«Да, я могу это понять. Именно поэтому заранее записываю номер парковочного места». Однако все это казалось ей странным, потому что он постоянно наклонялся к номерным знакам. Разве он не знает, как выглядит его машина?
– Вам нужна помощь? – снова спросила Хагедорн.
Мужчина не отреагировал, и она направилась к нему. Возможно, он был пьян и вообще не должен был садиться за руль. Тогда она заберет у него ключ и проводит до стоянки такси. Но, подойдя совсем близко, поняла, что от него совсем не пахнет алкоголем. Однако у него был темно-бурый синяк на переносице и кровь на верхней губе. Она испуганно остановилась и воскликнула:
– Вы ранены!
Он поднял голову в замешательстве.
– Что? – пробормотал он, потирая лицо. На кончиках его пальцев тоже была кровь. Вероятно, собственная, которую он случайно стер. – Я в порядке… Просто потерял очки. Вы нигде не видели пенсне? – Он снова наклонился, чтобы посмотреть на номерные знаки.
– Нет… Какого цвета ваша машина?
– Не могу сказать точно, я дальтоник. Для меня она серая.
– На вас напали? – спросила она.
– Я… я… не знаю, – пробормотал мужчина, теперь ему пришлось опереться на капот автомобиля. Видимо, у него закружилась голова.
Теперь Хагедорн увидела, что на лбу под беретом у него тоже запеклась кровь.
– О боже! – воскликнула она. – Вам нужно сесть.
– Нет… Я… Я в порядке, мне просто нужна моя машина.
– У вас есть с собой удостоверение личности?
– Конечно, я… – Он сунул руки в карманы пальто, но тут же вытащил их пустыми. Пошатнувшись, снова оперся об автомобиль. – Мои ключи от машины… мой кошелек… – В его глазах читалась паника. Видимо, ему действительно было нехорошо. Хоть бы не сотрясение мозга. Или хуже?
«Ты должна о нем позаботиться».
– Успокойтесь, – сказала Хагедорн. – Моя машина стоит вон там. Пойдемте со мной. Я отвезу вас в больницу. А затем мы вызовем полицию.
– Нет… никакой полиции, – прошептал он.
– Хорошо, тогда без полиции, – успокоила его Хагедорн. – В любом случае вам нужно в больницу.
На всякий случай она огляделась, чтобы проверить, нет ли поблизости того, кто напал на мужчину. Но никого не заметила. Кто знает, как долго старик уже бродит здесь. И никто ему не помог!
– Пойдемте! – Одной рукой она поддерживала мужчину, а в другой несла свой чемодан.
– Вы медсестра? – пробормотал он.
– Нет.
– А кто тогда?
– Юрист… по конституционному праву. – Хагедорн почувствовала, как он напрягся от страха. – Не волнуйтесь, я просто хочу вам помочь.
– Никакой полиции, – повторил он.
– Да, вы уже сказали. Вот моя машина.
Она вытащила ключ от машины, забросила свой чемодан в багажник. Затем открыла пассажирскую дверь и наклонилась в машину, чтобы убрать журналы с сиденья.
– Как вас зовут? – спросила она, но ответа не получила, и наконец обернулась. – Хорошо, теперь я вас осторожно…
И тут Хагедорн заметила, что с лица мужчины исчезло растерянное выражение. Его глаза были кристально ясными, а взгляд цепким.
– Все в порядке? – растерянно спросила она.
Тут он молниеносно вытащил шприц для инъекций с молочно-белой жидкостью, воткнул ей иглу через пальто в предплечье и нажал на поршень.
– Что… вы делаете?! – воскликнула она и хотела оттолкнуть его руку, но почувствовала, как мышцы начинают обмякать. Ее колени ослабли, и когда она попыталась отстраниться, то рухнула назад, прямо ему в объятия.
Он схватил ее под мышки и повернул к машине, припаркованной рядом с ее «опель-кадетом». Старый черный «Мерседес-Бенц Понтон», недавно отполированный и хорошо сохранившийся. Внезапно ей в голову пришла нелепая мысль: «У моего отца был такой же». Мужчина одной рукой открыл багажник и затолкнул ее внутрь. Ее голова ударилась о кузов автомобиля. Раздалось шуршание: багажник был выстлан плотной пленкой. Вслед за ней мужчина бросил туда и шприц.
– Помогите… – закричала Хагедорн, но поняла, что ее язык стал тяжелым, как свинец, она больше не могла шевелить губами и кричала только в своем воображении. Ее тело полностью онемело. Она хотела сопротивляться, расцарапать мужчине лицо, но не могла даже пошевелить пальцами. – Что?.. – Ее шея и горло онемели, как после укола анестезии у стоматолога. Она едва могла дышать.
Мужчина закинул ее ноги в багажник, затем полез в карман пальто и надел пенсне себе на нос.
– Кто?.. – прохрипела она.
– Я полковник. – И он захлопнул крышку.
«Мерзавец! Я просто хотела тебе помочь…»
Хагедорн окружила абсолютная тьма. Через несколько секунд она услышала, как открылась и захлопнулась дверь, завелся двигатель.
«Черт возьми, кто такой полковник?»
Черный «Мерседес-Бенц» тронулся с места.
Часть вторая
Понедельник, 4 июня
Первая половина дня
Глава 8
На следующее утро, еще до восхода солнца, Снейдер сидел в своем кабинете в здании БКА, в других окнах свет не горел. В пепельнице дымилась самокрутка, а рядом с ноутбуком стоял чайник свежезаваренного ванильного чая. Уполномоченный судья той же ночью одобрил запрос о доступе к телекоммуникационным данным, который прокурор Франке подал вчера.
Снейдер массировал лоб, надавливая на определенную точку, чтобы подавить начинающийся приступ кластерной головной боли. Кроме того, в акупунктурные точки на тыльной стороне его ладоней были воткнуты по три иглы, которые должны были принести ему облегчение. Одновременно с этим он читал отчет по предоставленным телекоммуникационным данным, который лежал у него на столе в виде распечатанного электронного письма.
Звонок поступил из польской сети, и номер мобильного телефона также имел польский код. Больше он ничего не знал – за исключением того, что теперь у него настоящая проблема.
По крайней мере, это была Польша, а не Калининград в России. Но он понятия не имел, кому принадлежал телефон. Кроме того, у «Дойче Телеком» не было возможности выяснить, к каким польским вышкам сотовой связи и в каком городе тот подключился. Снейдер мысленно перебрал уже все возможности получения дополнительной информации, но без какого-либо удовлетворительного результата. Наконец, на рассвете он поднял трубку и позвонил Франке.
– Снейдер, вы с ума сошли? Сейчас половина шестого! – прошипел Франке в трубку. – У меня начинает складываться впечатление, что вы меня преследуете.
– Не обольщайтесь, – холодно ответил Снейдер. – Как закончилась ваша вчерашняя игра?
– Вы поэтому звоните? Нам пришлось отменить ее из-за дождя… Да, дорогая, это Снейдер.
– Какая жалость, – цинично сказал Снейдер. Он услышал, как Франке открыл и закрыл дверь, после чего доложил ему о результатах трассировки.
– Не повезло, – сказал Франке, который немного успокоился.
– Мы могли бы…
– Мы? – переспросил Франке.
Снейдер не отреагировал на это.
– …привлечь Федеральную прокуратуру Германии, чтобы она запросила правовую помощь у польской полиции.
– Снейдер, я понимаю, что вы в отчаянии, потому что у вас остается все меньше времени, чтобы найти свою коллегу живой. Но вы не хуже меня знаете, что рассмотрение запросов на международную правовую помощь занимает несколько недель. Не дней, Снейдер, недель!
– Есть какая-то возможность это ускорить?
Франке немного подумал, затем прочистил горло.
– Простите, но без шансов. Единственное, что вы можете сделать, – это ждать, пока все не уладится само собой.
Ждать!
Именно этого Снейдер и опасался. Он покрутил иглу для акупунктуры и скривился от боли, когда нерв запротестовал.
– Schijtkerel[2 - Говнюк (голл.).], – выругался он и закончил разговор.
Значит, ему нужно было взять ситуацию в свои руки. Он собирался поговорить с президентом БКА, но Фридрих Дромайер, сменивший на этом посту Дирка ван Нистельроя, был человек-кремень, которого можно было убедить только с помощью неопровержимых фактов. Поэтому Снейдеру была необходима еще кое-какая информация.
Он открыл файл с именами всех координаторов БКА в странах, поддерживающих партнерские отношения с Германией. Большинство из них были сотрудниками немецкой полиции, которые работали в посольствах Германии. Не заботясь о том, что для связи с таким лицом ему, как правило, требовалось получить одобрение сверху, Снейдер набрал номер мобильного телефона некоего Крамера, работавшего в Варшаве.
После седьмого гудка на другом конце провода кто-то наконец взял трубку:
– Да, алло?
– Я говорю с Крамером?
– Слушаю.
– Снейдер, Федеральное ведомство уголовной полиции, Висбаден, – прорычал он. Связь была крайне плохой, с потрескиваниями и щелчками, Снейдер также слышал выстрелы на заднем плане. – Вы участвуете в перестрелке?
– Можно и так сказать, – выдохнул Крамер. – Передо мной пять картонных фигур, в головы и сердца которых я выпустил целый магазин своего «глока»… одну минуту, пожалуйста!
Снейдер услышал еще выстрелы и их раскатистое эхо, после чего раздался звуковой сигнал и приглушенный голос из громкоговорителя.
– Вы на стрельбище?
– Да, на тренировке… в это время здесь больше никого нет… – Звук ненадолго пропал, затем Крамер снова заговорил: – Обычно я в офисе только с восьми. Говорят, работа еще никого не убила, но я все равно не хочу рисковать. – Он пронзительно рассмеялся.
«Какой шутник!»
– Послушайте, я…
– Хотя мы еще не имели удовольствия общаться, Снейдер, но я много о вас слышал. Это срочно? Глупый вопрос, иначе вы бы не звонили в такое время. О чем речь?
Снейдер глубоко вздохнул, затем рассказал ему об исчезновении Сабины Немез, ее звонке и польском мобильном телефоне.
– Понимаю, – пробормотал Крамер, который к этому времени, видимо, уже покинул тир. По крайней мере, стало намного тише, и прием был лучше. Теперь Крамер говорил совершенно серьезно. – Я полагаю, вы не хотите идти официальным путем?
– Верно.
– Что мы хотим предпринять вместо этого?
– Мой звонок записывается? – спросил Снейдер.
– Все звонки на мой рабочий мобильный телефон записываются.
– Тогда вам следует немедленно приступить к работе, чтобы устранить любую потенциальную угрозу жизни, – церемонно заявил Снейдер, поскольку не хотел, чтобы Крамера потом в чем-то обвинили.
– Я обращусь в полицию с просьбой об оказании экстренной правовой помощи, это сэкономит время, – столь же церемонно ответил Крамер. Он явно не был новичком и знал, когда результатов расследования невозможно добиться предусмотренным официальным путем. Это означало, что прокуратура оставалась в стороне и расследование стало внутренним делом полиции, – так дело пойдет быстрее.
Снейдер продиктовал ему польский номер мобильного телефона, и Крамер записал его.
– Я воспользуюсь своими связями в польской полиции.
– Когда будут результаты?
– Днем. Как только узнаю больше, я свяжусь с вами. – На этом Крамер завершил разговор.
Снейдер вытащил акупунктурные иглы из тыльной стороны ладоней и почувствовал, как головная боль постепенно утихает. В этот момент раздался стук в дверь, но никто не вошел.
– Да! – прорычал он, пребывая в плохом настроении.
Уже все в БКА давно должны были знать, что за неимением времени он отказался от таких пустых фраз вроде «Войдите» или «Дверь не заперта».
Дверь осторожно открылась, и один за другим в кабинет вошли четыре студента из модуля Сабины Немез.
