– Здесь столько пляжей, ты не поверишь! А еще повсюду растут розы. Погоди-ка, ты накрасила губы? А это что, челка?
– Офигенно, да? – Нико повернула голову, чтобы я оценила ее короткую стрижку и прямую челку на лбу. – Решила преобразиться.
– Выглядишь потрясающе!
– Знаю. Подумала, ведь никто здесь не знает, что раньше я никогда не красила губы. Так почему бы не попробовать? Ты в курсе, что люди сначала наносят праймер, а потом помаду? На кой черт?
– Как Пало-Альто?
– Здесь все ездят на велосипедах, и никто не перебегает на красный, а еще они называют шоссе магистралью, и это очень мило. Как буржуйская жизнь на острове? Ты уже носишь кардиганы с жемчугами? Неужели там все белые?
Я скорчила мину.
– Меня колбасит. Что я творю? Зачем я сюда приехала?
– Дыши. Ты пробыла-то там всего две секунды.
– А если у меня не появятся друзья? Вот как ты умудрилась завести друзей в лагере для программистов? Мы ни с кем не знакомились лет с шести!
Нико нахмурилась.
– А с кем мы познакомились в шесть?
– Это я наобум число ляпнула.
– Эниша переехала в Саут-Хэдли, когда нам было по двенадцать, так что она может сойти за нашего нового друга.
– Нико-о-о.
– Ладно. – Нико сделала серьезное лицо. – Воспринимай это как практику в колледже. Ты знакомишься с новыми людьми и можешь быть кем угодно. Тоже, кстати, попробуй преобразиться. Сосредоточься не только на прошлом своей бабушки, потому что тебе семнадцать, а не семьдесят. Веселись! Будь смелее! Как там говорит твой папа? Найди в себе немного хуцпы?[4 - Дерзость (идиш).]
– Мой папа самый настоящий ботан.
– Обожаю твоего папу. Помнишь, как он радовался, когда ты разрешила ему сопровождать экскурсию в океанариуме?
– Не напоминай.
– Он так полюбил этих крошечных пингвинчиков. Никогда не видела такой чистой любви.
После разговора с Нико мне стало легче. Поэтому-то я и отправилась на остров в тридцати милях от берега, где никого не знала. Так, без паники. Со мной видеозвонки, дыхательные тренинги и полотенца. В десятом часу дверь распахнулась, и в комнату влетела девушка с копной мелких черных косичек и мукой на футболке. У нее были двойные проколы в ушах, темная кожа, и ростом она была выше меня сантиметров на семь. Девчонка резко остановилась.
– Привет.
– Привет! – Я быстро выпрямилась. – Ты, наверное, Джейн?
– Да. А ты Эбигейл?
– Эбби.
– Клево. Ты работаешь в «Проуз Гарден»? – Она сорвала с себя футболку и натянула красный топик. – Извини, я грязная, только что со смены.
– Да? А где ты работаешь?
– В пекарне своей тети. – Джейн повернулась к зеркалу и провела две идеальные стрелки на веках. – Я приезжаю сюда летом последние два года, чтобы помочь, а заодно и отдохнуть от своих братьев и сестер. Слава богу, что миссис Хендерсон сдает мне эту комнату. Я с Род-Айленда. А ты?
– Саут-Хэдли, это западный Масс…
– Да, здорово, я собираюсь поступать в Смит. – Она выпрямилась. – Ладно, извини за суету, но мне пора убегать.
– О. – Я попыталась не падать духом. Меньше всего хотелось бы, чтобы моя соседка решила, что я навязываюсь. – Приятно познакомиться.
Джейн задумалась. Между нами повисла тишина, атмосфера стала напряженной. Я была невесть кем, встревоженной и, наверное, требовала слишком много внимания. У Джейн своя жизнь, друзья и планы. Она не обязана брать ответственность за совершенно незнакомую девчонку.
И все же она отнеслась ко мне по-доброму.
– Хочешь со мной? Я встречаюсь с друзьями на пляже. Будет костер.
На меня нахлынули благодарность и облегчение. Тревога, поселившаяся в моем сердце, начала рассеиваться.
– С радостью.
Заходящее солнце окрасило небо в ярко-синий цвет, когда мы вышли из города и направились по Норт-Бич и Бэсинг-Бич-роуд. Вдоль тротуаров лежал песок, проглядывая из-под клочковатой травы.
– Как же твоя тетя оказалась на Нантакете? – спросила я свою новую соседку. – Она просто решила открыть здесь пекарню?
Джейн засмеялась.
– Господи, нет, мы местные.
– Реально? Как классно!
– Да, здесь, на Нантакете, приличный контингент эмигрантов с Азорских островов и из Португалии. Мы на одной широте, поэтому торговые суда часто плавали туда и обратно. – Джейн показала на шаровидные цветы голубого цвета, которые, как я уже заметила, росли по всему острову. – Говорят, что гортензии изначально привезли с Азорских островов, которые находятся между Нантакетом и Португалией. Если плыть на восток, это первая земля, которая встретится на твоем пути.
В конечном итоге дорога кончилась парковкой, и мы вышли на пляж, вода за которым казалась темной и бесконечной. В небе низко висел маслянисто-желтый полумесяц. Мы скинули сандалии, и я зашагала по микроскопическим царапающим пятки песчинкам. Джейн повела меня через толпу, пока мы не подошли к костру, возле которого сгрудились ребята нашего возраста с красными стаканчиками в руках. На них были вязаные свитера, футболки в полоску и шорты фирменного на Нантакете выцветшего лососевого цвета. Смех ребят сливался с шумом прибоя, скрипящего о плотный песок.
Джейн петляла через толпу, а я шла за ней следом. Раньше я считала, что пляжные вечеринки для подростков существуют только в кино, но эта сцена угодила прямиком мне в сердце, как кусочек пазла, занявший свое место. Летние ночи созданы именно для этого – чтобы зарываться пальцами в песок, слушать шум волн и вдыхать аромат соли, морских водорослей и горящего дерева. Смелее!
– Хочешь пива? – Джейн протянула мне пластиковый стаканчик.
Точно. Алкоголь. Класс, класс. Я подросток, а все подростки пьют алкогольные напитки. Ладно, лично я не пила, потому что мы с подругами предпочитали вечеринки с ночевкой с участием «Она – мужчина» и домашним шоколадным мороженым. К тому же вдруг я превращусь в плаксивую пьянчужку, которая сидит в углу и рыдает?
Нет. Надоело быть скучной соседской девчонкой! Надоело следовать правилам. Надоело вспоминать Мэтта – хотя к черту его, потому что это он меня бросил.
Мама всегда говорила, что проблема моего поколения в том, что мы слишком исполнительные. Сама мама в юности карьеру сделала на нарушении правил. В голову пришла безумная идея отправить ей фотографию, на которой я держу пиво, но я быстро одумалась. Наверное, она подразумевала, что моему поколению лучше осваивать гражданское неповиновение, чем напиваться на пляже.
Ну и ладно.
Я сделала глоток светло-янтарной жидкости и чуть ее не выплюнула. Ого. Хорошо, пиво тоже к черту.
– Познакомьтесь с Эбби. – Джейн подтянула меня к троим ребятам. Она кивнула на низкорослую белую девушку в модных очках и кожаной куртке. – Это Лекси, моя прежняя соседка, которая меня кинула.
– Не надо меня ненавидеть, – сказала Лекси с затаившейся в насмешливом тоне нервозной серьезностью.
– Предполагаю, у тебя была весомая причина. Стелла уже здесь?
– Она завтра приезжает.
Джейн махнула в сторону остальных из их компании: темнокожего парня в рубашке в светло-зеленую клетку и брюках цвета хаки и парня азиатской внешности.
– Эван из Бостона и наш образцовый мажор. Пранав из Лондона, он стажер в архитектурной фирме.
Оба парня кивнули мне.
– Привет. – Я вцепилась в стаканчик, как в спасательный жилет. Мы с подругами сочетались, как зазубренные края разбитой тарелки. Что мне тут делать? Завернуться в тюль, чтобы никого не порезать, или тогда я настолько затуплю, что вообще не впишусь в их компанию?
Я глотнула еще пива. На вкус все так же мерзко. Ну и ладно.
Может, меня расслабил алкоголь, а может, все дело в том, что друзья у Джейн оказались классными, но через пять минут они затянули меня в разговор, и мы устроили горячие дебаты на тему «Если покинешь Землю, то какие три вида сыра возьмешь с собой на космический корабль».
– Моцарелла, – решительно заявила Джейн. – Невозможно приготовить пиццу без моцареллы.
– Острый чеддер, – возразила прежняя соседка Лекси. – Может, бри или камамбер. Но еще очень кстати бы пришелся пармезан.
– А как же американский сыр? – спросил Эван.
Джейн уставилась на него.
– Ты прикалываешься? Ты можешь взять только три вида сыра, которые будешь есть вечность, но выбираешь американский?
– А я его люблю!
– Тут смотря что еще ты с собой берешь, – дипломатично вмешался Пранав. – А еще панир[5 - Панир – разновидность сыра, впервые изготовленного в Индии.].
– Верно, глупо брать бри, если у тебя нет багета, – заметила Лекси.
– Багет точно брать нельзя, – заспорил Эван. – Это же космос! Крошки!
– А сливочный сыр считается? – отважилась я. – Потому что я не хочу навечно прощаться с бубликами.
Все с ужасом посмотрели на меня, и на секунду я пожалела, что вообще открыла рот и сказала нечто до ужаса стремное.
– Боже, – спустя мгновение сказала Лекси. – А о сливочном я и не подумала.
– Точно подмечено, – рассудительно заметил Эван. – И на липких булочках глазурь тоже из сливочного сыра.
– Если мы полетим в космос, у нас не будет времени на липкие булочки, – возразила Джейн.
– Липкие булочки меня радуют, Джейн, – сказал Эван. – Хочешь лишить меня этой радости?
Я медленно расслабилась, а вскоре стала смеяться и шутить вместе с остальными, чувствуя себя полноправным членом их компании. Впервые за весь день я была счастлива, что оказалась на этом острове.
– Так ты учишься на архитектора, – позже сказала я Пранаву, допив пиво. – Ты много знаешь о домах на острове?
Пранав пожал плечами. Тупо считать его крутым, только потому что у него был классный акцент, но я была еще не настолько образованна, чтобы придерживаться другого мнения.
– Только основное.
Лекси закатила глаза.
– Ну какой же ты важный.
Я подалась вперед.
– Ты слышал про «Золотые двери»?
– Ага. Отличный образец архитектуры в федеральном стиле. Великолепный дом. Построен в середине девятнадцатого века до всех этих правил.
– Правил?
– Ограничения по высоте, материалам и прочей чепухе, – ответил Пранав. – Весь остров – Национальный исторический памятник, но «Золотые двери» построены задолго до этого.
– Барбанелы одна из богатейших семей на острове, – сообщила мне Джейн. – Настоящие островитяне, не то что те, пришлые недавно. А еще они португальцы! Ну вроде того.
Я наклонила голову.
– Вообще-то они евреи. Но вроде португальские евреи.
Эти слова привлекли мое внимание. Я не знала, что Барбанелы были евреями. Я вообще не ожидала встретить летом на Нантакете еврейскую семью. Хотя что я знала о необычайно богатых людях? Они могли проводить лето, где им заблагорассудится. Что касается португальцев…
– Сефарды?
– Что?
– О, так называют евреев из Испании или Португалии. – Хотя их выдворили еще во времена инквизиции. Моя семья была ашкенази, и мы происходили от евреев, осевших во Франции и Германии в одиннадцатом веке.
– Круто. – Джейн с яркой улыбкой повернулась к Пранаву. – Пранав прав, у них великолепный дом. Раз или два в год они проводят по нему экскурсии.
Лекси кивнула:
– Вообще-то завтра я там подрабатываю.
Я развернулась к ней.
