– О нет! – ахает Элайджа, хватаясь за сердце. – Мы уходим немедленно.
– Ужасно сожалею, что прервала вашу прогулку, – продолжаю я. – Но видите вон ту кофейню через дорогу? Там подают отличный горячий шоколад с пастилой.
– Звучит аппетитно, и не волнуйтесь, это не ваша вина, – отзывается Том, беря Элайджу под локоть и уводя его за собой к выходу.
Я иду следом вдоль ограды, поторапливая их, когда Элайджа вдруг оборачивается ко мне и говорит, подмигивая:
– Вам, наверно, следует сообщить и остальным посетителям о том, что произошло?
Я свирепо гляжу на него. Но он прав. Это должно выглядеть правдоподобно для Тома.
– Дамы, – обращаюсь я к группе из трех посетительниц. – Вообще-то зоопарк сейчас закрывается, потому что у нас возникла небольшая проблема…
– В вольере для горилл, – подсказывает Элайджа. Блондинка из группы хмуро смотрит на меня. На ее груди значок: «Пятьдесят – это новые сорок!»
– Но я только что заплатила за билеты, что за нагибалово!
Ее подруги тут же согласно кивают. У одной из них я замечаю маленькую бутылочку вина, из которой та пьет через соломинку.
– Вам вернут полную стоимость, но ваша безопасность – в приоритете.
На нас оглядывается мужчина лет пятидесяти.
– Безопасность? А в чем проблема, мисс?
– Вы в полной безопасности, это просто ради профилактики, но мы сделаем все необходимое, чтобы вы и ваша мама спокойно эвакуировались, – я улыбаюсь пожилой женщине в пальто леопардовой расцветки, стоящей рядом с ним.
– Простите, – сообщает она, – но я его жена.
Я уже собираюсь извиниться, но тут кто-то хлопает меня по плечу. Я оборачиваюсь. Передо мной – тощий подросток с россыпью прыщей на подбородке.
– Что происходит? Я ничего не слышал насчет этой гориллы, – говорит он писклявым голосом. К его поясу прикреплена черная рация, из которой доносится, что пингвины до сих пор не получили еду. Я тянусь к ней, отстегиваю и вешаю на ремень своих джинсов.
– Да, сейчас мы должны эвакуировать людей… Возьми это, – я протягиваю ему ведро с рыбой. – Вырвалась горилла или нет, а пингвинов надо кормить. Я буду на связи и дам знать, что происходит.
Я не хотела произносить слово «вырвалась»! Оно само выскочило.
– Гориллы сбежали! – восклицает кто-то за моей спиной, и этот крик вызывает эффект мгновенной паники, расходящейся, как круги по воде. Как падающие костяшки домино. Первый человек срывается к выходу, за ним остальные, меня толкают туда-сюда с разных сторон бегущие люди. Том начинает изображать гориллу, и Элайджа присоединяется к нему, их обоих сталкивают с дорожки, и они медленно плывут вдоль ограды вместе с толпой.
Я пытаюсь успокоить людей.
– На самом деле гориллы – очень дружелюбные звери, – кричу я вслед пробегающему мимо человеку, прежде чем обернуться к женщине, которая вцепилась в мою руку и не отпускает. – Да, я знаю, что о них рассказывают всякое на канале «Живая планета», но там любят преувеличивать. Наговаривают на зверьков.
Китти стоит у ворот зоопарка с мегафоном в руке. Толпа бежит прямо на нее, но она шагает навстречу, выставив перед собой руку, как регулировщик дорожного движения. Толпа – словно несущиеся машины в потоке – притормаживает. Я начинаю пятиться назад, стараясь спрятаться за спинами, чтобы Китти меня не заметила.
– Всем УСПОКОИТЬСЯ! – кричит она. Мегафон хрипит, но ее голос сквозь него вполне разборчив. – Что происходит?
– Гориллы сбежали! – орет кто-то из толпы.
– Что? Нет, они все на месте, – говорит она и опускает руку с мегафоном. – Не будьте идиотами!
– Но нам так сказали два сотрудника!
По толпе пробегает шепот согласия.
– Мы тут ни при чем! – бормочет один из посетителей.
– Просто делаем то, что нам сказали! – подхватывает другой.
– Кто именно? – требует ответа Китти.
Я осторожно стаскиваю кепку, стараясь не делать резких движений, и мои белокурые локоны рассыпаются вокруг головы.
– Вон тот! – говорит кто-то в толпе, указывая на моего невольного сообщника. – И еще девушка с кудрявыми светлыми волосами.
Я ныряю вниз, прежде чем кто-то успеет меня заметить. И сижу на корточках, зажатая между чьими-то красными ботинками «Доктор Мартенс» и простенькими белыми туфлями-лодочками. И тут внизу со мной – маленькая девочка, сжимающая в руках шапочку в форме оранжевой тропической рыбки. Она несмело машет мне рукой.
– Привет, – шепчу я. – Я Кэйтлин.
– Вайолет, – представляется она в ответ. – Вы смотритель зоопарка?
– Ага, – говорю я. – Какое у тебя любимое животное?
– Ленивец, – отвечает она. – А вы знаете, что они умеют плавать очень, очень быстро?
– А еще они какают раз в неделю, – киваю я, и девочка хихикает.
– А гориллы правда сбежали?
Я отрицательно качаю головой, но подношу палец к губам:
– Только давай это будет наш с тобой секрет.
Она изображает замок на губах. Затем манит меня поближе и серьезно говорит на ухо:
– Я хочу стать смотрителем зоопарка, когда вырасту.
– Ты была бы великолепным смотрителем. Ты уже так много знаешь о ленивцах.
– И об улитках тоже! Вы знаете, что они могут спать три года подряд?
– Я не знала. Я бы с удовольствием проспала три года подряд.
– А я бы не смогла, – качает головой Вайолет. – Спать – это так скучно.
– Это гораздо интереснее, когда ты старше. Эй, Вайолет, а ты знаешь, что нужно для того, чтобы стать смотрителем?
– Корм для ленивцев, – решительно отвечает она.
– Ну да, он тоже пригодится. Но еще тебе понадобится униформа.
Девочка разевает рот с восторженным вздохом, когда я надеваю ей на голову свою форменную кепку и набрасываю на плечи куртку.
Над собой я слышу женский голос с сильным манчестерским акцентом:
– Меня не волнует, что она говорит. Я не собираюсь рисковать.
Женщине отвечает мужской голос:
– Но мы только что купили билеты. Вайолет ждала этого всю неделю.
Вайолет, цепляясь за ногу в джинсовой штанине, начинает продвигаться вперед вместе с ней.
– Мне надо идти, – говорит она. – Но вы можете взять взамен мою шапку.
И протягивает мне «спасательный круг» – оранжевую шапочку в виде рыбьей головы.
– Спасибо, Вайолет! – благодарю я, натягивая ее и заправляя внутрь волосы.
Она показывает мне язык.
– Вы смешно выглядите! – улыбается она, и ее тянут прочь.
Я отряхиваюсь и встаю: все вроде немного успокоилось. Но я нигде не вижу Тома и Элайджу. Я все же надеюсь, что мой план сработал. Вспоминаю, как они вместе убегали. И оба нашли забавное в этой ситуации, держась за руки и подшучивая над остальными посетителями. Может, в конце концов, они не так уж и плохо подходят друг другу?
Я направляюсь к выходу. Китти отвлеклась, докладывая в шипящую рацию:
– Это была новенькая, Джоанна! Нет, я не знаю, с чего это ей в голову взбрело!
Когда она говорит, у меня на поясе что-то жужжит. Моя рация! Я повесила ее на ремень джинсов! Я перехожу на рысь, выбегаю из зоопарка и заворачиваю за угол, где наконец отстегиваю рацию и кладу на стену. Надеюсь, кто-нибудь найдет ее там.
Тут я замечаю Элайджу, прислонившегося к фонарному столбу и машущего мне. Я показываю на свою рыбью голову и начинаю смеяться, и он присоединяется, заключая меня в объятия, пока мы оба задыхаемся от смеха.
– М-да… теперь я понимаю, что значит – «быстрое обострение ситуации», – говорит он.
– Мне так жаль… я не должна была предлагать зоопарк! И я просто решила вытащить тебя отсюда. Я не хотела, чтобы моя ошибка помешала вам узнать друг друга получше!
– Ты такая милая, Кэйтлин Картер.
Я отрицательно качаю головой:
– Но самая плохая сваха на свете. Это не сработало… – Я указываю на пустое пространство рядом с ним. – Ты один…
– Он ужасный вариант для меня, – заявляет Элайджа. – Совершенно ужасный. Ты видела его волосы?
Я перестаю улыбаться.
– Я знаю, но если его слегка отмыть, он будет выглядеть великолепно! И… и я действительно думаю, что вы могли бы быть вместе, если бы ты познакомился с ним поближе.
– А что касается его грязных кед, то…
Должно быть, я выгляжу очень расстроенной, потому что Элайджа внезапно улыбается.
– Ладно, не могу больше над тобой издеваться! Он совершенно ужасен, но именно поэтому он сейчас в той кофейне, ждет меня.
– Ты решил дать шанс ужасному варианту! – подпрыгиваю от радости я и снова его обнимаю.
– Идеальные меня не устраивали, ну и вообще… – говорит он. – Даже если все пойдет наперекосяк, у меня по крайней мере будет забавная история для мемуаров. А у тебя… у тебя отличная шапка. Ты должна оставить ее себе. Так и ходи, она тебе идет.
И с этими словами он разворачивается и спешит в направлении кофейни.
Глава 4
На следующий день я просыпаюсь рано. Я стою у окна нашей спальни и смотрю, как самолет рассекает темное небо. В глубине окна напротив я вижу женщину с осовелым взглядом, кормящую ребенка грудью. Все машины на нашей улице покрыты инеем. Вокруг тишина. Я спала плохо, адреналин со вчерашнего дня еще бурлил в крови, и я лежала в постели с закрытыми глазами, усилием воли заставляя сон прийти. Но я чувствую себя не разбитой, а обновленной. Как будто туман, окружающий меня, немного рассеялся.
Том написал мне, как только я приехала домой: «Он самый лучший, я просто одержим им!» – с тремя смайликами-сердечками. Елена также прислала электронное письмо, сообщив, что они с Джеймсом договорились о следующем свидании.
Удачные пары – вот что мне нужно. Необходимо создать как можно больше счастливых пар, думаю я, пока одеваюсь слоями: черная водолазка, следом серый джемпер и затем еще больший пушистый черный джемпер. Я сую ноги в угги, «башмаки муми-троллей», как называет их Гарри: он ненавидит шум, который я издаю, когда ношу их, – постоянное шарканье и шлепанье.
Когда я выхожу на улицу, птицы только начинают щебетать. Я иду, опустив голову и подняв меховой капюшон, пока не добираюсь до Уэст-стрит, где немного более оживленно. Мимо с грохотом проезжают трамваи, а аптека только открывает свои двери: женщина в белой накидке с оранжевой полоской вокруг воротничка устало улыбается мне, пока поднимает ставни-роллеты.
Я взбегаю в свой офис, перепрыгивая через две ступеньки за раз: маленькое помещение над кофейней «Коста», которое я арендовала полгода назад. Моя бежево-розовая, медно-золотистая гавань. Я провожу тут большинство дней с семи утра. Я завариваю себе крепкого чаю, украдкой бросаю туда один кусочек сахара, хотя здесь нет свидетелей, и начинаю распечатывать на принтере новые заявки, которые пришли за ночь: их почти сорок. Я печатаю на бумаге каждую анкету отдельно и аккуратно их подшиваю. Я люблю это делать, потому что так все кажется более реальным – напоминает, что я должна заботиться о чувствах клиентов, что они не просто изображения на экране моего компьютера.
Сперва я начинала свое дело просто с подруг, и с подруг подруг, которые слышали, что у меня есть эта способность – определять, кто подходит и не подходит друг другу; и постепенно слухи обо мне стали распространяться. Я навсегда запомнила первый имейл, полученный от незнакомки. Я месяцами убеждала себя, что однажды у меня просто закончатся знакомые, и все, на этом делу конец; однако тут появилась Джен. У нее были густые вьющиеся волосы, почти как у меня, но шоколадно-коричневого оттенка, такие блестящие, словно их покрыли глазурью. Еще у нее были огромные зеленые глаза-омуты и широкая открытая улыбка. Интересно, известно ли ей, как много она для меня значит? Надеюсь, она по-прежнему счастлива со своим подобранным мной партнером – владельцем местного магазинчика товаров для вечеринок, с которым я познакомилась, когда покупала воздушные шары.
Эйд скоро будет здесь. Уже почти десять утра, а она склонна появляться между этим временем и полуднем, как правило, с запахом перегара от белого вина и полная историй о прошедшем вечере. Наверно, мне следовало бы быть с ней построже – назвать четкое время начала и окончания рабочего дня и убедиться, что она поняла. Но, хоть я и ее начальница, мне нравится ее безалаберность – то, как она энергично влетает, словно вихрь, и тем самым вырывает меня из грез, в которых я застреваю.
К моему удивлению, она прибывает ровно в десять, как и положено: одетая в кожаную юбку-карандаш и белую футболку с крупной кричащей надписью: «ВОТ ТАК ВЫГЛЯДИТ ФЕМИНИСТКА». Вместо обычных грязных «Конверсов» на ней пара остроконечных туфель.
– Что, Эйд, вечерок задался? Хочешь кофе? – спрашиваю я, пробираясь к кофеварке.
– Не, некогда, – отвечает она, вытаскивая свой ноутбук. – У меня есть план действий получше.
Эйд – специалист по продвижению в соцсетях. Она работала с крупнейшими брендами страны: выполняла задачи для «Гугла», «Снапчата» и «Пепси», а потом, около года назад, собрала вещички и переехала в наш город Шеффилд для своих дальнейших авантюр. Как сказала мне Эйд при первой встрече, она выбрала Шеффилд, потому что очень любит фильм «Мужской стриптиз», действие которого здесь и происходит. Когда я впоследствии пыталась узнать подробности о ее внезапном переезде, она лишь покачала головой. «Слишком много всего навалилось», – вот и все, что она сказала. По тому, как она избегала моего взгляда и сжимала ладони в кулаки, я поняла, что это как-то связано с расставанием. И не стала ее пытать. Если захочет, сама расскажет, когда будет готова.
Я наняла ее два месяца назад, поставив для нее маленький письменный стол напротив моего. Она сидит там, печатает на ноутбуке и время от времени показывает мне какой-нибудь мем или смешную статью из Интернета, от которых я ржу как сумасшедшая.
Эйд постукивает длинным, свеженаманикюренным фиолетовым ногтем по экрану. Я никогда не понимала, как она может печатать с такими штуками на пальцах.
– Что это?
На экране открыт мой «Инстаграм» с фотографией безалкогольного коктейля, которую я подписала: «Разве алкоголь важен для веселья?», сопроводив всем полагающимся набором «трезвых» хештегов.
– Трезвость сейчас в моде! Все так делают… – отвечаю я, возвращаясь за свой стол. Фотография девушки на верхней анкете в стопке: ее нос-кнопка и темно-зеленые глаза будто взывают ко мне. Я хочу взять анкету и спокойно прочитать, но Эйд все еще говорит, так что я снова перевожу на нее взгляд и пытаюсь слушать.
