– Меридианы и параллели тоже не видны, что не отменяет их значения.
– Угу.
– Знаешь, по данному поводу можно поднять шумиху. Если мы будем настаивать на том, что из космоса международные границы не видны, соображаешь, что в итоге произойдет?
Рик рассмеялся:
– Да. Военные начнут рисовать их светящейся оранжевой краской. Линиями в милю шириной. А потом умники с высшим образованием поднимут визг, что они представляют опасность для окружающей среды.
– И обвинят тебя в том, что с тебя-то все и началось. Идем-ка на корабль.
Июнь: Интерлюдия
Но что же означает столкновение с кометой? Насколько велика и массивна голова данного объекта? Итак, голова у нее состоит из двух частей – твердого ядра и светящейся оболочки. Главную опасность представляет, конечно, само ядро. Но, естественно, эти небесные тела весьма различны по своим размерам. Считается, что диаметр ядра у средней кометы – 1,2 мили, однако у по-настоящему огромной он может достигать тысяч миль. Прямое столкновение Земли с любой кометой вызовет чудовищные разрушения.
Даниэль Коэн.
Каким окажется конец света
– Горе тебе, народ мой! Ибо разве не видишь ты, как по всей земле распространилась мерзость запустения? Разве не видишь ты, как погрязли в грехе города твои, разве не чувствуешь, как смраден воздух? Разве не измарал ты землю, которая есть храм Господень?
Услышьте же слова пророка Малахии: «Ибо вот, придет день, пылающий, как печь; тогда все надменные и поступающие нечестиво будут как солома, и попалит их грядущий день, говорит Господь Саваоф…», и в день кометы в пламени погибнут они, и не останется у них «…ни корня, ни ветвей. А для вас, благоговеющие пред именем Моим, взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его».
Народ мой, скоро Молот Божий сокрушит гордых и греховных, но смиренные возвысятся. Покайтесь, пока еще есть время, ибо никто не спасется от всемогущего молота, в сиянии которого уже сейчас меркнут звезды. Покайтесь, пока не поздно.
– Благодарю вас. Вы прослушали проповедь преподобного Генри Армитеджа «Близится час».
Ческу подогрел саке в химической колбе с притертой стеклянной пробкой. Разлил напиток по крошечным чашечкам, долил еще саке в колбу и опустил ее в кастрюльку с водой, кипящую на плите.
– У меня на письменном столе стояли два цветочных горшка, – произнес Марк. – Один с резиновой коноплей, у нее снизу на листьях было выдавлено «Каннабис сатива». В другом – Аралия элегантиссима. К вашему сведению, она похожа на коноплю. – Он передал чашечки Джоанне Макферсон и Лилит Хэтэуэй. – Однажды ко мне заглянул босс с какой-то шишкой из главного офиса. Они тогда ничего не сказали, но на следующий день босс начал ворчать. «Уберите это», – твердил он. – Ческу вручил саке Фрэнку Стоунеру, а свою емкость поставил на подлокотник кресла. – «Что убрать?» – спрашиваю. А он: «А я вовсе не такой невежественный. Мне тоже кое-что известно». С Кэрол Миллер случилась истерика. Она позвала ребят, и мы заставили его все повторить. Представляете?
Стоунер с удобством развалился на кушетке. Левой рукой он обнимал за талию Джоанну, а правая покоилась на пояснице Лилит. Хэтэуэй была ростом с него, пять футов девять дюймов, а вот узкие плечи Макферсон доставали только до толстой подмышки Фрэнка.
– Когда ж это с тобой приключилось?
– Пару лет назад. А двумя месяцами позже меня выперли.
Стоунер оскалил в ухмылке зубы:
– Из-за такой мелочи?
– А?.. Нет, к резиновому растеньицу это не имело никакого отношения. Просто им пришлось уволить некоторое количество народа. Ну а дольше всего я проработал с Харви Рэндоллом. – Марк подался вперед, глаза его сверкнули. – Отлавливать людей на улице – класс! Нам попался полковник, который боялся открыть рот – вдруг что-нибудь не то ляпнет! Был еще парень, борец-профессионал, ну он прямо горел… мол, когда Молот врежется в Землю, миром будут править настоящие мужики!
Он улыбнулся Лилит, платиновой блондинке с лицом сердечком и большой грудью. Марк познакомился с ней в баре, где она танцевала. Бар назывался «Обмен», и девицы там выступали с обнаженной грудью.
Фрэнк выпил как раз столько, чтобы казаться вежливым. Но Марк ничего не замечал. Он одним глотком выпил саке (его нужно пить быстро, в противном случае оно остынет) и заявил:
– Мы даже взяли интервью у байкеров. Они называли себя «Безбожные гонщики». Впрочем, не думаю, чтобы они всерьез.
Джоанна рассмеялась:
– Конец света. Никаких машин, дороги пустые. Никакой суеты. Твоим приятелям на «харлеях» наверняка бы понравилась такая малина.
– Но этого они сказать не могли.
– Верная мысль, – ввернул Стоунер. Он познакомился с Марком во время гонок по грунтовым дорогам через всю страну (победителю – денежный приз). – На байке проедешь туда, где другая тачка застрянет. И ему нужно меньше бензина. И еще: мы держимся друг за друга и не боимся подраться. А ежели, скажем, где-нибудь припрятать некоторое количество газолина… Ага! А каковы шансы?
Марк махнул рукой, едва не разбив чашку.
– Практически нулевые, если не верить астрологам. Хотя Шарпс утверждает, что мы пройдем через хвост. Чувак, будет прикольно!
– Это астроном, которого они интервьюировали, – объяснила Джоанна и встала, чтобы снова наполнить чашечки.
– Да, и он был самым странным типом! Увидите по телику. Эй, вы разве не в курсе, что совсем скоро на нас плюхнется мороженое с шоколадным соусом? Уже во вторник? – Ческу сделал театральную паузу (во время которой Макферсон начала хихикать) и только потом продолжил свою речь.
Через час Лилит засобиралась на работу. Саке убывало. Марку стало хорошо. Он беседовал с Фрэнком, а легкая, как перышко, Джоанна сидела у него на коленях.
Он жил с ней почти два года. Иногда ему приходило в голову, что все как-то странно – почему он, Ческу, связался с убежденной сторонницей моногамии? Конечно, сперва подобный образ жизни был ему в диковинку, но он привык. А теперь он и думать не смел переспать еще с кем-нибудь – зато и кулаками махать приходилось реже. Он по-прежнему встречался с интересными людьми. И боялся, что все это закончится.
– Тебе понадобится куча времени, чтобы опять войти в форму, – пробормотал Фрэнк.
– А?.. – Марк попытался вспомнить, о чем они беседовали.
Ах да, о давних дуэлях – гонках на кольцевом треке. Теперь он может лишь наблюдать за тем, как мотоциклы мчатся по трекам с гаревым покрытием. Он заделался зрителем. Он еще может похвастаться мускулатурой, однако успел отрастить пивной животик, смахивающий на мягкую подушку.
Ческу поглядел на свою «подушку».
– Да… Джоанна уламывает меня стать отцом.
– Все по-честному, – отметила его подружка. – Мы бросили монету, и ты проиграл.
– Я становлюсь слишком старым, чтобы валять дурака. Надо бы подписать постоянный контракт с Рэндоллом. – Он приподнял Джоанну, поставил на ноги (а мышцы никуда не делись) и поплелся на кухню за остатками саке. И оттуда крикнул:
– Что будем делать, если Молот долбанет?
– Главное не оставаться здесь, – ответил Стоунер и добавил: – Вообще нужно держаться подальше от побережья… от любого побережья. Думаю, комета влетит прямо в океан. Принеси-ка мне пивка.
– Ага.
– У тебя вроде завалялась карта тектонических разломов Калифорнии?
Ческу был уверен, что она находится где-то поблизости, и тотчас принялся шарить на буфетных полках.
– Хорошо бы иметь байк типа того, на котором я гонял в Мексику, – заявил Фрэнк. – Четырехтактную «хонду». Достать запасные части к ней – не проблема. – Он замолчал, мысленно исследуя открывающиеся возможности.
Стоунер, Джоанна и Ческу знали друг друга уже довольно давно. Им не требовалось говорить, только чтобы заполнить паузу. Хотя Марк часто молол языком.
– А сейчас подумайте: наступит время беспорядков и грабежей. Ливни, цунами, землетрясения… общественные службы будут уничтожены, полиция тоже. Пожалуй, где-нибудь за городом я припрячу некоторое количество бензина и запасные части к байку, – там, где никто не сможет их обнаружить и украсть.
– Оружие?
– Я привез из Вьетнама сувенир. Незарегистрированный.
– Я – тоже. – Марк бросил поиски карты. – Понадобится сифон для перекачки топлива. Скоро на улицах можно будет без труда найти брошенные тачки…
– У меня он всегда с собой.
– Почему бы нам не собраться вместе, когда мимо Земли будет проходить голова кометы?
Фрэнк помедлил с ответом.
– Даже если ничего не случится, – вмешалась Джоанна, – комета нам гарантирует великолепное зрелище. Закатим вечеринку. Может, и Лилит придет.
Стоунер погрузился в размышления. Он не бросался обещаниями, но комета из области фантастики переходила в сферу реальности. А Марк был хорош в драке, но на парня нельзя было целиком положиться, да еще это его новое приобретение – пивной живот… По мнению Фрэнка, он служил показателем расхлябанности. Но…
– Ладно. Давайте сделаем так: возьмем спальники и в ночь перед встречей Земли с Молотом отправимся на Малхолланд.
Марк торжественно приподнял чашку с саке.
– Отлично. Только зверское цунами сможет достать дотуда. Хотя, ежели понадобится, мы легко сойдем с дороги. – Ему было бы неуютно, если б он, не приводя собственных доводов, покорно соглашался с предложениями приятеля.
Мысли Фрэнка были заняты Джоанной. Вряд ли Ческу сумеет защитить ее. А она сама – с ее самоуверенностью и знанием кунг-фу, вероятно, решила, что сможет постоять за себя.
Эйлин понадобилось почти полминуты, дабы осознать, что на краю ее письменного стола, сидит мистер Корриган и пытливо смотрит на нее. Она выпрямилась, и ее пальцы замерли на клавиатуре. Казалось, она внимательно изучала голую стену перед собой… и вдруг обнаружила на переднем плане своего начальника.
– Слушаю, – произнесла она.
– Привет, – отозвался он. – Что скажете?
– Не знаю, босс.
– Примерно месяц назад я готов был поклясться, что вы влюблены. Приходили на работу невероятно бодрая, а иногда выглядели смертельно усталой, но просто сияли. Я считал, что ваше увлечение снизит вашу работоспособность – но ошибся.
– Да, это любовь, – призналась Эйлин и улыбнулась. – Его зовут Тим Хамнер. Он богат до неприличия. Хочет, чтобы я вышла за него замуж, он мне вчера вечером сделал предложение.
– Гм, – неодобрительно хмыкнул Корриган. – Главный вопрос, естественно, в следующем: не схлопнется ли сделка в случае вашего увольнения?
– Это было первое, о чем я подумала, – ответила она, задумчиво посмотрев на босса, – и он так и не смог понять, что означает ее взгляд.
– Профессиональный риск, – живо отметил он. – Вы любите мистера Хамнера?
– О… да… Но… ерунда! Я уже приняла решение и вовсе не обязана прыгать от счастья.
И Эйлин свирепо набросилась на пишущую машинку, а Корриган почел за благо вернуться в свой кабинет.
Она звонила ему трижды, прежде чем застала его дома.
– Тим? Извини, но ответ отрицательный, – выпалила она.
Долгая пауза, а потом:
– Ясно. Можешь объяснить почему?
– Попытаюсь. В общем… тогда то, чем я занимаюсь, будет выглядеть глупо.
– Не понимаю.
– Как раз перед тем, как мы познакомились, я стала помощником генерального директора.
– Я в курсе. Послушай, если ты боишься потерять независимость, я высыплю тебе в карман… допустим, сто тысяч долларов, и твоя независимость не пострадает.
– Я так и думала. Прости…. Но дело как раз во мне. Мне придется менять слишком многое. Я сама добилась всего и горжусь этим. И не хочу отказываться от достигнутого.
– Ты собираешься и дальше работать? – выдавил Хамнер с трудом (и почему он не сразу сообразил, что мгновение назад ляпнул бестактность). – Ладно.
Эйлин представила себе картинку: каждое утро ее на фирму к Корригану доставляет лимузин. С шофером. И рассмеялась.
А затем все пошло кувырком.
Колин читала книгу в мягкой обложке. В волосах – бигуди. Она включила стереосистему, и временами в такт музыке ее пальцы барабанили по столику возле кресла.
Фред тоскливо пытался догадаться, что она слушает. А что читает, он знал. Название он не различил, но на обложке была изображена женщина в длинном развевающемся одеянии, а за ее спиной – замок с единственным светящимся оконцем. Готические романы одинаковы – что внутри, то и снаружи.
Бигуди не вызывали у Фреда возражений: девушка и в них выглядела хорошенькой.
Половина его радости заключалась в предвкушении: скоро они встретятся, обязательно.
Иногда чувство вины делалось невыносимым. И тогда Лорена охватывало безумное желание уничтожить телескоп и покончить с собой прежде, чем он успеет причинить ей вред. Но это действительно безумие. Так или иначе, через пять недель он, Фред, будет мертв, и Колин тоже. Как бы худо он с ней ни поступил, все будет преходяще и сделано во имя любви.
Да. Он страстно тосковал по девушке, за которой наблюдал с помощью телескопа. Он подкручивал маленькие колесики, делая изображение более четким, резким, и его пальцы дрожали. Но сейчас еще слишком рано.
Июнь: 2
