Сергей Малицкий "Правила колдовства"

Класс сидел, затаив дыхание. Гран подошел к окну, потянул на себя створки и не меньше минуты стоял, вдыхая свежий воздух и зачем-то ощупывая свое лицо. Вскоре он продолжил:

– Те предметы силы, которые вы учитесь делать по заданию мудрого Скриба, это емкости для хранения силы. Горшки. Фляжки. Огромные кувшины, пусть даже внешне они могут выглядеть как обычные деревяшки, камни или кости. Те предметы силы, о которых вы еще даже не слышали, это что-то вроде невидимых весел, которые позволяют использовать не только накопленную силу, но и ту, что разлита вокруг нас. Это, как правило, посохи или жезлы, исполненные особыми мастерами, иногда некоторые виды оружия. Те предметы силы, что я вижу на запястьях некоторых из вас, а обереги и всяческие амулеты тоже они, пусть и не слишком совершенные и имеющие довольно ограниченное назначение, это способ отгородиться от некоторых завихрений все той же самой силы. Или же использовать эти завихрения. Наконец, существуют и очень редкие вещицы, которые оставляют память о себе в веках. С их помощью можно управлять силой. Но… – Гран вздохнул и развел руками, – все они остаются орудиями в руках мага. Или же даже в руках обычного человека, поскольку как воин – это обычный человек с воинским умением, как певчий – это обычный человек с талантом певца, так и маг – это обычный человек или имни с особой чувствительностью к тому или иному оттенку силы или к ней как таковой в целом. Собственно моя задача научить вас во-первых, чувствовать силу или, скорее, разбираться в собственных ощущениях. Во-вторых, развивать собственные таланты в управлении силой, а так же осваивать способы ее познания за пределами предначертанного именно вам. Сразу должен отметить, что для этого изобретено множество ухищрений, и не только предметы силы способны стать подпорками вашей магической практики, но и столь нелюбимое вами начертательное или устное колдовство. Я знаю, что многие из вас слышали о том, что для истинного колдуна, для природного мага не нужно ничего. Он наматывает силу на руку, выдыхает ее и превращает камни не в видимость той же пыли, а в самую настоящую пыль. Это старый спор. Представьте себе двух бегунов. Один из них лучше другого в тысячу раз. Ему ничего не нужно для бега, кроме его ног и его дыхания. Он может бежать голым и уж точно босым. Он почти летит над землей. И, скажем, расстояние в десять лиг преодолевает за четверть часа. Второй бегун очень хорош, он тренировался долгие годы, но никогда не преодолеет то же расстояние быстрее, чем за полчаса, а уж если скинет легкие и удобные башмаки, то покалечит ноги и не пробежит и лиги. А теперь представьте, что кто-то рассыплет по дороге мешок диргских шипов. Чего тогда будет стоить босой бег непревзойденного бегуна? Есть о чем подумать?

Гран замолчал и окинул взглядом класс. Никто не проронил ни звука.

– В-третьих, я должен не нарушить гармонию, что должна быть в каждом из вас, – понизил он голос. – Не покалечить, не испортить, не навредить, не соблазнить легкостью и всесилием никого из вас. И это самое сложное.

– Кем мы должны стать, когда закончим обучение? – спросил в повисшей тишине Джай. – Я не спрашиваю, к чему мы должны стремиться. Я спрашиваю, кем вы хотите увидеть нас на выходе из вашего класса?

– Ну, – Гран задумался, – по сути наша школа только создается. Вы учитесь второй год. Обычно опытный маг берется сделать из юнца подобного себе лет за пятнадцать. У нас нет столько времени, но, хвала нашим друзьям, мы не должны заботиться о пропитании, о крыше над головой и о многих других вещах. Пока мы думаем, что обучение продлится семь лет. Но не просто семь лет, а семь трудных лет. Сейчас большинству из вас одиннадцать – двенадцать лет. Когда эти семь лет пройдут, вам будет семнадцать или восемнадцать лет.

– Мне будет двадцать! – подал голос Джай.

– Мне будет двадцать один, – парировала Сиона.

– Тебе будет пора уже нянчиться с собственными детьми, – засмеялся Джай.

– Главное, чтобы не с твоими, – ответила под общий хохот Сиона.

– Не имеет значения, – улыбнулся Гран. – Конечно же, я не о детях, а о возрасте. Я знавал великих магов, которые начинали свое обучение после двадцати. Думайте лучше подумаем о том, что каждому из вас дан великий шанс стать тем, кем вы хотите стать. Не рассеять свой талант в пустоте, а реализовать его. И в этом желания ваших наставников будут совпадать с вашими желаниями. К примеру, Гантанас или Брайдем удовлетворятся, если увидят в вас молодых людей с чувством собственного достоинства, с зачатками мудрости, склонными к справедливости и милосердию. Юайс или Пайсина будут счастливы видеть в вас воинов, которые смогут постоять за себя, и следопытов, что не потеряются в глухом лесу. Синай, Хила, Ориант возгордятся, если из вас выйдут расторопные, быстрые, хваткие, рукодельные дети Арданы, которые не пропадут без куска хлеба. А я и те, кто учат вас магии, учат вас обращению с силой, будем счастливы, если из вас получатся не рыночные фокусники, а вдумчивые практикующие маги, которые всегда будут отдавать себе отчет в том, что за сила подчиняется им, и никогда не станут считать, что им открыты все тайны. Обучение не может быть закончено никогда.

– Чем отличается черная магия от белой? – спросила Мисарта. – Или же чем отличается обучение магов в Черном Кругу от обучения их же здесь? Ведь все знают, что колдуны Черного Круга охотятся за талантами точно так же, как и друзья Приюта Окаянных.

Гаота взглянула на Мисарту. Та смотрела на Грана таким взглядом, как будто продолжала какой-то давний спор, хотела завершить уже начатый разговор.

– Нет черной или белой магии, – устало пожал плечами Гран. – И мы с тобой, Мисарта, об этом уже говорили. Хорошо, я попытаюсь объяснить это и проще, и короче. Начнем с твоего последнего утверждения. Охотятся на дичь. Вы для друзей Приюта Окаянных, которых, кстати, называют не охотниками, а хранителями, не дичь. Вас разыскивают и даже порой спасают. Но на вас не охотятся. И на таких, как вы – не охотятся. Хотя бы потому, что не обращаются с вами, как с животными. Любой из вас может уйти из Приюта. И никто не посмеет вас задержать. Ну, правда, кроме тех случаев, когда кого-то из вас отправили сюда родители или опекуны, перед которыми мы в ответе. В этом случае вам будет придан провожатый. Думаю, что в школах колдовства Черного Круга дело обстоит иначе. Что касается самого обучения… Я не преподавал в Черном Круге, поэтому могу лишь догадываться, как там устроено обучение. Но я тоже был маленьким мальчиком и учился грамоте при Храме Присутствия. Когда кто-то из нас ошибался в письме, священник бил нас по пальцам розгами. Когда кто-то из нас ошибался в своих речениях, а нам приходилось заучивать гимны и обрядовые песнопения, нас били по губам. Да, мы научились и писать, и читать. А еще мы научились страху и ненависти, которые мне, к примеру, пришлось изживать из себя долгие годы. И я не уверен, что избавился от них окончательно. Я ответил тебе на эту часть вопроса, Мисарта?

Она ничего не сказала. Гран выждал несколько секунд и продолжил:

– Вернемся к черной или белой магии. Помнишь мой довод? Нет черных или белых мечей. Нет, клинки могут быть любого цвета, но кровь на них всегда будет алой. Так и магия. Все зависит от того, с какой целью она совершается. Черная цель окрашивает магию в черный цвет, белая – в белый. Магия – это способ управления силой и ничего больше.

– А как же быть с магией, которая построена на пытках? – спросила Мисарта. – На смерти? На крови? На заклании жертвы? Как быть с магией мертвых? Как быть с магией, которая убивает? Это тоже способ управления силой и ничего больше?

– Почти все, что ты перечислила, требует особого рассмотрения и отдельного разговора, – вздохнул Гран. – Сейчас не время для этого, этот разговор у нас будет значительно позже. Но у всего есть две стороны. Одно дело измывательство над беспомощной жертвой и другое – магия боя, когда боль павших или боль сраженного в бою противника используется колдуном для сплетения победного заклинания. Одно дело – пролитая для наполнения начертательного колдовства силой кровь жертвы и другое, кровь вашего противника, который никак не связан, а продолжает с вами сражаться. Одно дело магия, которая сплетена для тайного убийства, другое – магия, которая убивает коварного врага, опережает его. Да, все это – способы управления силой. И из стали выковываются не только мечи, но и орудия пыток. Позволь мне отложить этот разговор на пару лет. Он слишком важен и слишком непрост.

– И мы научимся? – спросил Джай. – Научимся убивать магией?

– Вы научитесь защищаться, – ответил Гран. – И сражаться, конечно же.

– Я слышала, что магия сама по себе – признак ущербности мира, – вдруг подала голос Йока.

Гаота удивилась. Йока редко поднимала руку, отвечала лишь тогда, когда спрашивали именно ее, и никогда не отличалась особой способностью связно излагать свои мысли.

– Да, – кивнул Гран. – Есть такое предположение. Оно состоит в том, что обычно сила является неотделимой частью плоти мира. Ее почти невозможно использовать, это доступно лишь особым людям, даже не совсем людям. Тем, кто способен сам становиться источником силы. И то, что сила более или менее доступна многим, по этому предположению является признаком того, что она отделена от плоти. Обособлена. И это значит, что мир выведен из равновесия. Либо по той простой причине, что однажды на него было совершено покушение, о чем вам лучше говорить с Гантанасом. Либо из-за того, что когда-то он был связан с другим миром. Либо по причине, к которой склоняюсь и я. Думаю, дело в том, что однажды в нашем мире появилось слишком много магических существ, которые, кстати, представлены и в нашем Приюте. Речь, как вы понимаете, идет об имни.

– То есть, – нахмурился Джай, – это результат случайности? И если однажды наш мир придет в равновесие, мы из молодых магов превратимся даже не в рыночных фокусников, а в пустышки?

– Вас это не зацепит, – засмеялся Гран. – Это будет происходить тысячи и тысячи лет.

– Для чего на нас тратят огромные деньги? – вдруг звонко спросила Дина. – Ведь никто не думает, что все это вокруг нас просто упало с неба?

– Не упало, – согласился Гран. – А если и упало, то не с неба. Я, как и любой из наставников, уже столько раз отвечал на этот вопрос, что ответить на него еще раз не составляет для меня никакого труда. Этот мир нуждается в защите. Защитить его смогут только герои, которые накоротке с магией, поскольку опасность, которая угрожает нашему миру, имеет магическую природу. Конечно, это не значит, что таких героев нужно выращивать и обучать. Обучать и выращивать можно только хороших людей или хороших имни. Иначе говоря, оберегать детей от зла, помогать им. А уж станут ли они героями, это другой вопрос. Никто не должен идти на смерть и на тяжкие испытания. Но если они выпадут кому-то из вас, наша задача, чтобы вы не чувствовали себя беспомощными. Никто не обязан быть героем. Но если герои потребуются, у сущего должны быть для этого дела некоторые резервы. Я ответил на твой вопрос?

– Я пока что не знаю, – призналась Дина, и как раз в этот момент, напоминая о конце урока, до класса донесся звон колокольчика Скриба. Вот уж что точно было предметом силы. Обычный медный колокольчик звенел не слишком громко, да и рука у Скриба была не такой уж сильной, но слышно его было в каждом уголке Стеблей, даже на верхнем ярусе южной башни в классах Деоры и Роута, и даже в большом подземном зале. Или же все дело было в том, что его хотели услышать все?

* * *

Брайдем обещал принять неразлучную троицу у себя в классе, который находился на третьем ярусе северной башни с выходом в тот же коридор, куда выходили кабинеты Гантанаса и Юайса. Пожалуй, для кого-кого, а для Гаоты так уж точно это был любимый коридор в учебной части Стеблей. Однако им нужно было не в коридор, а в класс Брайдема, но сразу туда заявиться троица не смогла, потому как урок наставника естествознания слегка затянулся, но когда в коридор вывалилась шумная толпа первогодков, Брайдем тут же приметил в дверях физиономию Дины и обреченно махнул рукой:

– Заходите, чего уж там, все равно в покое не оставите. Только от моих рассказов толку будет мало. Я там не был.

– Но Гран-то ведь вам все рассказал? – уточнила Гаота, усаживаясь на лавку напротив стола Брайдема.

– Рассказал, – неопределенно пробурчал Брайдем. – Что мог, то и рассказал. Не завидую я ему. Хорошо еще, что никто из учеников не погиб. Тогда бы, боюсь, Гран и вовсе бы сломался. И так ходит, как будто всю семью потерял.

– Спрай был хорошим, – вздохнула Йора.

– Мы тут плохих не держим, – заметил Брайдем. – Стараемся, во всяком случае. С первого взгляда не каждого можно проглядеть. А кое-кого и с сотого не рассмотришь. И чем же я вам могу помочь? Какова цель нашей беседы?

– Установление истины, – жестко сказала Гаота.

– Однако, – сделал удивленное лицо Брайдем. – Предположим, что мы ее установим, хотя я и пребываю в сомнениях по этому поводу, истина ведь вроде бы и так нам известна. Но хорошо, мы откроем какую-нибудь еще более истинную истину. И что это нам даст?

– А разве истина сама по себе ничего не стоит? – удивилась Гаота.

– Владея истиной, можно изобличить врага! – зловещим шепотом произнесла Дина.

– Так вы еще и об этом? – помрачнел Брайдем и устало посмотрел в окно, за которым начинался обычный предобеденный детский гам. – И кого же вы готовы записать во враги?

– Никого, – успокоила смотрителя Йора. – Однако то, что все наставники ходят с такими лицами, как будто крепость осаждена врагом, видим.

– Но осады нет, – напомнила Дина.

– Вот ведь… – с трудом проглотил ругательство Брайдем. – Будь вам лет по двадцать, я бы уж точно возложил бы на вас охрану приюта и сбережение воспитанников. Но вы пока в том возрасте, что вас самих сберегать надо.

– Мы ведь можем и мечи опять нацепить! – схватилась за пустой пояс Дина.

– Только избавьте меня от мечей, – попросил Брайдем. – Кое-что скажу, но немного, и не потому, что боюсь, что проболтаетесь. Нет. Боюсь, что раздор начнется в Приюте. Короче, много чего случилось за последние месяцы в Ардане, о чем говорить я не стану, хотя случилось и страшное. Но есть и кое-что не такое уж страшное, что нас очень беспокоит.

– И что же? – спросила Гаота.

– Дошли слухи, – Брайдем прищурился, – что враг наш, а им, как вам известно, является Черный Круг, задумал запустить к нам змеиных детей. Не с вашим потоком, Дина, нет, не нужно так таращить глаза, лопнут. И не с новым, а с тем, что придет через год. Для чего – не знаю. Может, чтобы убить кого-то. Может, чтобы вызнать наши секреты. Может, чтобы отравить всех тут каким-нибудь ядом. Или просто быть здесь чем-то вроде клинка в чужом теле. Знаете, заноза обычно едва различима, но если не вытащить ее сразу, столько бед может натворить…

– Что значит «змеиных»? – не поняла Йора.

– Так называют змеек, что вылупляются из яиц, подложенных змеями в птичьи гнезда, – объяснил Брайдем. – Внешне они ничем не отличаются от птенцов. Нет, отличаются конечно, но имеют такой узор на коже, что можно спутать с крыльями. Да и шипят… по-птичьи.

– И что же? – испугалась Дина.

– Ничего, – пожал плечами Брайдем. – Птицы выкармливают змеенышей, а когда приходит пора обучаться лёту, змееныши пожирают своих приемных родителей. Впрочем, это разговор про возможное будущее, а вы пришли поговорить про недавнее прошлое. Так что, давайте об этом и говорить. Времени у нас мало. Обед скоро.

– Хорошо, – сказала Гаота и посмотрела на Йору. – Высыпай.

Йора тут же подскочила к столу, стянула с плеча тряпичную сумку и с грохотом высыпала на стол какие-то фигурки.

– Что это? – обреченно спросил Брайдем.

– Это оловянные фигурки от Габа, – объяснила Гаота. – Мы хотели слепить их из глины и пришли к нему, чтобы узнать, где их лучше обжечь, ведь он же у нас по огню главный. Он нас выслушал и выдвинул из-под скамьи ящик, где было полно таких фигурок, правда, многие поломанные.

– Я знаю, – поморщился Брайдем. – Мы их нашли как раз в будущем классе Гантанаса. Вот здесь, за стеной. Похоже, в нем когда-то изучали что-то связанное с битвами. Но нам-то они для чего?

– В том-то и дело! – прошипела Гаота. – Разве гибель Спрая не была результатом маленькой битвы.

– Даже так? – удивился Брайдем. – И чего же вы от меня хотите?

– Сейчас мы расскажем вам, что сами знаем, а вы слушайте и поправляйте, если мы где-то ошибемся, – объяснила Йора.

– Ну давайте, – обреченно кивнул Брайдем.

– Дело было в полдень, – начала Гаота. – Еще с утра Гран, Спрай, Мисарта и Йока переправились на пароме на левый берег Курсы и держали путь на север в сторону деревеньки, где их ждал у своих родителей Флич.

– Вот! – выставила четыре конный фигурки на стол Йора.

– А вот Флич, – поставила еще одну конную фигурку на дальний угол стола Дина.

– По той же дороге ехали еще три всадника, – продолжила рассказ Гаота. – Наверное, они держались в отдалении, потому что дорога эта, как мы узнали у Синая, не слишком хоженая, и скорее всего эти три всадника переправились на том же пароме.

– Вот, – выставила еще три фигурки Йора. – Они охотились на Мисарту и Йоку и подбирали удобное место для нападения. Удобное место нашлось недалеко от деревни Флича, или просто откладывать было нельзя.

– Скорее всего они замыслили это дело еще на пароме, – заметила Гаота. – Наверное, отравили одну из лошадей, которая потом закапризничала. Здесь, правда, имеется подозрительная путаница. Одни говорят, что Мисарта отстала, потому что у нее лошадь закапризничала, другие, что Ласточка Ойки закапризничала, но все сходятся, что отставала именно Мисарта, получается, что она и была на Ласточке. За ней вернулся Спрай, поменялся лошадьми, решил, что справится с Ласточкой. Тут эта троица и напала на них.

– Получается, что охотились на Мисарту, – предположила Йора. – Спрай же ее подменял? Да и лицо обожжено было у Мисарты.

– Хотя вроде бы память потеряли сразу обе – и Мисарта, и Йока, – заметила Дина.

– Так или иначе, Спрай мертв, Ласточка – мертва, – вздохнула Гаота. – Гран, который, получается, спугнул трех нападавших, весь в печали, а еще две свидетельницы – ничего не помнят.

– И что? – спросил Брайдем.

– Синай сказал, что когда идет обоз или даже отряд, то нельзя отдаляться от общей группы больше чем на два десятка шагов, – сказала Йора. – И что Гран эти правила знает, и допустить такого, чтобы кто-то отстал – не мог.

– Не должен был, – поправил Йору Брайдем. – Но, как видите, допустил.

– Ничего мы не видим! – прошипела Дина. – Если у Мисарты было обожжено лицо, то что это была за магия? И почему лошадь Спрая, на которой она, получается, должна была сидеть, не пострадала? Не ней даже царапины нет! Почему Мисарте обожгло лицо, если на нее охотились? Ее хотели похитить или убить? И почему напали на отряд, если охотились на Йоку? Йока же не отставала? Ей же, получается, ничего не угрожало? И почему тот страшный колдун, который мог убить-заколдовать такого воина, как Спрай, да еще с двумя помощниками, не сразился с Граном?

– Стоп-стоп-стоп! – поднял руки Брайдем. – Навалились на старика втроем и давай топтать. Дайте хоть выдохнуть! Ну, сразу замечу, что по рассказу Грана Ласточка капризничала еще от дома родителей Йоки, а не с парома. И что сначала на нее села Мисарта, надеялась с ней сладить. Но не вышло. А когда лошадь вовсе отказалась идти, то Мисарта и остановилась. Минуты – две, и вот уже она далеко. Да, Спрай вернулся сразу, а Гран замешкался, потому что Йока придуривалась и вырвалась вперед, ее тоже нельзя было оставлять. Поэтому остальное он видел издали. Спрай посадил Мисарту на свою лошадь, шлепнул ее по крупу – лошадь конечно, а не Мисарту, и стал осматривать Ласточку. Мисарта отъехала на пару десятков шагов, почему-то слезла с лошади и пошла обратно к Спраю. Тут и троица показалась. А потом все слилось в секунды. Вспышка, падающий Спрай, начинающая падать лошадь, окаменевшая Мисарта с рукой у лица, ревущая от страха Йока за спиной у Грана, и трое неизвестных, что скачут прочь. Гран, кстати, сказал, что один из них успел подскочить вплотную к Спраю. Может быть, он что-то у него взял.

– Что? – хором воскликнули Гаота, Дина и Йора.

– Не знаю, – пожал плечами Брайдем. – Но Гран говорит, что Спрай хвастался, что нашел кое-что интересное, что непременно надо показать Гантанасу. Может быть, это интересное было интересно не только Спраю?

– Спрай никогда не хвастался, – пробормотала Гаота. – Я, конечно, никогда с ним не говорила лично, но вот уж кто всегда был молчалив и сдержан, так это Спрай.

– Даже так? – сдвинул фигурки в кучу Брайдем. – Хорошо. С лошадьми путаница. Спрай никогда не хвастался. Отряд двигался неправильно. Какова же ваша версия событий?

– Версия? – закашлялась Дина.

– Нет у нас еще версии, – пожала плечами Йора.

– У меня есть вопрос, – прошептала Гаота. – Вот вы, как старший смотритель, управляющий Стеблей. Или Гантанас, как старший наставник. Для вас что важнее – узнать, как все было, или не обидеть Грана подозрением?

– Подозрением в чем? – не понял Брайдем.

– Во всем, – чуть повысила голос Гаота. – На противостоянии Юайс учит нас, что выбирать надо всегда самое простое объяснение. И что совпадений не бывает.

– О каких совпадениях ты говоришь? – нахмурился Брайдем.

– Потеря памяти! – воскликнула Гаота. – И у Мисарты, и у Йоки. Вы спрашиваете про версии? Версий нет, но простое объяснение есть. Не было никаких всадников. И никто не отставал. И лошадь не капризничала. И Спрай ничего не находил. Что-то другое случилось. Не знаю уж, на ходу или на привале. И где точно, тоже не знаю. Но думаю, что это Гран убил Спрая. И памяти Йоку и Мисарту тоже лишил Гран. Мисарта, правда, сопротивлялась, поэтому ей еще и лицо обожгло.

– О как! – вытаращил глаза Брайдем.

– Ой! – пискнула Йора. – Гаота! Ты все это вот прямо сейчас придумала?

– С ума сойти, – прошептала Дина.

– Но почему тогда погибла Ласточка? – прищурился Брайдем. – Опять усложняешь? Почему Спрай сел на нее?

– Не знаю, – махнула рукой Гаота. – Может быть, он рядом стоял и все было на привале. Узнал что-то тайное, и Грану пришлось его убить.

– Так, – поднялся из-за стола Брайдем. – А теперь слушайте меня внимательно. Я даже не буду говорить, что знаю Грана уже несколько лет, и что за него поручались люди, которых я знаю еще больше лет. Но вы должны понять другое – если бы даже Гран был врагом, то в его интересах было бы оставаться этим самым скрытым врагом как можно дольше. И даже если бы Спрай привез бы в Стебли весть, что Гран, к примеру, враг, ему бы никто не поверил. Вы можете представить врагом Гантанаса?

– Нет! – хором ответили девчонки.

– А меня?

– Нет… – уже не так уверенно ответили Йора и Дина, а Гаота спросила:

– А может кто-то быть врагом и не знать об этом?

– А может кто-то не хотеть, но убить кого-то? – спросила Дина. – Случайно!

– А может кто-то ненадолго сойти с ума и натворить страшных дел? – прошептала Йора.

– Тьфу, – замахал руками Брайдем. – Сами же все усложняете! Кто тут враг и не знает об этом? Как это возможно? Кто у нас умеет убивать случайно? Кто у нас тут сходит время от времени с ума? Запомните главное, Грана можно вывести из себя. Если, к примеру, убить у него на глазах кого-то. Но Грана нельзя обмануть и нельзя заколдовать! Он как камень! Как стальной слиток! Я бы после такого происшедшего со мной месяц бы пил, и было уже похожее, и пил, а он уроки ведет! Гран – не какой-то там юный талантливый самородок, который может натворить такого, чего сам не поймет! Он мастер! Один из сильнейших в Стеблях! Ясно?

– Ясно, – прошептала Дина.