– Ну это да, – Газон покачал головой. – Охренеть, как всё было устроено.
Он завёл двигатель и включил печку, сразу пошёл горячий воздух и стало теплее.
– Тут как в «Крёстном отце», – продолжал он, – вся бригада ушла на матрасы. Все по съёмным хатам обитают, ждут подставы. Шухер большой навели. Налим себе вбил, что Гарик на него подумает и грохнет. Ещё конторских боится, думает, что они его могут слушать.
– Ого. Параноит.
Газон нахмурил лоб.
– А что Гарик думает – так хрен знает, что у него на уме. Но Фидель много чего решал, много чего на себе замкнул. Ему теперь будет сложно.
Несколько железнодорожников в заляпанных мазутом бушлатах прошли в сторону депо от ближайшего магазина. Один нёс пакет с продуктами и бутылками. Он внимательно поглядел на нас.
Сегодня надо будет заехать к Царевичу в депо, он на смене, но дело для него будет вечером или ночью.
– Короче, Старый, – Газон вздохнул. – Хрен проссышь, что сейчас творится. Налим меня тряс в обед, чтобы пацаны, ну, мы, короче, не телились и переходили, или обещал, что будет серьёзно вопросы решать. А после меня отправил по делам, и я спалил, что за мной тачка ехала. Сейчас никого.
– Может он сделать так, чтобы от тебя избавились, если что-то пойдёт не так? – предположил я. – А то у него явно паранойя обострилась.
Он дёрнулся так, что чуть не ударился головой о потолок.
– Нет, ты чё! Братва не поймёт такого манёвра.
– Братва не поймёт, да у него разные люди есть для таких задач. Должны быть.
– Чё же всё так пошло-то, – Газон положил обе руки на руль. – Западло какое-то началось. Никого не трогали, всё как надо делали, по уму, а они, сука, жизни не дают.
– Потому что им надо одно – бабки, а для этого нужна сила. А если что-то получить не могут – уничтожают. Большие дети, которые дорвались до власти. И мы – только повод. Поэтому надо отбиваться, пока они друг другом заняты.
– А как тут отобьёшься? – он посмотрел на меня. – Сейчас или Гарик Налима раздавит, или Налим его скинет. И чеченцы с портовыми своего не упустят. А пацанов поляжет – куча. А чё, пацаны у нас нормальные есть. Чё, раз в бригаде, то не человек? Нормальные там есть пацаны, правильные, не беспредельщики. Просто ничего другого в жизни не видели. Мы тогда после школы в армейку загремели и на войну поехали, а они после школы сюда. Налим не зря по всем качалкам и ДЮСШам ходит, выбирает себе бойцов, воспитывает.
Газон хлопнул по рулю и скрипнул зубами. Вот его мир рушится, тот, к которому он привык. Но больше всего его точно беспокоит то, что он сам приложил к этому руку. Он же вступился за своих сослуживцев, чтобы они не пошли по его дорожке, потому что сам знает, что это не для них. И с этого всё пошло.
Но иначе никак, и мы с ним думаем одинаково о том, куда ведёт этот путь. Просто он всё-таки в своё время не удержался и вступил. Но в отличие от Бродяги, мы с Газоном прошли и Крым, и рым, и чёртовы зубы, а ещё огонь, воду и медные трубы. Всё как полагается, как и все из нас.
Поэтому общий язык мы найдём спокойно. Да и за нас он будет биться сильнее.
– Ничего, Санёк, – подбодрил я. – Отобьёмся. Всё уже придумано.
– Ещё повоюем? – Саня хмыкнул.
– Повоевали уже. Теперь подерёмся, чтобы им неповадно было. Расскажи мне о Графе. Мне Бродяга про него говорил, но ты его лучше знать должен.
– А чё Граф? – он нахмурил лоб. – Бугор он. Но он в посёлке обитается. Из города выдавили, у него там точек не осталось.
– Он же афганец?
Да, далеко не все городские ветераны Афганской войны нашли себя в мирной жизни, как и среди наших. Есть и те, кто пошёл в бандиты. Но их к 96-му осталось совсем мало. Вот поэтому мы в это дело и не стремимся.
– Да, афганец, – Газон кивнул. – Их в 91-м тогда кинули на квартиры, которые обещали. И тут Гарик подсуетился, к себе переманил, вопрос с жильём решил.
– Вот как с нами хочет, так с ними сделал.
– Во-во. Получилась отдельная бригада афганцев, она под Фиделем поначалу ходила.
Он начал говорить оживлённее, будто понимал, что я что-то придумал.
– Ну чё. Их потом кого замочили, кого посадили, кого покалечили, короче, почти всех извели. Остался только Граф и ещё пара человек. Вот Налим что к «чеченцам» и ходил, чтобы снова такая бригада была.
– А сам что о Графе думаешь? – спросил я.
– Ну, пацан правильный, братва его уважает, – задумчиво сказал Саня.
– А если он станет паханом «химкинских»? – я усмехнулся.
– И как? – Газон вскинул брови. – Не, ну если чисто предположить… будет сложно. Его послушаются, но не все. У нас же понятия соблюдают, сидячих много, а он – вояка. Проблем у него будет выше крыши.
Ожидаемо, что я и говорил Бродяге. Разве что Графу будет чуть проще, потому что он всех бандитов знает давно, и они его, а выскочку прирежут быстро.
– Он военный и для них не свой, – проговорил я. – Может продержаться за счёт старого авторитета и силы, но ему придётся за внутренними делами следить, чтобы не развалилось всё. И на конфликты с кем-то вроде нас у него сил не останется. Да и с ним договориться будет проще.
– А как это провернуть? – удивился Саня.
– Помнишь, как тогда особисты искали, кто пушки продаёт? – напомнил я.
Он помрачнел, я тоже. Наверняка и у него перед глазами стоял тот «Уазик» с пацанами, видно, как изменился взгляд, стал каким-то пыльным.
– А мы иначе будем, – сказал я. – Умнее. Чтобы не пускать никого в расход из наших. Продумывать, а не на «отвали» делать. Не как тот хмырь со шрамом, который всё говорил, что «не зря это было».
– Спился же он потом, – задумчиво проговорил Газон. – Хотя пацанам-то какая разница?
– Никакой. Пока думаем. Если пойдёт как надо, Налим и Гарик этой войны не вывезут. А их надо подталкивать, чтобы они не сидели без дела, а действовали быстро и ошибались. Пока они друг с другом возятся, им не до нас.
– Ладно. Чё делать надо? – он внимательно посмотрел на меня, серьёзный и готовый к бою.
– Раздобудь мне винтовку с оптикой. Любую, неважно какую, можно даже гражданский карабин, «Тигр» или «Вепрь». Осторожно только, не попадись, а то милиции много. Сам понимаешь.
– В курсе уже, – Газон кивнул.
– Это одно. Другое – сложнее. Нужен какой-нибудь барыга, кто торгует дурью, но не под Налимом ходит.
– Так, – он снова кивнул.
– Он должен напеть, что ты утром купил у него дозу по приказу Налима. Покупать не обязательно, главное, чтобы он передал куда надо. Уговори, подкупи, напомни о судьбе того, на кого Бродяга напал. С наркобарыгами не церемонимся. Главное, чтобы он это шепнул куда надо. И сам после этого ложись на дно, чтобы не нашли. Прикроем.
– А в чём смысл, расскажешь?
Глаза у него загорелись. Схватывал он на лету, так что сделает в лучшем виде.
– Да. Они должны думать, что Фидель был под кайфом с подачи Налима. Что он сорвался сегодня утром. Ещё и дорогу переходил, сразу подумают, что у него угар был.
– А как они это узнают?
– А я сам пущу эту утку, – я задумался. – Через оперов, Семёнов и Моржов, они же будут искать, кто грохнул Фиделя с охраной, и я им скажу, что он под кайфом был. Я же его последним видел. А у них в отделе был тот опер Пешкин, помнишь? Стукач, за бабки братве всё передаёт. Он же тогда слил им Вадика.
– Он Фиделю стучал, – сказал Газон, немного подумав.
– Не напрямую же, а через кого-то.
– Ну да.
Саня поднял глаза к потолку. Тоже думает. Надо их вдвоём посадить с Самоваром, подскажут свежих идеек. Молодые, голова ясная.
– Так у них и других стукачей полно, – вспомнил Газон. – По всему городу же ищут. Даже девок гостиничных и ресторанных припрягли. У них всех там ушки на макушке, слушают, может, кто пьяный что-нибудь да шепнёт.
– И как, действенный способ?
– Смотри, – он повернулся ко мне. – Девок крышевать – западло для нормального пацана, поэтому таким всякие черти обычно занимаются или менты. Но чтобы задобрить кого-нибудь, могут такими делами заниматься. А Фиделя – явно киллер мочканул, кому заплатят. Ну а киллеры – люди такие, что как только бабки появились, так сразу идут их спускать, по казино, да по девкам.
– Это нам на руку. Можно и через них отправить слушок. Есть кандидат, кто займётся.
Но на этом не кончалось. Авторитеты должны подумать, что их недруг уже сделал первый шаг.
Подталкиваем их к быстрому завершению конфликта, а пока собираем инструменты.
* * *
Сегу из группы Бродяги я увидел во второй раз за день. Во второй раз при виде меня он заулыбался и первым протянул руку.
– Привёз? – спросил я.
– Едва-едва. Ментов в городе пачки.
Я им заказывал кое-что, и у них оказались важные контакты, чтобы найти нужное быстро. У спецназовца таких контактов должно быть много.
– Только осторожнее, – он передал мне китайскую рисовую сумку. Ручки оттягивались от большого веса. – Тут можно такой фугас собрать, что можно будет Басаева отправить на вершину Эльбруса, если под ним взорвётся.
– Неплохо.
– Помочь собрать? – предложил Сега.
– Не, сам сделаю.
Сапёром я не был, но бомбу сделать смогу. Но взрываться ей не нужно, это для Налима, чтобы он решил, что её заложили по приказу Гарика, когда он её увидит. А для самого Гарика я приготовил другой подарок.
Но это после. Спрятав взрывчатку, я направился к общежитию, где жил Шопен, туда же подтянется Шустрый.
Пёс Шопена немного подрос, одно овчарочье лохматое ушко комично торчало вверх, но второе ещё не поднялось. Он чуть рычал, гоняясь за собственным хвостом. Один глаз открыт, второй закрыт.
– Ну, тихо, Бобка, – Шопен сидел на койке и разбирал постиранные носки по парам, несколько отложив на починку. – Вот гады, совсем жизни от них нет. Я уж жду, ско’ее бы ‘абота началась. А то бабла мало. А эти б’атки лезут и лезут.
Он недавно постригся под машинку почти под ноль.
– Скоро запустимся, – подбодрил его я. – Главное – эти проблемы решить.
Я опустился перед собакой и погладил. Игривый щенок начал вилять хвостом и тыкаться мокрым носом в руки, а после пробежал под кровать и притащил оттуда красный резиновый мячик со следами от зубов и бросил передо мной. Я его кинул в другой угол, и щенок побежал за ним, когти стучали по старому линолеуму. Но вместо того, чтобы принести мячик, собака остановилась у двери.
Мы услышали шаги по коридору, быстрые и энергичные.
– Вечер в хату, хе-е! – воскликнул Шустрый, заходя с широкой улыбкой. – Еду в тралике, там какой-то перец ко мне подошёл, типа матёрый зэчара, авторитет – мама не горюй. Чирик отработать хотел.
Щенок подбежал к нему и уцепился в брючину. Борька потрепал ему за ушами, подобрал мячик и бросил под кровать. Щенок с топотом побежал за ним, а потом просто принялся беситься с этим мячиком в пасти, бегая во все стороны и тряся головой.
– Базарит, мол, авторитет. И бабки тянет. Здорово!
Он оттянул правую руку далеко в сторону, я замахнулся своей, и мы громко хлопнули ладонями, пожимая руки.
– И что дальше? – спросил Шопен, отложив носки.
– Ты про что? – Борька удивился.
– Так зэк наехал.
– А. Так Старый же говорил, что авторитеты метлой впустую не метут, – Шустрый пожал Толику руку и сел на подоконник. – Просто алкаш какой-то, на опохмел искал. Щелбан ему поставил, и пошёл он в далёкие пешие дали. О, ты постригся, Шопенчик? За пострижку ставим шишку! – Боря сложил пальцы для щелбана.
– Иди нафиг, Шуст’ый.
Шустрый спрыгнул с подоконника, отошёл к коробкам, провёл пальцами по струнам гитары, но осторожно. Гитара издала тихий звук.
– Так чё ты нас не зовёшь помогать, Старый? – спросил Шустрый. – Мы же тут все готовы. А ты что-то один всё делаешь. Непорядок.
– Нет, Борька, тут ты не прав, – сказал я. – Сегодня для вас всех задача будет. Поможете?
– Да без базара. Чё сделать надо? – спросил Шустрый, начиная становиться серьёзнее.
Руки марать буду, и в криминал их втягивать не буду, но парни не будут стоять в сторонке. Наша сила в команде, и действовать будем совместно. Эту силу надо показать, а то задавят. Это не наша война, и в разборки нам втягиваться нельзя. Но показать то, что нам нужно – необходимо.
Есть задачки для всех. Газона уже озадачил, подготовил дела для Шустрого и Шопена, и сегодня надо накидать задачек для Славы Халявы и Царевича, им тоже предстоит кое-что сделать. И для Самовара кое-что есть.
План понемногу действовал, и всё сходилось. Но почивать на лаврах рано, ведь ещё надо понять, как будут действовать бандиты, чтобы их опередить.
Чтобы не было, как у тех особистов с той колонной, отправленной в засаду.
Глава 4
