– Как вы себя чувствуете?
– Прекрасно.
– А господин Рудницкий?
– Немного слаб, но выживет, – проинформировала она. – Ему необходим отдых.
– Если бы я мог чем-нибудь помочь…
– Я предпочла бы, чтобы его перевели из госпиталя во дворец. Так мне будет проще за ним присматривать.
– Конечно! Я отдам распоряжение. Возвращаясь к вчерашнему нападению, как вы думаете, что сделают заговорщики дальше? В ближайшее время нам грозит новое нападение?
– Думаю, нет.
– Можешь объяснить? – попросил Самарин.
– Среди нападающих было двое, скорее трое адептов. А сейчас…
– Откуда такие данные? – быстро спросил офицер. – Охрана была не в состоянии определить статус фон Шварца.
– То, что он был адептом, не вызывает ни малейшего сомнения, – заверила она. – Его реакция на визитную карточку Олафа подтверждает этот факт полностью. Возможно, стоит показать ее еще нескольким особам?
– Что за визитная карточка? – спросил царь.
Самарин стал быстро объяснять.
– Она и правда так действует на всех, кроме адептов? – отозвался царь с сомнением в голосе. – Я бы хотел на нее посмотреть.
– Исключено! Мы не можем подвергать опасности Ваше Величество, – решительно сказала Анастасия, смягчая тон улыбкой. – Только с согласия Олафа и в его присутствии. Я – маг, но не лекарь, – добавила она. – Я бы не знала, что делать, в случае каких-либо осложнений.
К удивлению офицера, царь быстро согласился, нисколько не разгневавшись тем фактом, что женщина, с которой он только что познакомился, указывает ему, что делать.
– Продолжайте, – сказал он.
– Этот друг фон Шварца, барон…
– Куракин, – подсказал царь.
– Именно, Куракин. Я видела, как он заколдовал гибри… использовал магию, – быстро исправилась она. – Это второй адепт. Ну и тот маг, которого Олаф и сын Вашего Величества встретили в лабиринте.
– Маг? Вы уверены? Естественно, Алексей мог что-то не заметить, но, по его словам, магию в лабиринте использовал только господин Рудницкий.
– Конечно. Однако, если бы он не был адептом, погиб бы вместе с остальными. А мы знаем, что он не только выжил, но и убежал из дворца.
– Логично, – признал монарх. – Но что такого сделал Олаф Арнольдович, что несколько десятков заговорщиков за долю секунды превратились в трупы? К тому же лекарь, что осматривал их, утверждал, что на телах нет ни одного признака насильственной смерти. Никаких ожогов, синяков, повреждений внутренних органов, ничего. Словно кто-то просто вырвал из них душу.
– Это знает только Олаф. Меня там не было.
– Но я спрашиваю вас, – сказал царь с заметным холодком в голосе. – И вас, господин генерал. В конце концов, вы семья…
Самарин покраснел под пристальным взглядом царя, а девушка недовольно поджала губы.
– Вы не хотите отвечать на такой простой вопрос?
– Я…
– Мы можем только предположить, – выручила офицера Анастасия. – Олаф, должно быть, использовал слово силы, но я не знаю, какое именно. Ни одно, что он знал до этого времени, не давало такого эффекта.
– А какие он знал?
– Я не могу ответить на этот вопрос, Ваше Величество.
– Вы не знаете ответ или не хотите отвечать?
– Ваше Величество, это вопрос… этики.
– Этики?!
– Да, Ваше Величество, это своего рода этика. Такое доверяют только самым близким, потому что это очень личное, можно сказать, интимное. И речь идет не только о безопасности, поскольку, передавая такую информацию кому-либо, мы отдаем свою жизнь в его руки; проблема еще и в самой природе магии. Слова силы, которые мы знаем, определяют нас в большей степени, чем внешность или социальное положение.
Самарин нахмурил брови, понимая, что все, о чем говорит девушка, правда. Тогда почему Рудницкий, не колеблясь ни секунды, сказал ему, какие слова силы знает? Таким образом он оказал ему доверие?
– Это только приблизительное сравнение, но джентльмен не спросил бы у малознакомой дамы, какого цвета у нее нижнее белье, – продолжила Анастасия, забавно морща носик.
– Конечно, – признал царь с улыбкой. – Я принимаю ваши объяснения. Продолжая тему безопасности…
– Если речь идет о группе, которая атаковала дворец, нам ничто не угрожает, Ваше Величество. Они потеряли много людей и двух адептов, а третий, если еще жив, поскольку Олаф мог его серьезно ранить, сейчас думает только о том, как убежать от охраны и полиции. Ему сейчас не до новых заговоров.
Царь задумчиво кивнул.
– Ладно, – сказал он. – А как сударыня оценивает шансы охраны? Смогут ли они справиться с тем магом?
– Да, если идентифицируют его.
– Генерал?
– Мы работаем над этим, – коротко ответил Самарин.
– В таком случае благодарю, сударыня, за консультацию. Я уже отдал распоряжения выделить вам апартаменты в противоположном крыле.
– С позволения Вашего Величества…
– Да?
– Я не хотела бы создавать проблемы, но, если это возможно, я предпочла бы жить ближе к апартаментам Олафа. Ведь какое-то время за ним нужно присматривать.
– Господин граф?
– Тут рядом покои посла Соединенных Штатов, – быстро ответил офицер.
– Переселите этого ковбоя, – разрешил царь.
* * *
Самарин заплатил кучеру и, махнув рукой, отпустил карету. От Николаевской до Фонтанки было добрых две версты, а до Аничкова моста еще дальше, но офицер решил размять ноги. Тем более что денек был теплым, по-настоящему весенним.
Неспешным шагом он шел по влажной после утреннего дождя улице, время от времени отвечая на салют проходящих мимо солдат или улыбки прогуливающихся дам. Из-за времени суток – приближался полдень – на тротуарах еще не толпились возвращающиеся с фабрик рабочие, а уличные продавцы обходили его, испуганные парадным генеральским мундиром.
Нужно чаще выходить из дома, пришел он к выводу, кланяясь в ответ на полный восхищения взгляд красивой, стройной, как березка, девушки. Может, следует уделить немного внимания нормальной жизни? В конце концов, не одной войной живет человек… Неожиданно ему вспомнилась Анна Островская. Где она? Что делает? Жива ли? Через мгновение он словно ощутил запах ее парфюма, касание руки.
Выходящая из-за угла группа разноцветных, словно цветы, цыганок окружила его, напевая и предлагая погадать. Офицер со снисходительной улыбкой полез в карман и бросил самой старой из них золотые пять рублей.
Седовласая женщина с обветренным, морщинистым лицом нежным жестом взяла его руку.
– Ты недавно вернулся с войны, – нараспев произнесла она на ломаном русском. – Тебе повезет в любви и на войне, а твоя возлюбленная… – Она внезапно замолчала, всматриваясь в Самарина расширенными от страха глазами. – Не гонись за бестией! – закричала она, возвращая ему монету. – Помни! Не гоняйся за бестией, иначе погибнешь!
До того как он успел отреагировать, цыганки убежали, подгоняемые резкими приказами старшей. Офицер покрутил в пальцах золотую монету, после чего подошел к уличному музыканту и кинул ее на кучу копеек. Ушел, не слушая благодарности. Несмотря на абсурдность ситуации, поскольку он не верил в цыганское гадание, хорошее настроение пропало без следа.
Маршируя вдоль Фонтанки, он старался избавиться от плохого настроения, но ничего не получалось. Не помогла даже стопка водки, купленная в дешевой таверне. Когда он добрался до дома тетки, его все еще окружала мрачная аура. Стоящая возле ворот бедно одетая женщина в молитвенном жесте сложила руки.
– Подайте двадцать рублей, – умоляла она.
Не останавливаясь, офицер одарил ее гневным взглядом и воспользовался старомодным бронзовым молотком.
– Александр Борисович, только двадцать рублей! – повторила она ломающимся голосом.
Самарин проигнорировал склонившегося перед ним дворецкого и повернулся, разозленный наглостью нищенки.
– Александр Борисович? – спросил язвительно он. – И когда это мы познакомились?
– Летом восемьдесят первого, – ответила она.
Офицер внимательней присмотрелся к нищенке. Ей было не больше пятидесяти, хотя круги под глазами и видимая на лице усталость делали ее старше.
– Как тебя зовут?
– Вера Фролова. Не помнишь? Не помните? – исправилась она. – Дочь Агафьи Фроловой.
Самарин замер. Агафья Фролова, тетка Агаша, как он ее называл, была его любимой нянькой. Когда родители погибли в железнодорожной катастрофе, она заменила ему мать. Он смутно помнил ее дочь, старше его на несколько лет, улыбающуюся девочку, с которой он играл все лето, пока его не отправили в школу-интернат.
– Вера, это ты? – воскликнул он, хватая ее за руку.
– Я, – улыбнулась она сквозь слезы.
– Что ты тут делаешь? Почему… – Он замолчал, не зная, как закончить предложение.
– Год назад мама заболела. Рак. Все деньги пошли на лечение, а потом мы продали квартиру. – Она беспомощно пожала плечами. – Вчера она умерла. У меня нет денег на ее похороны.
– Не стой на улице, – пробубнил Самарин. – Заходи, навестишь тетку.
– Я не хотела бы создавать проблемы…
Бесцеремонно он потянул женщину за собой; выполняя работу дворецкого, он забрал у нее немодную шляпку и поношенное пальтишко.
– Завтрак на двоих в малую гостиную, – распорядился он.
Услыхав тон его голоса, дворецкий вздрогнул, как от удара плетью, и сразу же поспешил выполнять приказ. Прежде чем они сели за стол, горничная принесла чай и сладости.
– Ешь. Кухарка печет миндальное печенье по рецепту няни, – похвастался генерал. – Я вижу, ты едва держишься на ногах.
– Я хотела одолжить денег на похороны у старых подопечных мамы, – пояснила она, послушно угощаясь.
Самарин рассеянно кивнул: Агафья Фролова была нарасхват среди высших семей, что искали няньку для своих детей.
– И что?
– Вчера была у Степана Шувалова и Пашки Кислицина, но не застала их дома. А сегодня…
– Ну?
– Хотела увидеться с Виктором Новиковым, но его жена выкинула меня из дома, – сказала она, опуская голову.
– Жанна Новикова всегда имела манеры приволжской холопки! – заявила княгиня, заходя в гостиную. – Нет, не вставай! – сказала она. – Где еще ты была, дорогая?
Перепуганная Вера вскочила с кресла и хотела сделать реверанс, словно служанка перед строгим работодателем, однако старушка сердечно обняла ее.
– Добрый день, тетушка, – поздоровался Самарин.
Мария Павловна подставила внуку щеку, но ее лицо выражало недовольство.
– Как ты мог сразу не узнать Верочку?!
Офицер беспомощно вздохнул: похоже, дворецкий описал тетке сцену перед входом.
– Моя вина, – признал он.
– Твоя, твоя, негодник!
– Я верну деньги так быстро, как только смогу, – неуверенно вмешалась Вера.
– Не может быть и речи! – заявил Самарин. – Тетя Агаша работала не за деньги, она действительно меня любила. Позволь мне ответить взаимностью.
– Виктор Новиков не слишком остроумный, но он порядочный человек. И до сего дня вспоминает вашу мать. Он помог бы тебе. Как и каждый из этих негодников, которых воспитывала Агафья, – поддержала внука княгиня.
– Я…
– Садись, – сказал Самарин. – Ты же пешком пришла?
