Прямо сейчас она стояла рядом с Бринли у окна, тихо ей что-то говорила и слегка сжимала молодой женщине плечо. Я убегала и вновь возвращалась, собирая наши с Бринли вещи, доверив Тане найти нужные слова, чтобы уберечь Бринли от срыва.
– Ты просто отлично справилась! – услышала ее я. – И я сейчас не пытаюсь тебе подлизать, чтобы взбодрить. Я видела, как гораздо более опытные медсестры впадали в таких случаях в ступор, а ты смогла собраться и сделать, что нужно. – Она повернулась ко мне. – Скажи, Эли?
Я накинула на плечо сумку Бринли и присоединилась к ним.
– Она не врет, – сказала я. – Ты молоток, я сама видела. И это совершенно нормально – немного расклеиться после такого. Адреналин взлетает до небес, а уровень кортизола просто зашкаливает. Впасть в стрессовую мини-кому вовсе не стыдно. Со мной такое тоже иногда бывает, в особенно тяжелые ночи.
Бринли побледнела.
– Я думала, сегодня была особенно тяжелая ночь.
Упс. Задний ход.
– Так и есть, – сказала я. – Просто я в этот раз не видела самого страшного. Похоже, все досталось вам с Мэлори.
Она судорожно вздохнула.
– А. Ладно.
Таня заглянула ей в лицо.
– А сейчас Эли подвезет тебя домой. У нее тоже кончилась смена.
Бринли растерянно на нас посмотрела.
– Но я на машине.
Таня кивнула.
– Да, но мы не думаем, что сейчас тебе стоит садиться за руль.
Похоже, Бринли тоже сочла это разумным.
– Да, вы, наверное, правы.
– Не волнуйся, – сказала я. – Я проверила расписание, у нас с тобой завтра смена в одно и то же время, так что сюда я тебя тоже подброшу. Ты припарковалась на стоянке для персонала?
Она кивнула.
– Там с твоей машиной все будет нормально. Тебе нужно оттуда что-то забрать?
Она нахмурилась.
– Да вроде нет…
Таня выудила чашку у нее из рук.
– Тогда вам двоим нужно сваливать, пока есть возможность.
– Спасибо, – одними губами сказала ей я.
Было вполне обычным делом нарваться на несколько лишних часов работы, если слишком закопаешься после окончания своей смены. Кому-нибудь постоянно нужна была лишняя пара рук, или не хватало людей, чтобы стабилизировать пациента. Бринли была для этого в неподходящей форме, а я и так провела в больнице уже лишние четыре часа. Пора было сваливать.
Я повела Бринли к запасному выходу, чтобы больше ни на кого не натолкнуться. Она шла молча, но выглядела уже гораздо лучше, чем когда я ее только увидела. Это был хороший знак.
– Ты живешь с кем-то? – спросила я.
– С парнем.
– Он сейчас дома? – Мне не нравилась мысль оставлять ее одну в таком виде.
Она кивнула.
– Дома. Я написала ему после конца смены, но потом решила присесть и… Ну, ты видела.
– Просто поговорить очень помогает, – сказала я. – Не знаю, насколько твой парень чувствительный, но если ты ему расскажешь, через что тебе сегодня пришлось пройти, то голова немного прочистится.
– Ну не знаю… – сказала она крайне неуверенным тоном.
– Можно без подробностей. Просто в общих чертах. И я вбила свой номер вместе с телефоном доверия, так что мне тоже можно звонить.
Она взглянула на меня с облегчением.
– Спасибо. Не думаю, что стоит таким делиться… Понимаешь?
Я кивнула. Я понимала. В отличие от Бринли, у меня никого не было… ну, вроде как. Но даже когда кто-то появлялся, с парнями я о работе не разговаривала. Я никогда не заводила серьезных отношений – сейчас я была слишком сфокусирована на карьере, – а на мой взгляд, рассказы о тяжелом рабочем дне или скорбь о потерянном пациенте стоит приберегать для кого-то значимого в своей жизни. В основном я изливала душу психотерапевтам или другим медсестрам, и по выражению лица Бринли я поняла, что она будет делать так же. Гражданские, как мы называем не работающих в медицине или спасательных службах людей, обычно нас не понимают.
По дороге домой мы еще немного поболтали на более безопасные темы, типа нового сериала, который все смотрят, – просто чтобы отвлечься от впечатлений прошедшей ночи. Когда я высадила Бринли у порога ее таунхауса, солнце над городом уже начало подниматься, отражаясь в далеких мерцающих небоскребах и окрашивая облака в зловещую гамму оттенков: от насыщенно-фиолетового, как у свежих синяков, до ярко-красного, как у недавно пролитой артериальной крови.
Господи, какая я сегодня мерзкая, подумала я, отрывая глаза от неба.
Я так много времени потратила, стараясь помочь, а потом отвлечь Бринли, что не успела переварить собственную кошмарную смену. У меня был парень, которого трижды пырнули ножом, женщина со сломанным запястьем, разбитым носом и виноватого вида мужем, который не разрешал ей говорить за себя, а еще двухлетка с такой острой РС-инфекцией, что его пришлось отправлять в детскую больницу на вертолете.
Но хуже всех был бездомный мужчина с обморожением. Не то чтобы это был особо тяжелый случай – обморожение было несильное, ему даже удалось сохранить все пальцы, – просто никто в моей смене не хотел заходить к нему в палату, потому что от него отвратительно пахло, и все очень громко жаловались на это в коридоре: так, что ему явно было слышно. Это меня одновременно расстроило и взбесило, так что я отпустила остальных и отправилась к нему сама.
Именно такие случаи меня теперь задевали – не особенно страшные и кровавые, а грустные. Я циклилась на них. Где была семья этого мужчины? Пытались ли они его искать? А что с женщиной, на которую поднимает руку муж? Удастся ли ей уйти, прежде чем он снова ее ударит?
Вся дорога домой пролетела как в тумане, ведь голова была забита подобными мыслями. Я даже не заметила, как остановилась на своей подъездной дорожке. На улице еще было достаточно темно, и мой дом подсвечивали огоньки гирлянд. Уже перевалило за вторую неделю января, но у некоторых моих соседей еще оставались новогодние украшения, так что я не торопилась убирать свои. Вид весело мигающих в предрассветной хмари разноцветных огоньков меня приободрил. А именно это было мне и нужно – что угодно, лишь бы держать тоску в узде.
Я заглушила машину и вышла. Мое жилище ничего особенного собой не представляло: всего лишь двухкомнатный коттедж в деревенском стиле в полубезопасном районе. Но он был целиком и полностью мой, и я ужасно гордилась сделанным собственными руками ремонтом и отпечатком индивидуальности, который мне удалось на нем оставить. Дом был отделан состаренной вагонкой зелено-голубого цвета, плинтуса выкрашены в теплый оттенок белого, а небольшое крыльцо выглядело особенно нарядно и уютно благодаря тематическому украшению с надписью «Добро пожаловать!» на двери и праздничной елке, увешанной блестящей мишурой и игрушками.
Внутри все было так же жизнерадостно. Близких членов семьи у меня не осталось, и увешивая свой дом рождественским декором от пола до потолка, я просто отвлекала себя от мрачной мысли, что отныне праздники я буду проводить либо в одиночестве, либо на работе.
Громкое мяуканье пронзило тишину, когда я закрыла за собой дверь и скинула ботинки.
Ну, я была не совсем в одиночестве. Компанию мне составлял Фред. Наверное, он крепко спал на моей постели, когда я зашла, потому что сначала мяуканье послышалось откуда-то издалека, а потом его высота и истошность стала возрастать, как у сирены подъезжающей скорой.
Черт, он громкий, когда злится, подумала я. Если будет продолжаться в таком духе, соседи решат, что я его мучаю.
– Господи, Фред, – сказала я, когда мой длинношерстный черно-белый кот вылетел из-за угла. – Всё в порядке. Я сегодня всего на пару часов задержалась.
Когда он оказался у моих ног, я подхватила его, перевернула на спину и зарылась носом в теплый шерстяной живот. Когда я была маленькой, мама называла это «пушистой терапией». Она возвращалась домой после долгого рабочего дня и, прежде чем поздороваться со мной или с папой, сразу шла к котам и тискала их, пока они не начинали вырываться. Ей от этого всегда становилось лучше, так что я решила поступать так же с Фредом с первого дня его появления. Я обнаружила его на пороге – полумертвого мокрого котенка, жалобно умоляющего спрятать его от грозы. Может, из-за того, что я начала проделывать это с ним в самом юном возрасте, он вполне спокойно терпел пушистую терапию – урчал и мял мне волосы на голове.
Наверное, для не-кошатников я выглядела как сумасшедшая, но мне было наплевать. Я в принципе не доверяла людям, которые не любят кошек, так что они все равно не смогли бы меня осудить.
Получив свою дозу, я отпустила Фреда и пошла в комнату переодеваться. Он засеменил вслед за мной. Можно было бы подумать, что я дико устала после долгой смены, но сна у меня не было ни в одном глазу. Наверное, потому, что я умела засыпать за долю секунды и всегда могла пять минут подремать где-то в уголке во время затишья. В больнице было удивительно тихо с полуночи до часу, так что мне удалось поспать целых шестьдесят минут. Таня сказала, что одна из верхних медсестер – они работали на верхних этажах, в специализированных отделениях – пожаловалась на общую медлительность, когда забирала результаты из лаборатории. Мы были просто в ярости. Медсестра из скорой помощи никогда бы такого не сказала.
Я приняла душ, переоделась в самую удобную пижаму, налила себе огромный бокал вина и устроилась с Фредом на диване. Сначала я подумывала включить телевизор и отключить мозг, но во время смены я не заглядывала в телефон, так что ленты в соцсетях взывали ко мне.
Покорившись неизбежному, я открыла свое любимое приложение и стала листать. Как и ожидалось, мне выпадали видео с милыми животными, делающими милые вещи, с тупыми людьми, попадающими в дурацкие ситуации, с причитаниями по поводу бывших, а также фотографии мускулистых мужчин и женщин в зеркалах спортзалов. Но чаще всего – эротические фото. В частности, эротические фото с мужчинами в разного рода масках. Я помешалась на них еще в начале осени, когда этот поджанр оказался в топах благодаря любителям порнографических романов и грязным вуайеристам типа меня.
Одной рукой я чесала за ухом Фреда, а второй упорно лайкала видео мужчин, наряженных в разных персонажей, или облаченных в футуристические доспехи, или даже в полноценные костюмы героев хорроров. Но предпочтение я отдавала образам призраков. Если была маска и не было рубашки – у меня текли слюнки. Добавить бутафорский нож и немного крови – и это гарантированная подписка.
Но моим абсолютным фаворитом был пользователь под ником «человек. без. лица», потому что в своем контенте он собрал все мое самое любимое: уникальную оригинальную маску, столь же возбуждающую, сколь и пугающую, красивое мускулистое тело, хорошее освещение, великолепное музыкальное сопровождение и внутреннее понимание того, как вовлечь зрителя и заставить его хотеть больше. Весь мой раздел «любимого» был забит его видео, и я регулярно обращалась к нему и пересматривала их, если мне нужно было развлечься после тяжелой смены.
Как сегодня.
Я добила остатки вина – черт, я совершенно потерялась во времени, пока листала ленту, – и пошла за добавкой. Фред спрыгнул с дивана и свернулся в своем маленьком войлочном домике у телевизора – нежностей на сегодня ему было достаточно. Я проверила его воду и корм на кухне – и того, и другого было более чем достаточно – и долила бутылку себе в бокал. Когда я его прикончу, во мне будет полпузыря.
Да, скоро я буду пьяненькая и, надеюсь, уставшая. До начала следующей смены у меня оставалось всего десять часов, и мне обязательно нужно было восполнить катастрофический недосып после обычных авральных выходных в больнице.
Я снова уселась, накрылась одеялом и запустила видео с Безликим, как я привыкла его называть. Было сложно выбрать самое любимое, но если бы мне приставили пистолет к голове и заставили, то я бы остановилась на том, где он распростертый лежит на диване, положив голову на подлокотник, на нем нет рубашки, а вся комната залита красным светом. На видео он был показан только выше пояса: вся кожа покрыта татуировками, мощные мышцы сокращаются от яростных движений руки, намекающих, что он мастурбирует; но видео не заходило слишком далеко из-за угрозы бана.
При просмотре я никогда не знала, куда смотреть. На то, как напрягались и расслаблялись его бицепсы при каждом рывке? Или как вздымалась его грудь, когда он был на грани оргазма? Или просто в пустоту, представляя, как его рука обхаживает стоячий член?
Видео начиналось с того, как он смотрит в потолок. Но ближе к самому концу он поворачивал голову и смотрел прямо в камеру. Хотя я понимала, что у маски не может быть выражения, у меня возникало ощущение, что оно есть. Как будто эти бездонные черные глаза заглядывали прямо в душу, а усмехающийся рот звал меня по имени, когда он кончал. Видео прерывалось сразу после того, как он поворачивал голову, и мне стыдно признаться, сколько раз я останавливала его буквально за секунду, чтобы подольше поглядеть в эти глаза.
Каково было бы оказаться вместе с ним в одной комнате, когда он это снимал? Или быть той, о ком он думал, когда себя ублажал? Или, еще лучше, однажды вернуться домой и увидеть, как он лежит на этом самом диване и ждет меня в темноте, весь в крови, а в блестящем лезвии ножа отражается свет?
При этой мысли меня передернуло от смеси страха и возбуждения. Подобные желания, наверное, были не особо здоровыми, но после всех тех ужасов, что я насмотрелась в травматологии, а также моей исковерканной юности до этого, перекос моих предпочтений в более мрачную сторону казался вполне естественным.
Может, Тайлер наденет ее для меня? – подумала я.
Точно, Тайлер. Парень, с котором я спала уже почти год.
Я о нем чуть не забыла. Не то чтобы он не был запоминающимся – он вполне неплохо выглядел и отлично трахался, – но когда на работе начинаются запары, я имею склонность уходить в нее с головой, а из-за текущего кризиса кадров такое происходило довольно часто.
Когда мы последний раз встречались? Точно до Рождества. Давненько для внезапного ночного звонка. Завтра была моя последняя смена на неделе, а потом меня ждали два прекрасных дня свободы. Можно ли провести их лучше, чем в постели с мужчиной, который знает, где находится клитор?
Я осушила свой бокал, приободрившись перспективой испытать опыт с мужчиной в маске в реальной жизни. Недолго думая, я сделала скриншот своего любимого видео Безликого и отправила его Тайлеру вместе с сообщением:
«После пятницы у меня два свободных дня. Не хочешь заглянуть вечерком и захватить такую маску? Обещаю, будет интересно».
Ответ пришел только на следующий день, посреди моей смены, потому что когда я написала ему, он спокойно спал, как и все нормальные люди.
Мое сердце упало, когда я прочла:
«Ничего себе, подруга! Ты еще жива? Я думал, ты меня опрокинула. Прошло два месяца! Пас по поводу маски. Я по такому не особо. К тому же я сейчас кое с кем встречаюсь».
Два месяца? Неужели так долго? Я пролистала нашу переписку – и правда, так и было. Наверное, пора записаться на еще одну сессию с психотерапевтом и поработать над балансом между личной жизнью и моей работой.
Потому что у меня с этим явно беда.
2
Джош
– Ты в порядке, приятель? – спросил я своего соседа. Мы играли в приставку, но минут пять назад прервались, чтобы он ответил на сообщение, и мне стало скучно.
Тайлер плюхнулся на диван рядом со мной.
– Да, просто надо было порвать с той девчонкой, с которой я раньше тусовался, Эли.
Я нахмурился.
– Я думал, у вас все кончилось уже пару месяцев назад.
Он покачал головой и провел рукой по волосам, играя бицепсами и поглядывая на свои мускулы.
Ой, прекращай! – закрутилось у меня на языке, но я смолчал. Тайлеру не перед кем тут было красоваться, но он страдал тщеславием, сколько я его помнил, и позировал даже тогда, когда сам этого не осознавал. В его случае это даже смахивало на нервный тик, так что, похоже, его эта ситуация с Эли задела немного больше, чем он пытался показать.
– Я думал, она меня опрокинула, – сказал он. – Но у нее, видимо, снова был завал на работе.
Я отвернулся к телевизору и с деланым равнодушием спросил:
– Она же медсестра в травматологии, да?
Я уже знал ответ на этот вопрос, как и ряд других фактов. Например, где она живет, где она получала медицинское образование, какие у нее были оценки и какой у нее сейчас рабочий график. Ну, знаете, обычные вещи, которые соседи знают про временных подружек друг друга.
– Ага, – ответил Тайлер. – От нее два месяца не было ни слуху ни духу, а теперь смотри, что она мне прислала.
Он достал из кармана телефон, разблокировал его и бросил мне. Я поймал его в воздухе и застыл, как только мой взгляд опустился на экран.
О черт.
Это случилось. День, которого я с ужасом ждал с той самой секунды, когда завел тайный аккаунт в соцсетях, настал. Моя онлайн-жизнь вошла в столкновение с реальной, и меня скоро раскроют.
Возьми себя в руки, твою мать! – сказал себе я. На меня смотрел Тайлер, и мне нельзя было показывать, насколько я струхнул. Но – черт! – Эли возбуждали маски, и из всех видео в интернете она решила послать моему соседу скриншот именно этого!
Я прочистил горло.
– Ты не говорил, что она таким увлекается. – Что было странно, потому что у Тайлера была привычка делиться самыми сальными подробностями своей сексуальной жизни, хотя я умолял его держать их при себе.
Он хмыкнул.
