– Когда вы в последний раз виделись с дочерью? – задала она первый вопрос.
– До ее отъезда за границу, – ответила та.
Дура, нет?! Какая заграница? Она не была там ни разу. Клава уже успела выяснить, что Наталья Ягушева никогда в жизни не выезжала за пределы страны. Тем более минувшей весной. Мамаша врет!
– Это было когда? – уточнила Клава, решив, что трепать нервы своими уточнениями бедной матери не станет.
– В сентябре позапрошлого года. Либо конец сентября, либо начало октября. Точной даты я не помню.
– Где вы встретились?
– В Москве. Там она училась, пока не бросила академию. – Мать всхлипнула очень горько и отчетливо. – Я приехала к ней с подарками. Шутка ли: дочка на третий курс перешла. Я накупила ей всего. И из одежды, и из обуви. Сумку новую кожаную купила. Дорогую! В ресторане решила нашу встречу с ней отметить. А она мне сразу после ужина в лоб: «Я академ взяла, мам. Хочу попробовать себя в другой области».
– Для вас это было ударом? – поторопила мамашу с рассказом Клава.
Та вдруг умолкла минуты на две.
– Не то слово! Я просто онемела. А когда она начала рассказывать мне, куда собралась и кем, я онемела вторично.
– И кем? И куда?
Клава резво вильнула влево, обгоняя большегруз. И еле втиснулась на дорогу между ним и встречной машиной. Даже пот прошиб от страха. А она вообще, в принципе, мало чего боялась. Страшных болезней и печальных новостей – вот, пожалуй, и все.
– Она собралась за границу нянечкой! – вырвалось у Ягушевой-старшей. – Это ни в какие ворота не лезло. Я так ей и сказала. Она возмутилась. И мы… Мы с ней поругались.
– Чем закончился ваш ужин в ресторане?
– Она ушла. И больше не звонила мне, только писала сообщения. И мы больше с ней не виделись.
– Нам нужен текст сообщений. Конечно, мы и так их получим. Но после соблюдения некоторых процедур. На это уйдет время. А оно драгоценно, когда следствие идет по горячим следам…
– Да какие же они горячие, простите! – возмутилась Ягушева окрепшим голосом. – Моей дочери нет уже несколько месяцев. Все следы давно потеряны. Неужели вы и правда верите в то, что найдете ее убийцу?!
И все. Она оборвала разговор. И телефон выключила. Сколько Клава ни пыталась ей дозвониться, абонент не абонент.
– Понятно! – скрипнула она зубами, сворачивая к райцентру на развилке. – Придется ждать официального документа.
Районный город встретил ее начавшимся дождем и грозой. Выходить из машины, чтобы перекусить где-нибудь, а она страшно проголодалась, не было никакой возможности. Она вымокла бы за полминуты, так лило с небес. Нашла по навигатору автокафе. Заказала себе комплекс из четырех стрипсов, жареной картошки, кофе и двух пончиков. Отъехала метров на десять и поела прямо на стоянке. Пока ела, ругала себя всякими разными нехорошими словами. За обжорство. Вес и так зашкаливает, а она пончики ест, картошку жареную. С другой стороны, никому, кроме нее самой, этот вес не мешал. Ее никто уже давно не воспринимал как женщину. Как хорошего, въедливого опера – да. Как противную тетю в балахонах – да. Как неуживчивую коллегу – тоже да. Но чтобы как женщину…
Николай Николаевич Харитонов, правда, удивлял. Какие-то смешные знаки внимания ей без конца оказывал. То розочку притащит в кабинет. То шоколадку на столе оставит. То поможет из машины выйти или забраться в нее.
Может, это он из сочувствия к ее неповоротливости и одиночеству так поступал? Жалел ее, смешную и странную?..
– Майор, вы на месте? – застал ее за вторым пончиком звонок Новикова.
– Так точно, товарищ подполковник. Только въехала в город. Сейчас отправляюсь на адрес.
– Хорошо. Держите меня в курсе, – тут же потребовал он, разозлив Клаву.
– Так точно, – буркнула она с набитым ртом.
Отключившись, Клава скомкала масляную коробку из-под стрипсов, стаканчик из-под кофе. Все запихала в фирменный пакет из кафе. Попыталась закинуть его через голову между передними и задними сиденьями, а из пакета сахарная пудра посыпалась. И прямо ей на кофту. Да что ты будешь делать! Только сегодня чистую с полки шкафа достала. Опять стирать? А к Иванеевой она как заявится? Как пончик, вся в сахарной пудре?
– Да чтоб тебя, Новиков! – ворчала она, пытаясь влажной салфеткой смахнуть с себя все.
Но только больше размазывала по груди. Разводы белесые остались. Так еще и масляное пятно на брюках, прямо на коленке, обнаружилось.
– Что ты за свинья, Клава! Даже пожрать как следует не можешь…
К дому Иванеевой она подъехала лишь через полчаса, прилично поплутав по узким улочкам частного сектора. Домик как домик. Не большой, но с хорошей крышей и добротным крыльцом. Уютный палисадник, в котором все цветет на своих местах. Шторы не задернуты. И у Клавы появилась надежда, что Иванеева Инга Андреевна двухтысячного года рождения, выключившая свой телефон, встретит ее сейчас на пороге.
Не срослось.
– Инга? – округлила глаза приятная женщина средних лет. – Нет ее здесь давно.
– Как понять? Нет ее здесь, и давно? А где есть?
– Откуда же я знаю? Она снимала у меня комнату. Я сделала ей регистрацию, на работу не брали без нее. Она не местная, с ближнего зарубежья. Жили хорошо, тихо.
– Жили? Вы с ней или Инга с кем-то?
– И мы с ней, и Инга с подружкой.
– Так, стоп… – Клава сделала широкий шаг в дверь. – С этого места давайте подробнее…
Хозяйка дома была не против впустить сотрудницу полиции в дом. Но вот обыскивать его категорически запретила.
– С какой стати, товарищ майор?! – тихо возмутилась она. – Девочки давно не живут. Сначала съехала Наташа. Случилось это в самом начале весны. Промозгло было на улице, помню, а Наташа в курточке короткой. Инга без нее погрустила пару недель. И тоже съехала. Оплатила. Вещи все забрала. И свои, и Наташины.
Клава уже знала, что Наташа была та самая Ягушева. Хозяйка дома, временно зарегистрировав Ингу, и паспортные данные Наташи переписала.
– То есть Наташа за вещами не приехала?
– Нет. Не видела ее больше.
– А Ингу? Как она от вас съехала – видели еще, нет?
– Ингу видела. – Женщина недовольно поджала губы. – Если бы знала, что она такая, ни за что бы…
– Какая?
– Продажная! На точке я ее видела.
– Та-ак! – Клава возбужденно заерзала задом на жесткой табуретке. – Выходит, девчонки промышляли не тем, чем надо?
– Выходит, так. Только узнала я об этом очень поздно. Уже когда они у меня нажились. Весь дом с хлоркой отмывала. И вещи, которые остались, сожгла.
– Что за вещи?
– Так, ерунда… Халат, пижамы. Тапочки домашние. Инга собиралась как-то впопыхах. Я думала, на малую родину к себе уедет. А тут внезапно увидела ее возле гостиницы придорожной. И обомлела. Не узнала даже. Вся накрашенная, в парике, на каблучищах. Увидела меня, смутилась.
– А вы там были зачем? – не удержалась от ехидного вопроса Клавдия.
– Автобус пригородный маршрут поменял из-за ремонта дороги и митинга. И проезжал мимо этой гостиницы. А они там крутятся, проститутки эти. Тьфу! – Женщина брезгливо поморщилась. – Как вспомню, что впустила их в свой дом, передергивает.
– Наташи там не видели? – просто так спросила Клава, зная, что ее там быть не могло.
– Нет. Не видела.
– К Инге не подходили, не говорили с ней?
– Да вы что?! Зачем?!
– Когда это было?
– На майских праздниках. Уж почти полтора месяца назад.
– У вас есть ее фото?
Клаве, конечно, присылали копию паспорта Инги. Но там было такое фото… Под него дюжина женщин подошла бы.
– Фото? Копия паспорта где-то завалялась, – тронула себя за висок женщина.
И тут неожиданно вспомнила про совместное фото с девочками, так она нехотя их теперь называла. Поискав в телефоне среди фотографий цветов и яблоневых деревьев, женщина нашла запечатленный момент общего чаепития.
– Вот, это Наташа, – указала она на стройную девушку с кудряшками. – А это вот Инга. Красивые обе, стройные. Вели себя строго, никогда сюда никого не водили. Думала, что это из-за хорошего воспитания. А оно вон как! Хотя про Наташу ничего сказать не могу. Инга могла ей ничего не говорить.
Подробно расспросив, как найти нужное место, Клава простилась и отправилась на выезд из города. Там располагалась гостиница, возле которой хозяйка дома видела Ингу Иванееву.
Гостиница как гостиница. С вполне приличной столовкой, куда Клава зашла выпить кофе. Села у окна с чашкой эспрессо и шоколадным батончиком, принявшись тут же рассматривать персонал столовки, посетителей и тех, кто слонялся по двору. Их отлично было видно за большими чистыми окнами.
Никого похожего на Ингу майор Ольхова не видела. Может, смена была не ее. Может, вообще уехала. Сиди не сиди, не спросив, не узнаешь.
– Привет. Майор Ольхова, – представилась она первой нарядной девушке на улице. – Есть вопросы.
– Ну, начинается! – закатила та невозможно ярко накрашенные глаза. – Я уже говорила, что не видела, кто его машину поцарапал. Чего сразу ко мне вопросы?
– Плевать мне на машину! – разозлилась Клава.
Разозлилась сразу на все. И на бестолковую бесполезную езду по городу. И на шоколадный батончик с орехами, один из кусочков которого забрался под коронку и страшно раздражал. И на эспрессо, намешанный из чего – непонятно. Из желудка поднимались волны изжоги, и надо было срочно мчать в аптеку, покупать заветный порошок. Если опоздать, серьезного приступа не избежать.
– Мне Инга нужна, Иванеева. Знаешь ее?
Клава сунула под нос девице с радужным макияжем фото чаепития за столом хозяйки дома, где девушки снимали комнату.
– Ингу знаю, – успокоилась сразу девушка. – Но ее сейчас нет. Не ее смена. Отсыпается.
– Где отсыпается?
Язык заныл от сотой попытки вывернуть орешек из-под коронки.
– На съемной квартире. Мы вместе снимаем. Я, Инга и еще две девочки. Так дешевле, – пояснила она, сделавшись приветливой и словоохотливой.
– А Наташу знаешь? – Клава сместила фокус на лицо Наташи Ягушевой. – Она из ваших?
Густо замазанный тональным кремом лоб девушки пошел морщинками. Она долго всматривалась, наконец отрицательно мотнула головой.
– Видела их как-то вместе. Но давно, по зиме еще. Она точно не с нами. Где работает и кем – не знаю. Но не из наших.
На парковку перед отелем въехал большой грузовик. И девушка сразу оживилась:
– Извините, но мне работать надо. Адрес записывайте. Инга точно спит там. Звоните дольше.
Глава 7
Странно, но Инга открыла почти сразу. И следов недавнего сна на ее лице не наблюдалось. Лицо ее было заплаканным. Это Клава определила без труда: глаза припухшие, ресницы мокрые, нос сопливый.
– Вы из полиции? – не поздоровавшись, сразу спросила она.
– Из нее. – Ольхова показала ей удостоверение.
– Мне наша бывшая хозяйка позвонила. Сказала, что вы про Наташу спрашивали.
– И вы сразу расплакались? – прищурилась Клава. – Почему? Так я войду?
– Входите, – нехотя посторонилась от двери Инга. – И расплакалась я не сразу. А после того, как ваши местные новости в Сети прочитала. Про труп девушки, найденный в подвале Наташиной бабки.
– Ага…
Клава посмотрела себе под ноги. Обувь девушек стояла ровными рядками. Пол казался чисто вымытым. И она нехотя потянула с пяток растоптанные лоферы.
– Идемте в кухню. В комнате девочки спят, – проговорила Инга и, повернувшись к ней спиной, пошла по узкому коридору.
Кухня была просторной, чистой. Все на своих местах. Плитка отмытая. Столы тоже. Имелась даже кофемашина. Но, помня об изжоге, Клава от предложенного кофе отказалась.
– Когда вы видели Наташу в последний раз? – начала она с вопроса, устроившись на самом большом стуле в кухне с включенным диктофоном.
Ей нужен был отчет для нового начальника. Тот строг в этом вопросе.
– В последний раз… – Она задумалась, принявшись накручивать длинную прядь русых волос себе на пальчик. – За день до того, как она внезапно съехала. Я пришла домой утром после работы.
Клава фыркнула. Инга не обиделась, лишь плечами пожала.
– Каждому свое, – прокомментировала кратко.
