Я шумно выдохнула.
Всегда знала, что кредиты – это зло…
Глава 3. Целительница
Анастасия
*
– Ура! Нам ещё целый месяц можно пожить спокойно! – обрадовалась малышка. – А потом можно будет на Элингорье податься: говорят, там всегда тепло, фрукты круглый год. Сделаем шалашик где-нибудь на берегу речки, недалеко от какого-нибудь поселения. Походим по домам – может, кому-то няня нужна или горничная? Лишь бы в руки пиратов и работорговцев не попасть, – не по-детски размышляла Вики. – Или можно пойти на восток, в Айгорию. Там безопасно. Говорят, там теперь новый король – Рэйвен Мудрый. Его все хвалят.
Видимо, ей в этой жизни уже пришлось натерпеться всякого.
– Да, как вариант, – потёрла я висок.
В голове ещё не совсем уложилось, что я могу стоять на ногах и даже ходить, поэтому, сделав несколько шагов по комнате, опустилась на старый диван.
Вики тут же забралась ко мне под бочок. Я обняла её хрупкое тельце.
Настало время получить побольше информации, и я приступила к расспросам.
– Скажи-ка, моя хорошая, а откуда у нас вообще эти кредиты? – задала я первый вопрос.
– Ты совсем ничего не помнишь? – сокрушённо посмотрела она на меня. – Память не возвращается?
– Нет, – покачала я головой.
– Все эти кредиты – это всё из-за меня, – расстроенно всхлипнула Вики. – Отчим напился и решил меня продать. Он позвал разных мужиков в свою сапожную лавку, чтобы устроить аукцион. И потирал руки, что за меня много денег предлагают. Я плакала, вырывалась, пыталась сбежать, но меня к стулу привязали и тряпкой заткнули рот. А тут ты в эту лавку зашла, чтобы себе сапоги купить. Увидела, что происходит, и тебе меня жалко стало. Ты сказала, что покупаешь меня. Вот только цена была огромной.
– А продажа детей – это разве законно? – ужаснулась я, испытывая острую жалость к этому светловолосому ангелочку.
– Конечно. Это же дети, не взрослые, они своим родителям принадлежат. По закону Лайнус был моим родителем: он удочерил меня три года назад, и мог делать со мной что угодно: сдать в аренду, продать или выкинуть на улицу, – по-взрослому серьёзно объяснила девочка.
– Ужас какой… – мрачно выдохнула я.
– Да, когда ты чувствуешь себя вещью – приятного мало, – отозвалась она и продолжила: – Так вот, насчёт кредитов. Тебе нужно было заплатить больше, чем предлагал самый богатый дядька – противный толстый хряк Марнис Левин. Но у тебя не было таких денег. Отчим сказал, что подождёт до утра. И если ты не принесёшь ему всю сумму – он отдаст меня Марнису. И тебе пришлось идти в банк. Кредит дали, но под залог поместья.
– Ясно… – пробормотала я. – И в каком ты сейчас статусе? Кто ты для меня по документам? Не получится ли так, что Лайнус передумает и придёт забирать тебя назад, как твой официальный родитель? Чтобы снова продать – ещё подороже?
– Нет-нет, – затрясла головой малышка. – Такого точно не будет. Чтобы получить всю эту крупную сумму, Лайнусу пришлось идти в банк. Он не хотел, но жадность заставила. Ты оформила не просто кредит, а целевой: на приобретение ребёнка – Виктории Эмет. Банкиры отдали всю сумму Лайнусу только после того, как он подписал документы, что отказывается от всех прав на меня и передаёт тебе полное опекунство. То есть теперь ты по закону мой опекун. Или опекунша?
– Наверно, правильнее говорить «опекун», – выдохнула я с облегчением. Хотя бы с этой стороны засады не будет. – А где твой настоящий отец, Вики?
Девочка тяжело вздохнула:
– Погиб на охоте, когда мне было полгода. Я его вообще не помню.
– Соболезную, Викуся, – сочувственно погладила я её по спине.
– Будь он жив – всё было бы по-другому, – грустно сказала она.
– Да, точно, – согласилась я и уточнила: – Ты сейчас рассказала про один кредит. А ещё два откуда взялись? Их ведь три всего, верно?
– Верно! – кивнула девочка. – Когда ты привела меня сюда, к себе домой – у меня на тот момент уже были застужены почки. Болезнь перекинулась на лёгкие, началась пневмония. Ты пыталась меня вылечить разными отварами и снадобьями, но ничего не помогало. А чтобы вызвать лекаря, тоже нужны деньги – не слишком большие, но у тебя даже такой суммы не было. Ты пошла в банк во второй раз. Взяла новый кредит и оплатила услуги целителя. Мой случай считался тяжёлым и запущенным, за него взялся только господин Дарон – самый знаменитый на всю округу. Он меня вылечил. Я осталась жива, а ты – оказалась с двумя кредитами. Потом, чтобы проплачивать их, ты взяла третий.
– Брать третий кредит, чтобы оплачивать первые два… Жизненно, – снова потёрла я висок.
Голова опять начала кружиться: наверное, последствия удара продолжили сказываться.
– Викуся, мне бы прилечь, – мягко обратилась я к девочке. – Можешь отвести меня на кровать?
– Конечно, она в той комнате! – махнула она рукой и насторожилась: – Тася, тебе плохо? Давай я попробую тебя исцелить? Не уверена, что получится, но я попытаюсь. Если вдруг нечаянно поставлю тебе ещё один синяк – ты только не обижайся, ладно?
– Ты целительница? – сильно удивилась я.
– У меня есть дар, но он нестабилен. И я не умею исцелять себя сама. Один раз получилось вылечить кошку, когда её собаки покусали. А когда я попыталась убрать синяк у соседского мальчика – у него появился ещё один. Когда-нибудь я научусь управляться со своим даром, и мы разбогатеем, мамочка! Я тебе обещаю!
Глава 4. Неожиданный эффект
Анастасия
*
– Если в тебе есть дар целительства, его надо развивать! – сказала я малышке.
– А как развивать, Тасенька? – с недоумением посмотрела малышка. – Для таких, как я, есть Маунсгрейв – школа целительства. Но туда берут только тех, у кого деньги есть.
– Значит, нужно где-то раздобыть финансы. Чтобы кредиты закрыть и тебя в эту школу отправить. Насколько я поняла, целители неплохо зарабатывают, да? – отметила я. – Для излечения от твоей пневмонии и застуженных почек господин Дарон взял с нас большую сумму.
– Так ведь он специалист с дипломом, – развела руками девочка. – Закончил Академию целительства в Вентворте. Говорят, у него есть Похвальные грамоты даже от самого короля!
– Ты говорила, что тебе удалось вылечить кошку, покусанную собаками. Расскажи, киса сильно пострадала? Ты излечила ей серьёзные раны или только царапины? – внимательно посмотрела я на Викусю.
– У кисоньки была глубокая рана на боку и на шее. И лапа перекушена. Там всё очень плохо было, – помрачнела малышка, вспоминая раненое животное.
– И ты быстро её вылечила? – изумлённо спросила я.
– Я сама толком не поняла, как это сделала. Просто мне очень жалко стало эту котейку. Я отогнала от неё собак. Она лежала в траве вся в крови, такая несчастная, и плакала от боли. Я взяла её на руки: хотела отнести в дом, чтобы перевязать какой-нибудь тряпочкой. Шла – заревела: до того мне её жалко было. Почувствовала, что ладошки запульсировали и потеплели. А когда принесла Зефирку в дом, то увидела, что все раны на ней затянулись. Она меня облизала – до того была мне благодарна, – улыбнулась Викуся.
– Ты ей имя дала, да? Зефирка – звучит красиво, – искренне сказала я.
– Да, потому что белая и безумно миленькая, как пушистый зефирчик. Я его один раз в жизни ела: одна тётенька на рынке угостила. Но я запомнила, как это вкусно. А вот и она, – махнула она рукой на вошедшее в комнату маленькое белоснежное облако с голубыми глазёнками и гордо поднятым хвостом.
– Ого, какая прелесть! – восхитилась я.
– Она нас от крыс и мышей спасает. Отличная крысоловка, – с гордостью пояснила малышка.
В три прыжка преодолев комнату, Зефирка заскочила к нам на диван и свернулась тарахтящим клубочком на коленях Викуси. Та сразу зарыла ладошки в мягчайший мех и принялась наглаживать эту пушистую милоту.
– Так что я сама не знаю, как исцелила её. Попыталась потом синяк на руке Кевина излечить: он с телеги упал. Но только второй ему поставила, ещё больше. Кевин потом на меня своей маме нажаловался, и она меня отругала, – вздохнула малышка. – Если позволишь – я попытаюсь сейчас у тебя синяки убрать и шишку на лбу. И ссадину тоже. Только я не уверена, что у меня получится. Вдруг я только хуже сделаю?
– Тебе нужно на ком-то тренироваться, – отметила я. – Даже если ты мне нечаянно ещё один синяк поставишь – ничего страшного. Синяком больше – синяком меньше, какая разница? Попробуй!
– Хорошо, Тасенька, – закивала малышка. – Только ты не ругайся потом, если что не так, ладно?
– Не буду! – честно заверила я.
– Закрой глаза! – попросила юная целительница.
Я подчинилась, и маленькие тёплые ладошки легли на мой лоб.
Голову сразу словно охватило нежное облачко – приятно горячее, с нотками малины и карамели.
Прошло примерно минуты три, когда Викуся убрала руки и тихо выдохнула:
– Ой…
– Что не так? – распахнула я глаза.
– Есть хорошая новость и странная. С какой начать? – виновато посмотрела на меня малышка.
– Давай с хорошей, – заинтригованно сказала я.
– Шишки на лбу больше нет. И ссадина зажила. И нос снова стал нормальным, – ответила Вика.
Потрогала лицо – и правда, я больше не напоминала побитого единорога.
– А вторая новость? – уточнила я.
– Твои глаза стали ярко-синими, как васильки, – озадаченно почесала макушку девочка.
– Да? А были? – спросила я.
– Серыми, – пожала она плечами.
– А лишних синяков не добавилось? – спросила я.
– Нет, – покачала она головой.
– Так на этом зарабатывать можно, – обрадовалась я. – Конечно, эксплуатация детского труда – это не слишком хорошо. Но это способ решить наши проблемы. Только тебе потренироваться надо! А там – вдруг к нам выстроится очередь из аристократок, желающих поменять цвет глаз? Правда, нужно учесть множество нюансов. То, что ты меня исцелила – на твоём собственном здоровье как-то отразилось? Ты не чувствуешь усталости или упадка сил?
– Нет, абсолютно! – заверила девочка. – Кстати, я могу на Шарике тренироваться. Его не так жалко, как Зефирку. Вдруг что-то пойдёт не так, и один глаз у него будет синим, а второй – зелёным?
– Не думаю, что он из-за этого расстроится. Лишь бы зрение не пострадало, – ответила я.
– Нет-нет, на зрении это никак не отразится! – замотала головой Викуся. – Я не могу этого объяснить, просто почему-то уверена в этом.
– Вот и отлично, – подвела я итог. – А сейчас – проводи меня, пожалуйста, в такое место, где я могу умыться. Хочется убрать с себя засохшую кровь.
– Пойдём, покажу, где ванная! – не выпуская Зефирку из рук, Викуся спрыгнула с дивана на пол.
Глава 5. Зачарованная посуда
Анастасия
*
Малышка проводила меня в ванную комнату и куда-то убежала.
А я впервые за долгое время осталась наедине с собой.
Над каменной, покрытой трещинами рукомойкой, висело подобие зеркала. Викуся упоминала, что зеркало находится в спальне. А тут была приделана к стене полоска фольги размером с альбомный лист.
Так что я смогла разглядеть лишь общие очертания своего нового лица. То, что я смогла с превеликим трудом разглядеть – мне понравилось. Ровный нос, аккуратный подбородок, высокий лоб, миндалевидный разрез глаз. Даже в такой мутной фольге была ярко видна синева моих очей.
А волосы оказались длинными, густыми и очень светлыми. Они лились мягким волнистым каскадом за спиной.
Но больше всего мой восторг снова и снова возвращался к ногам.
В голове не укладывалось, что я могу ходить! И прыгать! И даже бегать!
Так что в целом всё было не так плохо. Я и Викуся живы и здоровы, и это главное. Всё остальное – приложится.
Оглянувшись по сторонам, отметила, что ванная комната была старенькой, но опрятной. Анастасия Лаунд и Викуся как могли поддерживали в доме порядок и уют.
Я оценила милоту лоскутных салфеток на тумбочке, чистые занавески и плетёные корзинки из ивы, в которых алели и приятно пахли засушенные цветы.
Старая каменная ванна имела несколько сколов, но была начищена до блеска.
Удивилась, что тут был даже простенький, но водопровод с тёплой водой. И канализация, подключённая к унитазу из странного материала, напоминающего застывшую смолу.
Открыв старенький деревянный шкаф возле рукомойки, обнаружила там расчёски и импровизированные зубные щётки: жёсткий мох, прикреплённый белой шерстяной нитью к тонким длинным палочкам.
Возникла догадка, что эта белая нить была скатана из кошачьей шерсти Зефирки.
Поразилась, что в качестве зубной пасты, то есть зубного порошка, тут была обычная зола в глиняном горшочке.
