– Тим. Он финансист.
– Бедняжка Джесс, – сочувственно пробормотала Ди.
– Не делай поспешных выводов, – улыбнулась я. – Он мне раза два, если не больше, говорил, что он «не похож на обычных финансистов».
Ди попыталась выхватить у меня руль.
– Разворачивайся, Тор. Я не поеду на эту свадьбу.
– Да хватит уже, – крикнула я, смеясь, и стукнула ее по руке.
– Он ведь не единственный финансист на свадьбе?
– Наверное.
Стараниями Ди машина выехала на полосу для обгона. Я мило улыбнулась и изобразила раскаяние перед водителем, который нам посигналил. Он пролетел мимо нас, не переставая грозить кулаком.
– Ясно, почему Том слился.
– Финансисты тут ни при чем. У него интервью.
– Да-да, я помню. Но какое приятное совпадение.
Я крепко сжала руль. Ди прикончила круассан и смахнула с себя похожие на перхоть крошки.
– Давай сыграем в игру: каждый раз, когда кто-нибудь говорит «я не похож на обычных финансистов», мы будем пить.
– Но тогда к тому моменту, как все начнут произносить речи, мы уже будем в отключке!
– В этом и смысл! Или давай вообще превратим весь день в одну большую алкоигру.
– Даже не знаю. Печень вообще-то довольно важный орган. И какие же у этой игры правила?
– Элементарные! – Ди вытащила из черной кожаной сумки ручку и какой-то чек. – Мы должны будем пить при каждом свадебном штампе. Ну, например, невеста молчит, пока все произносят речи.
Она принялась записывать идеи округлым почерком.
Я улыбнулась и задумалась.
– Как насчет фотобудки с дурацкими аксессуарами?
– Точно! – Ди вскинула кулак и записала это на чеке, положив его прямо на коленки, припорошенные остатками круассана. – А еще если прозвучит дурацкая шутка в момент «пусть скажет сейчас или молчит вечно».
– Супер. А еще если кто-то процитирует отрывок из «Мандолины капитана Корелли».
– А шафер отпустит дурацкую шутку про то, как они позвали стриптизершу на мальчишник.
– А еще они сделали «кое-что не совсем обычное» со свадебным тортом – например, это пирожные! – продолжала я.
– О даааа! И сверху глазированные фигурки. Отлично, просто отлично.
На чеке кончилось место, и Ди полезла в сумку за новым.
– Так, записала. А как насчет вот этого? Фотограф снимает а) как подружки невесты подпрыгивают, и/или б) друзья жениха держат на вытянутых руках эту Джесс.
Я вспомнила, как вчера смотрела на фото подружек Джесс – никаких сомнений, что нас ждет снимок, где все они будут прыгать. Я кивнула.
– И если жених скажет «ты сегодня просто прекрасна» или «я сразу понял, что это Она», – добавила я, и Ди записала.
– БОНУС ЗА РЫДАНИЯ! – вскричала Ди. – И, клянусь, Тор, если у них будет поставлен первый танец, я нам обеим в глаза залью по бутылке водки!
Я чуть не лопнула со смеху, и мы чудом не выехали на соседнюю полосу. Слава богу, подумалось мне, что рядом Ди, а не Том. Я не знала, что это значит, и сейчас у меня не хватало эмоциональной энергии даже подумать об этом. Убрав одну руку с руля, я потрепала ее по плечу: пусть знает, что она классная и забавная.
– Мы очень плохие люди, да? – спросила я. Ни тени раскаяния в голосе, я продолжала смеяться.
Но Ди, внезапно посерьезнев, покачала головой.
– Нет, Тор. – Она вздохнула и убрала исписанный чек. – Просто глупо, что все уступают стадному чувству.
* * *
Мы петляли по подъездной дорожке, которая вела к загородному отелю, представлявшему собой локацию для свадьбы мечты. Здесь было озеро, над которым, касаясь воды, склонили ветви деревья. Старинные каменные статуи – слегка замшелые, но еще красивые. Великолепный вид. Чисто выкошенная лужайка.
Мы вселились в номер, который даже с учетом «огромной скидки для гостей» от Джессики обошелся нам в 215 фунтов. Я помогла Ди донести вещи, и она тут же свалила свои пожитки на лучшую кровать, застолбив тем самым ее за собой. Комната утопала в потертой роскоши: все еще достаточно хороша, чтобы выложить фотографию, но ей не помешал бы ремонт. Кровать с балдахином из белого шелка отвлекала на себя внимание от подтеков на пятнистом, точно далматинец, потолке, и от краски, потрескавшейся на эркерах.
– Давай выберем мне платье, – сказала Ди. Передо мной как из рога изобилия посыпались всевозможные наряды, а я успевала завивать волосы, давать комментарии и без конца проверять телефон. Утренний пост имел успех. Я распылила термозащитный спрей на пряди тонких волос, тщательно расчесала и, медленно поворачивая ладонь, завила пряди с помощью стайлера. Затем подергала каждый локон пальцами, подождала, пока волосы остынут, и разделила пряди. Наконец, закрепила укладку спреем «Элнет» от «Л’Ореаль», ведь все говорят, что он лучший.
В конце концов Ди остановила выбор на платье с запахом в черно-белый горох, нанесла красную помаду и нарисовала стрелки на веках – вылитая киногероиня из 50-х.
– Пипец я толстуха, – простонала она, пытаясь отстранить меня от зеркала, где освещение было лучше.
– Ой, да не смеши ты, тоже мне толстуха.
Ну, вообще-то она полновата – следствие работы в школе, где, по ее словам, учителя насильно скармливают друг другу печенье. Но я бы никогда не произнесла этого вслух.
– Тебе хорошо говорить, – жаловалась Ди, обводя губы красным контурным карандашом. – Ты худышка.
– Вовсе нет, – запротестовала я, хотя на душе потеплело от этого комплимента. Ты стройная, и это прекрасно: это прекрасно просто потому, что кто-то назвал тебя стройной. – Ну ладно, если я и стройная, то только потому, что я глубоко несчастна, – сказала я. – Уж лучше быть счастливой.
Ди так расхохоталась, что подводка едва не размазалась.
– Я рада, что мое несчастье так тебя забавляет, – сказала я с серьезным видом.
– Но это же правда смешно! Гуру саморазвития…
– Захлопнись.
Мы улыбнулись нашим отражениям. Любовь к Ди бурлила во мне, будто икота.
– Ты правда думаешь, что кто-то в жизни счастлив? – спросила Ди, заново подводя губы.
Я задумалась, параллельно пытаясь сообразить, какую прядь мне заколоть так, чтобы придать прическе объема и смягчить линию челюсти.
– Они кажутся счастливыми, – сказала я. – Джессика, например, просто обязана сегодня купаться в счастье. Это же ее свадьба.
– Думаешь, она стала бы выходить за него, если бы не тот факт, что ей тридцать один?
С языка была готова сорваться ложь.
– Давай начистоту, – попросила Ди.
Подумав, я покачала головой. Джессика из моего детства никогда в жизни не вышла бы за финансиста. Что, если Тим – всего лишь гиперкомпенсация после ужасного расставания? Но теперь она играет свадьбу с этой гиперкомпенсацией…
– Я так и знала. – Ди кивнула, и, к моей зависти, волосы волной рассыпались по ее плечам. – Тор, скажи спасибо, что ты не связана навеки с Томом. Ну правда. Свадьба – не залог счастья, особенно если ты, едва тебе исполнилось тридцать, выходишь замуж за первого попавшегося парня просто потому, что все вокруг так делают.
– Возможно, ты права… – Мой телефон завибрировал, и я схватила его. Новая порция признания, лайков, восхищения. Телефон почти сел, и я принялась рыться в чемодане в поисках зарядки. Низкий заряд батареи вызывает у меня чувства, близкие к панике.
– Разумеется, я права, – заявила Ди. – Тридцать лет – это как та игра, где все бегают вокруг стульев под музыку. Стоит музыке замолчать, все тут же бросаются замуж за того, на кого они уселись. Ну как, Тор? – Повернувшись, она надула губы. – Эта помада подходит к волосам?
* * *
Вскоре мы уже были при полном параде – ведь нас будут снимать два профессиональных фотографа, чьи услуги обойдутся дороже тысячи фунтов. В обязанности первого входили «постановочные фотографии» – их Джессика с Тимом поставят на каминную полку или вставят в фотоальбом с дизайнерской бумагой (еще 700 фунтов). Второй отвечал за «естественные снимки»: которые должны были продемонстрировать всем, какая это позитивная пара и какие у нее позитивные друзья. Смотрите, как мы говорим и смеемся, разбившись на кружки, – сплошной позитив.
Мы с Ди крутились возле часовенки при отеле, поддерживая светскую беседу с едва знакомыми людьми. Вокруг нас вился фотограф, не давая сосредоточиться. Я притворялась, будто мне интересно слушать про чью-то работу и обсуждать прекрасную погоду, но больше всего меня волновало, что меня снимают с невыгодного ракурса: так мой подбородок кажется слишком большим. Я следила за тем, чтобы правильно улыбаться: когда, два месяца спустя, фото загрузят на сайт, люди должны оценить мою красоту. Даже если они будут пролистывать снимки, чтобы проверить, как выглядят они, я все равно обязана казаться красивой.
В конце концов мы попали в часовенку, и я заметила знакомых, не попавших в число подружек невесты. Андреа окликнула меня по имени и знаками указала на места, которые заняла для нас. Я обняла ее и Оливию, чей живот обтягивало изящное платье для беременных.
– О боже! Вот это живот! – преувеличенно радостно воскликнула я, сказала Оливии, что она вся сияет, и поздравила Стивена. – Это моя университетская подруга Ди. Сегодня она моя сопровождающая.
Я представила Ди собравшихся – она пожала им руки, включив обаяние учительницы начальной школы.
– Какое прекрасное платье, – сказала она Андреа. – Откуда оно?
И они принялись обсуждать неожиданно удачную коллекцию в «Маркс энд Спенсер», а затем пошутили, что, может, это просто мы постарели.
– А где Том? – спросил Стивен. Заметив, что он единственный представитель мужского пола в нашем ряду, он встревожился. А еще Том всегда желанный гость. Душа компании. Сколько раз я наблюдала, как огорчаются люди, узнав, что я пришла одна.
– Увы, у него интервью, он не смог отвертеться, – ответила я, отдельно упомянув название издания: это была известная газета, и мне хотелось дать Стивену понять, что Том не смог прийти на свадьбу только из-за своих впечатляющих карьерных успехов. Том – журналист, пишущий о путешествиях.
Стивен впечатлился.
– Да вы просто звездная парочка.
Я рассмеялась и принялась все отрицать, но меня грела мысль о том, какими мы выглядим со стороны.
Но тут я навострила уши: соседняя беседа все больше походила на сплетни.
Андреа едва слышно жаловалась, что Джессика запретила приводить детей на свадьбу.
– Мне пришлось оставить Дилана дома с Сэмом, – вздохнула она. – Конечно, это праздник Джессики, но мы не можем позволить себе няню, и… Но вообще-то я была в шоке. Хотя это обычная история. Пока своих детей нет, тебе не понять…
Оливия кивнула, погладив живот с таким видом, словно его лично оскорбили. Она бормотала «ну да», «это действительно нелегко» и «люди просто не понимают, как дорого обходится няня». Повернувшись к Стивену, она спросила, что думает он, и ему хватило ума согласиться с ней. Я кивала для вида в нужных местах, но Андреа успела завестись. Негодование кипело в ней с тех самых пор, как на ее пороге появилось приглашение на кремовой бумаге – вкупе с вежливой просьбой оставить ребенка дома на шесть часов, до вечера.
Заскучав – и втайне эгоистично порадовавшись, что вокруг не бегают надоедливые дети, – я оглядела зал, которому усиленно пытались придать атмосферу церкви. Из каждого угла торчали нарциссы, и я ощутила раздражение – я всегда мечтала, что на моей свадьбе будут нарциссы, а теперь Джессика будет думать, что я ей подражаю.
– Это он финансист? – шепотом спросила Ди, указывая вперед.
Я кивнула. Финансист Тим сидел в первом ряду в мешковатом голубом сюртуке и напоминал ребенка, надевшего папин костюм. Я была готова биться об заклад на все свои сбережения, что ремень розового цвета он выбрал по настоянию Джессики. Он знал, что находится в центре внимания, и изобразил панику – начал нервно кусать ногти, будто он весь на взводе. Вокруг нас раздались смешки. Фотограф, делавший «естественные снимки», щелкнул затвором. Другой фотограф попросил Тима повторить. И вот уже оба фотографа скрючились в проходе, и Тим позировал им еще с полминуты.
– Говоришь, совсем не похож на обычных финансистов? – протянула Ди, и я захихикала.
– Конечно. Вот начнутся танцы, и тогда…
Комната погрузилась в тишину – видимо, сзади подали сигнал. Мы все тут же встали. Сейчас появится Джессика и продефилирует по проходу, а наша задача – стать свидетелями этого волшебного события. Откуда ни возьмись рядом с клавишником возник скрипач, и музыканты прилежно заиграли Джеймса Бланта. Мы повернулись к уставленному нарциссами проходу и увидели, что подружки невесты выстроились в ряд, слегка улыбаясь. Их тела были затянуты в обтягивающие розовые платья – Джессика обманывала саму себя, считая, что они красивые и подчеркивают их достоинства. Волосы уложены на один бок. Раскрасневшиеся щеки, блестящие розовые губы. Настал главный миг, и все замерли в предвкушении, будто в комнату вот-вот войдет звезда. Но Джессика и в самом деле звезда – пускай даже лишь на сегодняшний вечер. Это ее свадьба, и весь этот микрокосм будет кружить вокруг нее весь день, чтобы она почувствовала себя особенной и ничуть не жалела о выброшенных на ветер двадцати тысячах фунтов. Вот и она.
Джессика вошла в зал, и мы повернулись и вытянули шеи, чтобы лучше разглядеть ее. Я немедленно начала оценивать ее образ. Идет ли ей платье? Что у нее за прическа? Уместен ли ее макияж? Это приобретенный рефлекс: хорошо ли ты выглядишь, все ли на своем месте, выдержала ли ты стиль? Берегись, если нет: под вечер мы примемся втихаря высмеивать тебя как настоящие стервы.
Но Джессика, которая как раз проходила мимо нас, выглядела отлично. Роскошно. Скромно. Руки тонкие – она могла позволить себе платье-бюстье. Она безмятежно улыбалась, будто во сне, и прижимала к груди нарциссы. Вот-вот окончатся годы волнений: вдруг этот миг никогда не наступит? Я широко улыбнулась ей, но она не заметила, и у меня слегка защемило сердце: сегодня не я в центре внимания. Платье Джесс – элегантное, дорогое и белоснежное. Она подошла к алтарю, в глазах Тима читалось неподдельное восхищение, а мне пришла в голову непрошеная мысль. Джессике было двадцать семь, когда Джейми порвал с ней. Больше года она лечила разбитое сердце джином и случайными любовниками. И все равно она сегодня в белом. Кому нужна девственность, когда белое кружево обойдется вам в две тысячи фунтов? Дженни Пэкхэм[1 - Британский дизайнер свадебных платьев. (Здесь и далее примечания переводчика.).] вернет вам утраченную невинность.
Какая же я циничная. Но это ненадолго.
Церемония началась, и я восхищалась каждым красивым мгновением. На глаза навернулись слезы. Боже, Тим так смотрел на Джессику – точно она бриллиант чистой воды, ответ на все его вопросы, богиня во плоти. Он прослезился, голос, произносивший клятвы, задрожал. Джессику обуревали чувства, она крепко вцепилась в его ладонь, будто он сжимал ожерелье с «Титаника». Настало время речей, друг Тима встал и, нервничая, подошел к микрофону.
– Я хотел бы прочесть отрывок из «Мандолины капитана Корелли», – сказал он и откашлялся.
Ди пнула меня под стулом.
– Первый пошел! – шепнула она.
Я едва не закатила глаза. Друг Тима процитировал, что любовь – это временное помешательство. К концу отрывка – где говорится о том, что мы одно дерево, а не два, – я снова едва не прослезилась.
Это чертовски хороший текст.
Оставшуюся часть церемонии я размышляла о Томе. Как бы он выглядел на нашей свадьбе? С каким выражением смотрел бы на меня у алтаря? Он бы надел зеленый костюм – так его глаза выглядят ярче, а я нарочно не стала бы надевать белое. Интересно, какие моменты нашей совместной жизни он упомянул бы в своей речи? Капитан Корелли успокоил меня. Глупо думать, что любовь остается неизменной. Пускай часть лепестков опала, так происходит всегда. Наши чувства не утихли, просто мы вместе уже шесть лет. Но разве у других с годами не так? Меньше секса, больше сериалов. Накопившееся раздражение вместо спонтанных поездок. Женщина-регистратор объявила Джессику и Тима мужем и женой, под наши возгласы и аплодисменты они обменялись очень фотогеничным поцелуем. Мне нельзя рыдать. Не здесь. Тем более, когда Ди под боком.
Наступила скучная часть – подписание документов. Скрипач начал выводить какую-то замысловатую мелодию, а мы повернулись друг к другу и начали обмениваться впечатлениями. Первоначальная застенчивость прошла. Публичное признание в любви Джессики и Тима сплотило нас и растопило лед. К тому же у нас появилась новая удобная тема для беседы – какой прекрасной была церемония.
Повернувшись ко мне, Ди заявила:
– Что ж, все было довольно безобидно, но нам причитается не менее двух бокалов.
В конце концов виновники торжества освободились. Фотографы бешено щелкали затворами, пытаясь поймать лучший кадр пары, которая шла вдоль прохода – снимок на миллион. Мы все встали и выставили перед собой телефоны, чтобы выложить хорошую фотографию в сеть. Джессика и Тим шли, едва переставляя ноги, – они прекрасно знали, что их все снимают и что это их единственный шанс запечатлеть этот миг навеки. Фотограф попросил их замереть на середине пути, они послушались и с улыбкой посмотрели друг на друга: их глаза сияли любовью. И тут Джессика повернулась к фотографу и спросила: «Ну как, получилось? Или нам повторить?»
* * *
