– Пия – вирусолог при ВОЗ[69 - Всемирная организация здравоохранения является специализированным подразделением Организации Объединенных Наций. Региональное отделение для стран Юго-Восточной Азии расположено в Бангкоке. – Примеч. автора.] в Бангкоке. Она специализируется на вирусах, которые переносят комары, таких как малярия и лихорадка денге, и считается одним из ведущих и авторитетных специалистов по тропическим болезням.
Пия застенчиво улыбнулась:
– О, Адам преувеличивает, никакой я не авторитет, просто часть команды. А вон тот человек выглядит очень авторитетно.
Эдди обернулся и увидел, что в гостиную входит профессор Уон, все еще в медицинском халате. Кэтрин поднялась со своего места и бросилась к нему:
– Фрэнсис! Очень приятно тебя видеть! Как мама сегодня?
– Ее жизненно важные показатели на данный момент стабильны.
– Можно с ней увидеться?
– Она в сознании. Я впущу четырех посетителей, но по двое за один раз и только по пять минут каждый.
Алекс посмотрела на сестру:
– Иди. Возьми Таксина, Адама и Пию с собой. Я и так провела с ней все утро.
– А я еще не видел бабушку сегодня, – вмешался Эдди. – Доктор, еще один посетитель погоды не сделает?
– Хорошо, я позволю вам войти после остальных, но только на несколько минут. Ей нельзя перенапрягаться, – сказал Уон.
– Конечно. Я не скажу ни слова.
– Эдди, ты помолишься за бабушку, когда будешь рядом? – внезапно спросила Виктория.
– Конечно помолюсь, – пообещал Эдди.
Они впятером двинулись по коридору к частным покоям Суи. Гостиную, примыкающую к ее спальне, переоборудовали в кардиологическое отделение, при этом половина комнаты была превращена в подготовительную зону, а другую половину заставили различными медицинскими аппаратами. Несколько врачей и медсестер сгрудились над кучей мониторов, анализируя каждый всплеск жизненных показателей суперВИП-пациентки, в то время как тайские служанки Суи толкались у входа, готовые выполнить любую прихоть хозяйки по взмаху ее ресниц. Увидев, что приближается принц Таксин, они упали ниц. Эдди почувствовал, как его внутренности сжались от смеси страха и зависти, оттого что тетя и дядя прошли мимо служанок, совершенно не замечая их. Черт возьми, почему он не родился в этой семье?
Пока Кэтрин и Таксин находились в спальне Суи, Эдди ждал в коридоре с Адамом и Пией. Присев рядом с принцессой на бархатном диване от Рульмана, он прошептал:
– Итак, насколько я понимаю, у вас есть бейдж НСМЭЛ?
Пия на мгновение растерялась:
– Извини, ты имеешь в виду Давос?
– Да. Когда вы были в Давосе два года назад, какой у вас был бейдж? Белый с голубой линией или чисто-белый с голографической наклейкой?
– Боюсь, я не помню, как он выглядел.
– А что вы с ним сделали?
– Надела, – терпеливо ответила Пия, размышляя, с чего вдруг двоюродный брат так зациклился на этом бейдже.
– Нет, я про другое: что вы с ним сделали после конференции?
– Ой… наверное, выкинула, когда выезжала из номера отеля.
Эдди уставился на нее с недоверием. Его давосский бейджик хранился в специальном мешочке вместе с дорогущими часами от Роджера Смита[70 - Каждые часы от Роджера Смита изготавливаются вручную, это одни из самых востребованных часов в мире, изготовление занимает одиннадцать месяцев, список ожидающих составлен аж на четыре года вперед (вероятно, после выхода книги ожидание растянется на пять лет). – Примеч. автора.] и драгоценными платиновыми запонками с сапфирами. Эдди не мог дождаться, когда же вернется в Гонконг и повесит свой бейдж в рамочке. Несколько минут он молчал, прежде чем заговорить с Адамом:
– А ты чем занимаешься? Работаешь или бездельничаешь?
Адам едва не поморщился, но был слишком хорошо воспитан и воздержался от проявления эмоций. Почему все считают, что, раз у него королевский титул, ему не нужно зарабатывать на жизнь?
– Я работаю в Е&Н[71 - Е&Н – аббревиатура для еды и напитков, в настоящее время одна из самых горячих отраслей в Азии. Все кредитно-рейтинговые агентства, которые раньше работали в сфере слияний и поглощений, сейчас хотят влиться в эту отрасль. – Примеч. автора.]. У меня свой ресторан в «Центральном посольстве», недавно открывшемся торговом центре, а еще несколько фургонов, с которых мы торгуем аутентичными австрийскими закусками вюрстельстанд – это колбаски братвурст, сосиски с карри и кезекрайнер. Ну знаешь, такие колбаски с кусочками сыра?
– Фургон с сосисками? Ты правда на этом деньги зарабатываешь? – спросил Эдди.
– И очень даже неплохие. Мы паркуем грузовики рядом с центрами ночной жизни по всему городу. Людям нравится перекусить ночью, когда они выходят из баров и клубов.
– А еще колбаски помогают усваивать алкоголь, – добавила Пия.
– Хм. Перекусы для пьяненьких. Как дальновидно, – протянул Эдди с изрядной долей снисходительности. Он ждал, когда Адам или Пия поинтересуется, чем же он зарабатывает на жизнь, но тут из спальни вышли дядя с тетей.
– Она уснула, но можешь войти, – сказала Кэтрин сыну и плюхнулась на диван рядом с Эдди.
Она почему-то выглядела совершенно обескураженной.
– Как бабушка сегодня? – спросил Эдди.
– Трудно сказать. По словам Фрэнсиса, маме капают морфий, так что ей совсем не больно. Я просто никогда не видела ее такой… хрупкой… – пробормотала Кэтрин, ее голос немного дрогнул.
Таксин положил руку жене на плечо, чтобы успокоить ее, и проговорил:
– Надо было прилететь в ноябре, как я и хотел. С мальчиками. Почему мы не заставляли их навещать ее чаще?
– Тетя Кэт, вам стоит пойти в комнату и отдохнуть немного, – мягко предложил Эдди. Он испытывал неловкость, когда женщины рядом с ним давали волю чувствам.
– Да, думаю, это хорошая идея, – согласилась Кэтрин, поднимаясь.
– Позвоню Джимми и Мэтти, чтоб прилетали немедленно. Нельзя терять ни минуты, – на ходу сказал ей Таксин.
Да уж, нельзя терять ни минуты, подумал Эдди. Но тетя Кэтрин только тем и занималась, что тратила время понапрасну. Она провела несколько десятков лет за границей, и его двоюродные братья почти не знали свою бабушку. А теперь, когда а-ма при смерти, они вдруг решили проявиться! Слишком поздно! Или ими движет другой мотив? Может, Аакара испытывают недостаток в деньгах? Иначе зачем лететь обычным рейсом? Эдди не мог представить ничего более унизительного. Тайский принц в экономклассе! И в этот раз с ними прибыли всего пять служанок, а Адам вынужден руководить этими жалкими фургончиками с хот-догами. Теперь все ясно. Дядя Таксин срочно вызывает сыновей в Сингапур, чтобы наложить лапы на Тайерсаль-парк? Эдди знал, что Ника лишили наследства и бабушка не оставит поместье ни одному из Леонгов, – они и так владеют половиной Малайзии. Значит, единственные претенденты: мальчишки Аакара, брат Алистер и он сам.
А-ма вряд ли принимала в расчет Алистера, особенно после того, как он попытался привести в их дом Китти Понг, но вот к семейству Аакара бабушка всегда питала слабость, поскольку они наполовину тайцы. Она любила тайскую кухню, тайские шелка и этих жутковатых тайских служанок – все из этой чертовой страны. Но Эдди не позволит им победить. Они живут себе роскошной королевской жизнью и в ус не дуют, снисходили разве что до коротких визитов каждые три-четыре года, тогда как Эдди старался посещать бабушку по крайней мере раз в год. Да, он был единственным, кто заслужил Тайерсаль-парк!
Адам и Пия вышли из спальни, и Эдди сразу поспешил туда: нельзя терять ни минуты своего времени. Кровать Суи с балдахином и изголовьем, украшенным богатой резьбой в стиле ар-нуво, заменили на одну из самых современных больничных кроватей с электронным матрасом, который постоянно перераспределял вес тела пациента для предотвращения пролежней. Если не считать кислородной трубки в носу и нескольких трубок, воткнутых в вены на руках, Суи выглядела спящей безмятежным сном под роскошными простынями из лотосового шелка[72 - Лотосовый шелк – ткань, для производства которой используются эластичные внутренние волокна стебля лотоса.]. Рядом с ней тихо пульсировал кардиомонитор, а на экране видно было, как меняется частота сердцебиения. Эдди замер у изножья кровати, думая, не стоит ли ему немного помолиться, или что-то в этом духе. Мысль показалась немного абсурдной, так как Эдди действительно не верил в Бога, – но как же обещание, данное тетушке Виктории? Он опустился на колени рядом с бабушкой, сложив руки, но стоило ему закрыть глаза, как раздался резкий голос, который спросил на кантонском диалекте:
– Какого черта ты тут делаешь?!
Эдди открыл глаза и увидел, что бабушка пристально смотрит на него.
– Черт по… то есть я хотел сказать: ты наконец очнулась! Я тут за тебя молился!
– Ты что, сбрендил? – спросила по-кантонски бабушка. – Хоть ты-то не начинай. Я уже сыта по горло всеми желающими за меня помолиться. Пока я лежала в больнице, Виктория каждое утро подсылала этого своего епископа, чтобы он тянул нараспев свои дурацкие молитвы, а я была слишком слаба, чтобы выставить его вон.
Эдди засмеялся:
– Если хочешь, я позабочусь, чтобы епископа больше не пустили на порог.
– Уж будь так добр!
– А ты уже проснулась, когда Адам и Пия заходили?
– Нет, а что, Адам тут?
– Ага, он привез с собой жену. Она хорошенькая, ну, такая, какими бывают тайки.
– А братья?
– Нет, они не приехали. Мне сказали, что Джимми слишком занят на работе. Думаю, раз он пластический хирург, у него там слишком много подтяжек лица и ринопластик на очереди.
Суи ухмыльнулась, услышав комментарий Эдди.
– А знаешь, чем Мэтти сейчас занят?
– Ну, говори.
– Он в отпуске с семьей. Катается на горных лыжах в Швейцарии! Можешь себе представить?! Я, вообще-то, тоже был в Швейцарии на очень важной конференции с самыми важными бизнесменами, слетевшимися со всего мира, политическими лидерами и даже Фарреллом, но бросил все и рванул в Сингапур, как только услышал, что ты заболела!
Эдди посмотрел на кардиомонитор и увидел, что ритм ускоряется с восьмидесяти до девяноста пяти ударов в минуту.
Суи коротко вздохнула:
– Кто еще здесь?
– Наша семья в полном составе прилетела из Гонконга. Даже Сесилия и Алистер.
– А где они?
– Сейчас в зоопарке. Фиона, Константин, Августин, Каллисте, Сесилия и Джейк. А-Ток раздобыл им ВИП-билеты на речное сафари, но к чаю они вернутся. Дядя Альфред прилетает сегодня вечером… а еще мне сказали, что Ники приедет завтра.
– Ники? Из Нью-Йорка?
– Да, насколько я понял.
Суи помолчала, но Эдди видел, как цифры на кардиомониторе стремительно растут: 100… 105… 110.
– Не хочешь его видеть? – спросил Эдди.
Суи просто закрыла глаза, и одинокая слезинка скатилась по ее щеке. Эдди занервничал, посмотрев на монитор: 120… 130.
– Я тебя не виню, а-ма. Вот так явиться после того, как он положил на твои желания…
– Нет, – в конце концов сказала Суи.
Внезапно сердечный ритм подскочил до ста сорока пяти ударов, и Эдди посмотрел на нее с тревогой. Когда число ударов дошло до ста пятидесяти, кардиомонитор начал издавать пронзительный писк, и в комнату тут же ворвались профессор Уон с коллегой.
– Кардиоритм слишком быстро растет! – воскликнул второй врач. – Дефибрилляция?
– Нет, дам ей дозу дигоксина. Эдди, пожалуйста, покиньте комнату, – приказал профессор Уон, когда две медсестры бросились помогать ему.
Эдди попятился и ретировался, и тут в гостиную вошла тетя Виктория:
– Все в порядке?
– Не входи. Думаю, у бабушки еще один сердечный приступ. Я упомянул Ники, и она вышла из себя.
Виктория застонала:
– Зачем, ради всего святого, ты заикнулся про Ники?!
– Она хотела узнать, кто уже приехал и кто приедет. Одно знаю точно: а-ма не хочет видеть Ники. И чтоб ноги его в доме не было. Это последнее, что она успела мне сказать.
14
Джодхпур, Индия
Астрид стояла на балконе, вдыхая густой аромат, доносившийся снизу из розовых садов. С этой выигрышной точки открывался потрясающий вид на город. На востоке виднелся невероятно романтичный форт на вершине горы, а в отдалении в раннем утреннем свете сверкали ярко-синие дома, лепящиеся друг к другу, точно соты, – сердце средневекового Джодхпура. Голубой город, подумала Астрид. Она где-то слышала, что все дома здесь были окрашены в этот оттенок кобальта, потому что считалось, что он защищает от злых духов. Цвет напоминал ей о поместье Ива Сен-Лорана и Пьера Берже в Марракеше – парке Мажорель, в котором бо?льшая часть зданий также была окрашена в характерный оттенок синего; единственный дом во всем городе по указу короля разрешили выкрасить в другой оттенок – розовой охры.
Астрид растянулась в шезлонге и налила себе еще одну чашку чая из серебряного чайника ар-деко. Этот монументальный дворец построили по приказу деда нынешнего махараджи в 1929 году, он хотел дать работу людям во время великого голода, и каждая деталь сохранила оригинальный стиль ар-деко, начиная с колонн из розового песчаника в ротонде до голубых мозаичных плиток в подземном бассейне, спроектированном так, чтобы махарани, супруги махараджи, могли плавать в полном уединении. Место немного напомнило Астрид Тайерсаль-парк, и на мгновение она почувствовала сильный приступ вины. Ее бабушка прикована к постели, вокруг хлопочет целая бригада врачей, а Астрид наслаждается тайным рандеву во дворце.
Ее вина немного поутихла при виде Чарли, выходящего на балкон в одних пижамных брюках. Когда это он успел так накачать мышцы? Пока они учились в Лондоне, Чарли был тощим, но теперь его длинный торс приобрел характерную треугольную форму, а пресс выглядел более накачанным, чем у любого из ее знакомых. Чарли встал позади Астрид, лежавшей в шезлонге, наклонился и поцеловал ее в шею:
– Доброе утро, красавица!
– Доброе утро! Хорошо спалось?
– Что-то не припомню никакого сна, но я уверен, что ты выспалась, – поддразнил ее Чарли, наливая себе чашку кофе из кофейника, стоявшего на стеклянной тележке с хромированными деталями. Он сделал первый глоток и протянул удовлетворенно: – Мм… Великолепный кофе?
Астрид спокойно улыбнулась:
– На самом деле, я уверена, у них здесь отличный кофе, но конкретно эти зерна привезла я. Знаю, насколько для тебя важна утренняя чашка кофе, поэтому велела смолоть именно этот. Эфиопский иргачеффе из «Верв кофе» в Лос-Анджелесе.
Чарли с благодарностью посмотрел на нее:
– Вот оно что… Решено, я похищаю тебя и не позволю тебе вернуться в Сингапур. И никуда не отпущу до конца моих дней.
– Похищай сколько хочешь, но тебе придется сражаться с моей семьей. Уверена, что папа отправит на поиски команду спецназа, если я не явлюсь к завтраку на Нассим-роуд в понедельник утром.
– Не волнуйся, я верну тебя вовремя, ты даже можешь захватить с собой большой поднос этих лепешек к столу, – сказал Чарли, откусывая от маслянистого, еще теплого слоистого индийского хлеба.
