– Что сказать?
– Почему ты злишься, и что тебя беспокоит.
– Знаешь, Амелин, я так устала о чем-то беспокоиться, что уже ничего не хочу.
– Просто скажи как есть. Прямо.
Он вопросительно ждал.
– Раз уж мы договорились говорить все честно и ничего не скрывать, то сейчас самое время.
– Не понимаю, о чем ты.
Теперь это был вопрос принципа. Если для него не важно было оставаться вместе, то и я навязываться не собиралась.
– Точно?
Я прикусила губу.
– Тогда я пошел.
Несколько секунд мы смотрели друг на друга.
Вот что за человек? Совершенно очевидно, что он все понял, но, когда убедился, что и я поняла, что он понял, просто развернулся и спокойно пошел в сторону метро.
На нем была черно-белая полосатая футболка с длинными рукавами и серые линялые джинсы, которые нужно было выбросить сто лет назад, но Амелин лишь любовно порезал их на коленках, превратив в дизайнерский хенд-мейд.
Я дождалась, пока он завернул за угол дома, а потом побежала догонять:
– Ладно. Скажу. – Я ухватила его за рукав. – Мне просто не хотелось расходиться так быстро. Вот и все. Ничего такого, – выдала я на сбивающемся дыхании.
– А почему тебе не хотелось расходиться?
У него еще хватало наглости улыбаться.
– Все. Собрался спать – иди. Не хочу тебя держать.
– Мне кажется или ты не совсем это собиралась сказать? Ты ведь собиралась сказать, что хочешь меня держать? Что ты очень хочешь меня держать. И что не выдержишь без меня и часа? Что готова сама лечить мое растяжение. И тебе нет никакого дела до моих соседей, а спать можно завалиться где угодно, лишь бы не прощаться прямо сейчас. Правда? Ты это хотела сказать?
– Что-то типа того.
– Ну, слава богу, – он с облегчением вздохнул и сгреб меня в охапку. – Как хорошо, что мы решили всё друг другу говорить. Я знаешь как испугался, что ты этого не скажешь? Всю дорогу про это думал. Ведь я же мог тебе надоесть.
– Ты мне не надоел.
– Тогда давай ты пойдешь домой, поспишь, а я пока смотаюсь в одно место, вернусь за тобой, и мы отправимся к Артёму?
– В какое еще место?
– Да так, – он поморщился. – Оплату за квартиру забрать.
Ту квартиру, где они раньше жили, его мать – Мила – уговорила бабушку сдавать. Об этом Амелин узнал лишь за день до появления новых жильцов. Мила сказала, что он может снимать комнату в Москве или, что еще выгоднее, переселиться в деревню к бабушке.
Так что Костику пришлось срочно искать себе какое-то жилье. Он собирался перекантоваться у Артёма всего несколько дней, но тот сам настоял, чтобы он остался. Теперь же, после смерти бабушки, Амелин мог вернуться в оставшуюся ему квартиру, но пока что плата за аренду была единственными деньгами, на которые он мог жить.
– Я поеду с тобой.
– Не нужно. Ты устала и хочешь спать.
– Уже не хочу.
– Это опять на метро.
– Ничего страшного.
– Это одни Милины знакомые.
– Ну и что? Что в них такого?
– В общем, было бы лучше, если бы ты осталась.
– Почему? Что с этими знакомыми не так?
Он помялся, вздохнул и, сообразив, что теперь я уже от него не отстану, согласился.
Мы пошли обратно к метро.
Я все ждала, что он пояснит что-то насчет этих загадочных знакомых, но, проходя мимо автобусной остановки, он вдруг притормозил:
– Смотри.
На остановке под стеклянным козырьком навеса, подтянув под себя ноги и закрывшись локтями, сидел кто-то маленький, сжавшийся и дрожащий.
Вначале я подумала, что это девушка, но, когда мы подошли, стало ясно, что мальчишка.
– Ты чего? – Амелин осторожно потрогал его за плечо.
– Ничего, – мальчишка шмыгнул носом.
– А чего ревешь?
– Я не реву.
– Н-да, конечно, – согласился Амелин совершенно серьезно. – Тебя кто-то обидел?
– Или, может, ты потерялся? – предположила я.
– Я тут всю жизнь живу. Вон там… – Мальчишка махнул рукой.
– Тогда иди домой, – сказал Костик. – Менты увидят – к себе увезут, а мать твою оштрафуют.
– Не хочу домой. Лучше пусть у меня вообще дома не будет, – голос мальчика дрогнул, едва сдерживая рыдания.
Амелин присел рядом с ним на корточки:
– Что случилось?
Мальчик покосился на него и вдруг разрыдался, пряча лицо в ладонях:
– Я не хочу. Не хочу. Не хочу.
Мы переглянулись.
– Тебя дома обижают? – спросила я.
Он утерся рукавом, но ничего не ответил.
Амелин сунулся в рюкзак, достал оттуда маску и, надев ее, подсел к нему:
– Здоров, – протянул руку. – Я Кролик. А ты кто?
– Никто, – буркнул мальчик.
Кролик притворно отшатнулся и потрогал его пальцем:
– А кто тогда с нами разговаривает?
– Я не маленький, – фыркнул мальчишка. – Я случайно заплакал.
Я достала оставшееся с электрички яблоко и протянула ему:
– Хочешь?
Он кивнул и взял яблоко.
– Стой, – Кролик придержал его за локоть. – Ты что, не знаешь, что яблоки у женщин брать нельзя? А еще говоришь, что не маленький.
– Почему? – Мальчик подозрительно покосился на меня.
– Потому что они делают тебя слабым и глупым, а потом подчиняют себе. Это темная магия.
– Не болтай ерунды! – Я строго посмотрела на него. – Нормальное яблоко.
– Я знаю, что нельзя разговаривать с незнакомыми людьми, а про яблоки ничего не знаю.
– Вот и ешь спокойно, – погладив его по плечу, я тайком показала Амелину кулак.
– Один раз у меня тоже такое было, – Кролик доверительно приблизился к мальчику. – Я ушел из дома и решил, что больше никогда туда не вернусь. Поехал на вокзал, сел и стал ждать, что меня кто-нибудь заберет. Нет, не Питер Пэн и не Мэри Поппинс. Я был уже достаточно взрослым, чтобы понимать, что чудес не бывает. А если и плакал, то не специально.
Амелин стянул маску:
– Сначала я надеялся, что это будет одинокая пожилая женщина. Тихая и заботливая. Она попросит помочь ей с багажом, а когда дотащу ее чемоданы до дома, напоит меня травяным отваром, от которого я усну и превращусь в белку или кролика и стану жить у нее в слепом безвременье вместе с другими такими же мальчиками.
Потом хотел, чтобы меня забрала молодая прекрасная вампирша, но не съела, а сделала чудесным бессмертным ребенком. После решил познакомиться с каким-нибудь Ловким Плутом и стать профессиональным карманником, членом банды разбойников. Но никого подходящего не встретил, хотя был согласен и на маньяка, и на торговца людьми. Даже на Пеннивайза[1 - Пеннивайз – главный антагонист романа Стивена Кинга «Оно», известный также, как «Танцующий клоун».].
Широко распахнув глаза, мальчик заслушался. Амелин умел рассказывать эти байки чересчур достоверно.
– Мне было все равно куда, главное, подальше. Хотел уйти с продавцом смеха или обменять молодость на еду и крышу над головой. Но я был тем, которого даже забирать никто не хотел… Никем. Жалким пустым местом. Впрочем… Два раза меня все же забрали, – он выдержал театральную паузу. – В полицию. Один раз увезли, проверили по базе, что не в розыске, и выставили на улицу, а второй – обвинили в краже, побили и вернули туда, откуда я так хотел свалить. Но самое лучшее знаешь что? Попасть в больницу. Там хорошо. Лежи себе и лежи. Хочешь – просто в потолок смотри, хочешь – стихи читай… И обед всегда по расписанию. Суп, пюре и компот.
– Какие еще стихи? – Мальчик, казалось, был зачарован.
– Да любые. Какие нравятся. Блока или Уитмена.
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам, – плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.[2 - «Девушка пела в церковном хоре» – А. Блок.]
– А давай вы меня заберете? – неожиданно попросил мальчик.
– А давай, – все еще находясь под воздействием собственных слов, Амелин протянул ему ладонь.
– Хватит, – я решительно шлепнула его по раскрытой руке: – Прекрати морочить ребенку голову. – Тебя родители обижают? – спросила я мальчика прямо.
– Отчим – тварь, а мать всегда за него. Бьет ни за что. Орет, кричит, оскорбляет, что я, типа, щенок и ничего в жизни не добьюсь.
– Хочешь, мы сходим с тобой в полицию? – предложила я. – И ты все там расскажешь?
Амелин неодобрительно покосился на меня.
– Нет! Вы что! – громко воскликнул мальчик. – Только не в полицию. Отчим сам полицейский. Он там всех знает.
– У меня отчима не было, но после того, как соседи полицию вызывали, всегда бывало хуже, – сказал Амелин.
– Это точно. У нас соседи тоже вызывали, пока не узнали, что Леня мент.
