Стив все еще помнит, как впервые в жизни сумел расслабиться и позволил жизни идти своим чередом. Поверил, что люди желают ему добра и каждый день будет приносить радость. Ощутил себя в безопасности. Но, разумеется, идиллия долго не продлилась. Так просто не бывает.
С одной стороны, смерть Дебби не застигла его врасплох. Он готовился к ней каждый день с тех пор, как они полюбили друг друга. Ждал, когда что-то ее у него отнимет. Рак, болезнь сердца, автомобиль, что собьет ее на проселочной дороге, когда она будет ехать на велосипеде, инфаркт, грабители. Ему невероятно повезло, что он ее полюбил и она ответила ему взаимностью, но он не сомневался, что рано или поздно кто-то или что-то украдет его счастье.
В итоге это оказался вагон, сошедший с рельсов на подходе к сельской станции. На платформе стояли трое: Дебби и еще две несчастные души, которым в тот дождливый январский день пришлось попрощаться с жизнью.
И все же трагедия стала для него ударом, хотя он старательно к ней готовился. Можно думать о чем-то постоянно, но нельзя подготовиться к горю, расколовшему сердце на части.
После смерти Дебби вся деревня собралась вокруг него и помогла пережить утрату. Теперь, гуляя по улицам, где он знает всех и его знает каждый, Стив благодарен, что ощущает себя любимым. Ведь тот, кто этого не ощущает, постепенно теряет способность испытывать любые чувства.
У воды бродит маленький пони, качая головой. Стив подозрительно на него смотрит. На самом деле это его обычный взгляд: он всегда смотрит подозрительно. В пабе у него постоянно из-за этого проблемы.
– Почему не спишь в такой час? – спрашивает он у пони.
Тот поворачивается к нему, будто отвечая: «А ты почему не спишь?» Логично, думает Стив. Пони медленно уходит, поднимается по Хай-стрит и сворачивает в переулок у магазина открыток, по пути понюхав что-то в мусорке. Эксли снова безраздельно принадлежит Стиву.
Он проводит рукой по медной табличке на скамейке. Там выгравировано имя Дебби, даты ее рождения и смерти. Стив нажимает «запись» на диктофоне: не хочет быть странным стариком на скамейке, который разговаривает сам с собой.
– Привет, Дебс. Вчера на викторине мы заняли второе место. К Норману из магазина приехал шурин, он участвовал в программе «Слабое звено», так что у нас не было ни малейшего шанса. Ребята хотят подать жалобу – как-то подозрительно все это выглядело, – но я пришел домой, пораскинул мозгами и понял, что тут уж ничего не поделаешь: раз он шурин Нормана, взятки гладки. Бандит поймал полевку впервые за долгое время; я рад, что он не растерял охотничью прыть. Он подбросил мышь на порог дома Маргарет, каков шутник, а? Только что видел нового кота на Мейсон-лейн, рыжего, погладить не дается – бывают такие коты. Ну, что еще тебе сказать… Эми работает с Рози Д'Антонио, писательницей. Кто-то говорит, она красивая, но не в моем вкусе. Передам ей привет от тебя. Эми, не Рози Д'Антонио. И разузнаю сплетни. В магазине новый пирог, курица с чем-то. Можно просто разогреть его в микроволновке. Расскажу, если попробую. Больше ничего нового. Люблю тебя, Дебс.
Стив выключает диктофон и кладет его в карман. Похлопывает ладонью по скамейке.
– Люблю тебя, куколка моя. Пойду поищу того кота.
Стив поднимается по Хай-стрит. Завтра он снова возьмется за поиски собаки, пропавшей в кемпинге; хозяева приехали из Лондона и, само собой, не находят себе места. Стив понимает ход мыслей собак и уверен, что скоро ее найдет. Хозяева заплатили ему пятьсот фунтов наличными авансом. Но Стив взялся бы за это дело и за пятьдесят. Лондонцам деньги карманы жгут. А в местном магазине украли наличку с прилавка. На прошлой неделе Стив поставил там камеру с дистанционным управлением и завтра зайдет забрать отснятый материал. Впрочем, он почти сразу догадался, что воровка – дочь хозяйки магазина. Ход мыслей людей тоже ему понятен; на самом деле люди и собаки мыслят очень похоже. Но хозяйка магазина ему не поверит, пока не увидит все своими глазами.
Эксли – мирный тихий городок, и Стив рад, что переехал сюда. Другие бывшие копы, которым сейчас под шестьдесят, пошли на побегушки к темным личностям и носятся по их поручениям, а колени, между прочим, уже не те. Курят, пьют, тревожатся, приближая скорый конец. Стив понимает, что жизнь рано или поздно заканчивается, и не намерен противиться этому факту.
Вот только острые ощущения в жизни неизбежно сопряжены с болью. Одного не бывает без другого. Поэтому Стив решил обойтись без острых ощущений. Он предпочитает смотреть телевизор, ходить на викторины, по возможности помогать людям, но всегда возвращаться к своему креслу и коту Бандиту.
При аресте у людей обычно бывает два типа реакции. Кто-то отбивается и кричит до тех пор, пока не окажется в камере. А кто-то спокойно садится в машину: знает, что игра окончена.
Никто не может знать, когда его игре придет конец. Поезд может сойти с рельсов в любой момент, а ты будешь стоять на платформе.
Но каким бы ни был его конец, Стив намерен уйти, не поднимая шума.
4
Директор «Максимальной защиты» Джефф Нолан вспоминает Эндрю Фэрбенкса.
Иногда людей приходится убивать; это бизнес, только и всего, и Джефф это понимает, как никто другой. Но бросить парня на съедение акулам? Наверное, это задумывалось как урок остальным, в этом был весь смысл. Когда убили Беллу Санчес, не было такой шумихи. После смерти Марка Гуча поползли слухи, кое-кто даже сумел сложить два и два, но лишь смерть Эндрю Фэрбенкса стала сенсацией. Люди начали задавать вопросы. Полиция начала задавать вопросы. А Джефф не любит, когда к нему на работу заявляется полиция. Он пытался помочь – все-таки умер юноша, – но коммерческую тайну никто не отменял.
Джефф в курсе, что эти три смерти взаимосвязаны.
И знает, кто за этим стоит.
Франсуа Любе.
Джеффу нужно работать. Еще не хватало из-за каких-то трех убийств лишиться бизнеса.
Полицейские – не проблема; от них редко бывают неприятности. Реальная проблема – клиенты. Не далее как сегодня утром футболист Премьер-лиги и импортер каннабиса из Нидерландов разорвали контракты. К «Максимальной защите» больше нет доверия. И разве можно их винить? Слухи быстро разлетаются; скоро и другие захотят отменить сделки. И наверняка же пойдут к Хэнку, его бывшему бизнес-партнеру и очень бывшему лучшему другу.
А теперь еще Макс Хайфилд решил нанести ему визит. Как будто ему больше делать нечего. Но, видимо, нечего, раз он сидит здесь, сняв ботинки и закинув ноги на длинный стол в комнате для переговоров. Совсем обнаглел.
– На кону моя репутация, Джефф, – заявляет Макс и проводит рукой по волосам, как седой ветеран нескольких войн, повидавший всякое, а не как человек, который только что завтракал в «Плюще»[3 - «Плющ» (англ. The Ivy) – известный британский ресторан, основанный в 1917 году; находится в Ковент-Гардене.].
– Понимаю, Макс, – отвечает Джефф. – Я все понимаю.
Джефф так и знал. Как только смерть Эндрю Фэрбенкса попала в газеты, он понял, что клиентам не составит труда сложить два и два. Все умеют гуглить. Особенно знаменитости: им по долгу службы положено.
– Сколько денег я тебе принес? – спрашивает Макс.
– Много, Макс, много, – отвечает Джефф. – Потому мы и платим тебе три четверти миллиона фунтов в год, дружище.
Именно столько Макс Хайфилд берет за «консультации». Плюс десять штук за каждого нового клиента. Он приводит к ним знаменитостей. Актеров в основном, но у Макса знакомства везде.
– Три четверти миллиона? – смеется он. – Знаешь, сколько я заработал на последнем фильме «Марвел»?
– Нет, – отмахивается Джефф. – И не надо мне рассказывать. Уверен, это конфиденци…
– Восемь с половиной миллионов, – говорит Макс. – Восемь с половиной, Джефф. И это фунты, не баксы. Тебе когда-нибудь платили восемь с половиной лямов за работу, Джефф?
– Да, – замечает Джефф. – И даже не раз, но мы сейчас не об этом. Я понимаю, что с репутационной точки зрения тебе сейчас сложно…
– Трое клиентов мертвы. – Макс барабанит по своим мускулистым супергеройским бедрам. – Трое – даже не один.
– При всем уважении, – говорит Джефф, – и строго между нами, сыграю адвоката дьявола и скажу, что эти ребята были мелкими сошками. Эндрю Фэрбенксу не собирались давать «Оскара», сам понимаешь. Он снимал фитнес-рилсы для «Инстаграма»
.
Макс вдруг становится очень серьезным. Даже убирает ноги со стола.
– «Оскар» ничего не значит, Джефф. Его дают за повестку.
– Не сомневаюсь, – кивает Джефф. – В общем, я вот что…
– Могу назвать кучу великих актеров, которые так и не получили «Оскара».
– Согласен, согласен. В общем, у меня есть план, – продолжает Джефф.
– У Сэмюэля Л. Джексона нет «Оскара». Ты знал? – Макс Хайфилд медленно и печально качает головой.
– Не знал, каюсь, – говорит Джефф. – У меня сейчас оперативница в Южной Каролине, как раз там, где убили Эндрю Фэрбенкса. Она…
– И у Траволты «Оскара» нет, – не прекращает Макс. – И у Джонни Деппа. И у Джейсона Стейтема. Это все политика, Джефф. Не проходишь по повестке – не видать тебе «Оскара».
– Я с ней поговорю. Пусть незаметно наведет справки.
– Прости, дружище, ты о чем? Мы вроде про «Оскара» говорили?
– У меня оперативница в Южной Каролине, – повторяет Джефф. – Эми Уилер. Работала с тобой пару лет назад.
– Помню ее. – Макс пристально смотрит на Джеффа. Видимо, ему кто-то сказал, что его пристальный взгляд производит впечатление. – А Том Круз? У него тоже нет «Оскара». Джефф, а тебе говорили, что ты похож на черного Джейсона Стейтема?
Джефф решает не обращать на Макса внимания.
– Вопрос деликатный, Макс, наверняка ты понимаешь, – говорит он. – Такова уж суть нашего бизнеса. Но хочу, чтобы ты знал: мы очень серьезно относимся к тому, что происходит.
– Я тут подумал, не перейти ли к Хэнку, – вдруг заявляет Макс и снова кладет ноги на стол. – Решил предупредить. Наверняка он и платит больше.
– Не удивлен, что ты об этом думал, – кивает Джефф. Таких крупных клиентов, как Макс, Хэнк еще не переманивал. – А денежный вопрос можно обсудить, ты же знаешь.
– Помнишь, я хотел спрыгнуть с моста на мотоцикле? Эми Уилер меня остановила, – говорит Макс.
– Точно, – кивает Джефф. – Переборщил с обезболивающими?
– Никто не предупреждал, что их нельзя мешать с виски. – Макс пожимает плечами.
– Серьезно? А я где-то слышал, что…
– И еще она испачкала кровью мою джинсовую куртку.
– Напомню: она разнимала драку в баре, которую начал ты, и ее порезали куском битого стекла.
– Эту куртку мне Гарри Стайлз подарил, между прочим, – замечает Макс.
– Послушай, Макс, – Джефф пытается вернуться к изначальной теме, – давай ты просто мне доверишься на ближайшие пару недель, ладно? Пока мы все не выясним.
– Конечно, конечно, – отвечает Макс. – Пару недель. Договорились.
Он натягивает ботинки, готовясь отправиться в следующее место, где ждут ненаглядного Макса Хайфилда.
Джефф поднимается.
– Мне твой новый фильм, кстати, очень понравился. «Погром–7».
– Спасибо, дружище, – отвечает Макс. – «Погром–6» получился не очень, но потом мы вернулись в струю. И играть тройняшек было прикольно.
Джефф кивает. Один из братьев в исполнении Макса носил усы, второй – повязку на глазу и говорил с французским, хотя, возможно, с нидерландским акцентом.
– Хэнк сказал, что тебе надо научиться правильно держать пистолет, но мне все равно понравилось, – продолжает Джефф. – Я тоже иногда навожу пушку боком, знаешь.
– Хэнк так сказал? – Макс выпрямляется во все свои метр девяносто. С таким ростом карьера звезды британских мыльных опер ему никогда не светила.
– Увы.
– Хм, – отвечает Макс с видом человека, которому есть о чем подумать.
– Некоторые люди ничего не смыслят в кино, – добавляет Джефф.
– Меня никто не понимает как человека и актера, – вздыхает Макс. – В Британии вечно так.
– Ужасная страна, согласен, – кивает Джефф, и его ладонь утопает в гигантской ручище Макса.
Макс уходит, оставляя за собой густое облако тестостерона и одеколона «Том Форд». В приемной он сталкивается со Сьюзан Нокс и крепко ударяет ее по пятой точке.
– А вот и она, – говорит Макс, – моя горячая милфа.
– Это начальник отдела кадров, Макс, – напоминает ему Джефф.
– Да она не против, – бросает Макс через плечо и выходит. – Это же комплимент.
– Ты, конечно, против? – спрашивает Джефф, приглашая Сьюзан сесть. – Таких комплиментов.
– Комплиментов? Да, – спокойно отвечает Сьюзан. – Я против таких комплиментов.
– Хочешь, я что-нибудь с этим сделаю? – предлагает Джефф.
– Что? Свергнешь патриархат?
– Поговорю с ним, – отвечает Джефф. – Никто не любит, когда черный парень вмешивается, но я постараюсь. Это дело Франсуа Любе?
Сьюзан кивает и кладет папку на стол Джеффу.
– Можно поинтересоваться, зачем ты его запросил?
Они работали на Любе два года назад. Разумеется, без личных встреч: Франсуа Любе ни с кем не встречается. Впрочем, его можно понять: само собой, крупнейший в мире эксперт по контрабанде налички заинтересован в анонимности. Их наняли защищать его сотрудника. Хэнк тогда заартачился: он был щепетильнее Джеффа, когда речь заходила о выборе клиентов. Но Джефф всегда говорил: у тех, кто не работает с преступниками, рано или поздно клиентов не останется. И Хэнк скоро с этим столкнется. А та размолвка, наверное, и стала точкой отсчета, и в итоге их пути разошлись.
Джефф открывает личное дело и смотрит на Сьюзан.
– А ты читала?
– Читала? – удивленно спрашивает Сьюзан. – Это же конфиденциально.
Джефф кивает. Естественно, она его читала, да он и не против. Сьюзан все читает, но умеет держать язык за зубами.
На самом верху – распечатка электронного письма, которое Джефф отправил Франсуа Любе несколько месяцев назад, еще до череды убийств. Если понадобится, сойдет за улику.
Месье Любе,
Надеюсь, это письмо застанет вас в добром здравии. Думаю, вы помните, что два года назад мы сотрудничали. Я благодарен за своевременную оплату. Но пишу, увы, с неприятными новостями.
Не буду ходить вокруг да около: двух моих клиентов недавно поймали с крупными суммами наличных, которые они пытались провезти через международную таможню.
Это навело меня на мысль, что моя компания попала под прицел профессионального синдиката по контрабанде наличных денег, а кроме вас, я не знаю никого, кто вращался бы в этой сфере. Мне срочно нужна ваша помощь с предоставлением информации, которая могла бы помочь в расследовании дела. Мы можем поговорить?
