Оля делает шаг назад. Хватаюсь за подол халата, не позволяя отойти дальше. Оля удивлённо смотрит на меня.
– Жжёт. Подуй, – шепчу я.
– Крымов, мазь с охлаждающим эффектом. Жжения быть не должно.
– Ну пожалей меня, Оль, – смотрю на неё жалостливо и умоляюще.
– Глеб, прекращай играться. Отпусти.
– А если не отпущу, – дергаю халат на себя, заставляя Ольгу вернуться ко мне.
– Зачем ты опять начинаешь? Я тебе уже много раз повторяла, что между нами ничего никогда не будет.
– А я тебе много раз говорил, что будет. Я не отстану. Я тебя люблю.
– Не бросайся такими словами.
– Ты ещё скажи, что я слишком молод, чтобы знать, что такое любовь.
– Возможно.
Ну ни хрена себе заявление!!!
– Во сколько лет ты вышла замуж?
– В восемнадцать.
– Твой муж тебя любил?
– Конечно.
– Сколько лет ему было, когда он впервые признался тебе в любви?
– Двадцать.
– Тогда ты сама себе противоречишь. Значит, он в двадцать знал, что такое любовь, а я в свои двадцать пять не знаю. Я молод, а он каким был?
– Он был молод, и я была молода.
– Значит, не во мне дело. Это ты себя считаешь слишком старой для меня. Угадал?
– Я никогда этого от тебя не скрывала. Я старше тебя и априори не подхожу тебе.
– А как же любви все возрасты покорны? Или после тридцати эта функция отключается?
– Глеб, ты мне неинтересен, – говорит она, опуская взгляд в пол.
– Врёшь, Оля, – я встаю со стула. – Это я знаю точно, – беру её за подбородок и заставляю смотреть мне в глаза. – И пока я в этом уверен, в покое я тебя не оставлю.
Больше не хочу слушать её чушь о разнице в возрасте, ухожу, оставляя её наедине с её тараканами, которых мне надо чем-то вытравить.
Что сделать, чтобы она, наконец, поняла, что я действительно люблю?
Люблю по-настоящему.
Ольга
Глеб уходит, оставляя меня в растерянности. Ну почему он такой упёртый? Вокруг же так много молоденьких девочек, мечтающих о любви. А он ко мне привязался. Не нужны мне отношения. Не до них. С дочерью бы для начала разобраться. Надо позвонить Вите. Бросаю взгляд на рабочий стол и вздыхаю.
– Мазь забыл и маски тоже.
– Оля, у меня халат порвался, – в кабинет без стука врывается Олег.
– Что случилось? – осматриваю коллегу, у которого оторвался рукав халата.
– За дверную ручку зацепился, – жалуется он.
– Ясно. Халаты у меня на складе. Иди в отделение, я принесу.
– Хорошо. Буду в своём кабинете, – друг разворачивается и делает несколько шагов.
– Олег, забери это, – собираю в пакетик то, что оставил Глеб. – Крымов забыл.
Коллега смотрит на меня, вот хочет спросить, почему тот сам не взял, но не задаёт этот вопрос. Без слов берёт пакет из моих рук и уходит. Закрываю дверь на ключ, иду на склад.
Ближе к обеду получаю сообщение от дочери с напоминанием, что сегодня мне нужно в институт, чтобы подписать какие-то бумаги. И адрес высылает. Пробиваю его по картам и понимаю, что это совсем не там, где я была, когда Вита сдавала вступительные экзамены. Звоню ей несколько раз, но она сбрасывает. Что ж, разберусь на месте.
Благодаря Глебу я теперь на машине и мне не нужно стоять на остановке или вызывать такси. Мысленно говорю ему ещё раз «спасибо» и выхожу на парковку. У Коршунова я отпросилась ещё с утра, «спасибо» и ему за понимание.
Подъезжаю к учебному заведению. Смотрю на вывеску и понимаю, что ни хрена это не институт экономики. Дыши, Оля, глубже, чувствую, тебя ждёт сюрприз. Главное, не сорваться. Делаю несколько глубоких вдохов,
вспоминаю слова Насти и выхожу из машины. Дочь встречает меня на улице у крыльца. Она немного напряжена. Впрочем, как и я.
– Факультет? – спрашиваю я.
– Строительство уникальных зданий и сооружений.
– И что строить собралась?
– Атомную станцию.
– Мощно. Ну пошли.
Мы входим в здание, дочь идёт впереди меня, я медленно плетусь за ней, оглядываясь по сторонам. Современно и стильно, отмечаю я обстановку учебного заведения.
– Витка, ты молодец. Так задвинуть Егорычу, что он даже растерялся, – к дочери подбегают две девчонки и восхищённо выплескивают свои эмоции. Дочь в ответ улыбается им и отвечает что-то. А я не слышу её, потому что смотрю на то, как искренне и живо она улыбается.
Ей нравится здесь. Это точно. Виталина вспоминает о том, что я стою рядом, сразу прячет свои эмоции подальше от меня и, попрощавшись с девочками, ведёт меня в деканат. К декану я захожу одна, дочь остаётся в коридоре. Перед тем, как закрыть дверь, я бросаю взгляд на дочь. Она стоит у стены напротив и умоляюще смотрит на меня. Понимаю, что для неё это очень важно. Разве я могу пойти против? Конечно, нет. Подписав все бумаги, я выхожу к дочери.
– Почему ты мне раньше не рассказала?
– Ты очень хотела, чтобы я была бухгалтером.
– Извини меня.
Дочь, открыв рот, взглянула на меня, не поверив своим ушам.
– За что? – тихо спрашивает она.
– За то, что не спросила о твоих желаниях.
– Ты не осуждаешь меня?
– Глупенькая. Я горжусь тобой. Ты все сделала правильно.
Обнимаю дочь за плечи, и она впервые за несколько лет отвечает на мои объятия. Её ручки обхватывают мою талию. И мне плакать от счастья хочется.
– А давай заедем в магазин, купим тортик.
– Тортик – это хорошо. А может, ты ещё новую юбочку мне купишь.
– И юбочку, и платьице. Меня отпустили с работы до завтра, давай по магазинам прогуляемся. Мы давно не обновляли себе гардероб. Хочешь?
– Ещё спрашиваешь, – глаза вспыхивают интересом, будто от спички. И мне нравится эта жизнь в её взгляде.
– Ну, веди меня, где тут у вас молодежь одевается.
***
Домой мы пришли почти в восемь вечера. Уставшие, но счастливые. Вита выбрала для себя новую юбку, парочку блузок, два платья и джинсы. И даже мне выбрала платье сама. Я бы никогда и не посмотрела в его сторону, но после слов дочери, что в этом я буду выглядеть как её подружка, купила его, не раздумывая. Конечно же, надеть его смогу только дома наедине с дочерью, так как оно неприлично короткое. Но разве минуты единения с
дочерью не бесценны? А в этот момент, когда она мне сама выбирала вещи и таскала в примерочную, заставляя мерить, я, действительно, почувствовала себя её подругой.
– Ужинать будешь? – спрашиваю я дочь, входя в её комнату.
Улыбаюсь оттого, что давно не видела дверь в комнату дочери распахнутой, обычно она закрыта от меня. Виталина снова перемеряет обновки и мечется от зеркала к кровати, на которой лежат покупки.
– Да, буду. Я очень голодная.
– Борщ или рагу?
– Рагу, – отвечает она, натягивая на себя джинсы с разорванными коленками. Дочь говорит, что это модно.
– На десерт мороженое. Клубничное, – вспоминаю, что несколько дней назад купила её любимое лакомство.
– Ничего себе. Сегодня определенно мой самый счастливый день.
– Жду тебя через десять минут на кухне.
Быстро накрываю на стол, вспоминая о том, что дочь очень любит ещё маринованные огурчики, достаю и их. Украдкой выглядываю в коридор, дверь в комнату дочери открыта до сих пор. Я готова визжать от счастья. Виталина входит на кухню в новом платье. Присаживается на свое место, сразу подхватывая в рот огурец. За ужином мы много разговариваем, Вита рассказывает мне о будущей профессии и почему именно её она выбрала. Я не скрываю от неё своего восхищения ею. Пусть видит, что она мне важна.
Ужин закончен, Виталина моет посуду, а я убираю со стола. Отложив тряпку в раковину, встаю рядом с дочерью.
– Вита, а я вчера видела Алёну Николаевну, – тихо и неуверенно произношу я.
Глава 9
Ольга
Понимаю, что этим предложением я сейчас разрушаю наше хрупкое перемирие, но я не могу иначе, так как сегодняшний день один из многих, когда дочь немного оттаивает по отношению ко мне, но уже завтра всё может начаться сначала. А я устала от этих качелей. Я хочу докопаться до истинной причины такого переменчивого поведения моей девочки. Я очень пристально наблюдаю за ней, как велела Настя. Услышав мои слова, дочь замирает на секунду, а потом резко разжимает пальцы, и тарелка из её рук летит на пол, разбиваясь вдребезги. Мы одновременно приседаем, чтобы собрать осколки, и я замечаю, как подрагивают руки дочери. Она не смотрит на меня, глаза опускает в пол.
– Вита, не трогай, порежешься, – говорю я как можно нежнее и спокойнее, хотя в душе уже просыпается вулкан, мне хочется схватить её за плечи, встряхнуть хорошенечко, посадить на стул и «пытать» до тех пор, пока не скажет мне правду. Но я сдерживаюсь и лишь произношу: – Я сама уберу.
– Я веник принесу, – говорит дочь и уходит.
Я собираю крупные осколки и выбрасываю в мусорное ведро, печально смотря на них, вздыхаю. Последняя тарелка из сервиза, который мои родители дарили нам с Колей на свадьбу. Больше ничего не осталось, что бы напомнило мне о нём здесь. Его любимую кружку я случайно разбила, споткнувшись о коробку. Вита пыталась её склеить, но не вышло. Она злилась на меня за это и неделю со мной не разговаривала. Чувствую, что и после сегодняшнего нас не минует период молчанки. Дочь возвращается и сама подметает пол, обходя меня по кругу, под моим цепким взглядом. Я уже не надеюсь на продолжение начатого мною разговора, но Вита вдруг поворачивается ко мне и произносит:
– Что она тебе сказала? – спрашивает с ноткой презрения в голосе.
– Ничего особенного. Мы случайно встретились на улице, она просто спросила, как ты.
Дочь, усмехнувшись, прячет от меня печальный взгляд, подходит к раковине и выключает кран. Надо же, я даже не заметила, что он открыт.
– И что ты ответила?
– Что у тебя всё хорошо, – глазами ловлю её блуждающий взгляд, но она опять выбирает тактику побега.
– Ясно. Я спать, устала, – дочь целует меня в щёку, отчего я, немного опешив, провожаю её обеспокоенным взглядом. Она входит в свою комнату и опять запирает дверь на замок.
Перемирие окончено.
Теперь я уверена – между ними произошел конфликт. Но какой? Одна учительница, вторая ученица. Парня у Виты в школе не было, да и Алёна в тот период времени была уже на сносях, после выпускного собиралась в декретный отпуск. Чем дольше я об этом думаю, тем больше не понимаю. Нет между ними общего. Вита мне не скажет.
А если молчит Виталина, возможно, Алёна прояснит ситуацию.
