Жозеп Бадаль "Истории Дядюшки Дуба. Книга 2. Сердце"

Истории Дядюшки Дуба. Книга 2. Сердце
Жозеп Льюис Бадаль

Истории Дядюшки Дуба #2МИФ Детство
Чтобы вылечить дедушку Друса, нужна помощь дракона. И новое сердце. Майя и Тау отправились в мир Дядюшки Дуба, где их ждут друзья – Мальчик Йогурт, Ванильная Девочка, медведи Марти и Умбертус и мисс Дикинсон, и новые удивительные встречи.

Впервые публикуется на русском языке.

Жозеп Льюис Бадаль, иллюстрации Зузанны Целей

Издано с разрешения LA GALERA SAU EDITORIAL

Для среднего школьного возраста

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Original title: Els llibres d’A LA GALERA SAU EDITORIAL, Josep Pla 95, 08019 Barcelona, Spain

© 2014, J.L. Badal, for the text

© 2014, Zuzanna Celej, for the illustrations

© 2014, La Galera SAU Editorial, for the original edition

© Издание, перевод. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2021

?

Посвящаю Пау и Лайе, а также Л. и Дядюшке Дубу

И лепесток, и чашелистик, дерзкий шип —
Набор привычных совершенств в природе.
Роса в сосуде, незаметном вроде.
Пчела в цветке. И усиков изгиб.
Летит пыльца в далёкие края.
И роза пахнет. Роза – это я[1 - Эпиграф перевела с английского Юлия Симбирская.].

    Эмили Дикинсон

Мир – это то, что перед твоими глазами.

    Дядюшка Дуб

I. Вот и осень. Жизнь полна несправедливости. Яйцо Микоу

«Жили-были брат с сестрой, медведь, волшебное дерево и Мальчик Йогурт…» – так начиналась наша первая книга.

Но жизнь иной раз чудеснее и непредсказуемее любой сказки. Брат и сестра ещё не догадывались, какие необыкновенные истории ждут их впереди.

С приходом осени для Тау и Майи наступили печальные деньки. Серые тучи затянули всё небо. Листья кружились в воздухе и золотым ковром устилали землю, а пейзаж становился всё прозрачнее. В один из дней сырой осенний воздух проник в лёгкие Тау и Майи. Дети принялись чихать и кашлять, закрылись у себя в комнате и читали, а смеяться им совсем не хотелось.

Неприятности начались с того, что пришлось расстаться с Петибертусом – отправить его обратно к Дядюшке Дубу. Во время летних каникул Петибертус частенько проказничал. Нужно было срочно что-то делать, иначе мама и папа догадались бы о присутствии в доме медвежонка.

Петибертус очень полюбил заправленные постели: на них он с удовольствием прыгал, кувыркался, лакомился чем-нибудь вкусненьким, а потом мгновенно засыпал. За три недели Тау и Майя заправили больше постелей, чем за всю жизнь.

Опрокинутые кастрюли, подтекающие краны, вода на дне ванны (однажды Петибертус сделал великое открытие: душ можно запросто включать, надавив носом), непросыхающие лужи на полу…

А вдобавок ещё и холодильник. Ох уж этот холодильник! С полок то и дело исчезала еда – причём не какая-то, а самая вкусная.

Как только баночка с мёдом пустела, дети открывали копилку, вытряхивали немного мелочи и отправлялись в магазин за мёдом. Вскоре в копилке Тау и Майи ничего не осталось. Тогда дедушка Друс достал шкатулку, где хранил сбережения, и детям удалось пополнять запасы мёда. Несколько раз Тау, Майя и Петибертус навещали Дядюшку Дуба. Мисс Дикинсон по мере сил воспитывала шаловливого медвежонка и наставляла его на путь истинный. Какое-то время её наука действовала и Петибертус вёл себя прилично.

Когда же начался учебный год, всё испортилось окончательно. В первый же день осени, оставшись дома в одиночестве, Петибертус успел нахулиганить больше, чем за всё лето. Так, вечером мама обнаружила, что кто-то заплевал оливковыми косточками всю их с папой кровать. Дедушка Друс тоже разозлился не на шутку, потому что медвежонок стащил и съел книжку с рецептами медовых тортов, которой было семьсот лет.

В довершение ко всем безобразиям медвежонок слопал Майины ноты для фортепиано. И это за два дня до экзаменов! Майя была в отчаянии: как же ей теперь готовиться?

В ту же ночь Тау и Майя, всхлипывая и утирая слёзы, бросили в колодец четыре камешка. Они обняли Петибертуса, который тут же облизал им руки и щёки, и сели ждать медведя Умбертуса.

– Долго же вы продержались, – послышалось из глубины колодца. – Похоже, Петибертус вёл себя лучше, чем раньше… Уф, уф! А может, просто это вы такие терпеливые?

То был голос Умбертуса, который пришёл за медвежонком. Петибертус недолго думая прыгнул в колодец. Дети испугались: воды на дне достаточно, но мало ли что? Вдруг ушибётся или, наоборот, утонет?

Но медвежонок знай себе веселился! Такого ничем не проймёшь. Да и направлялся он не куда-нибудь, а домой! Тихонько порыкивая, Петибертус исчез в глубине тоннеля. Он попрощался по-своему: весело и радостно.

А Майя и Тау почувствовали первый укол печали.

Дальше – хуже. Слёг дедушка Друс. Как-то утром он оставил на подносе весь завтрак, который принесли ему дети. Не притронулся даже к кофе! У него поднялась температура. Вызвали врача, и тот сказал, что у дедушки грипп и ему необходим строгий постельный режим. От гриппа случаются осложнения.

В школе дела тоже обстояли не лучшим образом. В первые же дни Тау и Майю наказала учительница, и теперь на перемене они не имели права выходить из класса. А всё потому, что Тау подобрал на школьном дворе неразорвавшуюся петарду. Как не взять хорошую вещь? Но как раз за день до этого кто-то (как выяснилось позже, четверо верзил-старшеклассников) устроил взрыв в мусорном бачке. Учительница видела, как Тау прячет петарду в рюкзак, и обвинила в хулиганском поступке их с Майей. Это было так несправедливо! Брата и сестру отчитывали перед всем классом. Они держались из последних сил, чтобы не расплакаться. Но постоять за себя всё же не сумели: не знали, как оправдаться. Иногда люди говорят совсем не то, что хотят, и слова их звучат неубедительно.

Четверо старшеклассников тоже присутствовали во время разбирательства. Двое из них, братья Серражоана, исподтишка дёргали Майю за косички и измазали их гуашью. Двое других отобрали у Тау новые фломастеры.

Дети пытались объяснить учительнице, что ни в чём не виноваты. Она им не верила. И в историю с краской не поверила тоже. «А может, это ты сама испачкалась», – сказала она Майе. От злости Тау топнул. Тогда учительница принялась выговаривать ему, что он «плохо воспитан». Но и Майя в знак протеста сделала то же самое. И детей наказали ещё раз.

Их заперли в классе. Они сидели и болтали (хотя это было запрещено):

– Как ты думаешь, что сказал бы Дядюшка Дуб?

– Медведь Умбертус схватил бы этих хулиганов и… мало бы им точно не показалось!

– Первым делом Дядюшка Дуб велел бы нам успокоиться. Дураки есть везде.

– Таких, как эти, вряд ли найдёшь.

– Мисс Дикинсон сказала бы…

И их наказали в третий раз, напомнив, что провинившимся разговаривать запрещается. Школа решила продемонстрировать, как она безжалостна к тем, кто поджигает мусор в бачках.

После этого случая четверо верзил взяли привычку каждый день поджидать Майю и Тау на улице. Как-то один из них обозвал Тау головастиком, и Тау пнул его по коленке. Пока верзила, согнувшись пополам, тёр ушибленное место, Майя ударила его в нос. Она сама от себя такого не ожидала. Может, вообразила, что сил у неё как у медведя Умбертуса? Брат и сестра получили пинки и бросились наутёк, а Майе в лодыжку угодил камень.

Добежав до дома, оба не выдержали и разревелись.

Мама умыла Майю и Тау, почистила им одежду и как могла успокоила. Она пообещала, что непременно сходит в школу и поговорит с учительницей. Но это было слабым утешением, и легче детям не стало. Больше всего им сейчас хотелось повидаться с дедушкой. Но у того поднялась температура, он дремал, и «было бы лучше пока его не беспокоить». Что ж, пришлось Майе и Тау смириться и с этим. Но теперь они волновались за дедушку, и печаль их стала ещё острее. Стараясь укрыться от этой печали, дети залезли на чердак. Они ничего не трогали и лишь вдыхали такой знакомый запах дедушкиной трубки и разглядывали знакомые предметы.

В ту же ночь они спустились в колодец. Но перед тем кинули четыре камешка – на призыв никто не отозвался. Такое было впервые. Дети не знали, что и думать. По ступеням колодца спускались с бьющимися от волнения сердцами. И вот наконец очутились на дне.

Колодец пересох. Такого раньше не случалось. Но это даже к лучшему: ночь была безлунная, и они бы промокли насквозь, пересекая вплавь круглое озерцо.

Паучок Кафка тоже куда-то пропал, а может, это был один из тех дней, когда человечек полностью превращался в паучка, и они его не заметили. Белым-трава, росшая у входа в туннель, высохла и похрустывала под ногами.

Они с трудом открыли скалу-дверь в конце туннеля. За это время она изрядно запылилась и ещё сильнее покрылась паутиной, в которой на сей раз сидел крупный рыжий паук с крестом на спине. Паук принялся их пугать, разевая хищный рот с острыми челюстями, похожими на пинцет.

Почему-то скала не закрылась.

В тёмном лесу не было слышно ни единого сверчка. И только пролетавшая мимо сипуха кричала «чщ-щ! чщ-щ!», словно призывая соблюдать тишину.

В ветвях уныло и однообразно свистел ветер. Змеи Кассандры на месте не оказалось. Дети насторожились: не донесётся ли до них голос Дядюшки Дуба? Случалось, они слышали его даже у себя дома, ложась спать. Но сейчас стояла тишина.

Они поискали дорогу, которая никуда не ведёт. Однако фонарик, который дети прихватили с собой из дома, вскоре перегорел. Было холодно, зябко, и, куда бы они ни направились, всюду к лицу липла противная паутина.

Так и не нашли они ни дорогу, ни Дядюшку Дуба. Казалось, этот мир закрылся для них или не хотел их пускать.

Тогда Тау и Майя повернули обратно к колодцу, выбрались наружу, прибежали домой и в полном расстройстве легли в кровати.

Спать не хотелось, и Майя открыла наугад томик стихов мисс Дикинсон.

Мелкими фиолетовыми буковками в уголке страницы было написано:

«Если зиму лелеять,
То, пожалуй, она
Будет вдвое щедрее,
Чем сестрица-весна»[2 - Поэтическая обработка Юлии Симбирской.].

Майя прочитала четверостишие вслух.

– А что значит «будет вдвое щедрее»? – спросил Тау.

– Это значит, что можно посадить семена. А потом собирать урожай.

– Интересно, что имеется в виду? Может, это не про урожай, а про истории? Я, например, представляю себе поле, а на нём растут слова.

– Очень может быть.

– У нас сейчас зима, да, Майя?

– С какой стати? Осень же ещё не кончилась.

– Наверное, осень тоже может быть щедра, как весна…

Так они болтали, пока не уснули: особого смысла беседа их не имела, зато они находились вместе и как могли поддерживали друг друга.