И тут Патрик снова удивил Надежду: он заговорил с пастухом на его языке.
Разговор был непродолжительным. Старик опустил посох, кивнул и пошел прочь.
– Куда это он? – спросила Надя, провожая пастуха взглядом.
– За своим племянником. У того есть машина, и он отвезет нас в Сомалиленд. А мы пока посторожим его коз…
– Куда он нас отвезет? – переспросила его Надя.
– В Сомалиленд, – повторил англичанин. – Ну, я же говорил вам – это непризнанное государство на севере бывшего Сомали. Хоть оно и непризнанное, но там нет войны, и порядка больше, чем в Республике Сомали, где мы сейчас находимся. Оттуда мы сможем выбраться в цивилизованный мир.
– А вы, оказывается, говорите на местном языке! – с уважением проговорила Надя.
– Ну, да, выучил как-то… – протянул Патрик и бросился за козой, которая слишком удалилась от стада.
Надя посмотрела ему вслед. Этот англичанин все время ее приятно удивлял. Он добывал буквально из воздуха еду, он сумел сбежать от бандитов и найти мирных жителей. Больше того, он сумел договориться. И он твердо уверен, что выберется из этой глуши.
Надя решила, что нужно держаться его, но ничего про себя не рассказывать. Все-таки он очень подозрительный, а она теперь никому не доверяет.
Прошло около часа, когда вдалеке раздался оглушительный грохот и показалось облако пыли. Это облако приблизилось, и Надя увидела доисторический автомобиль.
Видимо, когда-то давно, в другой жизни, это был армейский джип. Но с тех пор этот джип не раз попадал в аварию, его топтали слоны, обстреливали повстанцы, его сбрасывали в ущелья, он ржавел под тропическим ливнем и перенес тысячи других мелких и крупных несчастий. Дверцы он утратил давно, роль заднего сиденья играл старый продранный диван, капот был таким дырявым, что через него можно было отбрасывать макароны, и вообще, этот автомобиль больше всего напоминал поставленный на колеса мусорный контейнер. Тем не менее это чудо техники все еще передвигалось, за рулем его сидел жизнерадостный улыбающийся негр, а рядом – знакомый пастух.
– Велкам! – приветствовал водитель спутников на ломаном английском. – Ехать подано! Харгейса, йес?
– Харгейса, Харгейса! – подтвердил англичанин и помог Наде забраться на заднее сиденье автомобиля.
– Что это такое – Харгейса? – вполголоса спросила Надежда.
– Город, столица Сомалиленда, – ответил англичанин, устраиваясь рядом с ней.
Бывший джип понесся вперед, подскакивая на ухабах, заваливаясь на поворотах и жалобно скрипя тормозами на крутых спусках. Водитель при этом совершенно не следил за дорогой, он вертел головой во все стороны и в полный голос пел какую-то бесконечную песню. Видимо, такой стиль вождения он унаследовал от своих предков, которые в основном передвигались на верблюдах и могли не думать о дороге.
На особенно крутом вираже он перестал петь, обернулся к пассажирам и проговорил:
– Харгейса, йес?
– Харгейса, Харгейса! – снова подтвердил англичанин.
– Харгейса – фифти саусендс шиллинг! – заявил водитель.
– О’кей! – кивнул Патрик.
– Пятьдесят тысяч? – испуганно переспросила Надя.
– Не волнуйтесь, пятьдесят тысяч сомалийских шиллингов – это всего десять долларов, – успокоил ее спутник.
– А вообще-то у вас есть деньги?
– Есть, – невозмутимо ответил Патрик. – Я сумел кое-что припрятать от наших друзей-пиратов…
С этими словами он взглянул на водителя и, убедившись, что на этот раз тот в порядке исключения смотрит на дорогу, снял левый ботинок, запустил в него руку, повозился немного и вытащил несколько мятых долларовых купюр.
– Этого нам должно хватить на первое время!
Надя услышала позади какой-то шум и обернулась.
Позади них, примерно в километре, показалась машина. Покрытый пылью синий внедорожник. Надя закусила губу: точно такую машину она видела в деревне пиратов, возле барака, в котором ее допрашивал человек с белыми волосами. Синий внедорожник быстро нагонял их машину.
– Посмотрите. – Надя толкнула в плечо своего спутника. – Видите ту машину? Кажется, я ее видела…
– Вам ничего не кажется, – перебил ее англичанин и окликнул водителя: – Эй, друг! Там за нами едет какой-то придурок. Кажется, это муж одной красотки, с которой я познакомился в столице. Ты не мог бы от него оторваться?
– Нет проблем! – отозвался водитель. Он повернулся к Патрику и подмигнул ему: – Она правда была красотка?
– Правда-правда! – нервно ответил англичанин. – Настоящая фотомодель!
– Нет проблем! – повторил водитель.
Кажется, в его поведении ничего не изменилось. Тем временем синяя машина быстро приближалась.
– Что делать? – Надежда схватилась за плечо Патрика.
– Подождите, – отозвался англичанин. – Кажется, наш шофер что-то задумал…
И правда, водитель передвижного мусорного контейнера вдруг резко повернул руль, его самодвижущийся агрегат резко подпрыгнул на кочке и вдруг, соскочив с дороги, скатился по незаметному со стороны пологому склону и оказался на дне неглубокого оврага. Допотопная машина мчалась по дну оврага, не снижая скорости, внезапно овраг повернул влево и стал глубже. Машина катила дальше, подпрыгивая на рытвинах и ухабах, потом снова выкатила на равнину, но теперь справа от нее тянулась гряда невысоких холмов.
– Больше он нас не найдет! – Водитель повернулся к Патрику и широко улыбнулся. – Она правда была красотка?
– Ух! – Патрик обрисовал в воздухе женский силуэт с весьма пышными формами и, когда водитель причмокнул губами и отвернулся, тихо спросил: – Надин, вы ничего не хотите мне рассказать?
И посмотрел очень серьезными светлыми глазами.
– О чем вы? – Надя едва не покраснела, осознав, как фальшиво звучит ее голос.
– Я знаю, кому принадлежит та машина, – сказал Патрик, – я видел его в деревне. Этот человек – белый, у него какие-то дела с пиратами и вообще в этой стране. Дела, я так понимаю, криминальные и незаконные. Впрочем, тут весь бизнес незаконный. Надин, этот человек очень и очень опасен. Чего он хотел от вас?
– Но я понятия не имею! – воскликнула Надя. – Мне кажется, что меня с кем-то спутали…
– Ну-ну, – хмыкнул Патрик, и Надя поняла, что он ей не поверил.
– Я ведь спрашиваю не из пустого любопытства, – продолжал Патрик, – просто так пираты не стали бы нас преследовать, у них сейчас своих забот хватает.
«Если на то пошло, пираты не стали бы меня похищать, – подумала Надя, – им от этого никакой выгоды. Они сделали это по приказу того беловолосого. Но кто же он такой? И что он имел в виду, когда спрашивал: где он, где он?»
– Вы хотите сказать, что вам со мной гораздо опасней, чем без меня? – спросила Надя.
Расчет был прост, английское воспитание взяло верх, и Патрик пробормотал, что он поможет ей выбраться к цивилизации, а там она вольна поступать, как хочет.
Надя удовлетворилась этим, хотя понятия не имела, что она будет делать, попав в цивилизованные места. Наверно, нужно идти в российское посольство. Ну, там видно будет.
Гористая местность закончилась. Разбитый джип скатился в долину и остановился. Водитель повернулся к пассажирам и проговорил, обращаясь к Наде:
– Голова! Голова плохо! Волосы плохо!
– Что не так с моей головой? – обиженно переспросила девушка. – Ну да, я давно не мыла волосы, у меня просто не было подходящих условий, ни горячей воды, ни шампуня…
– Дело не в этом, – догадался Патрик. – Мы въезжаем на территорию, контролируемую исламистами. Здесь волосы у женщины обязательно должны быть покрыты платком. Хиджабом.
– Да-да, – оживился водитель. – Хиджаб! – И протянул Наде выцветший платок.
Надя кое-как покрыла платком волосы. Водитель снова тронулся и вскоре подкатил к выжженной солнцем деревушке. Посреди этой деревушки стояла фанерная будка, возле нее слонялся разморенный жарой чернокожий солдат. При виде джипа он оживился, поправил форменный берет и, подойдя к машине, заговорил с водителем. Водитель бойко ответил, показал рукой на своих пассажиров и произнес уже знакомое Наде слово – Харгейса. Пограничник снова заговорил. Водитель поцокал языком, повернулся и сообщил Патрику:
– Сильно жадный. Хочет десять тысяч шиллинг.
– Десять так десять, – согласился Патрик и протянул пограничнику два доллара. Тот высокомерно взглянул на деньги, взял их двумя пальцами и отвернулся, разом утратив всякий интерес к джипу и его пассажирам. Водитель выжал сцепление, джип кашлянул, зарычал, как простуженный лев, и перевалил границу.
По другую сторону границы была точно такая же деревушка. Даже, наверное, та же самая. Она состояла из таких же приземистых глинобитных хижин, была так же выжжена солнцем, так же покрыта красноватой пылью. Земля здесь так же была усеяна толстым слоем рваных полиэтиленовых пакетов и пластиковых бутылок из-под кока-колы. Тощие облезлые козы старательно разрывали мордами этот пластиковый сор в поисках какой-нибудь пищи. Тут же пробегали темнокожие подростки с тележками, набитыми всякой всячиной, – они олицетворяли собой пограничную торговлю, перевозя дефицитные (то есть любые) товары с одной стороны границы на другую.
– Сомалиленд! – объявил водитель, миновав ничейную территорию и свернув на боковую улочку.
В последний момент Надя бросила взгляд на пограничный пост. Возле него стоял синий внедорожник, с пограничником разговаривал высокий белый мужчина. Даже отсюда Надя увидела его длинные, удивительно белые волосы. Блондин что-то говорил пограничнику, яростно жестикулируя, но тот не соглашался, мотал головой, а потом даже угрожающе схватился за автомат.
Водитель вырулил в конец деревни и затормозил перед сколоченным из старых досок бараком, на двери которого была нарисована чашка чая. Сразу было видно, что изобразивший эту чашку местный художник никогда не учился живописи и был убежденным последователем примитивизма.
– Один момент! – проговорил водитель, обернувшись к пассажирам. – Пить! Чай! – И для верности он ткнул пальцем в творение неизвестного художника.
– Чай так чай! – согласился Патрик и помог Наде выбраться из мусорного контейнера на колесах.
Отряхнув с волос и одежды красную пыль, они вслед за водителем вошли в барак.
Внутри имелось два стола, изготовленных из ржавых листов кровельного железа, и железная же бочка, на которой расположился хозяин заведения, он же по совместительству бармен и официант.
Надя с удовольствием выпила бы чашку чая, но тот напиток, который предложил им с Патриком хозяин, только с большой натяжкой можно было назвать чаем. Это была мутноватая сладкая бурда, слегка подкрашенная молоком.
– Это эфиопский чай, – пояснил Патрик, отпивая из своей кружки. – Пейте, он неплохо тонизирует.
Пока они пили свой чай, водитель о чем-то вполголоса переговаривался с хозяином. Неожиданно они начали спорить, ссориться, потом так же неожиданно помирились и пожали друг другу руки, явно скрепляя этим рукопожатием какую-то сделку.
– Не нравятся мне эти переговоры! – проговорил Патрик. – Кажется, наш водитель нашел себе более интересную работу.
Он как в воду глядел. Обменявшись рукопожатием с хозяином, водитель подошел к своим пассажирам и сказал, в растерянности разведя руками:
– Нет Харгейса!
– Что значит – нет Харгейса? – насторожился Патрик. – Мы же договорились, что ты довезешь нас до Харгейсы!
– Машина ломаться, – пояснил водитель, глядя на пассажиров честными прозрачными глазами.
– Как это она успела сломаться, пока мы здесь пили чай?
– Нет Харгейса! – повторил водитель.
– Нет Харгейса – нет фифти саусендс шиллинг! – твердо проговорил англичанин. – Не довезешь до конца – не получишь денег!
– Это нечестно! – воскликнул водитель и повернулся к хозяину заведения, призывая его в свидетели.
– А бросать нас тут честно?
– Я не бросать! Здесь есть такси до Харгейса!
Действительно, водитель отвел их на утрамбованную площадку за деревней, где стояли две потрепанные «Тойоты», игравшие в этих краях роль общественного транспорта. Одна машина оказалась уже забита под завязку и собиралась уезжать, водитель второй зазывал пассажиров, хотя, на взгляд Нади, их уже и так было слишком много.
Четыре разговорчивых чернокожих человека утрамбовались на заднем сиденье, высокая женщина в темно-красной накидке затолкала в багажник «Тойоты» двух жалобно блеющих коз и умудрилась втиснуться пятой на то же сиденье.
– Вы садитесь впереди, – распорядился водитель «мусорного бака». – Это места «люкс»!
Надя и Патрик кое-как втиснулись на переднее сиденье рядом с водителем. При этом колено Патрика уперлось в рукоятку переключения скоростей.
– О’кей? – осведомился таксист.
– О’кей! – кивнул Патрик.
«Тойота» сорвалась с места и помчалась по пыльной ухабистой дороге. При этом каждый раз, когда водителю требовалось переключать скорость, Патрику приходилось поднимать ногу. Вскоре это у него отлично получалось, они с водителем достигли полного взаимопонимания и действовали слаженно, как единая команда.
Старая «Тойота» бодро бежала по выжженной солнцем равнине. То и дело она обгоняла погонщиков ослов и верблюдов, которые двигались в одну сторону – к столице Сомалиленда Харгейсе.
Наконец на равнине стали попадаться признаки цивилизации – груды мусора и хижины, сколоченные из подручного материала – кровельного железа, старых досок и даже распрямленных консервных банок и полиэтиленовой пленки. Скоро хижин стало гораздо больше, и водитель такси гордо объявил:
– Харгейса!
Часть пассажиров выбралась из машины, Патрик же сказал водителю: отель «Амбассадор»! – И такси поехало дальше.
Теперь хижины окружали дорогу со всех сторон. Точнее, дорога превратилась в узкую кривую улочку, со всех сторон стиснутую хижинами и полуразрушенными домами, испещренными следами пуль и снарядных осколков.
– Это следы разрушений, оставшиеся еще с восемьдесят восьмого года, – пояснил Патрик, перехватив взгляд Нади. – Тогда правительственная авиация буквально сровняла город с землей.
– И что – с тех пор здесь ничего не восстановили? – удивленно спросила Надя. – Ведь без малого тридцать лет прошло!
– Жители города решили, что построить город заново дешевле, чем восстанавливать разрушенные дома.
– Что-то я не вижу здесь новостроек!
– Ну, просто тут столько пыли, что новый дом уже через год выглядит так, как будто остался здесь от колониальной эпохи. Впрочем, в центре новостроек будет побольше.
