Режим «прекращения огня» Альянс ввел на седьмой день после того, как на Землю свалился Носитель. На восьмой, пользуясь своим положением и связями, я отправился в Африку. Не хотелось смотреть, как в уши человечеству начнут лить очередное дерьмо. А помешать этому можно было только одним способом – суметь доказать, что функции врут.
Поехал я один, какой бы глупостью мое решение ни выглядело. Может, нужно было попытаться поднять старые связи, пригласить в команду пару-тройку пшеков: Славу с Андреем, например. Но мне не хотелось никого подставлять. Альянс принял предложение функций? Окей, значит, только Ликвидатор у нас такой чокнутый, что едет в Африку на поиски правды. С него и спрос. А пшеки… Грустно это признавать, но они уже выбрали свое будущее. Пытаться возродить прежние отношения будет унизительно и для меня, и для них.
Я не верил, что с пришельцами возможен мир. И собирался это доказать.
Без особенных проблем я за два дня добрался до Черного континента. Цель свою не скрывал, правда, напрямую про нее спросили только два раза. Первым заинтересовался морпеховский майор, к которому я пришел просить вертушку. Ему сказал полуправду: рейд на территорию противника. Так как приказов, запрещающих так поступать членам элитного клуба новусов, не было, военный только кивнул и подписал распоряжение.
Другой интересующийся копнул чуть глубже. Наставник в чине капитана медицинской службы из британских ВВС был в курсе временного перемирия между Альянсом и захватчиками, но поверить предпочел мне, а не политикам.
– К чертям, Айвен! – сказал он мне. – Эти уроды дальше ляжек секретаря не видят. Убей их всех!
Такое довольно просто говорить, оставаясь в безопасности военной базы. Но я кивнул и пообещал порвать проклятых «зеленых человечков», как старую «The Times».
В остальном до одиночки с пакетом очень внушительных документов (спасибо Мишке!) никому дела не было. Военные, пусть и без особой охоты, предоставляли транспорт, некоторые даже предлагали сопровождение. Обычные люди из тех, кто был посвящен, смотрели на меня как на небожителя, эдакого сошедшего на землю полубога. Существо со сверхчеловеческими способностями. И соответствующими правами. Для меня это было очередным доказательством навсегда изменившегося мира. Я не являлся политиком или миллионером, не был представителем госструктур или новусом, а именно это по нынешним временам приравнивало бы к элите.
Я не возражал, так было даже удобнее. А главное, помогало достичь цели – добраться до Африки и найти требуемые доказательства.
К вечеру десятого дня после вторжения я ступил на берег потерянной для людей земли. Вновь выбрав в качестве конечной точки своего маршрута окрестности Джибути в северном Сомали. Сделал я это неслучайно. Были у меня кое-какие идейки, которые, если не развозить кашу по столу, сводились к следующему: раз уж тут обнаружился Чистильщик, которого отправили на переговоры, то найдется и то, что чертовы функции намерены скрыть.
Первое же сканирование показало десятка полтора Структур на окраинах столицы бывшей французской колонии. Если такая плотность на окраинах города – что же меня ждало в центре? К счастью, я не планировал туда идти, так что паническую мысль: «Мне не справиться», – удалось прогнать без труда. Ее товарка тут же предложила выйти к пришельцам в открытую и проверить, насколько те чтут перемирие? От нее я тоже отмахнулся. Как правило, то, что приходит в голову в самом начале осмысления проблемы, сплошной идиотизм – не иначе прежний Ваня слал приветы с того света.
Я принялся по широкой дуге обходить Джибути – просто, чтобы оценить масштаб бедствия. Держался в отдалении, но все же достаточно близко, чтобы вылавливать на радаре очередные скопления точек инопланетян. Через час я насчитал их уже пять десятков.
Функции меня не видели. Или делали вид, что не видят. Большая их часть перемещалась неспешно, как группа людей, которая спокойным шагом идет из одного места в другое. Некоторые двигались в плотном построении и немного быстрее – я предположил, что они патрулируют территорию. Отдельные особи вообще оставались на месте. То ли сидели, то ли стояли – при помощи сканера этого было не понять.
Все это косвенно подтверждало слова Структуры Три-Семь-Восемь о том, что прибывших на носители функций было недостаточно даже для захвата жителей одного континента. Скорее всего, пришельцы «прописывались» только в значимых людей, которые могли бы управлять прочими, пользуясь существующей административной системой. Чиновники, полиция, военные – те, у кого есть власть. Интересно, что ждало оставшихся людьми?
На чистом упрямстве я закончил разведку, если таковой можно было назвать кружение по периметру городской черты. И собрался было двигаться в сторону первого из намеченных к посещению мест, когда меня подстрелили…
Произошло это к исходу второго часа и до странности буднично. Я шел, особенно не таясь, больше полагаясь на данные радара, чем на глаза, когда ногу чуть выше колена пронзила острая боль. Опустив взгляд, я увидел выходное отверстие, толчками выплевывающее кровь, обернулся… и только поэтому схлопотал вторую пулю не в сердце, а в левое плечо.
Упав на землю, я трижды кувыркнулся в сторону. Увидел, как две пули выбили фонтанчики пыли с отставанием в половину секунды от перемещения тела. И заметил едва различимую вспышку выстрела метрах в трехстах. Третий раз, кстати, стрелок попал мне в правое плечо. Снайпер, мля!
Стрелял человек. Это было понятно хотя бы по тому, что я не видел его на сканере. А еще функции обычно пренебрегают огнестрелом. То есть пользуются, но, как правило, на близкой дистанции, когда от десятка попаданий и сверхчеловек на некоторое время в осадок выпадет. А из снайперки палить, да еще таким смешным калибром (судя по размерам ран, работали по мне чем-то общевойсковым, вряд ли превосходящим 7,62) глупо. Убить можно только в голову, а в нее еще попасть надо.
В общем, ничего существенного стрелок не добился, только сам спалился. И, скорее всего, понимал это. Палить перестал, ждал, вероятно, моей реакции.
Ситуация, в которой я оказался, вызывала множество вопросов. Зачем в меня стреляли? Люди по заданию функций? Или люди, сражающиеся против них? Ведь, если пришельцы не сумели захватить всех, значит, может, пусть и в теории, существовать сопротивление. В любом случае стоит быть осторожнее с ними. Пока не пойму, кто они такие.
Прислушавшись к собственным ощущениям, я нашел их приемлемыми. Раны уже стянулись, хотя разорванные мышцы еще постреливали болевые импульсы. В бою с функциями это могло стать фатальным, но против людей, даже очень хорошо подготовленных, роли не играло.
Подтянув ноги под корпус, я прыжком вскочил и тут же рванул в сторону. Потом в другую. Отметил еще два выстрела, сделанных уже без тщательного прицеливания. И побежал к стрелку, непредсказуемо меняя направления. Через десять секунд смог разглядеть улепетывающего человека в маскировочной накидке поверх пустынного камуфляжа.
Тот оглянулся, продемонстрировав на лице выражение ужаса, и постарался ускориться. Куда там! Я мог бы добраться до него одним секундным рывком. Но отчего-то медлил. Слишком глупым было поведение стрелка. Подкараулить в пустыне функцию, подстрелить ее, а потом броситься бежать. Мне казалось, что использующие такую тактику охотники должны были погибнуть в первые часы после вторжения.
Вместо погони за снайпером я присел за торчащий из земли камень, прежде служивший ему укрытием, и огляделся. Почти сразу обнаружил еще троих человек. Они заняли позиции по пути следования стрелка. Так, чтобы с нескольких сторон атаковать того, кто бросится за ним.
Засада. Что ж, это уже умнее. И вряд ли я обнаружил всех ее участников. Четверо на одного сработало бы, будь противник этих вояк человеком. А они явно охотились на функцию. И до сих пор были живы.
– Я вас вижу! – крикнул я, не покидая укрытия. – Хотел бы убить, уже убил бы. Давайте поговорим. Я не враг.
Повторил обращение еще пару раз, говорил я на английском, после чего по камню начали стрелять. Грамотно, экономными очередями и с разных сторон. Огонь на подавление. Если я правильно помню все проглоченные еще в Новосибирске тактические наставления, сейчас ко мне приближается на дистанцию уверенного броска гранаты гренадер. Один, а может, даже и несколько. Шума шагов я услышать не смогу, их заглушает постоянная стрельба.
Когда начинается схватка, я перестаю тупить и допускать ошибки. Прежний Ванька с его нелепыми, совершенно детскими воззрениями прячется в домик, а на первый план выходит Охотник. Мое альтер эго, доставшееся по случаю от инопланетного вторженца. Специалист по всем видам боя, выживанию и убийствам. Ликвидатор. Функция, заточенная на уничтожение ошибочных мутаций. И особо докучливых людей.
Ничего красивого или зрелищного я не делал. Не совершал фантастических прыжков, не крутил сальтуху и не бил ногой с разворота. Просто очень быстро двигался. Настолько, что бойцы, засевшие на своих огневых точках, не успевали доворачивать стволы за тенью, в которую я превратился.
Нырком покинув укрытие, успел отметить, что с догадкой про гренадеров был прав. На место, где я только что прятался, упало сразу три ребристых кругляша. Но когда они взорвались, я уже находился далеко. За спиной одного из камуфлированных, которого принял за командира этого пустынного воинства. Одной рукой, обхватив его корпус, блокировал любой движение, а другой – поглаживал нервно дергающийся кадык его же ножом.
– Давайте поговорим, парни! – крикнул я, снова используя английский. – У меня нет причин вас резать.
Причины, вообще-то, были. Целых три: в ноге и еще по одной в каждом плече. Но раны уже затянулись, так что я мог себе позволить их великодушно игнорировать.
На меня смотрела полтора десятка стволов. Блин, а ребята умеют прятаться! И, главное, где? Тут же пустыня, мать её! Сковородка с очень небольшим количеством укрытий!
Все в одинаковом камуфляже песчаной расцветки, с выкрашенными в тот же цвет штурмовыми винтовками причудливой формы – я не сразу опознал французские «Famas». С очень серьезными лицами профессионалов, одинаково готовых убивать и умирать. Плохо, блин! Такие могут и по своему палить, чтобы убить врага. Вот тот снайпер, например, который трижды меня подстрелил, сейчас целился мне в голову.
Пленник дернулся, оцарапав себе шею, и что-то гортанно выкрикнул. Смысла я не понял, хотя и узнал язык. Просто французский не был человеку родным, и говорил он как тайцы на английском, вроде и слова знакомые, но ни черта не поймешь.
– Не надо убивать своего, чтобы добраться до меня! – на таком же корявом французском, как и у пленника, крикнул я. В голове хранилось множество языков, а вот работать над произношением времени не было. – Я действительно не враг. Но если вы сейчас мозги не включите, придется вас убить! А я потом буду переживать.
Бойцы молчали. Ситуация становилась все напряженнее. Не выдержав, я выматерился и тут же услышал от одного из солдат:
– Ты русский, что ли?
На великом и могучем, если что.
– Таги-и-ил! – с наносной придурью отозвался я.
Мужик не ответил, но дал знак своим товарищам опустить оружие. И они послушались. Градуса где-то на три сдвинув стволы вниз.
– Кто ты такой? – снова спросил боец.
Теперь, когда мы начали разговаривать, я смог его разглядеть. Среднего роста, худощавый, с лицом, измазанным серой и коричневой краской. С холодными серыми глазами. Матерый волчара лет тридцати-тридцати пяти.
– А вы, мать вашу, кто такие?
– Уверен, что именно ты имеешь право задавать вопросы?
С этим непониманием нужно было кончать! А то будем тут балакать до морковкина заговенья и ни к чему не придем.
Оттолкнув пленного, я скользнул в сторону, вперед, затем снова в сторону и, наконец, оказался за плечом у земляка. Двигался так, чтобы бойцы не начали стрелять по мне без опасения задеть своих.
– Я уверен. А ты?
Надо отдать ему должное – даже не вздрогнул. С ленцой повернул голову в мою сторону, оглядел, щурясь.
– Из этих, что ли?
– Ты каких «этих», братишка, имеешь в виду?
Военный явно уже встречался с функциями…
– Тех самых. Которые одержимые.
…но понятия не имел, с кем столкнулся. Обычная для людей ситуация – поторопиться с навешиванием ярлыков, чтобы сделать неизвестное хоть сколько-нибудь понятным. Я, помнится, тоже когда-то называл новусов мутантами, а дефектов оборотнями. Так что «одержимые» не самый плохой вариант.
– Знаешь, такой блудняк сейчас всюду творится, разобраться трудно даже тем, кто в теме. Но для простоты скажу: есть плохие парни, а есть хорошие. Я из последних, пришел убивать плохих.
– Ага. Все просто.
– В жизни всегда все просто, не верь тому, кто говорит иначе. Но если тебе нужны подробности, их есть у меня. Только не так вот, на бегу. Сядем поговорим. Можете меня даже под прицелом держать, если спокойнее будет. Только не стреляйте – обижусь.
Думал боец недолго. Полагаю, в принятии правильного решения ему помогли покрытые свежей кровью дырки в моей одежде, за которыми виднелась зарубцевавшаяся уже плоть. Он коротко кивнул, отдал какую-то, явно шифрованную, команду и знаком руки пригласил меня к камню, за которым прятался снайпер. Его люди, вероятно, все-таки он был командиром данного подразделения, а не тот, кого я таковым посчитал сначала, снова попрятались. Встали в дозор или что там еще военные делают.
– Захар, – представился мужчина, усевшись на землю метрах в трех от меня. Винтовку отложил, но недалеко, так, чтобы иметь возможность схватить ее за долю секунды. – Шеф-капрал второго полка Иностранного Легиона.
Ну, я так и понял. Военное подразделение на территории бывшей французской колонии – кем бы еще могли быть эти солдаты?
– Иван. Тип Ликвидатор. Новус, – отрекомендовался я в свою очередь. – Прежде чем я все тебе объясню, скажи, как вы выжили?
Он дернул уголком обветренных губ, но кивнул, признавая мое право на этот вопрос.
– Были в учебном рейде. Трехсуточном, полностью автономном. Полный взвод с приданными специалистами. Восемь дней назад часть бойцов сделалась одержимыми.
На последнем слове он внимательно впился взглядом в мое лицо, ища реакцию на подобное заявление. Я только моргнул, обозначая, что принял к сведению и предлагаю продолжать.
Большая часть людей до сих пор не знали о вторжении. А про новусов информацию доводили только до тех, кому это было положено знать. Слухи, если и просачивались на уровень широкой общественности, так и оставались слухами. Сверхлюди попадали в новости, но продолжали оставаться сетевым фольклором. Экранизация комиксов очень этому помогала.
– Они будто обезумели. Сперва упали, начали кататься по земле, кричать. Тех, кто сунулся с помощью, убили. Жестоко убили. Разорвали на части. Я много видел на службе, но такого даже у дикарей не встречал.
– Что было дальше?
– Мы их убили.
– Вот так просто?
– В жизни всегда все просто, Иван.
– Не, я имею в виду, своих товарищей? Недрогнувшей рукой.
– Дрогнувшей. Это нам встало в еще двоих убитых. Потом уже не сомневались. Это Легион. Здесь очень хорошо учат выживать. Первый контракт выдерживают далеко не все. А эти… твари, они уже не были нашими товарищами. И людьми не были. Одержимыми.
Я снова кивнул, принимая ответ. В принципе, легионерам повезло, что они среагировали так быстро. Когда полная Структура прописалась в тела их сослуживцев, у них было совсем немного времени, пока та не вошла в силу. И солдаты использовали его максимально толково. За что им честь и хвала.
– В голову?
– Да. Мы видели, как тела затягивают раны прямо на глазах. Как у тебя.
Захар взглядом указал на окровавленные дыры в моей одежде. Таким изящным переходом он напоминал, что пора бы уже и мне начинать делиться сведениями. Но я не дал сбить себя с курса.
– А что вы делали все время после?
Русский пожал плечами.
– Выживали. Пытались собрать информацию.
– На связь с командованием выходили?
– Сразу после инцидента. Но база не смогла подтвердить коды связи. Мы поняли, что что-то не так, и приняли решение продлить автономку.
Толково. Командование, наверняка, обратилось. А став Структурой функции не посчитали важным изучить обновляемые коды для связи.
– Охотились на таких, как я?
– Пытались. – Захар поморщился. – Они почти всегда двигаются группами по двенадцать-пятнадцать человек. Ты первый одиночка, которого мы встретили.
– А как поняли, что я не вполне человек.
– Наблюдали. Я не знаю людей, которые могут бегать со скорость лошади.
Теперь поморщился я. Прокол. Не сказать, чтобы важный. Просто я уже привык к своим возможностям и весь последний год пускал их в ход, не задумываясь, видит меня кто-то или нет. Прикрытием нашей деятельности занимались другие.
– Так кто ты такой, Иван? Что значит «новус»?
Я не стал затягивать с ответом.
– Мутант. Смотрел «Людей Икс»?
Он скривился. Но кивнул.
– И какая у тебя способность?
– Убивать. Находить и убивать себе подобных.
– Ясно. А те, в кого превратились мои люди?
– Это инопланетяне. Они вселяются в людей, полностью подчиняя их себе, а тела переделывают на генетическом уровне. Отсюда и высокая регенерация, и сила, и скорость.
– Мозговые слизняки? – саркастично усмехнулся легионер.
– Вроде того. Только без личинок, как у Кинга. Энергетические паразиты.
– Ты считаешь, это объяснение меня удовлетворит?
– Да мне, в общем-то, плевать. Но ты выжил, а значит, имеешь право знать правду. Тебе рассказывать?
Он кивнул, и за следующие пятнадцать минут я вывалил ему все, что знал. Про то, как сам стал мутантом, про подобных себе, про кланы и попытки предотвращения вторжения. Ну и про само вторжение, разумеется, ведь именно из-за него половина его отряда обратилась в монстров.
