логику Беломир понял сразу. Если сразу после нападения выжившие обитатели на вздёрнутых чувствах будут суетиться и пытаться организовать хоть какую-то охрану, то здесь все уже немного успокоились и начали мыслить трезво. Разобравшись со своим четвероногим транспортом, бойцы бросили поводья на землю, чтобы кони не ушли далеко, и в очередной раз проверив оружие, направились к холму.
На его гребень они взобрались ползком. Благо тут торчали заросли каких-то кустов, так что не пришлось изображать из себя камни. Аккуратно выглянув над корнями, Беломир всмотрелся в разгромленное стойбище и, удивлённо хмыкнув, вопросительно покосился на Григория.
– Забегали, поганые, – зло прошипел казак. – Похоже, решили воев ополчать.
– Что-то маловато их для серьёзного боя, – усомнился парень.
– Ништо. Это только первая ватага, – уверенно отозвался Серко.
– С чего решил? – не сдержал Беломир любопытства.
– А сам глянь. Видишь, кострища у стойбища?
– Угу.
– Каждое такое на десяток воев. Вон там, у отары, коней табун. Далеко отгонять не стали.
– Погоди, а сами вои где? – не понял парень, сообразив, что в стойбище народу слишком мало.
– У главного шатра собрались, – фыркнул Серко. – Тот, в котором Родомил воевал. Там сейчас их главный сидит. Решает, чего дальше делать. Вот простые вои рядом и держатся, чтобы, значит, новость сразу узнать.
– Так какая это новость? – снова не понял парень. – Тут или воевать, или нет. Иного и не дано.
– Так-то оно так, да только непросто это. Они ж все по выпасам разъехались. Отары свои выпасать. Так что быстро не соберутся. Пока вестник их объедет, пока они сюда доедут, всё время.
– А чего тогда мы сюда вернулись? – продолжал недоумевать Беломир.
– Вовремя мы вернулись, – ехидно усмехнулся казак. – Вот как от стойбища этого гонцы с бунчуками поскачут, так и станет ясно, что решили они войско исполчать.
– А бунчуки какие будут? – заинтересовался парень.
– Белые. Они когда войско сбирают, белый бунчук несут. Когда беда какая, красный, а коль большой набег устроить собрались, чёрный.
– Хорошо ты их законы знаешь.
– Нашёлся человек добрый, научил, – грустно кивнул казак. – Вон, гляди! – оживился он, тыча пальцем в нужном направлении.
Из-за кибиток выскочил примерно десяток степняков и, подбежав к табуну, принялся седлать коней. Минут через десять все татары вскочили в сёдла и, прихватив древки с белыми конскими хвостами, унеслись в степь.
– Ну, вроде сладилось, – с облегчением выдохнул казак и, ткнув пальцем себе за спину, принялся отползать обратно.
?
В станицу они возвращались победителями. Две недели разведчики ползали на брюхе вокруг стойбищ, высматривая и отслеживая каждое движение степняков. И только убедившись, что собранное войско примерно в полторы сотни бойцов отправилось в нужном направлении, двинулись домой. Такой разбег по времени Беломира крепко удивил, но вспомнив, что собирать это войско пришлось почти по всей степи, парень успокоился. К тому же по местным меркам эти полторы сотни и вправду считались серьёзной силой.
В общем, обитателям степей стало не до казачьих станиц. Вернувшись домой, Беломир с ходу попал в руки кузнецу и был тут же затискан до полуобморочного состояния, после чего отправлен в баню. Отмывшись и немного передохнув, парень сытно поужинал в компании приятеля и его новоявленной семьи, после чего попросту завалился спать. Только теперь он понял, насколько устал и как сильно вымотал его этот рейд.
Проснувшись от воплей хозяйского петуха, Беломир быстро привёл себя в порядок и, проглотив поданную Вереей кружку молока с куском хлеба, отправился к себе. Остаться у приятеля он был просто вынужден. Ведь в новом доме даже ложки ещё не было, не говоря уж о кровати и постельных принадлежностях. К тому же за разговорами и рассказами они с Векшей засиделись далеко за полночь. Пройдясь по пустым комнатам, парень задумчиво хмыкнул и, вздохнув, отправился на пилораму.
Благодаря их с Векшей усилиям эта мануфактура работала почти постоянно, выпуская доску самого разного вида и размеров. Отобрав для мебели буковых и дубовых досок примерно дюймовой толщины, парень попросил крутившихся тут же мальчишек сложить их отдельно и поспешил обратно к приятелю. За телегой. Уложив всё привезённое на своём дворе под навес, Беломир взялся творить. Благо кое-какой инструмент у него уже имелся.
Начать парень решил с кровати. Как ни крути, а ночевать на земле ему уже успело серьёзно надоесть. Так что широкая, крепкая кровать парню была просто необходима. Благо ничего сложного там не было. Клея у местного плотника хватало, а крепить соединения на шканты его давно уже научили. Так что к вечеру все заготовки для кровати были готовы. Две спинки и сама лежанка, собранная так, чтобы ничего не скрипело и не трещало. Окончательную сборку он планировал провести уже на месте.
Прибежавшая Лада позвала его ужинать, и Беломир, прибрав инструмент, отправился следом за девочкой. К его огромному удивлению, встретила его Лада как родного. Ещё вечером одарив ребёнка ожерельем из своей добычи, парень был удивлён реакцией Вереи. Женщина, увидев украшение, только охнула и, покачав головой, тихо спросила:
– Неужто не жаль? Оно ведь серьёзных денег стоит.
– Пустое. Надо будет, ещё добуду. Пусть её, – отмахнулся парень.
– Уймись, милая, – добродушно прогудел кузнец. – С ним спорить себе дороже. Как решит, так и будет. К тому же он её из полона и вызволил.
– Выходит, про тебя сказывали, что ты людоловов жуть как не жалуешь? – оживилась женщина.
– Терпеть не могу, – мотнул Беломир хвостом.
– Храни тебя род, казак, – вздохнула Верея и, развернувшись, вышла.
– Чего это она? – удивлённо повернулся Беломир к приятелю.
– Сестру её единокровную хазары скрали, – тихо пояснил кузнец. – Много лет уж тому, а по сию пору плачет.
– М-да, ситуация, – растерянно протянул парень.
– Чего? – тут же раздался вопрос.
– Не хотел огорчать, говорю, – уже привычно выкрутился парень.
– Ништо. Уймётся скоро, – понимающе вздохнул Векша. – Вот сколь тебя уж знаю, а всё одно иной раз как скажешь чего, так и не разберёшь, то ли бранишься, а то ли спросил чего, – вдруг добавил он.
– Не бери в голову. Это я когда задумаюсь сильно или удивлён чем, начинаю по-своему говорить, – напустил Беломир туману, мысленно обозвав себя ослом.
На этом разговор и увял. А после приятели разошлись спать. И вот теперь, вспомнив эту историю, Беломир, едва войдя в дом, нашёл взглядом хозяйку и, увидев её приветливую улыбку, с облегчением вздохнул. Ссориться с Векшей ему совсем не хотелось, а, как известно, ночная кукушка дневную завсегда перекукует. Кузнец, едва увидев парня, с ходу загудел пароходной сиреной:
– Друже, ты где пропал? Как ушёл поутру, и глаз не кажешь.
