Кто-то отлично знал, как его легче всего достать, на что он клюнет непременно. И без разницы, что пить в столь приятной и многообещающей компании.
В какой-то момент стало до предела легко и беззаботно. Мир медленно плыл перед глазами, радостный, возбуждённый, словно катался на карусели. И мысли плыли. Похожие на сладкий сироп: вязкие, липкие, бестолковые. А она просила показать, как Ричард превращается в собаку. Почти умоляла, трогательно сложив руки на груди, клялась, что не расскажет никому. А его даже ни капли не встревожило: откуда она знает?
Он же ничего такого не говорил. Или уже успел ляпнуть самодовольно, но совсем не помнил, когда?
Да какая разница? Если ей так нравятся огромные собачки, почему бы и нет? Белого все больше любят. Хотя сейчас-то он чёрный. Как ночь.
Однажды Алика чуть ни прибила Ричарда, когда тот выходил, обернувшись, из тёмной комнаты, а она видела только горящие глаза. Тьму с глазами.
А! Пусть и эта посмотрит.
Она не умилилась, не восхитилась и даже не удивилась. Истошно завизжала. Лицо перекосилось от ужаса. Ричард не успел понять, почему, отключился.
Очнулся в лесу, на подмёрзшей за ночь земле, но холода не чувствовал. И сам себя не чувствовал. Тело чужое, неуправляемое. Что с ним делать?
Даже как ходить, толком не знал. То опускался на четвереньки, то поднимался на две ноги. Да это и не ноги вовсе, и не руки. Даже не лапы. Именно – конечности. Пальцы почти как у человека, когти как у зверя, но не собачьи. Какие-то неимоверно длинные и острые, словно ножи. Рыхлили землю, на всём оставляли после себя глубокие тонкие царапины.
Долго не мог с ними совладать. Застревал, цеплялся, падал. Лицом в землю. Хотя какое там лицо? Перед глазами маячила чёрная вытянутая морда. И зубы щёлкали, аж самому слышно.
Сознание не хотело помогать телу, словно был пьян или спал. По крайней мере, человеческое сознание. Легко забывал, что случалось всего минуту назад. Мир воспринимался не в плавном продолжении, а отдельными фрагментами. То звук, то запах, то картинка, то странный привкус во рту. Даже думать не хочется о том, что он там ел.
Людей, кажется, не встречал. Хорошо, что не встречал. Или наткнулся однажды. Вроде бы. Когда ещё с трудом управлялся с тем, что было вместо рук и ног.
Мерзкий, шибающий в нос запах, потом крики, треск, топот. А он даже разглядеть не сумел, какие и сколько, только понимал, что люди.
Догонять не пытался, не получилось бы. Ещё и сам поторопился убраться подальше. И больше ни единого человека на пути. А может, и попадались, только он уже не различал, люди это или животные.
Стало без разницы. Совершенно. Кто-то живой, а значит…
Нет, не мог он до такой степени… Или мог?
Ещё день-два и бросался бы на всех подряд. Как раз с новым телом более-менее освоился, приспособился, пусть ещё и не привык окончательно. Но передвигался уже достаточно быстро и ловко. Вон как Павла удачно сшиб. Или получилось потому, что в тот момент сознание отчасти прояснилось? Из-за запаха, хорошо знакомого запаха, который без труда выделил бы из миллиона.
Поймал его и застыл ошарашенно, и пошёл по нему, сначала почти не понимая, зачем. Но не мог противиться зову. Не потому что жрать безумно хотелось. Из-за другого, совсем из-за другого.
Желал вернуть себя прежнего, настоящего. Только не знал, каким должен быть и кем. Но она напомнила.
Удивительно и странно. Всего лишь назвала имя. Его имя.
А сейчас она молчала, сидела в нескольких шагах и не знала, что делать. И сиделось ей через силу. В любой момент готова сорваться с места и умчаться прочь.
Ну вот, уже поднялась с дивана. Но шагнула не к выходу.
– Может, тебе что-нибудь приготовить?
– Разве что кашу из топора. Хотя и топора у меня нет. Надо было у Павла что-нибудь одолжить.
Алика улыбнулась.
– Ну если пытаешься иронизировать, значит, всё скоро наладится.
Подошла, уселась на подлокотник кресла, посмотрела свысока и спокойно запустила пальцы в его шевелюру.
Всегда она с ним, как с собакой. А он… он только рад быть для неё преданным псом.
– А ты опять тёмный.
– Ты тоже.
– Но белая прядь всё равно осталась. – Сейчас Алика именно её и перебирала. – И знаешь, что? – Если и в обычное время на голове у Ричарда царил живописный творческий беспорядок, то сейчас он властвовал без всякой меры. – Отправляйся-ка ты в ванную. А потом завалишься спать.
– А ты?
– Я пойду, – она встала и теперь уже точно шагнула к дверям. – У меня ещё дел много. И на работу утром.
Алика пошарила у себя в сумке, вытащила обрывок бумажки и ручку, написала торопливо, пояснила коротко:
– Телефон. Пока.
Кажется, она хотела ещё что-то добавить, но передумала.
Ричард понял без слов. По взгляду, по тени улыбки на её губах. Ну или выдал желаемое за действительное. Так хотелось.
Глава 10. Возвращение
Когда Алика вернулась домой, там царила прямо-таки семейная идиллия. Юля не метала громы и молнии, как ожидалось, а поила чаем всех присутствующих, в том числе и неожиданного гостя. Видимо, свежей выпечки из кафешки приволокла.
Фил не выглядел очень радостным и ел без охоты, но Юля на него и внимания почти не обращала, кокетливо улыбалась Павлу. Вся такая милая и гостеприимная. Даже удивительно, что она заметила появление Алики, развернулась, удостоила взглядом.
– Элка! – да так и застыла с открытым на букве «а» ртом.
Сначала Алика не поняла, почему её приход произвёл на подругу столь сильное впечатление, но потом заметила, как Фил, напряжённо уставившись на неё, дёргает себя за прядь тёмных волос.
Ох ты! Совсем забыла.
– Да! Решила имидж сменить. Надоели эти рыжие кучеряшки. Пока время было, сходила в парикмахерскую.
Лесопарковую парикмахерскую. В которой к тому же лишилась веснушек и слегка перекрасила глаза.
Хорошо, что Юлька особо не присматривалась.
Алика уселась за стол, потеснив Фила.
– Я тоже есть хочу.
Юля (то ли не совсем ещё пришла в себя, то ли решила до конца играть роль заботливой хозяюшки) услужливо подала ей чашку и даже чаю налила. А после, ничего не сказав, грациозно выпорхнула из кухни.
Павел выложил на стол пачку купюр.
– Это что? – изумлённо воскликнула Алика.
– Оплата, – спокойно пояснил Павел. – Ты же выполнила за меня мою работу.
И отвёл взгляд. Но оно всё равно возникло, сгустило воздух, неудобное, неприятное предположение, общее для всех: а если бы… И никто не решился продолжить.
– Кто тебя нанял?
Павел не спешил с ответом, раздумывал, наконец произнёс:
– Послушай, Александра, – проговорил он спокойно, но не слишком уверенно, будто боялся Алику обидеть. – Давай мы лучше с Ричардом это обсудим.
Ну да, по-мужски. А Алика всего лишь слабая неразумная девушка.
Это и к лучшему, быть слабой и неразумной.
– Павел, не могу я эти деньги взять, – Алика брезгливо отодвинула пачку.
– Бери. Тебе нужны, – настоял Павел. – А я скажу, что всё сделал. И посмотрим, что получится.
– Ладно. Как хочешь. Но ты собираешься встретиться? – заинтересовалась Алика, и Павел с мягким упрёком взглянул на неё.
– Ну правда, Александра, не влезай ты. Сами разберёмся. А я пойду.
Он поднялся из-за стола.
Юля этот момент будто специально сторожила, мгновенно нарисовалась в дверном проёме.
– Я провожу. До машины.
А сам Павел дорогу ни за что не найдёт! По лестнице не спустится и из подъезда выйти не сможет. Ох, Юлька!
Алика улыбнулась.
Подруга вернулась довольная и вдохновлённая.
– И где ты, Элка, таких персонажей находишь? – выдохнула восторженно.
Она ещё третьего не видела, в каком виде тот по лесу бегал.
– И мелкий такой забавный. А Паша… – и длинное-длинное многоточие, без лишних слов. Не получилось у Юльки подобрать самые достойные и красочные.
Паша? Вот как!
Хотя понятно. Недолюбленная родителями Юлька ищет взрослости, серьёзности и надёжности, и тут вряд ли кто с Павлом сравнится.
А что ищет Алика?
– Мы думали, ты долго не придёшь, – заявил Фил, без иронии, бесцветно, безучастно. – Почему ты не осталась с… – запнулся непонятно, – Ричардом?
– Материнский долг превыше всего, – попыталась отшутиться Алика, но не очень получилось, не ко времени. – Фил, я же обещала, что мы снова съездим.
– Я и один могу.
– А я не могу. Когда не знала, зачем и куда ты мотаешься, спокойней было тебя отпускать. А сейчас как-то не получается. Давай уж вместе.
И в третий раз за день уже заученный маршрут. И результат всё тот же. Но теперь Фил не рвался носиться по лесу, сидел и ждал, молча и почти неподвижно, обхватив руками колени. Словно впал в анабиоз, чтобы не чувствовать, не считать проползающих мимо минут, бессмысленно продвигающих в будущее, но ничего не меняющих.
Алика долго держалась в стороне: посидела на столе, посмотрела в окно, несколько раз прошлась вокруг дома и заглянула в два других, вспомнила ещё одну заброшенную деревню, значительно больше этой, и знаменательную прогулку до кладбища, и даже подремала, привалившись к стене и завернувшись в расчётливо прихваченный плед. Но потом придвинулась к Филу, положила ладони на плечи.
– Пойдём, пожалуйста. Ещё успеем на последний автобус. Ну или такси вызовем.
Собиралась опять сказать про то, что девочка, скорее всего, вернулась домой, что, если бы хотела, она бы обязательно пришла, что можно приехать ещё раз, и ещё, и ещё, пока она не отыщется. Но не получилось. Не стала упоминать её.
– Фил, вставай! Слышишь? Хватит тут сидеть. Пошли, Фил.
Алика взяла его за запястья, потянула вверх. Он послушно распрямился, зашагал к выходу, но на крыльце остановился, поглядел в сторону лесопарка, до краёв наполненного темнотой ночи.
Тишина. Всё замерло, словно притворилось несуществующим. Какой с меня спрос, если меня нет? Не у кого узнавать. И Алике опять пришлось взять Фила за руку и потянуть за собой.
***
Алика почти не спала. Домой явились далеко за полночь. И даже оказавшись в кровати, никак не могла заснуть: прислушивалась к тому, что творится на кухне.
Ничего там не творилось, всё тихо и спокойно. И от этого она тревожилась ещё больше.
Забылась только под утро и едва не проспала на работу.
На кухню зашла не за завтраком.
Фил спал, уткнувшись лицом в подушку. Или делал вид, что спит. Алика коснулась пальцами лохматого тёмного затылка, проговорила чуть слышно:
– Я ухожу.
Он не отреагировал. Вроде бы действительно спал. А когда встанет, обязательно помчится в заброшенный дом на краю лесопарка.
Может, плюнуть на работу? Ну её. Есть вещи и поважнее. О стоянии за прилавком и привередливых посетителях даже думать не хочется, когда один не находит покоя из-за пропавшей подружки-лисички, когда другой…
А как там, интересно, другой?
Он сам объявился ? голосом в телефоне. Позвонил и, не отвлекаясь на всякие приветствия, слёту поинтересовался:
– Ты где?
