Андрей Стоев "Странные земли"

Я молча кивнул и потихоньку двинулся вдоль ручья – и так было понятно, что Сухой сразу со мной говорить не станет. Сначала выслушает отчёт Феди с Михой, потом вместе с верхушкой артели прикинет, что от меня хочет получить, и что готов за это дать, а уже потом и до меня очередь дойдёт.

* * *

– Артём, да?

Я обернулся на голос.

– Верно, – кивнул я, с любопытством глядя на подошедшего сзади мужика. – А ты Сухой?

Сухим он определённо не выглядел – непонятно, за что его так прозвали. Он вообще никак не выглядел – совершенно обычный, роста небольшого, – просто ничем не примечательный старатель. Однако старшим артели без авторитета не становятся, особенно у старателей, где народ тёртый, и кого попало слушаться не станет.

– Я Сухой, – подтвердил он. – Спасибо, что согласился до нас дойти.

А вот это оказалось для меня совершенно неожиданным. Такую вежливость можно ожидать от дворянина, и уж никак не от артельщика, для которого нагнуть соседа гораздо естественнее, чем сказать спасибо. Непростой человек Сухой, непростой.

Я вежливо наклонил голову, молча ожидая продолжения. Я, конечно, обычный рифейский пацан, но кое-каких манер за время учёбы в университете всё же успел набраться – в основном от дворян, которые там учились. Правда, на нашем факультете их не так много было, не особо они шли в геологи.

– Посмотрел наш ручей? – спросил Сухой.

– Погулял вокруг немного, – признал я. А что тут не признавать? Вся артель видела, как я вдоль ручья хожу и камешки рассматриваю.

– Что-то посоветуешь?

– Вон за тем булыжником надо обязательно посмотреть, и ещё сразу за перекатом карман может быть. Но видно, что россыпь богатая, здесь везде надо мыть, по всему руслу. Хотя вы так и делаете, как я погляжу.

– В самом деле разбираешься, – усмехнулся Сухой. – Сам-то не мыл?

Да и так было понятно, что это простейшая проверка. Любой старатель и без меня прекрасно знает, где карманы с песком образуются.

– Меня учили разбираться, – пожал я плечами. – Сам не мыл, да и не собираюсь.

– А чего так? – он с интересом взглянул на меня.

– Чтобы золото мыть, университет заканчивать не нужно.

– Согласен, – покивал он. – Ну а что серьёзное про наш ручей расскажешь?

– Ну, чтобы серьёзное рассказать, надо серьёзно смотреть, – ответил я. – Но кое-что сразу могу сказать. Россыпь у вас богатая, но вы её уже почти выбрали. На следующий сезон вам либо на другое место уходить, либо саму коренную жилу разрабатывать. Разработку можете не потянуть – для этого надо или технику сюда как-то тащить, либо гораздо больше народа, чтобы камень ломать и дробить. Можете, конечно, жилу кому-нибудь продать, но для этого надо бы сначала оценку запасов сделать.

– Сможешь запасы оценить?

– Нет, вот так, без ничего, не смогу, – покачал я головой. – Бурить надо, и керны в лаборатории смотреть. А кстати, Федя мельком упоминал, что у вас народ болеет – это не из-за воды?

– Из-за воды, скорее всего, – подтвердил Сухой. – Мы стали в другом месте воду брать, люди сразу себя лучше почувствовали.

– Не очень хороший признак, в смысле, для прогноза запасов не очень хороший. Это значит, что ручей и другие породы размывает, а значит, кварца там может быть не так уж много. Тогда это вообще не месторождение, а просто точка минерализации. В общем, без бурения ничего сказать нельзя.

– Понятно, – задумчиво сказал Сухой. – То есть ты понял нашу проблему?

– Да что тут не понять? – пожал я плечами. – Вам нужна новая россыпь на следующий сезон. Коренную жилу вам всё-таки не потянуть, и продать её без оценки запасов вы тоже не сможете.

– Почему это нам не потянуть? – испытующе посмотрел на меня Сухой.

– Добыть-то сможете, – объяснил я. – Притащите бульдозер, сделаете дробилку, первичное обогащение организуете. А дальше-то что? Кому вы свой шлих на аффинаж понесёте? Орловские с вами разговаривать не будут, если у вас нет регистрации и лицензии. Это пока вы по мелочи моете, на вас всем плевать, а для промышленной добычи начинается уже совсем другая арифметика. Ну, я не знаю, конечно – может, и потянете промышленную добычу, вам виднее.

– Не потянем, – вздохнул он. – В общем, правильно ты сказал – на следующий сезон нам жила нужна. Нам предлагают неплохую вроде, но слишком много запросили, так что есть смысл с тобой сначала попробовать. Так что ты хочешь?

– Платите вперёд двадцать гривен за два месяца работы. Точнее, пятнадцать – пять гривен аванса я уже получил. Если нахожу жилу – платите мне двадцать гривен с каждого добытого пуда. Ещё для разведки мне надо в помощь двух парней – шурфы бить и промывки делать.

Попросил я совсем немного, но жадничать здесь не стоит. Можно много потребовать, и тебе даже это пообещают, вот только вряд ли заплатят. Лучше уж просить умеренно, чтобы артели было выгоднее заплатить и сохранить с тобой хорошие отношения.

– Скромно запросил, – одобрительно кивнул Сухой. – Даже не стану торговаться, меня всё устраивает. Значит, договорились – сегодня ночуй здесь, а завтра поутру с парнями выходи.

Глава 3

Артель вставала с рассветом, а с первыми лучами солнца работа шла уже вовсю. Края у нас совсем даже не южные, зима приходит рано, а уходит поздно, так что старатели используют недолгое лето на полную. Выспаться у них получается только зимой, хотя те, кто посерьёзнее, пытаются и зимой найти хоть какую-то работу. Удачливый старатель лет за пятнадцать вполне может скопить денег на хороший пай в сельской общине, либо, если предпочитает город, купить небольшую квартиру и пакет надёжных облигаций, достаточный, чтобы жить на купонные выплаты. Впрочем, одной удачи для этого маловато – нужно быть ещё и непьющим, а это редко у кого получается.

Я тоже проснулся вместе со всеми – когда я вечером собрался ставить свою палатку, мне посоветовали не дурить и показали одну из больших общих палаток, где было свободное место. Я, конечно, настаивать не стал – лишний раз ставить и убирать палатку радости мало. Завтраком меня тоже с утра накормили, да и вчера я обедал и ужинал вместе со всеми, и никаких косых взглядов не замечал. До этого дня я, как и любой житель Рифейска, видел старателей исключительно с приходом зимы, и картина эта была, прямо скажем, очень неприглядной. А сейчас я впервые увидел их, так сказать, в естественной среде обитания, и смотрелись они совсем по-другому – обычные, изрядно замордованные тяжёлой работой мужики, не слишком улыбчивые, но вполне доброжелательные даже к человеку, которого они увидели впервые.

Когда я доедал свой завтрак из вчерашней каши с горячим травяным настоем, ко мне подсел Федя.

– Ну что, Артём, – с преувеличенным энтузиазмом спросил он, – готов тронуться на разведку?

– С чего бы мне не быть готовым? – я посмотрел на него с удивлением. – Я рюкзак и не разбирал; мне его только надеть, и можно выходить.

– Да я знаю, что ты готов, – махнул он рукой. – Просто положено спросить, а то мало ли что.

Ну прямо сама деликатность, надо же.

– Ну я тоже спрошу тогда, – хмыкнул я. – Мы с Сухим договорились, что он даст двух парней…

– Есть такие парни! – радостно перебил меня Федя. – Да ты их знаешь – это же мы, твои друзья!

Так, Федька опять сменил образ. Я за ним незаметно наблюдаю с самой первой встречи, и надо сказать, он в каждом образе выглядит совершенно достоверно. В трактире он был немного туповатым болтуном, в дороге – хмурым старателем, в лагере он как-то незаметно превратился в деловитого администратора – и он каждый раз действительно менялся, а не играл роль. Во всяком случае, игры в нём совершенно не чувствовалось. И с каждым новым его образом я доверял ему всё меньше – люди со многими лицами очень редко показывают своё настоящее лицо, и мне отчего-то кажется, что настоящее лицо Феди мне совсем не понравится. Вот и сейчас он непонятно зачем взялся отыгрывать моего друга детства.

Хотя может быть, я зря себя завожу? У Сухого нет ни малейшего резона причинять мне какое-то зло. Денег я попросил столько, что ему выгоднее расплатиться со мной честь по чести, да и вообще для успешной артели это не деньги. То, что я продам найденную жилу кому-нибудь ещё, он тоже не боится. Помнится, был такой случай, когда рудознатец продал жилу сразу двум артелям – артели между собой всё-таки договорились, а вот для продавца дело кончилось плохо. За ним охотились обе артели, вроде бы в конце концов поймали, и больше о нём никто ничего не слышал. Случай этот все знают, и с тех пор на такие фокусы больше никто не решался. Словом, Сухой совершенно ничего не выиграет, похоронив меня в тайге, зато проиграть может. Я ведь не приезжий, которого никто не знает; я – местный, рифейский, и мои друзья-знакомые обязательно спросят Сухого, почему я от него не вернулся.

– То есть это вы с Михеем со мной идёте? – переспросил я.

– С ним, с Деревом нашим, – хохотнул Федя. – С нашим проверенным товарищем.

Что-то непохоже, что они такие уж друзья, вот не чувствуется в них даже товарищеского отношения друг к другу. Интересно бы знать, почему Сухой послал со мной именно эту парочку – потому что самые бесполезные, или потому что самые доверенные? Для меня большой разницы, конечно, нет, но с бесполезными я бы чувствовал себя немного спокойнее.

– Ну двинулись тогда, Федя, – вздохнул я, вставая и с усилием поднимая тяжеленный рюкзак с привьюченной к нему палаткой. – Лопаты, кирку, лотки взяли?

– Всё взяли, начальник, – махнул рукой он. – Не первый день в тайге.

* * *

Геолог – это очень много ходьбы, причём в основном по горам – на равнине мало что лежит. Или, сказать точнее, мало что можно найти без серьёзного оборудования. Но как ни скажи, а на равнине простому геологу с молотком делать особо нечего.

Геология мне всегда нравилась, а вот ходить по горам целыми днями я небольшой охотник, оттого и выбрал специальность, где занимаются большей частью аналитикой. Но жизнь, как всегда, внесла свои коррективы. Мы лазили по невысоким горам западных Рифеев почти месяц, и я уже потерял счёт большим и малым ручьям, которые мы обследовали. Не все они были пустыми – золота в Рифеях много, – но такой россыпи, чтобы хватило для средней артели как минимум на сезон, а лучше на несколько, пока не попадалось.

– Да пусто здесь, Артём! – заявил Фёдор, в сердцах бросив лоток. – Девять лотков уже промыли, и на девять лотков всего две золотинки.

Михей, как всегда молча, набирал лопатой в свой лоток очередную порцию грунта, и на истерику Федьки не реагировал.

– Да, золотинок маловато, Федя, – согласился я. – Но они большие, вот в чём дело. А это как раз очень хороший признак жилы с крупными включениями, то есть выше по течению может лежать россыпь самородков.

– Крупная золотинка ещё не значит, что выше самородки лежат, – упрямо возразил Федя.

– Не значит, спорить не буду. Но видишь вот этот камень? – я подобрал с берега маленький камешек, похожий на большую фасолину – один из многочисленных голышей, хорошо обкатанных быстрой водой. – Это кварц, но не белый, а жёлтый, а это говорит о присутствии сульфидов.

– Ничего не понял, – хмуро сказал он.

– Это признак золотоносной жилы, Федя, – объяснил я. – Так что кончай выступать и бери лоток. Нам придётся этот ручей обследовать основательно, вплоть до самых верховий. Переходите саженей на пять выше и начинайте промывать там, а я пока похожу, посмотрю камни. Если найду пириты, то это почти наверняка хорошая жила.

– Всё правильно говоришь, – одобрительно заметил чей-то голос. – Сразу видно образованного человека. Геолог?

Я резко обернулся. Совсем рядом на большом булыжнике сидел белобрысый парень и доброжелательно на меня смотрел. Каким образом он сумел подойти к нам практически вплотную и устроиться на этом камне, было совершенно непонятно. Может, он здесь с самого начала сидел? Но тогда каким образом мы умудрились его не заметить? Я настолько растерялся, что не смог ничего ответить, а просто подтверждающе кивнул.

– Ну я так сразу и понял, – добродушно сказал парень. – Верно, выше по ручью хорошая россыпь самородков. И пириты, кстати, там действительно есть.

Я присмотрелся к нему и понял, что мне казалось неправильным. Одет он был в обычную рубашку и штаны, но они были совершенно чистыми, и сшиты были из хорошей материи, по виду явно дорогой. Вышитые узоры тоже показывали, что это не обычная одежда таёжных путешественников.

– И зачем ты нам это рассказываешь? – хмуро спросил Федя, который пришёл в себя раньше меня.

– Россыпь занята, – объяснил парень. – Мы там сами моем, и компаньоны нам не нужны.

– И что вам в своём лесу не сидится?

И в этот момент до меня, наконец, дошло, что это лесной. Так-то все про них слышали, и в Рифейске они изредка появлялись, но мне их видеть раньше не приходилось. Да я лесными и вообще не интересовался – ну есть какие-то люди, которые в лесу живут, и какое мне дело до лесных дикарей?

Вообще, среди некоторой части рифейской публики бытовало даже мнение, что лесные – это что-то вроде обезьян, но как человек, видевший обезьян в зверинце, могу авторитетно заявить, что на обезьяну этот парень совершенно не походил. Он даже лесным дикарём не выглядел, если не считать немного непривычной одежды. Если уж на то пошло, на обезьяну гораздо больше походил Федя.

– Ну ты же в своём Рифейске не сидишь? – засмеялся парень.

– Если разобраться, то здесь вообще горные карлы хозяева, – уже совсем мрачным голосом заявил Федя.

Как по мне, дурацкое заявление. Может, у лесных прав на этот ручей и нет, но у нас-то прав точно не больше.

– Так они нам эту россыпь и отдали, – уже откровенно заржал тот. – Они золото прямо из самой жилы как-то вытягивают, а нам разрешили эту россыпь мыть, сказали, что им лень за крошками нагибаться. И знаешь что, внешник, прими добрый совет – не называй рифов карлами, они этого очень не любят. У себя в Рифейске как хочешь их зови, они стерпят – ну, наверное, стерпят, – а в своих краях могут и обидеться.

Я решил перехватить инициативу разговора у Феди, пока он со злости не ляпнул ещё что-нибудь оскорбительное. Злость Феди я прекрасно понимал – не успели найти богатую россыпь самородков, как её у нас увели прямо из-под носа. Обидно, конечно, ещё как обидно. Вот только лесные с карлами были здесь аборигенами, а мы бесправными пришельцами, и если они нашу обиду прекрасно переживут, то мы их обиду вполне можем и не унести.

– Ваша россыпь, значит, ваша, – мирно сказал я. – Мы не претендуем. Может, подскажете – что здесь ещё есть в округе? В смысле, где что занято, чтобы нам хотя бы время не терять впустую?

– Вежливый, – усмехнулся тот. – Ну, раз вежливо спрашиваешь, могу и подсказать. Рядом здесь ничего интересного нет. На север есть несколько ручьёв, но они точно пустые. Потом будет Доломитный, но его вам лучше обогнуть по широкой дуге – там не так давно какие-то придурки решили его ограбить. Ничего у них не вышло, но охрана там сейчас нервная, могут с вами без лишних разговоров сразу из пулемёта поздороваться. Да вам всё равно туда не надо, они посторонних не пускают, даже нас не пускают. Вёрст десять севернее Доломитного начинаются свободные земли, но там сейчас может быть опасно, там звери разные… в общем, нехорошие места. Мы сейчас туда не ходим, и вам туда идти не советую. На восток ещё можете сходить, но там большой карьер Чермных, туда вас тоже не пустят, а обходить очень далеко придётся. Ну или через гребень карабкаться, но лучше обойти. Как-то вот так, – он развёл руками, – извини, если не порадовал.

– Не порадовал, конечно, – вздохнул я, – но всё равно спасибо.

* * *

Совещались мы недолго. Восток никого из нас не привлекал – огромный карьер пришлось бы довольно долго обходить по горам, и его окрестности тоже плохо годились для разведки, так что дорога на восток до подходящих мест могла занять и неделю.

– Этот клоун говорил, что на севере звери встречаются опасные, – с сомнением заметил Михей.

– Да понятно же, что просто пугал, – раздражённо ответил Фёдор, который до сих пор никак не мог успокоиться и то и дело начинал что-то злобно бурчать себе под нос. – Какие ещё опасные звери? Летом звери вообще не опасные. А если что, так мы и медведя легко уложим. У Артёма ружьишко так себе, конечно, но наших карабинов на любого зверя хватит.

– Ну так-то так, – почесал затылок Миха, и на этом обсуждение закончилось.

Несколько ручьёв мы миновали, практически не задерживаясь – не то чтобы мы сильно поверили лесному, но никаких признаков золота там и в самом деле не было. Куски кварца кое-где встречались, но они были совершенно белыми – чистый кварц, без малейших следов минералов-спутников. В одном из ручьёв мы на всякий случай всё-таки сделали несколько промывок, и ручей оказался ожидаемо пустым. Насчёт ручьёв лесной и в самом деле не наврал, а вот в каких-то там опасных зверей я, как и Фёдор, совершенно не поверил. Выглядело так, будто лесной попытался нас напугать, чтобы мы туда не шли – хотя логичнее было бы просто не рассказывать нам про пустые ручьи, чтобы мы потеряли на них побольше времени. Но с другой стороны, такое могло бы сработать с неграмотным старателем, а геолог и сам очень быстро бы понял, что место неперспективное. Так что лесному действительно было выгоднее сказать правду насчёт ручьёв, чтобы придать больше доверия своим словам насчёт севера. В конце концов я выбросил всё это из головы – какая разница, что он там наврал или не наврал? У нас в любом случае нет других подходящих вариантов.

– О как! – растерянно сказал Федя, озадаченно почёсывая затылок.

Прямо посреди узкой тропинки была воткнута в землю сучковатая палка. К палке ржавым гвоздём была криво приколочена фанерка с крупной надписью красными буквами: «Проход запрещён! Охрана стреляет без предупреждения!»

– Доломитный же, – меланхолично заметил Михей. – Обходить надо.

– А что это за Доломитный, Миха? – полюбопытствовал я.

– Да просто посёлок, – пожал плечами он. – Говорят, у горных карл там как раз вход, а в посёлке княжьи люди сидят, у карл скупают золото, алмазы, ну и всякое другое ценное. Вот княжьи ратники его и охраняют – посёлок совсем маленький, а ценностей много, в общем, сам понимаешь.

– Грабили? – заинтересовался я.

– Пробовали, – кивнул он. – Постреляли парней.

– Значит, обходить придётся, – вздохнул я. – Неохота выяснять – сразу нас пристрелят, или сначала пароль спросят.

– Не спросят, – заржал Михей.

– И знаете что, парни, – вдруг вспомнил я. – Не называйте рифов карлами, лесной не зря нас предупредил.

– А сейчас-то что? – он с недоумением на меня посмотрел. – Тайга же кругом.

– Ты у того ручья заметил, как лесной рядом появился?

– Не, совсем не заметил, – поразмыслив, ответил Миха. – Вроде не было никого, а потом раз, и он на камне сидит.

– Вот и сейчас ты болтаешь, а потом раз, и кто-нибудь у сосны стоит.

Федя с Михой закрутили головами.