Глаза Линь Юна сверкнули, и он с улыбкой заговорил:
– Господин Цуй, вы, должно быть, выдающийся человек, раз сам Второй Фэн называет вас близким другом. Вот только не знаю, из какой вы семьи: из рода Цуй, что в Болине, или же из семейства Цуй в Цинхэ?
– Я не принадлежу ни к тем, ни к другим, – ровно ответил Цуй Буцюй. – Всего лишь простолюдин, чье скромное имя не заслуживает упоминания.
Слушая его, Линь Юн недоумевал все больше и больше. Этот монах был до того слаб, что на ногах еле держался. Всякому было ясно, что боевыми искусствами он не владеет, к тому же страдает от тяжкого недуга. У юноши в голове не укладывалось, как человек столь бледный и болезненный сумел заслужить благосклонность Второго Фэна.
Впервые Линь Юн повстречал Фэн Сяо несколько лет тому назад. По воле случая тот выручил юношу и помог ему отделаться от некоторых неприятностей. Появился он тогда совершенно неожиданно – точно с Небес спустился, и в одночасье сразил Линь Юна своим величием. С тех пор тот ни на кого другого и глядеть не желал. Но увы! Второго Фэна его общество ничуть не интересовало. К тому же в боевых искусствах Фэн Сяо не было равных, так что в ответных услугах он ничуть не нуждался. Может, юноша и желал, как говорится, натянуть тетиву голыми руками, но куда там! К тому же Линь Юн понимал, что если будет ему докучать, то, чего доброго, даже жизни лишится. Вот и оставалось ему лишь одно: обуздать суетные мысли, быть с Фэн Сяо приветливым и любезным, да надеяться, что однажды тот переменится. Да только Второй Фэн был неуловим, точно ветер, а о нем самом Линь Юну и вовсе не удалось ничего прознать. Как ни старался он отыскать своего знакомца, ничего у него не получалось, и потому случайная встреча стала поистине приятной неожиданностью.
Линь Юн привык считать себя изящным и прекрасным, точно нефрит, однако вдруг оказалось, что Второму Фэну предпочтительнее общество проклятого чахоточного. Неудивительно, что юноша огорчился.
Он собирался было что-то сказать, но Фэн Сяо не дал ему и рта раскрыть:
– Мы пойдем, – спешно ответил второй господин, увлекая за собой Цуй Буцюя.
У представительства палат Драгоценного Перезвона было два этажа, а само здание напоминало квадратный колодец: в центре – что-то вроде окруженного столиками внутреннего двора, где на возвышении показывали предметы торга. Места для гостей были и на втором этаже: оттуда, если опереться на перила и посмотреть вниз, все происходящее представало как на ладони.
Цуй Буцюя внутрь не то впихнули, не то втащили. Со стороны казалось, что Фэн Сяо обращается с ним весьма обходительно, как с давним приятелем, но на деле тот не оставлял даосу ни малейшей возможности сопротивляться. Разместились они как раз на втором этаже, с южной стороны, где их уже ждал чай с легкими кушаньями.
Слуги в палатах весьма отличались от тех, какие обычно разносят еду и напитки: вели они себя скромно, а ходили и вовсе почти бесшумно, оттого и гости в большинстве своем понижали голос. Издалека слышались звуки пипы, полные скромного очарования. Дух, царивший внутри, куда больше подходил веселому дому, нежели торговым палатам.
Цуй Буцюй скользнул взглядом по собравшимся. На первом этаже он приметил лишь обычных богатых купцов да людей из цзянху, второй этаж занимали отпрыски именитых семей. Внизу, казалось, было куда более шумно, будто палаты Драгоценного Перезвона нарочно разделили гостей именно так, избегая к тому же многих ненужных забот.
Стоило Фэн Сяо с Цуй Буцюем подняться по лестнице, свернуть за угол и скрыться за ширмой, другими словами, окончательно ускользнуть от назойливого взгляда Линь Юна, как второй господин тут же отпустил даоса и даже оттолкнул его в сторону – словно боялся запачкаться, если помедлит хоть немного.
Цуй Буцюй ничего не сказал, лишь мысленно записал на счет Фэн Сяо еще один должок и с каменным лицом уселся на свое место.
Второй господин как ни в чем не бывало со смехом поинтересовался:
– Судя по всему, о вздорных желаниях Линь Юна вам уже известно?
– И желая провести его, вы воспользовались мной? – с явным неудовольствием откликнулся Цуй Буцюй. – Вроде бы наше сотрудничество не предусматривало ничего подобного?
– Так или иначе, сегодня я вывел вас в свет, – с невинным видом ответил Фэн Сяо. – Считайте, этой небольшой услугой вы отплатили мне за добро. Не стоит волноваться. Пока я с вами, он ничего не сделает.
– Линь Юн хоть и безрассуден, но не глуп, – холодно ответствовал Цуй Буцюй. – Чем привлекать меня, лучше воспользовались бы Пэй Цзинчжэ – вышло бы убедительнее.
До сих пор молча пивший чай юноша поперхнулся и закашлялся.
– Не сработает, – улыбнулся Фэн Сяо. – Куда ему до вас.
Едва он умолк, как по ту сторону ширмы показался силуэт Линь Юна.
– Внизу слишком шумно, ни мгновения покоя, – посетовал молодой человек. – Второй господин Фэн, вы не возражаете, если я побеспокою вас своим присутствием?
Как только Линь Юн заговорил, Фэн Сяо тут же наклонился к Цуй Буцюю, сидевшему прежде не меньше чем за один чи от него, молниеносно стиснул его запястье и ласково произнес:
– Цюйцюй, у тебя грязь на носу, дай-ка вытру.
Цуй Буцюй ничего не сказал. Он чувствовал, как Линь Юн прожигает его взглядом, полным неприкрытой ненависти. Впрочем, длилось это недолго, весьма скоро молодой человек взял себя в руки и принял вид беззаботный и непринужденный, как будто Цуй Буцюю все лишь померещилось.
По меркам вольницы-цзянху школа горной усадьбы Яньдан была заурядной, но уважение Линь Юну все-таки выказывали, пусть лишь в знак почтения к его отцу – человеку гостеприимному и открытому. Вот только Фэн Сяо ни до отца, ни до сына не было никакого дела.
– Прошу меня извинить, но, боюсь, мест уже нет, – ответил Фэн Сяо. И пусть на губах его играла вежливая улыбка, тон не допускал возражений.
Однако Линь Юн не собирался так легко отступать – юноша хотел добавить еще что-то, но тут поднялся Пэй Цзинчжэ.
– Молодой господин Линь, будьте добры, – настойчиво проговорил он.
Делать нечего, пришлось откланяться:
– Тогда побеседуем как-нибудь в другой раз, – сказал Линь Юн напоследок.
Фэн Сяо слегка кивнул ему.
Он обходился с молодым человеком весьма бесцеремонно, однако тот не выказал и тени недовольства. В глазах Линь Юна Второй Фэн был точно легкая и неуловимая тень, ведь он так и не сумел ничего разузнать о загадочном господине. Казалось, тот возник в цзянху из ниоткуда, а потом исчез, не оставив и следа. Впрочем, его достоинств и безукоризненных манер сполна хватило, чтобы покорить юношу, иначе тот уже и вовсе позабыл бы о давней встрече.
Уходя, Линь Юн не удержался и снова глянул на Цуй Буцюя: лицо его рассмотреть было сложно – слишком уж низко он склонил голову; пальцы Фэн Сяо все так же крепко сжимали запястье монаха. Линь Юн усмехнулся про себя и решил, что для Второго Фэна чахоточный – не более чем временная забава. В досаде взмахнув рукавом, юноша удалился.
С его уходом Фэн Сяо наконец-то отпустил даоса, хотя тот уже и не пытался вырваться, слишком занятый своими мыслями. Он знал, что Фэн Сяо с его положением нет нужды считаться с чувствами Линь Юна и уж тем более незачем заслоняться монахом от настойчивого почитателя. Но несмотря на то, что молодой человек несколько раз пытался навязать свое общество Второму Фэну, тот не стал с ним ссориться и даже как будто нарочно оставил ему надежду. Значит, у него были на то особые причины.
– О чем задумался? Может, я смогу направить твои мысли в нужное русло? – раздался над ухом даоса голос Фэн Сяо.
И тут Цуй Буцюя осенило:
– Чертог Явленных Мечей втайне ведет расследование в отношении Линь Юна? – предположил он.
Глаза второго господина сверкнули.
– Почему ты так решил?
Цуй Буцюй промолчал – он продолжал размышлять: «Неужели Линь Юн как-то связан с убийством хотанского посла? Нет, вряд ли. Горная усадьба Яньдан в сотнях тысяч ли от Люгуна, ее владельцы обычно не ведут дела ни с Хотаном, ни с палатами Драгоценного Перезвона. Пожалуй, Линь Юн и впрямь явился сюда из любопытства – поглазеть на торги. Есть среди товаров семейства Линь одна редкость – шелк Тяньцзинша, или Небесный шелк. Его ткут в южных землях, цветом – как небо в ясный день, на ощупь – гладкий, точно девичья кожа. Сановникам и знати этот шелк так полюбился, что им начали платить дань, а семейство Линь потому и процветает, что поставляет его императорскому двору. По слухам, в последнее время они пытаются воспользоваться положением императорских поставщиков и добиться расположения наследного принца».
Понаблюдав за размышляющим Цуй Буцюем, Фэн Сяо спокойно заметил:
– Цюйцюй, быть безвестным осведомителем управы Левой Луны – пустая трата способностей. Сейчас в чертоге Явленных Мечей насчитывается трое начальников. Если решишь перейти к нам, я подам наверх докладную, дабы тебя назначили четвертым.
От удивления у Пэй Цзинчжэ глаза на лоб полезли. Он хотел было что-то сказать, но сдержался.
По влиянию чертог Явленных Мечей не уступал шести ведомствам. Фэн Сяо тоже обладал чрезвычайной широтой полномочий и мог поступать по своему усмотрению, что называется, сперва казнить, потом докладывать. Цуй Буцюй же хоть и был, скорее всего, кем-то из управы Левой Луны, но доподлинно его личность и положение в обществе установить пока не удалось. И, несмотря на это, сулить ему должность четвертого господина – щедро, ничего не скажешь. Юноша только никак не мог взять в толк: то ли Фэн Сяо и вправду хочет собрать вокруг себя лучших из лучших, то ли нарочно испытывает даоса.
Ничуть не изменившись в лице, Цуй Буцюй медленно поднял голову.
– Что за управа Левой Луны? Не понимаю, о чем речь.
Фэн Сяо взял его за руку и продолжил:
– Твое здоровье оставляет желать лучшего, однако ты все равно трудишься в поте лица здесь, в этом приграничном городишке, строишь хитроумные планы – но никто не оценит твоих трудов. Мне и в самом деле очень жаль тебя. Нам не хватает таких светлых голов, как твоя. Если согласен, просто кивни, а с управой я сам договорюсь: ручаюсь, начальство не останется на тебя в обиде. Что скажешь?
Второй господин пристально смотрел на Цуй Буцюя, а на лице его играла теплая, задушевная улыбка, от которой даже железное дерево покрылось бы цветами, а камни пролили слезы умиления.
Даос впервые в жизни убедился, что в мире и вправду есть люди, способные одним видом одурачить человека, вскружить ему голову и заставить позабыть обо всем на свете. И хотя Цуй Буцюй не поддался чужим чарам, он не мог не восхититься про себя обаянием собеседника, который яркостью и живостью мог бы соперничать с весенними цветами.
– Господин Фэн, ваше предложение звучит заманчиво, – ответил он, – вот только я знать не знаю ни о какой управе Левой Луны. Я всего лишь смиренный даос, никакой иной жизни не желаю и надеюсь, что когда вы покончите со своими делами, то сдержите слово и отпустите меня.
Соблазнить его не удалось. Фэн Сяо тихо усмехнулся, отпустил руку Цуй Буцюя, откинулся назад и явил свое истинное лицо.
– Когда это я давал слово? Я лишь говорил, что подумаю, а пожелаю я отпустить тебя или нет, зависит лишь от того, как ты себя проявишь.
Даже когда Фэн Сяо держался нарочито нахально, он все равно мог бы впечатлить кого угодно. Кроме Цуй Буцюя, который не выдержал и проклял про себя наглость и бесстыдство этого человека.
Разговор прервал чистый звон колокольчика: на середину внутреннего дворика вышел мужчина средних лет. Все как один теперь смотрели на него.
Представление началось.
014
Стоило славе палат Драгоценного Перезвона разойтись по всей Поднебесной, как многие лавочники начали подражать их манере вести дела и тоже принялись устраивать торги. Но что до роскоши и размаха, то все их неумелые подделки не шли ни в какое сравнение с торгами палат Драгоценного Перезвона: приглашение туда было трудно приобрести даже за огромные деньги, а одно только обладание им для многих было своего рода знаком высокого статуса и поводом гордиться, что сумели заполучить такую редкость.
Фэн Сяо с легкостью достал бы приглашение, даже не выдавая своего истинного положения, однако так просто попасть на торги мог далеко не каждый. В этом году многие оказались здесь впервые, а потому с появлением распорядителя гул тут же стих и все взгляды устремились к нему.
– Наступил последний день торгов. Господа, мы глубоко признательны вам за то, что, несмотря на занятость, вы нашли время присоединиться к нам. Своим присутствием вы оказываете палатам Драгоценного Перезвона большую честь. Но хватит праздных разговоров: господа наверняка заждались! Итак, представляем вашему вниманию первый товар.
Распорядитель вовсе не кричал, надрывая горло, но голос его с легкостью долетал даже в самые отдаленные уголки зала: должно быть, в обычной жизни он был каким-нибудь именитым мастером боевых искусств. К тому же не следовало забывать, что палаты Драгоценного Перезвона были сказочно богаты, в том числе и на завистников, а потому неудивительно, что на службу они приглашали только лучших представителей самых разных школ, дабы те сохраняли порядок.
Едва мужчина умолк, как вперед вышла красавица-служанка с подносом в руках. Двое молодых слуг – по обе стороны от нее – подняли золотой шелк, закрывающий вещицу, и глазам зрителей предстал бронзовый треножник-цзюэ.
– Перед вами винный кубок периода Весен и Осеней, принадлежавший цискому Хуань-гуну. В подтверждение тому на дне имеется надпись из трех иероглифов, указывающая на владельца. Подлинность сего кубка заверена господином Дун Яном из палат Драгоценного Перезвона. Начальная цена составляет десять гуаней, когда цену повторяют трижды, она становится окончательной. Господа, начинаем.
Служанка дернула за веревку, раздался звон, а следом за ним – крики:
– Одиннадцать!
– Двенадцать!
– Тринадцать!
Поднялся гвалт, и вскоре кто-то дал цену, выше которой никто предложить не осмелился – тридцать гуаней.
Едва ли покупателей так интересовал бронзовый кубок. Их привлекало то, что он был диковиной из палат Драгоценного Перезвона, чья стоимость наверняка со временем кратно возрастет. И даже если они не оставят треножник себе, а решат преподнести кому-то в дар, то стоит лишь шепнуть получателю, где именно вещица была приобретена и кто подтвердил ее подлинность, как тот сразу впечатлится и непременно во всем пойдет навстречу.
– Кто дал тридцать гуаней? – с живейшим любопытством спросил Фэн Сяо у Цуй Буцюя.
Сам он не стал называть цену за кубок: люди, участвовавшие в торгах, интересовали Фэн Сяо куда больше бронзового треножника. И он знал, что Цуй Буцюй наверняка сможет удовлетворить его любопытство.
И ожидания оправдались сполна.
– Этого человека зовут Лэн Ду, – сообщил Цуй Буцюй. – Он приемный сын главы Девяти Водных братств – Нин Шэво, что не так давно послал в дар императору Южных земель Чэнь Шубао красавицу. Девушка смогла снискать благосклонность правителя и по сей день пользуется его особым расположением. Император же остался так доволен подарком, что намеревался передать в личное ведение Нин Шэво часть перевозок по воде.
Надобно заметить, что Девять Водных братств были скорее не цельным союзом, а объединением землячеств. Зарабатывали они себе на жизнь водными перевозками, а их влияние в кругах мастеров боевых искусств на юге нельзя было недооценивать. Самым могущественным среди них было братство Золотого Кольца, и потому-то его глава и стал руководить всеми девятью. Способности Нин Шэво поистине выдающиеся: его стараниями Девять Водных братств стремительно возвысились и из союза средних размеров в одночасье сделались не только крупнейшим, но и самым сильным объединением цзянху на правобережье реки Янцзы.
– Должно быть, Лэн Ду нужен этот кубок, чтобы преподнести в дар. Однако надобно учитывать статус императора Чэнь Шубао: его подобная безделица вряд ли прельстит, значит, дар, по всей видимости, кому-то из сановников в его окружении. Лэн Ду полон решимости заполучить треножник, и, если не случится чего-то непредвиденного, так тому и быть: другие не станут с ним соперничать из-за первой же вещицы, – продолжал даос.
Конечно, чертог Явленных Мечей мог запросто выведать подноготную любого человека, но иметь под рукой Цуй Буцюя оказалось куда удобнее. Он знал все школы и объединения цзянху, всех сколько-нибудь известных мастеров и мог без раздумий рассказать о происхождении любого человека, его жизненном пути и устремлениях. Даже Пэй Цзинчжэ чувствовал, что уступает в этом даосу. Про себя он подумал, что управа Левой Луны и впрямь полнится удивительными людьми.
К тому времени, как Цуй Буцюй закончил рассказ, окончательную цену уже назвали трижды, и бронзовый кубок перешел к Лэн Ду, как и предсказывал настоятель.
Выглядел даос неважно: вид у него был болезненный, сидел он сгорбившись, на бледном лице, наполовину скрытом теплым плащом, читалась беспредельная усталость. Но стоило Цуй Буцюю заговорить, в словах его слышалась уверенность мыслителя, тщательно обдумывающего каждый ход, и люди невольно проникались к нему доверием и уважением.
Фэн Сяо даже захлопал в ладоши, воскликнув:
– Потрясающе, А-Цуй! Ежели достоинства всех собравшихся здесь гостей принять за десятку, то три части из этих десяти достанутся тебе!
Цуй Буцюй поджал губы, не собираясь удостаивать его ответа.
Но второй господин не сдавался:
– Отчего же ты не спросишь, на кого приходятся оставшиеся семь частей?
– Зачем спрашивать, если ответ и так ясен? – холодно заметил настоятель.
– Так значит, ты согласен со мной! – рассмеялся Фэн Сяо. – Что ж, выдающиеся люди мыслят одинаково: семь частей всех достоинств этого мира и правда достались мне!
Цуй Буцюй лишь закатил глаза.
– А родные дети у Нин Шэво есть? – полюбопытствовал Пэй Цзинчжэ.
Даос покачал головой:
– Они с супругой прожили вместе уже девятнадцать лет, своих детей нет, усыновив Лэн Ду, они воспитали его как родного. Нин Шэво уже пустил слух, будто бы в будущем году уйдет на покой. Если не случится чего-то непредвиденного, то главой вместо него должен стать Лэн Ду. Вот только он совсем еще молод, даже в братстве Золотого Кольца далеко не каждый согласится подчиниться его воле, а потому пока трудно сказать, что из этого выйдет и чем все кончится. Нужно ждать.
Пэй Цзинчжэ лишь усмехнулся. Для него это были все равно что деревенские сплетни, и он не придавал им значения: дружеские союзы и распри внутри вольницы-цзянху, пустячные дела каких-то товариществ на далеком юге… Да разве ж они имели хоть какое-то отношение к Великой Суй, раскинувшейся на севере?
Цуй Буцюй, будто угадав ход его мысли, спокойно пояснил:
– Ежели император пожелает пойти войной на Чэнь, ему неизбежно придется переправляться через Янцзы. И тогда все, что касается водных путей, приобретет огромное значение: лучше, если удастся посеять раздор внутри Девяти Водных братств – тогда этот союз сам собой канет в небытие. Гораздо хуже, если они решат помогать Чэнь в противостоянии с Великой Суй.
Фэн Сяо улыбнулся, но ничего не сказал: он и сам давно уже думал об этом. А вот Пэй Цзинчжэ не был столь опытен и дальновиден. Выслушав Цуй Буцюя, он в первый миг опешил, а затем почтительно сложил руки:
– Благодарю за наставления!
