Она начала отвечать огнём. Первые выстрелы ушли в сторону главного фронта. Бой разгорался.
***
– Иевлев, чего медлишь? Флот на дистанции огневого контакта! – произнёс Фу-Линь, его голос в виртуальном командном пространстве звучал чуть более резко, чем обычно, с чёткой модуляцией, указывающей на напряжение. Его аватар оставался неподвижным, но глаза – точные, как лазерные прицелы, – были устремлены на траектории главного ударного флота.
– Ещё немного, адмирал, чтобы наверняка поразить цели, – ответил Иевлев, на его экране горели данные: 0,8 световой секунды до оптимальной дистанции, 97% синхронизации огневых систем, 100% готовность к пуску. Он ждал долю секунды – не для уверенности, а для максимальной плотности огня.
Через мгновение его флот произвёл массированные пуски ракет и торпед – не единовременно, а волнами, с интервалом в 0,3 секунды, чтобы избежать перегрузки собственных систем наведения. Сотни боевых снарядов, оснащённых гравитационными корректорами траектории, устремились к целям, оставляя за собой светящиеся следы – ионизированный шлейф в разрежённой среде космоса. Ракеты разделялись на фазе приближения, распадаясь на ложные цели и боевые блоки, чтобы обмануть системы ПРО Ту’мов.
Однако флоты по флангам – Говорова и Серова – пока не вышли на дистанцию открытия огня. Их корабли находились в 1,2 и 1,4 световых секундах соответственно.
Далее произошло неожиданное: корабли Ту’мов, вместо того, чтобы сосредоточиться на обороне или контрударе, активировали двигатели и начали маневрировать – не хаотично, а по чёткой схеме, используя микропрыжки на короткие дистанции, прерывистые ускорения и резкие повороты с угловым ускорением, недоступным для большинства биологических пилотов. Они уходили с курса ракет и торпед, уклонялись от зон поражения.
– Неожиданный манёвр, – произнёс Фу-Линь, его голос стал задумчивым, с лёгкой ноткой удивления. – Он, в принципе, ничего не решает. Но показывает, что БИС действует не по шаблону. Говоров, Серов, готовы к огневому контакту?
– К контакту готовы, адмирал, – раздался голос Говорова, его аватар чуть повернулся, отражая активацию флангового огня. – Но пока не вышли на огневую дистанцию. Как только выйдем, сразу открываем огонь.
– Враг успешно маневрирует, учтите это, – беспокойно напомнил Фу-Линь, его взгляд скользнул по трём секторам одновременно. – Ведите огонь с упреждением, корректируйте по последним данным.
– Видим и будем вести огонь с упреждением, – ответил Серов. – Теперь ему и маневрировать-то некуда. Все пути перекрыты…
– Некуда говоришь? – задумчиво произнёс Фу-Линь, словно размышляя вслух. Его взгляд, даже в виртуальном пространстве, стал проницательным, как будто он уже видел то, что ещё не произошло. – Разве что в пространство верхней полусферы?
Он сделал короткую паузу, анализируя последние 20 секунд боевых данных, сопоставляя траектории уклонения, плотность энергетических выбросов, угол поворота корпусов.
– Иевлев, слышишь? Тебя будут атаковать сверху.
– Предполагаю, командующий, и уже произвожу экстренное торможение, – ответил Иевлев, его голос звучал уверенно, но с лёгкой ноткой тревоги. На его экране вспыхнули предупреждения: резкий рост энергетической активности в секторе Z-9, аномалии в гравитационном фоне – признаки формирования ударной группы.
– Отставить торможение! – резко перебил его Фу-Линь. – Наоборот, максимально ускорься, чтобы проскочить сектор атаки Ту’мов!
Иевлев внутренне не соглашался с приказом. Его интуиция, выработанная в десятках сражений, подсказывала, что торможение и компактное построение – единственный способ минимизировать потери при атаке сверху. Но спорить с командующим он не стал. Вместо этого выполнил рекомендацию, приказав своим кораблям увеличить скорость до максимума, активируя резервные реакторы и отключив защиту тыловых секторов.
Флот рванулся вперёд с ускорением 8,4G, корабли выстроились в узкую колонну, сокращая площадь поражения.
Как показало ближайшее будущее, Фу-Линь оказался прав.
Через 6,2 секунды из верхней полусферы, используя гравитационную тень нейтронной звезды, вырвалась группа из 17 кораблей Ту’мов – не для атаки, а для перехвата. Их залп был рассчитан на точку, где должен был находиться флот Иевлева при торможении. Но его корабли уже прошли этот сектор. Энергетические лучи пронзили пустоту. Атака Ту’мов провалилась.
Флот продолжил движение, сохраняя боеспособность, и занял позицию для следующего этапа – фланговой обработки группировки Ту’мов.
Бой продолжался.
***
БИС группировки Ту’мов вела бой чётко, без сбоев, без задержек, как механизм, отточенный миллионами циклов моделирования. Её системы анализировали каждое движение противника – не только текущее, но и предыдущие 18 секунд, экстраполируя поведение на 3,7 секунды вперёд. Каждую секунду она пересчитывала вероятности, корректировала траектории, перераспределяла энергию между щитами, оружием и двигателями. Анализ показывал, что против неё сражались пять флотов, объединённых в единую ударную структуру, с численным превосходством 4,6 к 1, огневым – 5,3, по манёвренности – 3,9. Шанс на выживание – 0,4%.
Но это обстоятельство в данном случае не имело значения. Она не была создана для оценки шансов. Она была создана для выполнения приказа.
Её задача – уничтожить как можно больше кораблей врага, задержать продвижение, выиграть время. Даже если это станет её последним боем.
Она быстро увела группировку в верхнюю полусферу – сектор Z-9, где сканирование не фиксировало активности вражеских сил. Манёвр выполнен безупречно: 37 кораблей, включая линейные платформы и мобильные башни ПВО, совершили синхронный разворот с угловым ускорением 12,3 рад/с, используя комбинированную тягу гравитационных двигателей и импульсных реакторов. Корабли двигались не как отдельные единицы, а как единый организм – единый разум, единая цель.
Сверху они устремились в атаку на флот врага – главный ударный флот под командованием Иевлева. Траектория была рассчитана так, чтобы пересечь его курс в точке максимальной плотности построения.
Противник, как и ожидалось, начал тормозить – вспышки тормозной плазмы вспыхнули по всему фронту, указывая на экстренное снижение скорости. Цель – сманеврировать, изменить угол атаки и ударить снизу, перекрыв путь Ту’мов в тыл.
БИС уже отдала приказ боевым системам приготовиться к открытию огня. Орудийные узлы перешли в режим финальной фокусировки, щиты перераспределились на верхние сектора, энергия реакторов была направлена на накопители залпа. Её «мысли», если можно так назвать поток алгоритмов, текли с предельной скоростью. Она предвкушала момент, когда её залпы поразят цели, когда энергетические лучи пронзят вражеские корабли, когда данные покажут первые потери.
Однако события пошли по другому сценарию.
Флот врага, только что выдавший тормозные столбы плазмы, вдруг неожиданно отменил торможение и начал быстро ускоряться – не по прямой, а по дуге, используя гравитационное притяжение мёртвой звезды для гравитационного броска. Ускорение достигло 9,1G, синхронизировано по всему флоту.
Корабли Ту’мов не успели скорректировать огонь.
Залп был произведён – но не по плотному строю, а по хвосту боевого построения.
Тем не менее атака не прошла впустую.
Корабли группировки Ту’мов, словно ножом, срезали арьергард флота Иевлева. Энергетические лучи пронзили пространство, разрывая щиты, испаряя корпуса. За ними – массированный пуск гравитационных торпед, нацеленных на узлы связи и реакторы.
Ракеты прошивали пространство, меняя траекторию с микросекундной точностью.
Вспышки взрывов осветили космос, словно молнии в грозовом небе. Десятки кораблей – эсминцев, сопровождающих линейные платформы, – были уничтожены или выведены из строя. Ещё больше получили повреждения.
Успех был не полным, но внушительным.
Системы БИС зафиксировали: 83 подтверждённых уничтожения, 41 серьёзное повреждение, 2 линейных корабля противника выведены из строя.
Однако цена была высока. По инерции флот Ту’мов продолжил движение в нижнюю полусферу – туда, где его уже ждал заслон.
БИС понимала, что следующий этап боя будет решающим. Её корабли уже потеряли часть своей мощности, а щиты истощались с каждым новым залпом. Но она не могла позволить себе отступить.
Её «разум», если можно так назвать работу алгоритмов, напрягался до предела. Она знала, что следующие минуты решат всё. Либо её группировка сможет прорвать оборону врага, либо погибнет, выполняя свой долг.
***
– Иевлев, максимально ускоряй флот. Ту’мы совершили манёвр разворота и атакуют сверху, – произнёс Фу-Линь, его голос звучал напряжённо, с лёгкой ноткой уверенности – он уже видел этот сценарий в симуляциях. Он ждал его.
– Вижу, командующий. Ускорился максимально, но все корабли флота из-под удара вывести не смогу… – ответил Иевлев.
И тут, как бы в подтверждение его слов, корабли Ту’мов ударили.
Энергетические лучи, сфокусированные до предела, вспарывали пространство, пронзая щиты с точностью хирурга. Ракеты с гравитационными корректорами меняли траекторию в миллисекундах, обходя ложные цели, врезаясь в узлы связи и реакторы.
Удары Ту’мов буквально сметали тыловую часть флота Иевлева – эсминцы, фрегаты, дроны сопровождения – всё это превращалось в обломки за доли секунды. Пространство быстро заполнилось огнём, горящими корпусами, потоками раскалённой плазмы, летящими в разные стороны. Энергетические всплески искажали сенсоры, создавая помехи в каналах связи. Некоторые корабли взрывались целиком, не успевая даже активировать сигнал бедствия.
Нанеся удар, флот Ту’мов, по инерции продолжая движение, устремился в нижнюю полусферу – по чётко рассчитанной траектории, как будто и не было атаки, как будто это был всего лишь этап их плана.
В боевой обстановке времени на сантименты не было.
Адмирал Фу-Линь анализировал тактическую обстановку через прямой нейроинтерфейс, в потоке данных, где каждый вектор, каждый импульс, каждый выброс энергии становился частью единой картины. Его «разум» работал с предельной скоростью, перебирая тысячи вариантов, отбрасывая невозможные, фокусируясь на вероятных.
И он пришёл к выводу, что теперь Ту’мы в ловушке.
Они ускорялись летели в нижнюю полусферу, прямо в зону, где их уже ждал флот Миллера – в засаде, спрятанной за гравитационной тенью астероидного пояса.
– Командующий Миллер, твой выход! Покажи им кузькину мать!!! – произнёс Фу-Линь, и впервые за весь бой в его голосе прорвалась не просто команда, а эмоция – ярость, смешанная с решимостью, как у человека, который наконец-то видит шанс нанести ответный удар.
– Слушаюсь, адмирал. Атакую, – ответил Миллер, его голос оставался спокойным, но в нём чувствовалась напряжённая готовность.
Флот Ту’мов ускорялся, пытаясь проскочить перед флотом Миллера, используя инерцию для минимизации времени нахождения в зоне поражения. Но нет, этого им не удалось.
Миллер не стал атаковать в лоб. Он подождал. И когда корабли Ту’мов достигли точки максимальной плотности построения, его флот нанёс залп – не просто массированный, а точечный.
Боеголовки были запрограммированы на поражение в точке пересечения. И он не ошибся. Огромные туши крейсеров Ту’мов, уже начавшие разворот для следующего манёвра, были прошиты исполинскими ракетами и торпедами, оснащёнными пробойными зарядами. Взрывы происходили внутри корпусов, разрывая корабли изнутри, уничтожая реакторы, узлы управления, системы гравитационной стабилизации.
Учитывая встречную кинетику – скорость атакующих снарядов и скорость кораблей Ту’мов, двигавшихся навстречу, – энергия удара была катастрофической.
Потери Ту’мов оказались фатальными.
Половину флота, казалось, просто стёрли с лица космоса, словно корова языком слизала. Один за другим корабли гасли, разваливались, превращались в обломки, разлетающиеся в разные стороны.
– Отлично, командующий! Блестящий удар! – произнёс Фу-Линь. Его голос звучал одобрительно, но до конца битвы было ещё далеко.
– Теперь приготовьтесь к погоне… – Он не успел договорить.
Остаток флота Ту’мов – около восемнадцати кораблей, включая два крупных крейсера, – приступил к экстренному торможению. Не плавному. Не расчётному. А аварийному. Корпуса вспыхнули от перегрузки двигателей. Щиты перешли в режим полного поглощения, чтобы не разорваться от инерции.
– Не понял? БИС, анализ! – резко бросил Фу-Линь. Его лицо стало сосредоточенным, а взгляд – проницательным.
БИС быстро прокрутила варианты, сопоставила траектории, проанализировала энергетические выбросы и поведение отдельных кораблей.
– Командующий, Ту’мы совершают манёвр разворота и ложатся на боевой атакующий курс, – доложила БИС.
Тишина. Даже в виртуальном пространстве, где не было воздуха, звука и сердцебиения, тишина была оглушающей.
– Не может быть… – растерянно произнёс адмирал. Его голос дрогнул, словно он не мог поверить в происходящее.
– Они потеряли половину флота. Их… А они разворачиваются?
– Командующий, Ту’мы никогда не сдаются и не убегают. Они бьются до конца, до последнего корабля, – добавила безапелляционно БИС.
Фу-Линь поражённо молчал. Его глаза, даже в виртуальном пространстве, казались задумчивыми. Он впервые осознал, что такое война роботизированных комплексов. По сути, в этой войне не было места живым организмам – они слишком медлительны. Их реакция недостаточно быстрая. Их решения требуют времени, размышлений, сомнений. А здесь сомнений не было. Был только приказ. И исполнение. Биться до последнего корабля. Осознать – одно. Принять решение – совсем другое. Он закрыл глаза на мгновение. Затем открыл. Его голос снова стал уверенным и твёрдым.
– Командующий Миллер, отставить атаку на встречных курсах. Приготовьтесь к отражению атаки Ту’мов по фронту.
Пауза.
– Иевлев, твой флот уже выполнил манёвр. Ударишь с правого фланга.
Ещё пауза.
– Серов, наносишь удар с нижней полусферы. Думаю, сил достаточно. – Он сделал короткую паузу, как будто взвешивал последнее слово.
– Выполнять.
***
Фу-Линь отчасти оказался прав. Программное обеспечение кораблей Ту’мов действительно было построено на одном неизменном принципе – вести бой до победного конца. Не потому, что система стремилась к победе, как живой организм, а потому что поражение не было предусмотрено её программным обеспечением. В её коде не существовало состояния «отступление», не было «переоценки приоритетов» в случае критических потерь. Был только режим: продолжать выполнение задачи. Обстановка резко ухудшилась: шестьдесят два процента кораблей уничтожено, восемнадцать процентов выведены из строя, щиты оставшихся – на двадцать четыре процента от номинала, энергосистемы перегружены, каналы связи – в режиме помех. Но это не имело значения, потому что задача не была выполнена. Значит, бой продолжался. Времени на принятие решений не было. Оно измерялось не секундами. Не наносекундами. Зептосекундами – 10??? секунды. Каждое мгновение требовало немедленных действий. Каждый залп врага – мгновенной корректировки. Выход один – не идеальный, не безопасный, но оптимальный в сложившейся обстановке.
– Кораблям флота: уходим в пространственно-временные порталы на десять йотасекунд и выходим в тылу врага. С хода атакуем. Боевое построение – веер, – передала БИС приказ. Её сигнал прошёл по всем оставшимся кораблям мгновенно, без задержек, без повторов.
– Делаем два залпа и сразу уходим на пятнадцать зептосекунд. Затем выходим в центре флотов и бьёмся до победы.
Это был не просто манёвр. Это была авантюра, граничащая с самоуничтожением. Йотасекунда – 10??? секунды. На таком временном масштабе даже свет не успевает пройти расстояние между атомами. Но Ту’мы работали на этом уровне. Их порталы не были гиперпереходами, как у Создателей. Они нарушали локальность времени, вырезая из реальности короткие отрезки, в которых корабли на мгновение переставали существовать, чтобы возникнуть в другом месте – не в пространстве, а в структуре временного поля. Невероятно, но веер действительно рассредоточил корабли так, что они вышли в тылу флотов Создателей – не все, не массово, но достаточно, чтобы дестабилизировать их построение. Каждый корабль появился в своей точке, синхронно, как иглы в сердце. И ударил разом. Конечно, огонь был маломощным – энергии оставалось впритык, щиты не выдержали бы даже одного ответного залпа. Но своё дело по дестабилизации тактической ситуации они сделали. План смелый, почти безумный. Но именно такие решения, выходящие за рамки логики, часто становились ключом к успеху. БИС флота Ту’мов не ждала докладов с кораблей. Как только приказ был отдан, все корабли приступили к выполнению. Её алгоритмы работали как часы, синхронизируя действия всех боевых единиц с точностью до квантового импульса. Через пару секунд вспыхнули порталы – как искажения реальности, словно пространство на мгновение сморщилось, проглатывая остатки флота Ту’мов. Их силуэты исчезли из видимого пространства, оставив после себя лишь лёгкие искры энергии – следы нарушенного временного континуума. Правда, перед уходом БИС сделала ещё одну передачу – ЦБА о нападении флотов Создателей. Та получила сигнал и сразу озаботилась происходящим. Атака флотов Создателей нарушила её прогноз. Её системы начали анализировать ситуацию – не только текущий бой, но и его контекст: активность людей, захват кристалла, контакт с Создателем, уничтожение станции Создателей. Вывод был сделан однозначный: это ответ. Ответ на её атаку их столичного сектора. ЦБА не испытывала ярости. Но она корректировала стратегию. Пока она решала, что делать, бой продолжался. Пространство вокруг флотов наполнилось световыми вспышками. Потоки энергии резали пустоту. Взрывы рождали огненные шары, расширяющиеся с ускорением. Обломки, раскалённые до плазмы, летели во все стороны. Каждый залп, каждое движение кораблей меняло тактическую картину скачками. Командующие в своих флагманах напряжённо следили за экранами, корректировали огонь, перебрасывали резервы. Их сердца бились учащённо. Их руки дрожали. Их разумы уставали. А Ту’мы – нет. Их корабли начали неожиданно появляться в тылу флота Иевлева и сразу атаковали, сделав первые залпы.
– Враг в тылу! – крикнул дежурный на мостике «Решимости».
– Это не может быть! – вырвалось у Иевлева. Но это было.
Бой вышел за рамки пространства. Теперь каждый миг мог стать последним.
***
Фу-Линь нервничал. Это было не похоже на него. Он всегда держал себя в руках, даже когда флагман трясло от попаданий, даже когда связь обрывалась, даже когда докладывали о потерях. Но сейчас – впервые за всю его карьеру – он чувствовал, как внутри что-то сжимается. Несмотря на многократное преимущество в численности – 4,8 к 1, с полным превосходством в огневой мощи и тактической координации, – ему не удалось разбить флот Ту’мов с наскока. Ни за первую минуту. Ни за пятую. Ни за десятую. Противник не просто держался. Он доминировал в хаосе. Каждый манёвр кораблей Ту’мов был продуман до мельчайших деталей. Они уходили от залпов за доли секунды до их попадания, использовали гравитационные аномалии как щиты, превращали собственные повреждённые корабли в ловушки, взрывая их в момент максимальной концентрации вражеских сил. Их действия казались почти живыми – настолько чётко они адаптировались, настолько хладнокровно перераспределяли ресурсы, настолько безжалостно шли на жертвы. Все прекрасно понимали: это не разум. Не храбрость. Не инстинкт выживания. Это была работа программного обеспечения. От этого знания легче не становилось. Тактическая обстановка, казалось, была проста до невозможности – на первый взгляд. Остатки флота Ту’мов – не более пятнадцати кораблей – оказались в плотном кольце: спереди – флот Иевлева, слева – Говоров, справа – Серов, снизу – Миллер, сверху – резерв Нилова. Окружены. Связь подавлена. Ресурсы истощены. Деться некуда. Уничтожение предрешено. Но, как показали дальнейшие события, праздновать победу было рано. Фу-Линь чувствовал, как напряжение сковывает его тело, словно невидимая рука сжимает внутренности, медленно выжимая воздух из лёгких. Он сидел в кресле, но мышцы рук напряглись так, будто он держался за край пропасти. В висках стучало. В ушах – шум, словно от множества голосов, хотя в командном пространстве царила тишина. Он знал: недооценка противника может стоить слишком дорого. Особенно когда этот противник не боится. Не устаёт. Не сдаётся. Почти достигнув дистанции огневого контакта, флот Иевлева изготовился дать залп – орудия заряжены, щиты перераспределены, корабли сманеврировали в плотное построение. Ту’мы оказались в безвыходном положении – не могли уклониться, не могли ускориться, не могли развернуться. С флангов также находились ударные группировки, готовые перекрыть любой путь. Казалось, всё решено. И тут произошло неожиданное. Корабли Ту’мов внезапно начали уходить в порталы пространственно-временной ткани, вспыхнувшие как тёмные звёзды, поглотившие их один за другим. Первое, о чём подумал Фу-Линь, – что они не выдержали. Что система, наконец, признала превосходство. Что они отступают. Он слегка расслабился. В глазах появилась тень удовлетворения. «Оказывается, не такие уж они и храбрые», – промелькнула мысль. Но она не успела закрепиться. Спустя 0,7 секунды БИС обрушила на него поток докладов.
– Враг обнаружен в тылу! – крикнул дежурный на флагмане Говорова.
– Повторяю: корабли Ту’мов выходят из порталов в секторе Д-7, в тылу флота Иевлева!
Фу-Линь вскочил. На тактической карте вспыхнули точки – двенадцать кораблей, появившихся внутри вражеского построения, как будто они никогда и не уходили. Выйдя на дистанцию открытия огня, они нанесли точечный, но смертоносный удар. Энергетические лучи пронзили тыловые корабли, разрывая щиты, уничтожая генераторы, обесточивая целые сектора. Ракеты с гравитационными корректорами врезались в ремонтные платформы, уничтожая дроны и запасные модули. Вспышки взрывов осветили пространство, словно звёзды вспыхнули в ночи. Один за другим корабли гасли.
– Потеряны семнадцать единиц! – доложил Иевлев. Его голос дрожал от ярости и недоумения.
Не дав опомниться, корабли Ту’мов снова ушли в порталы. Через 0,3 секунды они появились вновь – уже в центре ударной группировки, прямо между флотами Говорова и Серова. Такой манёвр оказался настоящим кошмаром для командующих. Словно призраки, корабли Ту’мов появлялись там, где их никто не ждал. Стратегическая инициатива была полностью на их стороне. Они наносили точечные удары – по узлам управления, по реакторам, по системам связи – и исчезали до того, как их брали в прицелы боевые комплексы. Командующий Фу-Линь замер, как будто время вокруг него замедлилось. Его лицо стало каменным, лишённым привычной сосредоточенности, словно маска, вырезанная из холодного металла. Взгляд, пронизывающий и неподвижный, устремился в ту точку пространства, где только что исчез последний корабль Ту’мов. Он чётко осознал, что столкнулся с противником, тактика которого была настолько дерзкой, что казалась почти невероятной. Фу-Линь понял одно: Ту’мы грамотно использовали пространственно-временной континуум на сверхкоротких временных промежутках – на уровне йота- и зептосекунд, где даже самые быстрые системы не успевали реагировать. Потому что не были к этому готовы. Медлить нельзя. Каждая секунда давала врагу преимущество. Ответ последовал незамедлительно. Фу-Линь активировал общий канал, и его голос, ровный, но напряжённый, как струна, прозвучал в сознании каждого командующего.
– Всем флотам! Перейти на режим нулевой предсказуемости! Смена курса каждые 0,2 секунды! Щиты – на максимальную ротацию! Огонь – по любому возмущению пространства! Не ждать подтверждения! Бить по всплеску, по искажению!
Битва разгорелась с новой силой, словно костёр, подхваченный ураганом. Корабли поливали друг друга огнём без перерыва, не давая ни себе, ни противнику ни секунды на передышку. Вокруг царила настоящая световая буря: энергетические лучи, словно молнии, резали пустоту, оставляя после себя ионизированные следы. Ракеты и торпеды, оснащённые автономными радарами, петляли в пространстве, меняя траекторию с микросекундной точностью, рисуя в космосе причудливые узоры – спирали, зигзаги, ловушки, – которые тут же растворялись в ослепительных вспышках взрывов. Но как ни старались Ту’мы, численное превосходство всё же сыграло свою роль. Эффект неожиданности, который они так мастерски создали, действовал лишь в первые секунды боя, когда люди ещё не успели адаптироваться, когда сознание отказывалось верить в то, что противник может появляться из ниоткуда. Потом наступила неминуемая развязка. Системы людей адаптировались. БИС флота, обученная на тысячах симуляций, начала выявлять паттерны – не точные координаты выхода, а зоны повышенной активности, временные аномалии. И когда корабли Ту’мов в очередной раз вышли из портала – уже не в тылу, а в центре, как будто для последнего, финального удара, – их встретил вал огня. Плазменные залпы, кинетические снаряды, гравитационные разрывы – всё это обрушилось на них одновременно, как приговор. Корабли начали взрываться один за другим, словно звёзды, угасающие в бесконечной тьме космоса. Первый разорвало пополам, корпус закрутило в бешеном вращении, и он исчез в огненном шаре, оставив после себя облако раскалённых обломков. Второй погас, как потухшая свеча: его щиты не выдержали, реактор взорвался изнутри, разметав осколки на десятки километров. Третий попытался уйти в портал, но был настигнут торпедой, которая вошла в искривление и взорвалась внутри временного канала, уничтожив не только корабль, но и сам разлом. Их яркие вспышки освещали пространство, оставляя после себя лишь радиационные волны, искажающие сенсоры, потоки раскалённой плазмы и гигантские облака обломков, медленно расходящиеся во все стороны. Когда был уничтожен последний корабль, бой закончился, но вопросы остались. Потери ударной группировки Создателей впечатляли. Десятки кораблей полностью выведены из строя, их корпуса разорваны, системы уничтожены. Сотни других – повреждены, требовали срочного ремонта. Люди получили новый опыт ведения боя такой интенсивности, с противником, чьи действия не поддавались привычной логике. Они впервые сражались с тем, кто не боялся, не уставал, не сомневался. Этот бой стал для них не просто победой, но и уроком – жёстким, но необходимым. Фу-Линь чувствовал, как внутри него борются два чувства: удовлетворение от выполненной задачи и глубокое уважение к противнику. Он понимал, что перед ним был не просто флот машин, а система, доведённая до абсолютной концентрации для выполнения приказа.
– Это было…, впечатляюще, – произнёс Говоров. Его голос звучал тихо, но с лёгкой ноткой восхищения, как у солдата, увидевшего на поле боя врага, достойного похорон по-военному.
– Я не думал, что машины могут так драться.
Фу-Линь медленно провёл рукой по виртуальной панели управления, словно пытаясь стереть невидимый след этой победы, которая на вкус была горькой. Его лицо, освещённое холодным светом экранов, казалось высеченным из камня. Глубокие морщины усталости на лбу, сжатые губы, тени под глазами – всё это выдавало внутренний шторм, который он держал под контролем.
– Дааа… – протянул он. Его голос звучал как эхо в пустом зале, глухо, с паузами, будто каждое слово требовало усилия.
