– А закрытие «Московского телеграфа»?
– И ходатайствовал о назначении Полевому пенсиона, – возразил Леонтий Васильевич.
– Вот видишь, Лео. – Александр Христофорович положил ему руку на плечо и пристально взглянул в глаза. – Ты же сам начал карать за идеи, но при этом не перестал видеть в них людей.
Он сильнее сжал плечо своего подчиненного.
– А конфискация бумаг Пушкина после его смерти? – спросил Бенкендорф с тонкой улыбкой.
– В Третьем отделении они будут сохраннее и не попадут в руки нечистоплотных издателей, как это было с бумагами Лермонтова.
– Ты имеешь в виду свой тайный архив? – усмехнулся Бенкендорф.
Дубельт помотал головой.
– Этого вы знать не можете, – сказал он призраку шефа. – Этого никто не знает.
– Архив, в котором хранится железная коробка с картотекой Архарова? – спросил Александр Христофорович.
Вот!
Дубельт откинулся на спинку сиденья и глубоко вздохнул. Вот! Он дернул за шнур звонка. Окошко со стороны кучера откинулось.
– Поезжай к библиотеке! – приказал Леонтий Васильевич.
Он поднялся на самый верх – туда, где под крышей императорской библиотеки находилась квартира ее смотрителя – знаменитого баснописца Ивана Андреевича Крылова. Дубельт знал, что в скором времени из печати должно выйти полное собрание сочинений литератора – он лично прочитал цензорский экземпляр.
Дверь квартиры наверху открылась, и из нее вышел невысокий худой мужчина с вытянутым лицом и печальными глазами. В руке он нес большой саквояж из сильно вытертой кожи. Мужчина прижался к стене, чтобы пропустить поднимающегося Дубельта. Леонтий Васильевич прошел мимо, но потом остановился и проводил взглядом спускающегося человека.
На пороге появилась прислуга – круглолицая девушка, лицом очень похожая на Крылова.
– Иван Андреевич дома? – спросил Дубельт.
– Хворает, – услышал он в ответ.
– Это был доктор? – жандарм указал на лестницу.
– Да.
Леонтий Васильевич скинул девушке на руки роскошную «николаевскую» шинель, отдал фуражку, потрепал по щеке и прошел в кабинет хозяина.
– Разрешите, Иван Андреевич?
Он успел заметить, как толстяк, полулежавший на кровати, запихнул под одеяло стопку бумаг и перо. Чернильница так и осталась стоять прямо на доске, которую он для удобства письма положил на свой живот.
– Трудитесь? – спросил Дубельт, усаживаясь на стул. – Какая-то новая басня? Хотите задать еще работы нашему Цензурному комитету?
– Нет, – ворчливо ответил старик, – завещание пишу.
– Зачем?
– Умираю я, господин Дубельт, – буркнул Крылов.
– Бог с вами, Иван Андреевич! Куда вам умирать? Вам еще надо насладиться восторженными рецензиями на собрание сочинений.
– А! – Крылов махнул дряблой рукой и взял из пепельницы раскуренную сигару. – Что привело ко мне главного Цербера императорской псарни?
– Ах, если бы у меня было три головы, как у Цербера, – вздохнул Дубельт. – Возможно, мне не пришлось бы так долго думать одной над крайне интересной загадкой.
– Как уморить всех литераторов России? – предположил Крылов, попыхивая сигарой.
– Я не против хорошей литературы, – возразил жандарм, – но слово – слишком мощное оружие, чтобы оставлять его в полное владение людям, которые ради красного словца не пожалеют и отца. А уж про государственную власть я и не говорю.
Крылов аж крякнул.
– Да-да, – продолжил Дубельт, – и поскольку у меня не три головы, как у Цербера, а всего одна, я решил воспользоваться еще и вашей, чтобы разгадать один секрет.
– Какой же? – безразлично ответил Крылов.
Дубельт встал, подошел к открытому окну и взглянул на улицу. Увидел напротив черную карету, стоявшую под фонарем, и решил завтра же утром приказать выставить наблюдение за квартирой баснописца.
– Вот вопрос, – сказал он, не поворачиваясь. – Откуда Бенкендорф узнал, что я якобы интересуюсь бумагами «Нептунова общества»?
– Ответ очевиден, – отозвался Крылов. – От меня.
Леонтий Васильевич развернулся на каблуках и пристально посмотрел на толстого старика.
– А я разве интересуюсь ими? – спросил он.
– В моем письме написано, что да, – ответил Иван Андреевич и выпустил дым изо рта.
– Какого черта вы написали ему это письмо? – поинтересовался жандарм.
Крылов хрипло рассмеялся.
– Помните, господин Цербер, как вы несколько лет назад вызвали меня к себе в кабинет и продемонстрировали ту железную коробку?
Дубельт кивнул.
– Картотеку Архарова! – продолжил Крылов. – В которой старый боров держал отчеты своих агентов. И вы решили, что можете шантажировать меня, угрожая предать гласности наши отношения с хозяином картотеки.
– Согласитесь, с моей точки зрения, это был бы неплохой ход – иметь осведомителя прямо в литературной среде, причем человека именитого, популярного, общепризнанного острослова! Но вы отказались.
– Я не просто отказался! – Крылов ткнул кончиком сигары в собеседника. – Я откупился. Взамен за папку из картотеки я рассказал вам про «Нептуново общество» и его архив.
Дубельт тяжело вздохнул.
– Это была нечестная сделка! Вы не сказали, что Обитель и архив в ней охраняются тайным государственным указом, который заверили трое – Екатерина, Павел и Александр.
– Но не Николай Павлович, – заметил Крылов.
– Николай Павлович не станет отменять указов своих предшественников, если на то не будет крайней необходимости. Я отдал вам досье, а вы оставили меня с носом.
– Ну, – спокойно заметил Иван Андреевич, – и на старуху бывает проруха.
– Но зачем, черт бы вас побрал, вы написали Бенкендорфу, что я охочусь за бумагами «Нептунова общества»? Ведь это неправда!
Крылов пожал своими покатыми плечами, прикрытыми старым халатом.
– Это моя месть.
– Месть? – удивился Дубельт. – Мне? За что? За ту несчастную попытку шантажа?
Иван Андреевич откинулся на подушки и злыми маленькими глазками впился в лицо жандарма.
– А вы знаете, Леонтий Васильевич, что в тот момент чувствовал я? Нет? Когда вы выложили передо мной эту вонючую половую тряпку из прошлого и предложили утереться ею? Допустим, Архаров поймал меня по молодости на карточных долгах. Но я с лихвой отработал свои грехи. А потом появляетесь вы! И снова пытаетесь сделать из меня шпиона! Да еще среди людей, которых я почитаю цветом русской литературы! Для чего? Защищать власть? Уверяю вас, я хорошо знаю господ, которые олицетворяют эту власть. Я видел несколько их поколений. Именно поэтому всю вторую половину жизни я пишу про животных – они намного порядочнее людей. Особенно в придворных мундирах!
Крылов сильно закашлялся.
– Что у вас за болезнь? – спросил Дубельт, когда литератор смог побороть приступ.
– Пневмония.
– Это серьезно. Чем лечит вас доктор?
– Надеждами.
– Помогает?
– Нет.
Леонтий Васильевич снова сел на стул.
– Бенкендорф умер, – сказал он.
– Знаю, – проворчал Крылов.
– Он не дал хода вашему письму. Ваша месть не свершится.
Крылов снова затянулся сигарой.
– Ну что же, – ответил он наконец. – Партия еще не закончена.
– Черт бы вас побрал, Иван Андреевич, – проворчал Дубельт.
Крылов криво усмехнулся:
– А разве вы не за этим пришли, Леонтий Сатанаилович?
Дубельт глубоко вздохнул, поправил кончики своих светлых усов и вышел, не прощаясь.
Обитель
Двенадцать залов! Один они прошли с риском для жизни, значит, осталось еще одиннадцать. Доктор Галер приуныл. К тому же он не успел осмотреть зал Козерога – если там и была спрятана часть бумаг «Нептунова общества», то теперь документы, скорее всего, недоступны. Впрочем, Крылов мог забрать бумаги в 1794-м, когда проник в Обитель, и их нынешний поход совершенно бесполезен. Агата Карловна была уверена, что литератор-шпион не привозил архив в Петербург. Значит, он либо оставил бумаги здесь, понимая, что в «Чертовом доме» они сохранятся намного надежнее, либо перепрятал их где-то в Москве… Либо баронесса ошибается, и Иван Андреевич сумел обмануть всех ищеек. Дьявол бы побрал баронессу! Федор Никитич прекрасно понимал, что оказался втянут в это сомнительное и опасное дело только ради сестры. Лиза страдала чахоткой и тихо угасала в их петербургской комнате, холодной и сырой, насквозь продуваемой сквозняками. Когда Крылов предложил доктору щедро заплатить за роль его секретаря, Галер обрадовался. Деньги, полученные от литератора, пошли на дрова, лекарства и ингаляционный аппарат французского изобретателя доктора Шартуля. Но Иван Андреевич умер, так и не выплатив основную часть. Тогда Галер в отчаянии похитил рукопись, которую сам и составлял со слов Крылова, в надежде продать ее издателям и увезти Лизу на юг, где сам воздух оказал бы целебное действие на организм сестры. Но по дороге его перехватила баронесса де Вейль, старуха из черной кареты, дежурившей у подъезда Библиотеки. Баронесса предложила огромную сумму за то, чтобы доктор добыл для нее бумаги «Нептунова общества», пройдя лабиринт Обители в Москве. И вот теперь баронесса зарезана, ее тело готовят к похоронам в старом доме в Лефортово, а он вместе с ее странной внучкой, которую по стечению обстоятельств также зовут Лизой, но только на французский манер, здесь, в этом опасном здании…
– Надо идти дальше, – сказал он девушке. – Боюсь, у нас слишком мало припасов, а главное – воды. Если мы задержимся и не пройдем оставшиеся залы… Что вы знаете о следующем? О созвездии Стрельца?
– Кентавр Хирон, – ответила Луиза. – Учитель Ясона, Ахилла, Асклепия и друг Геракла.
– И что там может ожидать?
– Не знаю.
– Жаль, – покачал головой доктор, – я надеялся, что вы немного облегчите задачу.
Луиза задумалась.
– Ловушка в первом зале была связана с Кроносом и Зевсом…
– Это понятно, – перебил ее Галер, – значит, и дальше нас могут поджидать похожие механизмы.
– Но почему они двигаются? Ведь этому зданию уже сто лет.
– Больше, – ответил Галер, – его построили в 1718-м по проекту молодого Ганнибала. Крылов говорил, что Прасковья Жемчугова показала ему записку царя Петра. Она нашла ее в папке с планом усадьбы Шереметевых. Но нам теперь эти сведения не так важны. Главное – выбраться отсюда…
– Главное – найти бумаги, – поправила Луиза.
Доктор быстро взглянул на нее.
– Послушайте, – сказал он, – ведь это мое дело. Я обещал помощь вашей бабушке не просто так, а за деньги. Хотя совершенно не уверен, получу ли их теперь.
– Получите, – поморщилась девушка, – теперь я – баронесса де Вейль. И как наследница бабки подтверждаю ее обещания.
– Но вам-то зачем это? – спросил доктор. – Вы могли просто остаться дома и распорядиться имуществом по своему желанию…
– Так надо! – отрезала девушка и выглянула в следующий зал: – Что это?
– Где? – встревожился Галер.
– С этой стороны стены – барельеф…
– Дайте посмотреть!
Галер ухватился за угол и как можно дальше высунулся наружу, стараясь разглядеть изображение на той стене, где они скрывались в проходе.
