Пока помощник высвистывал неспящих покойников, я прислонила посох к стене и ещё раз внимательно обшарила склеп – отходной стол, пол, стены, потолок, чашу фонтана, тайники и сокровища силды (с каким-то платяным старьём). Каждый угол осмотрела. Понятия не имея, что хочу найти, и жалея, что нельзя впустить в склеп ищейца. Вернее, впустить-то можно, но если он не знаком близко с покойницей, то не продержится здесь и минуты. Хватит ли ему этого времени?
Сажену, впрочем, спускаться было необязательно. Когда я осматривала факелы, в фонтане что-то тихо и знакомо звякнуло. А потом выскочило из чаши, опутанное очередной ветвистой молнией, метнулось вверх и исчезло.
Вероятно, на этом всё.
Свист в нише затих. Ярь выпорхнул оттуда и сообщил:
«Только спящие. Даже двое беспокойников».
– Уходим, – я подхватила тяжёлый посох.
Ярь присмотрелся к мешочку и нежно, точно подзывая, засвиристел. Молния дёрнулась, взлетела вместе со своей добычей и исчезла в алой вспышке. Я закрыла нишу, с трудом закинула на плечо потяжелевший посох и побрела к выходу. Склеп пока убирать не буду. Неизвестно, где силда Жалёна. И неизвестно, всё ли я нашла. Надо осмотреть склеп повторно и свежим взглядом.
А наверху Сажен с Ярем уже распотрошили мешочек, и я не удивилась, обнаружив в нём всё те же дырявые медно-рыжие монеты. Подозревала это с самого начала – когда ищеец помчался по следу в склеп силды. И ещё одна монетка лежала на скамейке, по-прежнему оплетённая чёрной молнией.
– Ну что? – устало спросила я, поправляя посох.
– Плохо, – Сажен выглядел мрачным и сердитым. – Эти монеты тоже порченые, той же рукой и тем же наговором. И всё, больше никаких следов. Получается, Жалёна пакостила – и наговор её, и монеты, и она же бросила их в воду. Что у тебя?
– Силда не спала на отходном столе две седмицы точно, – хмуро сообщила я. – Или больше. Разбудить её могло что угодно. А мы бы этого не заметили, если она не покидала свой склеп. И силда Жалёна могла испортить воду, используя свой фонтан.
– А знаки в святилище? Их она тоже могла испортить?
«Да», – свистнул Ярь.
– Могла, – кивнула я. – Это же по сути большой отходной стол. Защита не пропускает туда живых, кроме смотрителей, зато мёртвые пробираются запросто. А иногда мы их сами туда приводим – когда в покойнике силы через край. Святилище быстрее отходного стола забирает излишки силы и отдаёт больше своей. Силда могла пробраться туда ночью. Но здесь одно «но», Саж, – она там бы и осталась. Уснула бы.
– А если её кто-то туда привёл, а потом забрал – прахом? – предположил Сажен, рассматривая монеты.
– На ночь кладбище закрывается, – возразила я. – И ворота, и калитки. И поднимается дополнительная защита. Ни живой не проскочит, ни мёртвый.
«И вообще-то сначала у нас с водой проблемы случились, а потом знаки опустели. Вечером – вода, сегодня утром – знаки, – напомнил со спинки скамейки Ярь. – Теперь мы знаем, отчего проснулись покойники, так что вчерашние странности со знаками отменяются».
Ну да. Я-то забеспокоилась, решив, что сила в знаках святилища иссякла, поэтому столько народу разом проснулось. А оказалось, нет: со знаками всё в порядке, и дело в испорченной воде. Которая, кстати говоря, могла и «старичка» в тот же вечер растревожить – в глубинных склепах тоже есть крохотные фонтаны (сейчас, естественно, уже все замолчавшие). Вот «старичок» и глотнул ночью силы, чтобы снова уснуть.
Да, похоже на правду.
Я объяснила это Сажену, но по недовольному лицу ищейца поняла: его что-то не устраивает. Он что-то ещё чует, но что именно, пока не понимает.
– Ладно, – Сажен ссыпал монеты в мешочек. – Остальное завтра. Пришли мне адрес родственников силды, поговорю с ними утром. На кладбище же её, как я понимаю, нет.
– Нет, – я досадливо поморщилась и глянула на ищейца искоса: – Только ты… как-нибудь осторожнее поговори. Иначе мне от Управы достанется за недосмотр. Сбежавший покойник – это серьёзное нарушение. Хотя все знают, что с кладбища они сбежать не могут – защита не выпустит, – но за недосмотр всё равно наорут. И проверку какую-нибудь устроят. А мне и так некогда.
– А сместить могут? – он нахмурился.
– Потомственных – нет, – я качнула головой и снова поправила на плече посох. – На нашу кровь тут много чего завязано – и защита кладбища, и постройка склепов, и работа святилища. Смотрители, конечно, все немного друг другу родственники, но разбавленная кровь – это не родная. Пока есть хоть один, кто продолжает род первого – в моём случае красного – смотрителя, его не сместят. Но жизнь испортить могут. И обеспечение урезать.
– И всё же кто-то зачем-то здесь пакостит, – задумчиво заметил Сажен. – Если бы кто-то хотел получить твоё место, пакости были бы объяснимы. Да, испортить тебе жизнь, нажаловаться в Управу – и перехватить должность. Но раз нельзя…
– Нельзя, – твёрдо сказала я. – Меня отсюда не выпустят, даже если сама захочу уйти. Даже если совсем работу заброшу. И никому не позволят передать посох. Разве что мужу, но и тот должен стать для Красного своим. Работать здесь смотрителем может любой, кому Красное по душе, но взять родовой посох – только родной кладбищу чудесник. Или кровью родной, или духом. А без посоха сила старшего не раскроется, и управлять кладбищем будет трудно.
Не говоря уж о том, что посох надо приручать. Он тоже кому попало в руки не дастся. Только своему.
– Подумаем, – подытожил ищеец. – Понаблюдаем. Совершенных преступлений без следов и проколов не бывает. Все оступаются. Все следят. Найдём, – и ободряюще улыбнулся.
– Надеюсь, – тихо отозвалась я. – Поужинаешь?
Хотя больше всего мне не гостеприимную хозяйку изображать хотелось, а упасть и уснуть. Даже прямо здесь, на лавке у склепа.
– Нет, побегу в город, – обрадовал Сажен. – У тебя и без меня развлечений хватает. Но спасибо. Адрес не забудь.
– Силд Дивнар предупреждён, – вспомнила я.
– День обещает быть нескучным, – ищеец отчего-то повеселел. Достал плащ, распихал по карманам находки и попрощался: – Тихой ночи, Рдянка.
Вот да. Сейчас меня хватит в лучшем случае на пару «мостов».
– Доброй, Саж. Спасибо за уборку. Я думала, ты пару участков выметешь, а ты всю обитель…
– Это ерунда, – перебил он, одеваясь. – Ты на меня больше сил тратишь. И нравится мне здесь, особенно ночью. Убираться – тоже. Сегодня две интересные зацепки по старым делам нащупал. Я, знаешь, даже жду иногда…
– Ждёшь? – посох внезапно полегчал. Даже иначе его перехватить захотелось. – В смысле?!
– Не в том, – заверил Сажен, застёгивая плащ. – Я не нарочно. Нарочно я тебя никогда не дёргаю, только в крайних случаях. Честно, Рдянка. Силой клянусь.
Посох снова потяжелел.
– Если тебе опять понадобятся зацепки, просто приди и скажи: дай участок и метлу, надо подумать, – хмуро сказала я. – Ярь, проводи. И потом закрой кладбище.
Сажен снова торопливо попрощался и туманным призраком утёк в багряную ночь. Ярь метнулся следом. А я закрыла склеп и побрела домой. Пешком. Ибо.
Небытие, а давай мы всё-таки сегодня снова поспим, а? Ну пожалуйста! Пошуршим за чаем в адресных справочниках – и до утра…
Давай?
Иногда Небытие нас слышит – через тех, кого мы успешно проводили в покой. И если нынче ночью никого из умерших не пометит Красным кладбищем и не отправит сюда, значит, мне несказанно повезло быть услышанной и понятой.
Так, адрес семьи Жалёны, чай, постель…
Куда же она запропаститься-то могла? Не может покойник сбежать с кладбища. Не может!
Или всё-таки может? И есть что-то, о чём мы не знаем – потому как прежде ничего подобного не случалось? Дед любил напоминать, что кладбища живые, и, как и всякая жизнь, они растут и развиваются. И удивляют – новыми явлениями.
Оно ли это – новое? Хоть бы оно, а не чьи-то пакости…
Глава 5
Утром я первым делом навестила святилище и расслабилась – знаки изменились, но незначительно. Никто лишнюю силу из них не вытянул, что радует. «Старичок» в нынешнем беспорядке мне точно не нужен.
Ярь облетал кладбище, и пока он не озадачил меня очередными (в лучшем случае) праховыми, я решительно занялась уборкой двух последних обителей. Заодно окончательно проснусь и обдумаю вчерашнее. И хоть одно «надо» со своих плеч сброшу – на три-четыре дня, но и то хлеб.
Сегодня в кои-то веки распогодилось – ни дождя с утра, ни мороси, ни густого тумана, ни даже туч. Солнечные лучи путались в густых ветвях и вызолачивали сухую листву, прогоняли туман и теневыми узорами расписывали тропы. И так почти по-летнему припекали, что уже через час уборки я сняла куртку, оставшись в рубахе и длинной, до середины бедра, багряной жилетке.
Я переходила с участка на участок, вычищая обитель животных, убирая листву, а думы думались, выстраивая в ряд события. Исчезнувшая с месяц назад упокойница. Встревоженное Красное. Порченая вода. Проснувшиеся. Опустевшие за ночь знаки. Доразломные монетки в сливах фонтанов. И снова – исчезнувшая упокойница.
Жаль, мой мозг, перегруженный бытовыми «надо» и вечно невыспавшийся, не сразу вспомнил, что фонтаны есть во всех склепах, на всех подземных кольцах… И не сообразил, что вода может потревожить вообще всех спящих, включая самых старых. Да, вчера я осушила все фонтаны на острове. Но поздно. И что делать со склепами на мелких островках?.. Или хватит того, что Сажен своими поисковыми наговорами отовсюду вытянет монетки с порчей?
Хоть бы хватило – и хоть бы вытянул…
И как защититься от них потом? Любая же обиженная сволочь может бросить монетку или иной предмет с порчей в слив своего домашнего фонтана, придать ей нужное направление наговором… И всё. Вода доставит порчу на место.
Или – не всё? Многие ли владеют столь сложными наговорами? Это же не «из ладони в ладонь». Мы, потомственные чудесники, тот же «из ладони в ладонь» не один год учим и практикуем, чтобы записка прилетала точно по назначению. А вот такое – по длинным и разветвлённым водяным жилам из фонтана в фонтан? И в какой фонтан – в подземный. В склепе.
Многие ли знают, что в склепах есть фонтаны? Да, мы, смотрители, знаем. Покойники знают. И очень немногие простые люди. По правилу «Не тревожить спящее почём зря» мы гостей в склепы не пускаем. Если покойник не спит и готов пообщаться (и в очередной раз попрощаться), он поднимается наверх. А если нет – то нет, гости уходят без общения. Знали лишь те, кто спускался в склеп на опознание, прощание (если покойник буйствовал при захоронении) или за завещанными (изредка) сокровищами.
То есть силда Жалёна. Всё-таки это она портила воду. И нужный фонтан под рукой, и силы в ней хватало: двадцать лет спячки – это признак очень сильного при жизни чудесника.
«Я вчера прочитал её дело – ремесленница наша силда. Творила амулеты, в том числе и для ищейцев», – просвистел Ярь.
Он закончил облёт и теперь шуршал по соседству, теми же простыми наговорами сгоняя листву в большие кучи. Которые я потом разом уберу под землю. А более сложные наговоры, да, требовали силы посоха.
– То есть силы в ней море, – мрачно кивнула я, утапливая в подвижной земле очередную гору листвы.
«Если не океан, – подхватил Ярь. – Значит, мы о побеге узнали бы быстро. Без сброса силы покойники сходят с ума, и чем больше в них силы – тем быстрее захватывает безумие. Нет, Рдяна, если она и ушла, то либо прахом, либо в подземелья. Но я вчера просвистел несколько подземных колец – нет там неспящих. Скорее всего, прахом».
– И как ремесленница она могла создать амулеты с порчей из своих монет, – я встала и пошла на следующий участок. – И монеты есть, и силы завались. Зачем только?.. И она же упокойница, а они тихие. Спят да спят.
«И не привлекают внимания, – досадливо свистнул Ярь. – А тихая заводь – раздолье для гнуси».
– Значит, силда Жалёна, – повторила я, снова опускаясь на землю.
«Вероятно, не только. Не забывай – на Чёрном кладбище тоже были проблемы с водой, – напомнил помощник. – Силда Жалёна сделала – да. Но не она наш шутник. Если Сажен найдёт монеты у соседей, то силда – всего лишь орудие в чьих-то руках. Очень удобное орудие – следы мёртвых остывают и стираются быстро. Повезло, что Саж так вовремя заглянул на отработку и не постеснялся покопаться в наших странностях».
Прах, вот же голова моя дырявая… И у нас, и на Чёрном кладбище были не просто проблемы с водой – они одинаковые до мелочей.
– А ты знаешь, как можно использовать покойника? – мой голос предательски дрогнул. – И кто может его использовать – кроме нас? Они же под клятвой послушания смотрителю и кладбищу – все до единого. Как они могут нам вредить, Ярь? Как?
«В безумии могут, – тихо и почему-то виновато ответил помощник. – Безумие или рвёт, или сильно ослабляет любые путы. Любые клятвы. Случалось, безумцы почти сбегали с кладбища».
– Почти? – очередная часть листвы ушла под землю, и я встала. – И что с ними случалось? Дед вроде что-то про это говорил…
«Защита стирала в прах, – пояснил Ярь, с шуршанием поднимая новое облако листвы. – Многовековым опытом твоих предков подтверждено: ни с одного кладбища ни одному покойнику сбежать невозможно. Подземелья – замкнутые кольца, и выход из них всего один – подвал дома. Каждый участок стены, пола и потолка в защите. Попробуют взломать – защита сотрёт в прах. Ни в одном покойнике никогда не будет столько мощи, как в потомственном хозяине кладбища. Защиту твои предки ставили на совесть. А в прямом столкновении даже ты будешь сильнее любого «старичка». Даже сейчас. За счёт их клятвы послушания и силы родной земли».
Я кивнула. Знаю. Боюсь, потому что опыта нет, но справлюсь. Выбора-то не будет.
«Но напакостить могут, да, – со свистящим вздохом признал помощник. – Сама же видела: беспокойники дерутся – и кусты ломают, и скамейки. Значит, воду портили слабыми наговорами, если кладбище их не заметило. По силе они вроде тех же сломанных скамеек. А на такое и разумные покойники способны. Тот же Зордан, вспомни, половину обители покрушил, пока смирился со своей смертью».
– Зордан – да, – я невольно усмехнулась. – Злобный и буйный был…
– …в прошлом, – раздалось из-за моей спины весёлое. – Но я хорошо поработал над собой и продолжаю работать каждый день. Моё почтение, силды смотрители. Радует погодка, а?
Рыжий беспокойник подкрался тихо и для меня незаметно. И я едва не упустила мысль. Кивнула Зордану и обеспокоенно подумала: «Ярь, то есть прах силды где-то на Красном? Если её спалило защитой?»
«Должен быть, но его нет, – уверенно просвистел помощник. – Я первым делом об этом вчера подумал и всё проверил – до восьмого подземного кольца. Нет нашей Жалёны на Красном – ни телом, ни прахом».
Час от часу не легче…
Я потёрла поясницу, повернулась к Зордану и намекнула:
– Силд, а не далеко ли вы забрались?
– Брось, Рдянка, мы давно гуляем где хотим, – осклабился он. – И ты прекрасно об этом знаешь. Но я не подразнить тебя пришёл, нет. Я, понимаешь ли, вчера перед сном случайно кое-что подслушал…
– …случайно же прогуливаясь по обители упокойников… – я выразительно подняла брови.
– Ей-ей, не нарочно, – закивал Зордан слишком уж усердно. – Но по кругу ходить не будем, да? Жалёна испарилась?
– Лучше и не скажешь, – проворчала я.
Оперлась на посох и огляделась. Меж деревьев краснели (плющом) очередные ракушки – но уже более крупные. Склепы для зверей, как и навесы, были меньше человеческих, а значит, я успешно убрала треть обители (в длину). Впереди – обитель упокойников, но туда идти пока рано.
«Я закончил», – доложил Ярь.
Слева – ракушки в тени деревьев и чистая земля в проплешинах сухой травы, а справа – покуда хватало взгляда огромные, но аккуратные горы листвы. А за ними – снова небольшие ракушки в окружении красно-рыжих деревьев и сеть мелких тропок.
– А давай помогу, – предложил Зордан, потирая руки.
– По закону вас и ваш труд использовать нельзя, – я перехватила посох и отправилась вперёд, на последний участок первой трети обители.
– Вот и зря, – осудил беспокойник, следуя за мной. – Мы бы силу на полезное дело тратили, а у вас было бы больше времени на другие дела.
– А вы и так её на полезное дело тратите, – возразила я. – Ваша сила питает и Красное, и защиту, и нас.
– Ты же понимаешь, о чём я, – Зордан не отставал – во всех смыслах этого слова. – Ну? Давай помогу. Никто не узнает. Мы никому не скажем, а Ярь вообще говорить не может.
«Смешно, – сухо свистнул помощник. – Если что, Рдян, покойников рядом нет. Живых – тоже».
– Ладно, – сдалась я. Очень уж хотелось закончить с уборкой этой обители до обеда. – Делайте что хотите.
– Так Жалёна испарилась? – вернулся к прежней теме Зордан и зашептал наговоры.
И так же, одна за другой, начала испаряться наметённая Ярем листва, – земля, подрагивая и тихо урча, с шелестом втягивала в свою утробу горку за горкой. М-да… Ничего-ничего, когда-нибудь я тоже всё это освою – и с посохом, и без.
– Жалёна не только испарилась, – я вернулась к своему участку. – Именно в её тайнике хранилось то, что испортило вашу воду.
