– Что? – произнес красавец, взглянув на толстяка с таким выражением, словно сейчас умножит его на ноль, – вы серьезно? Или это шутка какая-то?
– Господин генерал! – резко вмешался толстяк, набрав воздуха в грудь. – Я говорю вам правду! Вашу жену в ночной сорочке, с растрёпанными волосами и окровавленным ножом в руках обнаружили слуги. Они тут же вызвали стражу. В кроватке вашего сына тоже была кровь. Экспертиза показала, что на кинжале и в колыбельке кровь дракона. На полу нашли письмо от анонимного доброжелателя, который утверждал, что вы изменяете жене и у вас есть другая семья.
– Стоп! – перебила я, чувствуя, как внутри все сжимается от возмущения. – Я никого не убивала! Я вообще не способна на убийство! Я даже пауков, хоть и ненавижу их, но честно выношу на газетке из квартиры в сторону ближайшей клумбы. Разве что деньги на первое время не даю и тормозок не заворачиваю. А тут – мне про убийство! Ребенка! Да я бы в жизни никогда бы не подняла руку на ребенка!
Все смотрели на меня, а я пыталась подобрать слова, чтобы объяснить, что никаких детей я не убивала.
– Астория! Где наш сын? – спросил тот красавец, которого толстяк назвал господином генералом, а я понимала, что про сына ничего не знаю. У меня как бы вообще нет детей!
– Господин генерал, тело ребенка не было обнаружено, – тут же произнес судья. – Следствие предполагает, что ваша супруга, находясь в крайней степени отчаяния и безумия, просто спрятала или уничтожила его тело магией, чтобы сделать вам еще больнее!
Несколько секунд генерал смотрел мне в глаза. Я настолько растерялась от этих подробностей, что даже не знала, что ответить!
– Я в это не верю! – резко произнес генерал, нахмурив брови. – Астория на такое не способна!
Я почувствовала прилив благодарности к этому красавцу, которого все называли господином-генералом. При мысли о том, что у меня такой муж, я даже немного себе позавидовала.
– Увы, господин, – сказал толстяк, глядя прямо на меня, – я сам не поверил своим глазам, когда увидел материалы дела. Она сжимала нож, на котором была кровь вашего сына, и была в состоянии помешательства.
Тем временем толпа пришла в себя от изумления и стала недовольно роптать.
– Как ей удалось выжить? – донесся рокот из толпы, которая с явным возмущением пялилась на меня. – Так нечестно! Мы требуем ее смерти! Ее не казнили, потому что она – жена генерала Моравиа?!
За спиной моего мужа раздались уверенные шаги. На сцену гордо вышла женщина в оранжевом платье и шляпке с пером. Она была худой, с морщинистым лицом, похожим на лица тех бабушек, которые сделали себе удачную пластику и издали их можно было принять за внучек. Волосы у нее были светлыми, почти соломенными, а глаза светло-карими. В них полыхал огонь ненависти.
– Господин судья! – произнесла дамочка с чопорным достоинством. Толпа притихла. – Я – Лоли Гарднер, председатель женского общества благочестивых матерей! Как это понимать?! Я требую казнить убийцу второй раз!
– Что?! – я обалдела. Казнить второй раз? Вот сейчас мне стало страшно, как никогда!
Обстановка накалялась, голос за голосом выкрикивал в мой адрес проклятия, а сердце мое сжималось всё сильнее: как так вышло? Почему меня обвиняют? Почему я должна отвечать за то, чего не делала?
– Госпожа Гарднер, – мягко, но твердо произнес судья, – прошу вас, успокойтесь. Да, такая ситуация у нас впервые! За все время моей службы мертвые еще ни разу не оживали. В законе ничего про это не сказано про повторную казнь, поэтому я сейчас отправлю гонца к его величеству, чтобы тот принял решение по этому вопросу.
Он что-то сказал неприметному мужчине, который стоял внизу. Тот бросился прочь, а судья сделал глубокий вдох.
– Прошу сохранять спокойствие, господа и дамы! – чинно произнес судья, поднимая вверх руки, чтобы успокоить собравшихся. – Сейчас его величество все решит!
Глава 5
– Разве его величество не вынес приговор?! – задыхаясь, произнесла Лоли Гарднер, делая шаг вперед. – Разве он не приговорил ее к смерти?!
Вслед за Лоли Гарднер поднялось еще десять женщин с одинаково возмущенными лицами. По взгляду каждой было видно, что они мысленно плюнули мне в лицо. Дамочки были одеты в причудливые разноцветные платья и почти одинаковые шляпки с перышками, создавая картину яркого, шумного шествия.
– Чего вы ждете?! – раздраженно выкрикнула Лоли Гарднер, заставляя меня все больше и больше недолюбливать ее.
Она повернулась в сторону собравшихся людей, губы задрожали, и ее лицо изменилось. Оно тут же стало грустным, а она достала из рукава платочек.
– Нет более страшного преступления, чем убийство ребенка его собственной матерью! – громким голосом, обращаясь не столько к судье, сколько к толпе, заявила Лоли Гарднер, теребя кружевной платок и прикладывая его к уголку глаза. – Маленький лучик света, сокровище семьи… Есть столько семей, которые молят о ребенке, как о чуде! И готовы все отдать, чтобы их дом наполнился топотом детских ножек.
Она всхлипнула, утирая слезы платком.
– Госпожа Гарднер, – раздраженно произнес судья. – Успокойтесь! Сейчас его величество примет решение! Я понимаю ваше возмущение, но приказ его величества…
– Я вижу этого малыша. В минуту страха он бежал к ней с криками: «Мама! Мамочка!» Он любил ее всем детским сердцем! Он доверял маме! Она была для него целым миром! И в этот момент мать, рука которой, казалось, была создана для того, чтобы гладить и ласкать малыша, вонзила нож в его маленькое, любящее сердечко! – едва ли не закричала Лоли, а из ее глаз брызнули слезы.
Я видела, как Лоли задыхалась, а толпу зашатало. Казалось, сейчас толпа озвереет окончательно и сметет все на своем пути!
Лоли Гарднер сделала глубокий вдох и опустила голову, словно пытаясь собраться с силами.
– Успокоилась! – резко произнес мой муж, видя, как слова Лоли задевают толпу за живое.
– Я представляю его расширенные от ужаса глаза! – шепотом, будто бы в невысказанном ужасе, произнесла Лоли, а толпа притихла. – «Мамочка! Мне больно!»… Он даже не успел понять, – задыхалась она, словно каждое слово давалось ей с трудом, – не успел осознать, что случилось… А потом, в последнюю секундочку своей короткой жизни, он понял самое страшное! Что мама, его любимая мамочка, только что лишила его жизни! Сколько матерей умирают, чтобы защитить своего ребенка! Но не Астория Моравиа!
– Все! Хватит! Мне надоело! Ты зачем поднимаешь толпу? – прорычал генерал, хватая Лоли и пытаясь стащить ее вниз. – Ты понимаешь, дура, что толпа не разбирается, кто виноват! Ты что? Хочешь, чтобы была давка и пострадали другие дети? Ты говоришь о жизни одного ребенка, но в твоей очаровательной, но пустой голове не умещается мысль о том, что сейчас погибнут десятки детей, стариков, женщин!
А ведь он был прав! Толпа подбиралась все ближе, давя на первые ряды. Все! Толпу накрыл гнев, превращая ее в бушующее море, которое вот-вот снесет подмостки вместе со всеми нами. Уже слышались крики боли и возмущения. "Осторожней! Тут ребенок!". Взоры, полные злости и горя, крики и вопли, люди, готовые крушить все на своем пути.
– Поэтому мы требуем справедливости! Если король сказал – смерть! Значит, смерть! – надрывно закричала Лоли, пытаясь вырваться, пока огромная рука генерала грубым движением не закрыла ей рот.
– Госпожа Гарднер! Послушайте генерала! Он дело говорит! Прошу вас спуститься вниз! – резковато произнес судья, пытаясь перекричать Лоли. – Вашу позицию мы знаем! Поэтому будьте так любезны… Не мешайте правосудию! Сейчас дождемся ответа от его величества!
– Я спущусь отсюда, когда эта тварь, – произнесла Лоли, тыча в меня пальцем. – Будет валяться дохлой!
– Успокоилась! – заревел генерал, отпуская Лоли. Он вдруг резко обнял меня, словно прикрывая собой. В нас полетели тухлые овощи, послышался негодующий свист.
– Стража! Стащите ее отсюда! – закричал судья. – Не хватало мне тут еще давок!
Я вжала голову в плечи, чувствуя, как меня защищает от позорных попаданий широкая спина. Стража пыталась прорваться, но живая масса людей ее не пускала.
Обстановка накалялась до предела, чувства кипели, и сердце мое сжалось в тревоге и страхе. В этот момент казалось, что вся эта толпа – это не просто люди, а бушующее море, готовое разбить штормом все на своем пути.
Глава 6
– Успокоиться! – страшным голосом произнес генерал, пряча меня за спину и делая шаг вперед. В этот момент притихли даже самые буйные. – Или сейчас сожгу эту площадь! И всех вас!
Вот это подействовало. Толпа, опьяненная жаждой крови, отошла, заставив судью расслабиться.
– О, благодарю вас, господин генерал, – выдохнул судья. – Вы оказали неоценимую услугу.
"О, боже мой! Вот это мужик!" – задохнулась я, глядя на широкие плечи мужа. Такого даже намечтать еще надо уметь! Сейчас мне казалось, что он – единственный островок безопасности в этом ужасном мире.
– Господин генерал Эльдриан Моравиа! – послышался голос Лоли, а она снова лезла на трибуну. – Для всех вы герой! Вы защищаете наше королевство! Так оставайтесь же героем до конца, а не скатывайтесь до соучастника преступления! Защищая детоубийцу, вы ставите на кон честь мундира и честь своей уважаемой семьи!
Она произнесла это гордым и отрывистым голосом.
– Что вы знаете о чести моей семьи? – спросил генерал. – Честь моей семьи заключается в том, чтобы защищать ни в чем не повинных женщин и детей! Чем я, собственно, и занимаюсь!
– Вы сейчас пятнаете честь мундира, – вздохнула Лоли, гордо вздернув голову. – Люди вам этого не простят! Поэтому отойдите от вашей супруги, чтобы дать долгожданному правосудию свершиться! Ваша жена убила вашего ребенка! А вы продолжаете защищать ее перед лицом правосудия! Разве так поступают военные?
– А кто кроме меня защитит ее, если тело ребенка не найдено? – произнес генерал.
– Но была кровь! Кинжал, который сжимала в руках ваша супруга, был весь в крови вашего сына! Разве для вас это не аргумент? – задиристо произнес Лоли, глядя на толпу.
– Пока не будет тела, я не поверю, – твердо произнес генерал.
– Лучше узнайте, как она выжила! – произнесла Лоли, указывая на меня. – Неужели палач купил ее?!
Ее взгляд переместился на палача.
– Неправда! – зарычал палач. – Заклинание никогда не знало осечки! Я им лишил жизни десятки преступников!
– Или какая-то магия! – продолжала Лоли, явно желающая мне смерти. – Возможно, она утаила какой-то артефакт! Надо ее обыскать! Мы требуем, чтобы ее обыскали! Немедленно!
– Не позволю раздевать мою жену посреди площади! – резко произнес генерал, а я выдохнула. Боже, я влюбляюсь. Остановите меня кто-нибудь. Это просто сон!
– Обыскать! – требовала толпа, а я вжималась в спину генерала, пытаясь спрятаться за ней.
Я понимала, что толпа требует публичного стриптиза, и мысль о том, что мне придется при всех снять одежду, вызвала во мне бурю негодования.
– Расступись! Расступись! – послышался громкий голос. Сквозь толпу пробивался гонец. Толпа нехотя расступалась, давая ему дорогу.
Сердце мое вдруг подпрыгнуло, а я замерла, слыша, как гонец спешно поднимается по ступеням и несет свернутую бумагу с болтающейся печатью судье.
Мне казалось, что я превратилась в одну сплошную нервную клетку, видя, как судья раскрывает лист бумаги. Я пыталась по его лицу понять, чего ждать.
– Казнить… – произнес судья и тут же закашлялся.
Глава 7
– Простите, – сипло произнес судья. – Казнить второй преступницу было бы неправильно. Если судьба сохранила ей жизнь, то пусть дело отправят на пересмотр сроком три недели.
Я выдохнула, а толпа загудела и затопала ногами от возмущения.
– Эти три недели подсудимая проведет в темнице до нового суда, который и решит ее участь, – добавил судья. – По окончанию этого срока будет вынесен окончательный… кхе… приговор!
Он бережно свернул приказ, а толпа возмутилась, но уже тише.
Темница? О, боже… Я тут же представила сырую темную дыру, решетчатое окно и тюк соломы. Жуть какая! И ведь самое обидное то, что я ни в чем не виновата! Я ведь просто очутилась в чужом теле! И теперь должна отвечать по закону за чужие преступления! Это же несправедливо!
– По закону я имею право внести залог! – произнес генерал.
– Да, имеете, – негромко заметил судья.
– Значит, залог сейчас пришлют, а я забираю жену! – произнес генерал.
Мне было страшно смотреть на толпу, готовую растерзать меня в любую секунду. Не успела я опомниться, как меня подбросило в воздух. Сдавленный крик застыл в горле, и в этот же момент меня подхватила огромная чешуйчатая черная лапа. Она была твердой как камень.
“Боже ты мой!” – екнуло что-то внутри, когда я увидела под собой толпу людей, которые, задрав головы, смотрели на меня, разинув рты. Мимо меня пронеслись черепичные крыши домов, а я предпочла зажмуриться.
Всё. Вот теперь я точно уверена, что это сон! Я, видимо, проспала остановку. На работе меня убьют!
Я попыталась зажмуриться покрепче, чтобы вернуться обратно в автобус, как вдруг почувствовала, как мы куда-то снижаемся. Все внутри подобралось, и желудок вместе с другими внутренностями поползли к горлу.
Еле уговорив себя открыть глаза, я увидела поместье, которое напоминало аккуратный замок.
В ту же секунду, когда до земли можно было подать рукой, я сжалась, предчувствуя падение, но тут же оказалась на руках у генерала.
– Господин вернулся! – послышался голос какой-то женщины, одетой, как горничная, в черное платье с белым передником.
Это была не та развратная горничная, обещавшая стряхнуть пыль с супружеских отношений и отполировать хозяйский пипидастр, а солидная дама, одетая в темное скромное платье в пол.
Она маячила на крыльце, пока я с удивлением смотрела на высокие окна и роскошный сад, в котором порхали бабочки. Первое, что бросилось мне в глаза, – детская качель на массивной ветке дуба. Теперь ее слегка покачивал ветер. Рядом с качелью лежала игрушка, похожая на медвежонка. Он выглядел таким осиротевшим и брошенным, что я вдруг вспомнила про ребенка и зажмурилась.
Дверь перед нами открылась, а я увидела целую толпу, встречающую нас. Старик невысокого роста с седыми пушистыми бакенбардами в черном костюме с иголочки выглядел так, словно плакал всю ночь. Остальные слуги выглядели не лучше.
– Господин генерал, – бросился к нам чопорный старик. – Это ужасная трагедия! Я, как дворецкий, приношу вам свои искренние соболезнования!
Только сейчас я заметила у всех собравшихся черные ленты на рукавах.
Генерал опустил меня на пол, а я почувствовала, как каменные плиты неприятно холодят ноги.
– Это моя вина! – покаянным голосом продолжил старик, а у него на глазах выступили слезы.
Женщины-горничные позади него опустили головы. Одна даже уткнулась в плечо другой.
– Это я принес то злополучное письмо! Я не знал, что в нем! Я был уверен, что это приглашение на бал! Там было так и написано: «Астории Моравиа».
Глава 8
Я заметила, как меняется взгляд слуг, когда они смотрят на генерала, и в тот момент, когда они смотрят на меня. В их глазах – холодное, нескрываемое презрение. Как будто я – нечто недостойное, отвратительное, как насекомое.
– Рассказывай, – приказал генерал, пока я робко осматривала невероятно красивый холл.
