Он очень вредил ей искусственным выходом из комы и знал об этом, но времени в обрез. Или рисковать, или терять.
Они шагали в место, которого не существовало ни в одном из миров, лишь в его воображении – в высокий сводчатый пустой зал, где окна черны, а потолка не разглядеть. Остановились в его центре – он в хламиде, как полагается, она светлая и воздушная, совсем как утром.
– Леа, смотри внимательно.
Там снаружи счет, наверное, шел на минуты, если не на секунды – может войти медсестра, может не выдержать нагрузки мозг.
В его руках амулет – Колесо Вечности. Сейчас он подбросит его в воздух, и образуется куб с шестью гранями. Каждая грань – Выбор. Один-единственный шанс все изменить. В какую сторону без чужого вмешательства решает судьба и тот, кто созерцает полет.
Три, два, один – медальон в пальцах накалился. И тогда Санара подкинул его.
– Смотри на Куб, поняла?! Смотри не отводи взгляд.
Взлетел, увеличиваясь в размерах, в воздух светящийся предмет. Изменился геометрически, сверкнул вершинами, оброс сложными символами.
– Какой?! – проорал Аид. – Это твой шанс, Леа. Выбирай, куда ты хочешь попасть!
У нее в запасе пара секунд; с него уже сошло семь потов. Более он может никогда не повторить эту процедуру, заклятие Выбора сложно, оно поддается активации раз в дюжину лет. Способно убить или положить к ногам мир.
– Выбирай! – проорал снова, когда Куб достиг вершины полета, а после начал снижение.
И выдохнул, как школьник, чью сестру только что вытащили из пожара живой. Леа сделала свой выбор, он видел это по ее глазам.
– Что вы делаете? Отойдите! Вы ее убиваете!
Его оттаскивали от кровати чьи-то руки, кажется, двух медсестер и врача.
«Уходите! Немедленно покиньте палату!»
Пациентке что-то кололи; орал дурниной прибор, измеряющий давление и пульс. Вращалась под потолком красным сигнальная, оповещающая о тревожных показателях, лампа.
Аид уходил выдохшийся, уверенный, что снаружи ему придется посидеть под дождем минуту-другую на мраморных ступенях больничного крыльца.
* * *
Мир Уровней.
Часом позже он набрал Начальника. Долго добирался до замка, после через Портал на Уровни, дальше на авто…
Помыться не успел, больше и не желал, знал, что ополоснется в душе перед сном, после в постель.
– Вечер добрый.
Ему ответили после первого же гудка.
– Посмотри карту Судьбы Аддара, – попросил глухо и без предисловий. Знал, что Дрейк ради этого отвлечется от чего угодно, от любой важности дел. Приготовился ждать.
Плыли одна за другой сложные мысли – куда приведет ее Выбор? Не напортачил ли он, предоставив его ей? А что, если к тому же исходу?
– Чисто, – ответили в трубке. – Войны нет. Книги останутся непрочитанными еще, по крайней мере, ближайшие три сотни лет.
Санара выдохнул. Значит, Леа избрала что-то иное. Никому не узнать, что именно.
– Что ты с ней сделал? Уговорил?
Тишина. Горечь, присутствующую в эмоциях и на языке, Аиду удалось скрыть.
– Деактивировал.
Ответил. И положил трубку.
Глава 2
(Miriam Stockley – Adiemus)
Я была морем.
Волнующимся сверху, тяжелым и холодным у дна. Спокойным, отстраненным, спящим и в то же время бодрым; во мне плавали рыбы и колыхались водоросли. Я была каждой разбивающейся о камни брызгой, подвижной, сползающей со скал каплей, несущейся вперед волной, живущим лишь долю секунды и лопающимся через мгновенье пенным пузырьком.
Я была ветром. И для меня не существовало ни преград, ни расстояний, ни верха, ни низа – лишь свобода, скорость и полная невесомость. Я путалась в облаках, умывалась соленой влагой, исследовала пещеры, изгибы и формы булыжников, гладила прозрачными руками травы, баловалась непредсказуемостью и вседозволенностью.
Я была землей. Фундаментом всего – недвижимым и нерушимым, извечным в своей стабильности. Это по мне перекатывались песчинки, это в меня прорастали корни, это в моих глубинах формировались залежи кристаллов.
Я была всем: солнечным светом, бликами на гребнях волн, парящими вдалеке птицами, шумом прибоя, гранитным берегом позади. Днем, временем, этим островом…
И еще я была Леа. Когда-то. Несмотря на то что теперь я ощущала себя многими людьми и прожитыми судьбами, часть меня осталась именно ей – Леа.
С тех пор как Судья подбросил вверх Куб и подарил мне Шанс (о да, я помнила и Судью, тот сумеречный зал и вращающиеся грани), здесь на Аддаре минуло три года. Три года здесь, но всего лишь месяц с Элементалами.
Чередой снов-ощущений, вот как я их запомнила. Колоссальным объемом знаний, невообразимой легкостью, умением общаться без слов, жить без тел, не строить ненужных границ, уметь все, если то способен вообразить разум.
Потому что именно этого я (незримо от самой себя) желала, когда вращался Куб – закончить начатое. Не уходить, пока все не разгадаю, понять, наконец, что же они такое – прозрачные люди? О чем молчат, мечтают, что знают и как между собой общаются.
Все сбылось.
Погрузившись в долгую кому и однажды попросту исчезнув с больничной койки в госпитале, я не умерла, нет. Я провела чудесное время во внетелесном состоянии, ни минуты из которого не сумела бы после описать словами (разве можно описать сон?), и возродилась здесь на Аддаре.
Забавным мне казался теперь тот факт, что Куб Судьи исполнил не одно мое желание, а сразу все, таившиеся, как оказалось, под очевидными пунктами «хочу». И следующим из них, после мечты общения с Элементалами, в моем списке значилась «свобода». Полная, от всего – без привязанностей, ненужных хомутов, ответственности. И потому из долгого сна на поверхность я вынырнула в той реальности, где моя мать (мать Леа) родила вторым ребенком не дочь, а сына по имени Майрон, которому недавно исполнилось двадцать два. Таким образом, у нынешней меня родственники отсутствовали.
Догадывалась ли та Леа, которой я была раньше, об этом желании? Однозначно нет.
«Сюрприи-и-и-из!»
Еще одной вещью, из-за которой я вновь решила испытать свою судьбу в человеческом теле (хотя могла навсегда остаться в невесомом и крайне притягательном мире Элео), была месть. Не месть даже – это слишком тяжелое слово, отдающее гневом, залитой кровью сталью и финальным ором в лицо врага… Нет, подобными категориями я более не мыслила. Но я – Леа, – глядя на падающий Куб, когда-то от всей души пожелала, чтобы Судья Аддара однажды познал то же, что познала в тот далекий день я – ощущение полного бессилия.
Это меня и вернуло. Теперь я здесь, все еще способная соскользнуть обратно в эфемерный сон и раствориться на иных частотах мироздания, но уже достаточно уплотненная, чтобы чувствовать мокрый песок под ягодицами.
«Играем?» – вопрошала меня обступающая все плотнее реальность. Игра не впустит Игрока, пока тот не поверит в «настоящность» избранной площадки. «Ты решилась?»
Сюда или обратно?
Я размышляла.
Да, я вынырнула неизвестно кем три человеческих года спустя, это так, но отнюдь не для того, чтобы заставить некоего человека ощущать бессилие. Это скучно. Новая я – наполовину человек, наполовину Элементал, – совершенная личность с объемным восприятием и высокочастотным оборотистым мозгом, слишком отличалась от себя прошлой, чтобы мерить все старым метром. Однажды я найду Судью, мы встретимся, и, может быть, даже скрестим шпаги, но уже не ради мести, скорее, ради чего-то другого… Чего именно? Любопытно будет узнать, раз уж это он когда-то подбросил Куб, вернувший меня на Аддар.
«Сюда?»
«Или обратно?»
Обратно к Элементалам – заманчиво. Вновь общаться ощущениями и мыслеформами, знать о мире непостижимое, не пытаться уместить информацию мозгом, но быть ей – информацией.
Но в то же время как восхитительно, оказывается, стать человеком, способным прочувствовать собственную силу на кончиках пальцев. Видеть порывы ветра глазами, вдыхать морскую соль порами кожи, понимать, как за секунду обрести невесомость воздуха или текучесть воды. И так славно шумит у ног прибой, так игриво ластится к коже ветер…
«Играем!» – решила я спонтанно и безо всякой логики.
И, сказав это, окончательно уплотнилась.
* * *
(Irina Rimes – Vivons les)
– Женщина… Девушка… Вам не холодно?
Он не был злым и не питал дурных намерений. Просто толстый парень, возрастом около тридцати, в дурацкой красной кепке и с бородой. Еще не жирный, но уже размазанный, рыхлый. Даже высокий рост не спасал.
От моего взгляда он не отпрянул, удержался, хотя ему было страшно – у еще не стабилизировавшейся меня цвет глаз менялся часто.
Холодно? Он спросил, не холодно ли мне?
Не знаю, сколько я сидела на берегу, но только теперь окончательно осознала, что у меня есть настоящее человеческое тело. С длинными волосами, развевающимися по ветру, с гладкой теплой кожей – все, как и должно быть, – с руками, ногами…
И голое.
Как этот неуверенный в себе бедолага вообще решился подойти к обнаженной женщине на заброшенном пустынном берегу?
– Одежду вашу… украли, наверное?
Он искал несуществующим фактам несуществующие оправдания. Я же смотрела на зажатый в пухлых пальцах прозрачный пластиковый стакан с газированным апельсиновым соком. Только теперь поняла – я хочу это попробовать. Чтобы холод по горлу, чтобы пузырьки, чтобы сладость с ароматом цитрусовых внутрь.
– Можно?
Я указала на стакан, и бородатый, чуть замешкавшись, протянул его мне.
– Д…да, конечно… возьмите. Оставьте себе…
Он смотрел на мою увеличившуюся со времен Леа грудь до полновесного третьего (даже чуть больше) размера. Отлипнуть не мог. Стеснялся, корил себя за несдержанность, но вместе с этим жадно впитывал зрелище – его он будет крутить в голове ночью, с руками под одеялом. Это забавляло.
Сок оказался именно таким, как представлялся – терпким, свежим, со звякающими кубиками льда. Шипучим и освежающим.
Моя грудь при движении руки, поднимающей и опускающей стакан, покачивалась – истекал слюной приклеенный к ней взгляд.
– Хочешь потрогать? – спросила я мягко.
Ему хотелось. Но паника сильнее, она подавила все инстинкты бородатого до того, как тот сумел выдавить вожделенное «да».
– Н-н-нет.
«Спасибо» добавил так тихо и невнятно, будто уже придушил себя изнутри.
И зря. Ну положил бы ладошки, подержал бы чуть-чуть. Если бы осмелел, так и соски бы погладил. Словил бы от этого неподдельное удовольствие, такое сильное, что вышибло бы крышку «чайника», домой бы вернулся совершенно другим человеком. Верящим в счастливые случаи, в удачу, в то, что он хоть немного, да привлекателен, и, значит, может быть любим. Вся жизнь пошла бы иначе.
– Чудная.
Неторопливо допивая сок, отозвалась я о его майке с рисунком из человечков под зонтиком.
– Вам… нравится?
И он вдруг принялся стягивать ее с себя, протянул мне – пахнущую чужим потом и скрытым вожделением, – оголил собственный рыхлый торс с внушительным пузом и свисающими над шортами боками.
– Возьмите… у вас одежды… нет.
Я взяла.
А он отправился прочь. Радостный оттого, что сумел кому-то помочь, что оказался в правильное время в правильном месте. Заодно прячущий в шортах эрекцию.
Сок я допила. Майку надела.
Не голой же идти в город… И чем вообще занимаются новорожденные, если пропустить этап взросления с родителями, этап обучения, который я уже прошла, и этап «срочно хочу замуж, детей, а после счастливо помереть»?
Очевидно, мне нужен дом, и, значит, деньги. Много и быстро.
* * *
(Michael FK – End Time Delusion)
