Высоко в ветвях недовольно каркнула ворона. Брат, вздохнув, направился за нами, старательно обходя грязь. Ему не купили такие же кеды, как у этого Волкова, поэтому свои старые кожаные ботинки Витька берег. Он вообще с детства был очень аккуратным и педантичным, чем до сих пор жутко раздражает. Попробуй-ка с утра не заправить кровать… С таким братом не забалуешь.
– Ну скажи, откуда он у тебя? Это прям твой? – пристала я к светловолосому незнакомому мальчишке. Мне вдруг показалось, что после всего произошедшего в парке нас теперь связывает невидимая ниточка. Я – жертва, он – отважный спаситель. Мы просто обязаны подружиться! Но Волков, видимо, так не считал. Он молча уходил все дальше в лес по устланным листвой дорожкам.
Я оглянулась. Витя, пыхтя, следовал за нами. Может, он разговорит Волкова? Интересно, откуда же они все-таки знакомы?
– Богдан, ты его украл, верно? – спросил Витя. И снова в его голосе наставительные нотки. И откуда у тринадцатилетнего пацана эта вечная тяга всех поучать?
Значит, светловолосого зовут Богданом… Никогда не нравилось это имя, а сейчас оно вдруг показалось мне самым замечательным на свете. Богдан, Бог-дан, Бо… Я запнулась о торчащий корень и едва не впечаталась Богдану в спину.
– Не украл, а позаимствовал, – все-таки ответил Богдан.
– Разумеется, без спросу? – продолжил умничать Витька. Я только закатила глаза.
– Ну, разумеется, без спросу, – насмешливо согласился с моим братом Богдан.
– А у кого? – спросила я, догнав Волкова и теперь шагая с ним практически в ногу. Ноги у Богдана длинные, ему сделать шаг, мне – несколько.
Богдан посмотрел на меня сверху вниз, решая, стоит ли вообще разговаривать со мной. Потом все-таки ответил:
– У маминого хахаля. Он мент. Вчера перебрал, а теперь весь день в отключке.
Я была в восторге. Вот это преступление! Вот это смелость! Это мы с Витькой боимся лишние конфеты у бабушки из вазочки стянуть, а тут у чужого мужика стащить настоящий ствол…
– Ты понимаешь, что это воровство, Богдан? – догнал нас Витька. – А еще это очень опасно, ведь выстрелы…
– Витька, он хочет по бутылкам пострелять! – догадавшись, восхищенно воскликнула я. Витя только поморщился. Его раздражало, когда я перебивала.
– Выстрелы точно услышат, тогда тебе несдобровать, – закончил брат.
– Это просто служебный травмат с резиновыми пулями, – сказал Богдан, посмотрев на Витьку. – Чего ты так кипишуешь?
– Нам с Майей проблемы точно не нужны. Еще я на учете по делам несовершеннолетних не стоял. Мне вообще в ноябре на фестиваль ехать в Москву. – Затем Витька, уже по традиции, наехал на меня: – Чего ты к нему привязалась вообще? Договорились же у чертова колеса! Не можешь ни дня без приключений.
Богдан и сам был не рад, что мы с Витькой потащились за ним в лес.
– Что вы ко мне оба прицепились? – не выдержал Волков.
Мы с Витей только растерянно переглянулись.
– Или хотите тоже пострелять? Так мне не жалко.
– Хотим! – тут же закивала я.
– Майя! – снова развопился Витька, хватая меня за руку. – С ума сошла? Нас уже у бабушки ждут. Забыла про юбилей?
Богдан только усмехнулся и прибавил шаг. Мы уже зашли глубоко в парк, со всех сторон нас обступили деревья. Ноги увязали в грязных, мокрых листьях. Вскоре мы с Витей безбожно отстали. Брат нарочно, а я просто не поспевала за длинноногим Волковым.
– Идем же! – Витька потянул меня за собой в обратную сторону.
Мне пришлось только с сожалением проводить Богдана взглядом. Я надеялась, что он обернется, но мальчишка так и не посмотрел в нашу сторону. Когда он скрылся за стройными темными стволами, мы с братом направились к выходу из парка. Оба молчали. Стоя на остановке, я прислушивалась, в надежде распознать громкие залпы, но так ничего и не услышала, кроме грохота трамвая и шума проносящихся по проспекту машин.
Уже перед сном я пристала к брату с просьбой рассказать мне, как и где он познакомился с Богданом. Витька отвечал нехотя. Сказал, что Волков пришел к ним в класс в этом сентябре. Его мама какая-то знаменитая актриса, поэтому он в школе только носом воротит. Ни с кем особо не общается. Да и Витька не собирается с ним дружить… Потому что Волков странный и кажется другим ребятам опасным.
Выключая светильник, брат настоятельно произнес:
– От таких, как этот Богдан, лучше держаться подальше, Майя.
Глава вторая
Витя и сам не понял, в какой момент «странный и опасный» Волков стал его лучшим другом. Просто в один прекрасный день их посадили за одну парту, и ребята «спелись». Витька, по доброте душевной и благодаря своему врожденному занудству, решил помогать Богдану с русским языком и литературой. А Богдан в благодарность защищал моего братца, которому до начала их дружбы частенько прилетало из-за скрипки. Волков, освоившись в классе, быстро завоевал среди других учеников авторитет. Удивительно, но рядом с Богданом наш Витька даже стал пользоваться популярностью. Ну, а мне, влюбленной в Волкова по уши с того самого дня в парке, эта зародившаяся между ребятами дружба была только на руку.
С возрастом мои чувства не ослабевали. Меня восхищало в Богдане абсолютно все. Он не был похож на других приятелей Вити и уж тем более на моих бестолковых одноклассников. Богдана сложно было сразу разгадать. В один день он был молчаливым и задумчивым, в другой – шумным и возбужденным. Никогда не знаешь, что он учудит в следующий момент. Моя мама признавалась, что иногда «этот мальчик пугает». Меня же каждая его новая выходка приводила в восторг. Я была готова поддержать любое безумие Волкова. Например, как-то у Богдана родилась идея вырвать мой последний молочный зуб с помощью крепкой капроновой нитки, привязанной к стреле. Эту стрелу решено было пустить из самодельного лука точно в цель – приклеенную на дверь табличку с мишенью. Услышав план Волкова, я тут же с готовностью раскрыла рот, чтобы привязать нитку к расшатанному зубу, который, если честно, мне страшно надоел. В классе почти у всех ребят поменялись зубы, поэтому мне тоже хотелось скорее «повзрослеть». Конечно, во время нашей операции под ухом нудил Витька. Предлагал сводить меня к стоматологу или погрызть твердое яблоко, но мы с Богданом, охваченные идеей, были против. Волков сказал, что сам не раз выдирал себе зубы при помощи нити. Это не больно, не банально и весело. Будет потом что вспомнить.
А вспомнить действительно есть что. Было много крови, много воплей (моих и Витькиных), а еще счастливых слез. Ура! Больше ни одного молочного зуба! Мама, вернувшаяся в тот момент с прогулки вместе с близнецами, пришла в немой ужас. Ее на пороге встретила ревущая дочь с огромной дырой вместо зуба и окровавленным ртом. В тот раз от папы влетело почему-то Витьке.
Я продолжала с нетерпением ждать те дни, когда Богдан приходил к нам в гости. Мне и самой несколько раз посчастливилось побывать у Волкова дома. Мама Богдана – известная актриса театра и кино. Высокая, белокожая, с аристократической внешностью и темными вьющимися волосами. Они с Богданом совсем не были похожи внешне, поэтому мне всегда было интересно узнать, как выглядит отец парня. Но о своем папе Богдан никогда не рассказывал, чаще всего переводил тему, а когда я в очередной раз завела разговор о его предках, Витька просто обидно толкнул меня плечом и громко цыкнул. Лишь намного позже я все-таки допыталась до брата, что отец Богдана погиб в то время, когда мама была беременна. Выходит, Волков даже ни разу не видел своего папу…
В квартире у Богдана было много картин, ваз, редких изданий книг и необычной красивой посуды. Парень говорил, что многое из всего этого – подарки маминых ухажеров. Посреди просторной гостиной стояло белое фортепьяно. Мой брат как завороженный вечно крутился вокруг музыкального инструмента, хотя умел играть только на скрипке. По признанию Богдана, ни он, ни мама играть на фортепьяно тоже не умели. «Оно здесь для понта. Для маминых богемных друзей… Они по вечерам пьют вино и балякают на этой штуке. Вернее, играет один из них. С сальными зачесанными назад волосами. Постоянно маму глазами пожирает. Заслуженный артист. Он мне капец как не нравится, и я боюсь, что в один день этот дядька все-таки добьется своего и перевезет к нам свои шмотки. Тогда мне все время придется слушать его заунывную игру…»
А еще у Волковых никогда не было в доме еды, которую моя мама назвала бы «нормальной, домашней». Мама Богдана не умела и не любила готовить. К тому же ей всегда было некогда. А когда время было, она сидела на диете, готовясь к новой роли. Это наша с Витькой родительница, оставив работу ради воспитания четырех детей, каждый вечер баловала нас вкусными блюдами. Когда мы с Витей приходили к Богдану, чаще заказывали на дом пиццу или покупали по дороге домой гамбургеры. Помню, как была по-своему счастлива в тот момент, когда запивала воппер ледяной шипящей колой, потому что дома меня такой «отравой» не баловали.
И все-таки, несмотря на занятость и нехозяйственность, мать Богдана души не чаяла в сыне. Я сама не раз слышала, как она ласково называла его «Бо», а чуть позже узнала, что Волков больше никому не разрешает так к себе обращаться.
Как уже говорила, все эти годы я старалась поддержать любую авантюру Волкова. Даже когда в выпускном классе Богдан, воспользовавшись болезнью нашего сторожа, предложил друзьям на слабо остаться в школе и переночевать там, я загорелась желанием провести ночь вместе с ними. Об этой затее я узнала от Витьки. Брат довольно скептически поведал мне о деталях предстоящей ночевки и строго-настрого запретил соваться вместе с ними, хотя я вполне могла улизнуть из дома на ночь, сказав маме, что остаюсь у своей школьной подруги Анаит. В конце своей нотации брат напомнил мне о школьном уставе.
– Но вы же сами его нарушаете, – хмыкнула я.
– Мы – выпускники. Если нас и поймают, то простят… Надеюсь. А тебе еще столько лет учиться.
Но я была настроена решительно. Даже поставила будильник, чтобы улизнуть из дома ночью и пробраться к школе. Посмотреть, что там и как… Хоть одним глазком. Конечно, ребятам было по семнадцать-восемнадцать, мне – всего лишь тринадцать, и моей компании никто из них не жаждал. Но случилось то, что случилось. Я благополучно продрыхла. Просто не услышала звон будильника! Тоже мне, нарушительница порядка. Соня обыкновенная. Как я проклинала себя в то утро! Но, конечно, чуть позже о вылазке ребят стало известно директору. Охранник, вернувшись после простуды на пост, для чего-то проверил камеры. Директор пытал выпускников, чтобы те выдали организатора ночевки. Разумеется, он и без этого догадался, кто был инициатором, оттого дольше всех допрашивал Витьку. Как лучшего друга Богдана. А их классуха, дабы угодить начальству, даже ко мне на перемене подруливала. Спрашивала, мол, не в курсе ли я о делах старшего брата и его друга. Но ни я, ни Витя Богдана не выдали. В итоге директор, устало пригрозив отчислением накануне ЕГЭ, отправил всех нарушителей в качестве наказания отмывать школьную библиотеку… В этот же список записали еще и моего одноклассника, который вечно прогуливал алгебру. Я тоже загорелась идеей остаться наказанной после уроков. Ведь тогда я смогла бы снова быть ближе к Богдану, который из-за предстоящих экзаменов совсем не появлялся у нас в квартире.
Для того чтобы попасть в библиотеку, на последнем уроке я нарочно нагрубила нашей физичке. Это было на меня непохоже, поэтому учительница просто справилась о моем здоровье, решила, что у меня какие-то проблемы дома, и отпустила с урока раньше. Тогда, выйдя из класса, я со всей дури пнула ведро, разлив грязную воду на пол длинного коридора. Техничка Анна Никитична, которая в то время поливала цветы в другом конце рекреации, подумать не могла, что я могу сделать такое нарочно. Просто запнулась. Стыд ко мне пришел мгновенно. И вместо того, чтобы расхохотаться на весь коридор, как злодей, я, краснея и извиняясь, принялась собирать половой тряпкой воду. Гонимая чувством вины, я еще и коридор до блеска отмыла. В конце концов, наплевав на все условности и не дождавшись желаемой взбучки, сама отправилась в библиотеку добровольно помогать остальным. Черт возьми, никогда не думала, что так сложно добиться наказания после уроков.
Богдан удивился, когда я появилась на пороге библиотеки.
– Ты чего тут? – спросил он, с интересом оглядывая меня. Сам, вместо работы, сидел на подоконнике с какой-то книгой в руках.
– Ай, да ерунда! – Я беспечно махнула рукой. – Обычное дело. Тоже наказали.
Прошла к нему вглубь библиотеки, минуя перевязанные стопки учебников на полу. Лучи майского солнца проникали в помещение сквозь светлые занавески и полосками ложились на высокие книжные полки.
– Наказали? За что? – заинтересовался Богдан. Он спрыгнул с подоконника и убрал книгу в рюкзак. Затем принялся развязывать бечевку на одной из стопок с учебниками, на которых было написано: «Геометрия. 7 класс». Я молча смотрела на его руки и, кажется, уже слишком долго молчала.
– Физичке грубила, – наконец сказала я.
– Ты? – не поверил Богдан.
Недалеко от нас крутились его одноклассницы, которые изредка смотрели в нашу сторону и презрительно пофыркивали. Еще бы! Я была младшей сестрой Вити Михайлова, глупой влюбленной малолеткой, увязавшейся за популярным старшеклассником. Но чем еще меня восхищал Богдан – он всегда общался со всеми на равных, независимо от возраста, популярности, увлечений… В отличие от этих размалеванных дур, которые наверняка бы со мной даже в коридоре не поздоровались.
Мою влюбленность сложно было не заметить. Я преследовала Богдана всюду. Ходила на все школьные соревнования и постановки, где принимал участие Волков. И даже как-то прогуляла урок, карауля Богдана у медпункта, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке. Он тогда ногу вывихнул на стометровке. Всем сказали расходиться. Все и разошлись. Кроме меня. Мне хотелось ему доказать, что что бы ни случилось, я всегда буду рядом. Да, мою больную влюбленность видели все вокруг. Все, кроме самого Волкова. А может, он просто делал вид, что ничего не замечает.
Тот май казался мне самым трагичным месяцем, ведь Богдан доучивался в нашей школе последние деньки. Они с Витей поступали в разные институты. Витя решил учиться на филологическом, а Богдан пошел по стопам матери и готовился к вступительным в театральный. Я думала, что, возможно, теперь Богдан будет появляться у нас дома гораздо реже… Или же они с Витей найдут новых приятелей, их пути совсем разойдутся. Я так себя накрутила, что весь май перед сном плакала в подушку. Я так не страдала, даже когда у Богдана появилась первая подружка в его пятнадцать лет. Благо они провстречались совсем недолго.
Я дождалась, пока шушукающиеся раздражающие девицы скроются за книжными полками, и обратилась к Богдану:
– Жалко, что в этом году ты уходишь из школы.
– Ты бы предпочла, чтобы меня оставили на второй год? – усмехнулся Волков.
– Ой, нет, что ты! – замотала я головой. – Просто… без тебя в школе будет скучно.
А в моей жизни так и вообще произойдет землетрясение. Здания вокруг начнут рушиться, земля пойдет под ногами страшными толчками…
– В школе некогда скучать, – сказал Богдан. – Тем более мне на смену пришло подрастающее поколение.
Парень негромко рассмеялся, имея в виду мое наказание. Я покраснела и принялась помогать ему расставлять на пустых полках учебники по геометрии.
Послышался довольный голос завуча, Натальи Станиславовны. Вскоре она вышла к нам из-за книжных полок.
– Волков, работаешь? Работай, работай, голубчик. Хоть школа вздохнет спокойно без твоих выходок, когда ты выпустишься. Михайлова? – просияла женщина, глядя на меня. – И ты тут? Анна Никитична уже похвалилась, как ты здорово помогла отмыть ей коридор…
– Да я там просто это… Запнулась… – начала лепетать я под внимательным и насмешливым взглядом Богдана.
– А теперь и библиотеку пришла отмывать? Умница, девочка! – не слушая моего бормотания, продолжила Наталья Станиславовна.
Я чуть сквозь землю от стыда не провалилась.
– Вот, Волков, поучился бы ты у молодого поколения.
– Поучусь! – согласился Волков, обнимая меня за плечи. – Согласен с вами, Наталья Станиславовна. Майя – та, с кого надо брать пример.
Оказавшись в объятиях Богдана, думала, умру на месте. А он вдруг резко отпрянул и, потрепав меня по волосам, отправился на помощь пищащим одноклассницам, которые пытались выгнать из библиотеки залетевшую осу.
Я выглядывала из-за полок, наблюдая, как Богдан, прогнав осу, снова уселся на подоконник. Как он с обаятельной белозубой улыбкой рассказывал что-то забавное девчонкам, а те беззаботно хохотали. Наблюдала, как лучи майского солнца гладят его по светло-русым волосам и спускаются на широкие плечи… Что ж, возможно, уход Богдана из нашей школы – это даже к лучшему. К лучшему и то, что он будет реже появляться у нас в гостях. Быть рядом и одновременно далеко; знать, что ты – всего лишь младшая сестра его друга. Это невыносимо и страшно. Как разрушенные дома, обломки деревьев и горные обвалы… Как землетрясение в двенадцать баллов.
* * *
И вот через пару недель мне восемнадцать. Этим летом я поступила в тот же институт, в котором учился Богдан, только на продюсерский факультет. Внешне я теперь старалась не показывать свои первые сильные чувства, хотя внутри меня по-прежнему трясло лишь от одного упоминания о Волкове. Как бы я ни старалась, это наваждение, которое настигло меня в городском осеннем парке, никуда не пропало. Доходило до абсурдного. Например, сегодня я умотала с дачи на первой же утренней электричке, подслушав, что Витя собирается встретиться с Богданом в городе. Эта новость стала для меня неожиданностью. В последнее время Витька и Богдан редко общались и не виделись практически все лето.
С возрастом Витя из щуплого пацана превратился в симпатичного крепкого парня, хотя внутри него по-прежнему жил тот маленький зануда со скрипкой в руках.
Защитив диплом на отлично, мой брат проводил все время на даче с дочерью наших соседей Ладой. Ладушка-Оладушка. Такая же зануда, как и Витя. Раскачиваясь на садовых качелях, они часами болтали на свои заумные темы. Например, обсуждали несостоявшуюся дуэль Мандельштама и Хлебникова.
– Ты в курсе, что уже был выбран секундант?
– Ты имеешь в виду Шкловского?
– Всему виной антисемитские стихи…
Изредка эти двое подтрунивали над моей «необразованностью», чем страшно раздражали. Чаще всего я уходила к заливу, чтобы не слушать их разговоры. Между этими двумя царила своя атмосфера. Витя и Лада обменивались непонятными словечками и незнакомыми мне фамилиями, как мячиками при подаче в пинг-понге.
А ведь Лада с детства к моему брату клинья подбивала. Каждое лето за ним на велосипеде по дачному поселку колесила и даже с нашими близнецами оставалась сидеть, когда я протестовала. Иногда мне кажется, что она нарочно выучила все эти умные словечки и на филфак вслед за Витей поступила лишь для того, чтобы быть ближе к брату.
Помню, как мы втроем сидели на берегу и пускали блинчики по воде. Витька втирал нам что-то о музыке дореволюционной России, а Лада вдруг восхищенно воскликнула:
– Умные мужчины очень возбуждают!
Я тогда только скривилась от ее слов, а бедный Витька покраснел как помидор.
И вот же эта девчонка добилась своего. Теперь Витя сам к Ладе привязан, как верная собачка. На днях влюбленная пара принялась выбирать дату свадьбы.
Накануне моей поездки в город, за ужином, брат известил о встрече с Волковым будто между делом:
– Богдан попросил встретиться. Может, к нам забежит.
– На дачу? – удивилась мама.
– Почему на дачу? Встретимся у нас на квартире.
Я даже вилкой стучать перестала. Внутри все оборвалось.
– Что ему надо? – снова настороженно спросила мама. Она не знала, что можно ожидать от Волкова. Никто этого не знал. Его не было все лето, а тут вдруг вернулся и вызывает Витьку в город.
Брат только пожал плечами и продолжил равнодушно жевать. Как он может так спокойно есть? У меня от волнения кусок в горло не лезет. Я, как и Витя, не видела Богдана все лето, и вот теперь, когда он придет к нам в гости, торчу на этой чертовой даче!
– Мы завтра тоже в город едем, – сказала мама. – Надюшку и Илью на день рождения к однокласснику пригласили. Уже предвкушаю, как они перевернут чужой дом вверх дном.
Мы оглянулись в сторону выхода. Мои младшие брат и сестра, Надя и Илья, не доев, уже выскочили с планшетом на веранду.
– Подвезу тебя на машине, Витюша. Чего рано вставать да на электричке тащиться?
– Здорово! – обрадовался Витя.
Вот он. Мой шанс.
– А мне что прикажете? На даче одной торчать? Тоже в город поеду!
Я чувствовала, как фальшиво и незнакомо звучал мой якобы возмущенный голос. Витька только усмехнулся. Он сразу смекнул, к чему я клоню. К моей безответной любви он уже давно привык.
Зато мама ни о чем не догадалась. Святая простота.
– Ты же, наоборот, говоришь, что хочешь от всех нас отдохнуть?
