– Я не хочу ни с кем разговаривать. Я приняла решение. Я ведь имею право на это? Вы же не можете меня заставить забрать ребенка? – голос ее дрожит, а на глазах наворачиваются слезы.
– Не можем. И ты права, это твое право забирать ребенка или оставить. Но тебя не выпишут, пока мы не побеседуем. Я не буду уговаривать тебя забрать малышку, – девушка немного расслабилась после этой фразы, – я просто задам тебе несколько протокольных вопросов, после которых выпишу справку, и ты сможешь уйти.
– Хорошо. Задавайте свои вопросы.
Для подобных ситуаций действительно есть набор протокольных вопрос, но я не стала задавать ни одного из них. Уверена, что девушка их уже слышала и забилась от них, как улитка в свою раковину. Чтобы вывести ее из этого состояния нужно шокировать ее. Задать тот вопрос, которого она не ожидает.
– Ты любишь отца ребенка?
Вопрос действительно застает ее врасплох. Девушка еще больше зажимается. Но уже через две минуты отвечает.
– Нет. Я его даже не знаю.
Она внимательно смотрит на меня, ожидая осуждения. Но, не увидев подобной эмоции в моих глазах, решается продолжить.
– Это было в ночном клубе. Я в первый раз туда пошла с подругой. Ее парень пригласил, а она меня с собой потащила, не хотела идти одна. Кроме Игоря, там было еще трое парней и мне не нравилось, как они смотрели на меня. Они пили коктейли и пиво, а я сок. Один из парней проявил ко мне чрезмерное внимание, долго пытался напоить меня, уговаривал попробовать водку с апельсиновым соком, но я не поддавалась. Потом пригласил на танец. Я согласилась. После танца вернулась за столик и допила сок. А потом мне стало плохо. Голова закружилась и затошнило. Я пошла в туалет, освежиться. Он тут же увязался за мной. Я не сразу заметила, что он закрыл дверь на щеколду и…
– Он изнасиловал тебя?
– Нет. Я не помню. Все было, как в тумане, мои руки и ноги не слушались меня. Но я точно не была против. Мне нравилось, что он делал со мной, – нижняя губа девушки задрожала.
– Успокойся, Мила, – наливаю девушке стакан воды, который она залпом выпивает. – Почему не сделала аборт?
– Узнала слишком поздно. Не было у меня токсикоза. А цикл у меня нестабильный, вот я и не паниковала. В университете на мед. осмотре узнала. Срок уже был большой.
– Родители знают?
– Нет. Они живут в другом городе.
– За девять месяцев вы ни разу не виделись? На каникулы не ездила к семье?
– Я сказала, что устроилась на подработку, поэтому не смогу приехать.
– А если узнают, осудят?
– Думаю, нет. Они у меня хорошие.
– Тогда в чем дело?
– В моем парне. Он сейчас в армии. Скоро придет, и мы собираемся пожениться. Я люблю его, очень. Я его жду. Честно жду. Он у меня единственный. Я не хочу перечеркнуть свою жизнь из – за ребенка от незнакомого мужчины.
Я подсела рядом с девушкой, обняла за плечи. Мила начала плакать, прижимаясь ко мне, она всхлипывала и бормотала что – то о прощении.
Я больше ничего не смогла сказать, как доктор должна задать еще кучу вопросов, но как женщина – не имела морального права продолжить. Одна нелепая глупость перечёркивает всю жизнь. А может, наоборот, ребенок дан ей во спасение. Возможно, Господь подарил ей это дитя, чтобы она не выходила замуж за этого парня. Кто знает, что ждет ее впереди. Не всегда замужество – это сказка. В моем случае сказка очень быстро превратилась в кошмар. Отголоски которого до сих пор не дают мне спать по ночам. Придет время, и она пожалеет о своем поступке. Но будет поздно. Хочется только одного, чтобы малышка нашла любящих родителей. Ведь многие хорошие и обеспеченные люди не могут иметь детей. Не знаю с чем это связано, может с экологией, может с питанием и ритмом жизни. Но жители больших городов чаще встречаются с проблемой зачатия, нежели девушки из глубинки.
– Вы видели ее? – спрашивает девушка, когда я уже стою у дверей.
– Да.
– Какая она? – я подхожу к ней и протягиваю телефон. На экране запечатлено фото новорожденной девочки. Молодая женщина смотрит на него внимательно, будто пытается запомнить образ дочери, – Уберите.
По ее щекам текут слезы. Ей сейчас очень трудно. Воспитана по-другому. Но ей движет страх. Страх потерять любимого человека.
Я выхожу из палаты с болью в сердце и ощущением безысходности. Иногда жизнь загоняет нас в угол, из которого просто нет выхода. Мне ли этого не знать.
Подходя к своему кабинету, я уже знаю, кто меня в нем ждет. Я всегда его чувствовала. Даже тогда, пять лет назад, открывая двери нашей квартиры, я знала, что его там нет. И он не просто ушел на работу или в магазин. Он ушел навсегда.
С дрожью по всему телу открываю дверь в кабинет и встречаюсь с некогда любимыми глазами.
– Ну здравствуй, Настя, – он вальяжно сидит за моим рабочим столом. Ноги на столе.
– Здравствуй, Олег.
– Так, вот тебе лист бумаги и ручка. Пиши, – обращаю внимание, что на столе уже приготовлен этот канцелярский набор.
– Что писать?
– Заявление на увольнение. Работать мы вместе не будем, – вот как всегда, опять принимает решение за меня. Да, только я сейчас не влюбленная идиотка, и жить «по требованию» не собираюсь.
– Мы и так не работаем вместе. Ты – хирург, я – психотерапевт. Наши отделения на разных этажах. Мы, возможно, вообще не будем видеться.
–Дело в том, что вариант «возможно» меня не устраивает. Неужели не понимаешь, что я ни видеть тебя, ни слышать о тебе не хочу.
– Аналогично. Но увольняться я не буду. Смирись.
– В таком случае, пеняй только на себя. Я тебя предупредил.
Глава 2
Домой я прихожу, как выжатый лимон. И физически, и эмоционально. Зайдя в свою съемную однушку, я присаживаюсь на пуфик прямо в коридоре. Опираюсь головой о стену. Сил двигаться дальше нет. Первая мысль, которая возникает в моей голове – это немедленно собрать вещи и уехать обратно. Вторая перебивает первую и твердит, что бегать от себя всю жизнь не получится. Третья требует справедливости.
– Какая же я дура! – шепчу я в тишину. Ведь была возможность изменить жизнь, ну пошла бы учиться на бухгалтера или юриста. Нет, я просто сменила специализацию с хирургии на психотерапию. И вот результат, мы работаем в одной больнице.
Сколько себя помню, я всегда мечтала быть врачом. Потому что в моей семье нет других профессий. Мой дедушка – Мартынов Илья Алексеевич – известный на всю страну нейрохирург. Было время я его чаще видела по телевизору, нежели дома. О нем снимали передачи и новостные сюжеты. Я влюбилась в эту профессию благодаря ему. Он болел ею, и его одержимость передавалась всем окружающим: жене, детям, внучке, то есть мне. Приезжая из командировок, он всегда сажал меня на колени и рассказывал о новых методах лечения, о своих операциях, а я слушала его, открыв рот. Ездил в командировки он часто, а дома его всегда ждала бабушка – Ольга Витальевна – врач педиатр обычной муниципальной больницы. И пусть она не была так знаменита, как муж, ее это никак не напрягало. Она гордилась мужем и тихо растила детей в его тени. Она родила ему двух детей – двойняшек, папу и мою любимую тетушку Соню. Бабушка сумела сохранить их любовь и нежность друг к другу, несмотря на все невзгоды. Зависти коллег и обожания женщин в его жизни было предостаточно. Бабушке то звонили, то писали поклонницы ее мужчины. Она стойко и мудро воспринимала их, за всю жизнь ни разу не закатив ему сцену ревности. Потому что было доверие и любовь, да и дед никогда не давал повода. Не позволял себе фривольностей, ни с коллегами в белых коротеньких халатиках, ни с благодарными пациентками. Он всегда держал дистанцию, не позволяя оскорбить любимую, даже взглядом на другую женщину. Приходилось им и расставаться, дедушку постоянно приглашали на различные мероприятия в разные уголки нашей страны и не только, то на семинар во Владивостоке, то на конференцию в Питере, однажды отправили в Израиль на целых полтора года. Она ждала. И не зря. Они до сих пор целуются украдкой и гуляют, держась за руки. Люблю за ними наблюдать. Такие трепетные отношения между супругами редко увидишь в наше время.
Мой папа, правильно воспитанный отцом, так же относится и к моей маме. Доверие и любовь гармонируют в нашей семье. Папа продолжил династию медиков, стал стоматологом. С мамой познакомился на практике в поликлинике. Она тоже врач. Понятно, почему я с детства вместо сказок, читала медицинские книги и журналы, а в девять лет прекрасно говорила на латыни.
Я бредила медициной. Я мечтала о любви, как у моих родителей и бабушки с дедушкой. Слишком поздно поняла, что не всем дано такое счастье. Не все умеют ценить и беречь то, что дано свыше.
11 лет назад. Медицинская академия. 1 курс.
Мы встретились на лекции в медицинском. Эта встреча не была так прекрасна, как описывают в книгах. Я не сидела в ожидании принца, а он не вошел туда последним, привлекая к себе внимание опозданием, затмив всех своей красотой. Я не влюбилась в него с первого взгляда, да и он не нашел меня глазами из сотни красивых девушек.
Был первый учебный день, я с подругой, Дашкой Филипповой, сидела на третьем ряду лекционного зала и смотрела фотографии на телефоне с недавней вечеринки. Мы тихо хохотали и перешептывались. Не сразу заметили, что лектор уже как минут десять находится среди нас. А он специально вошел тихо, не обозначая себя. Несколько минут понаблюдал за нами, а потом все же встал за кафедру.
– Доброе утро, господа будущие врачи, – я подняла голову и увидела перед собой седовласого мужчину лет пятидесяти пяти, среднего роста, с проседью в волосах и в квадратных очках.
– Доброе, – почти хором ответили новоиспеченные студенты.
– Позвольте представиться, я преподаватель анатомии, а для вашей группы еще и куратор – Жаров Александр Александрович, можете просто называть меня Сан Санычем, – улыбнулись все. Преподаватель нам сразу понравился, он был улыбчив и говорил четко и уверенно, не повышая голоса. – Уважаемые первокурсники, будущие коллеги, добро пожаловать в стены нашей академии. Вы – будущие врачи, и я надеюсь, что к выбору профессии вы подошли ответственно и взвешенно. От ваших навыков и умений будут зависеть человеческие жизни, и вы должны в полной мере осознавать это. Еще вчера вы были школьниками, детьми, над которыми тряслись родители. С этого момента вы – взрослые люди. Вы несете полную ответственность за себя сами, – мы молча слушали этот серьезный монолог, поглощая и впитывая каждое слово, в аудитории была такая тишина, что можно было даже расслышать писк комара. – Ну а теперь немного об учебе. Вместе нам предстоит учиться и работать шесть лет. Первые три курса считаются самыми сложными по загруженности и интенсивности, поговорим о них. Вот некоторые предметы, которые вам предстоит изучить: гистология, анатомия, медицинская биология, паразитология, основы психологии. Не останутся без внимания химия и даже физика. Отдельно заострю свое внимание на том факте, что, хотя вы и первокурсники, дресс-код медицинского образовательного учреждения требует ношение традиционной врачебной одежды: белого халата и шапочки. Попрошу на следующую лекцию прийти в соответствующем виде. Начиная с третьего курса, студенты должны иметь при себе еще и фонендоскоп. Главный предмет первого курса – это анатомия. Вы последовательно изучите строение костного скелета человека, связки, мышцы, внутренние органы, кровеносную, лимфатическую и нервную системы, и я с удовольствием помогу вам в этом. Первокурсникам позволено бывать в анатомической комнате, в которой можно наглядно изучить особенности строения органов человека, она находится на четвертом этаже, кабинет четыреста двадцать четыре. Не менее важным предметом считается и цитология. Наука, изучающая строение организма на самом мельчайшем, клеточном уровне. Процесс обучения предполагает работу с заранее заготовленными микропрепаратами, микроскопом и специальными альбомами – гистологическими и цитологическими атласами. Данный кабинет находится на втором этаже, его номер двести восемь. По этим двум предметам вы будете сдавать экзамены. Еще придётся выучить и хорошо понимать латинский язык. Настоятельно рекомендую, уделить этому предмету особое внимание. Ибо, Invia est in medicina via sine lingua Latina, кто – нибудь знает перевод этой фразы?
– Непроходим путь в медицине без латинского языка, – улыбаясь, отвечаю я.
– Совершенно верно. А эту фразу переведете: Pr?mum nоli nocere?
– Прежде всего – не навреди, – снова отвечаю я.
– Отлично. У нас появился студент, знающий латынь. Похвально. И последняя фраза, но не менее важная и значимая в вашей работе: Aegroto dum anima est spes esse dicitur?
– Пока у больного есть дыхание, есть и надежда, – доносится с верхних парт.
– Совершенно верно, молодой человек.
– А у вас есть любимая фраза на латыне? – спросил парень, и я развернулась, чтобы посмотреть на того, кто задал вопрос. Обычный, ничем не примечательный парень в черной водолазке. Каштановые волосы, серые глаза.
– Есть, – отвечает лектор, – «Medicamentaheroicа inmanuimperitisunt, utgladiusindextrafuriosi».Она означает: «Сильнодействующее средство в руке неопытного, как меч в правой руке безумного». Отрезвляющая фраза, правда? – в этот момент он снимает очки, и серьезно смотрит на каждого студента, прямо в глаза. – Помните, за каждым вашим решением стоит огромная ответственность, человеческая жизнь, – он снова надевает очки и возвращается к кафедре. – Время летит неумолимо, вы и заметить не успеете, как первый год обучения, так сказать, этап вашей адаптации завершится. А на втором курсе продолжится освоение уже знакомых дисциплин, к ним добавляется такие, как микробиология, нормальная физиология и другие интересные предметы. Кроме того, студенты второго курса проходят производственную практику в качестве помощников младшего медицинского персонала. Третий курс по навыкам и интенсивности может сравниться с первым. Он важен для обучения и будущей врачебной практики. Начинается изучение патологической анатомии и физиологии, которая помогает понять механизмы протекания заболеваний. Эти предметы считаются довольно сложными в программе подготовки будущих врачей. Новыми предметами для студентов-медиков становятся пропедевтика внутренних болезней и общая гигиена.
– Пропе.. чего? – переспросил один из парней, сидящий на первом парте.
– Пропедевтика, – улыбнулся мужчина, – подразумевает под собой изучение методов обследования пациентов. Существуют два метода: физический и инструментальный. Кто-нибудь из присутствующих знает, что относится к физическому методу?
– Выслушивание, выстукивание и пальпация, – громко чеканю я.
– Верно. А что относится к инструментальному способу обследования?
– Анализы, диагностика, – отвечает кто – то слева.
– Правильно. Теперь поговорим о следующем предмете. Общая гигиена дает знания о влиянии факторов окружающей среды на человека. Разрабатывает способы уменьшения ее негативного влияния, методы исследования, профилактические мероприятия. На третьем курсе вы так же будете проходить производственную практику, но уже в качестве младшего медицинского персонала. Выполнять те же манипуляции, которые входят в обязанности медсестры: делать внутримышечные и внутривенные инъекции; производить забор крови для дальнейших исследований; помогать практикующим врачам. В нашей академии вы можете записаться на разные кружки и факультативы, посещение которых, в будущем, поможет определиться с дальнейшей специализацией. Специализация подразумевает под собой выбор конкретной области медицины, с которой и будет связана будущая врачебная практика. Будете ли вы неврологами, кардиологами или психиатрами зависит только от вас самих.
– А когда мы пойдем в морг? – спросил парень, сидящий рядом с тем, что с серыми глазами. Он крупнее друга раза в два. Шкаф, да и только. Наверняка будет травматологом.
– На первом курсе вы посетите морг, как зрители в рамках изучения предмета анатомия. А аутопсию, иначе вскрытие, вы будете проводить уже сами на третьем курсе в рамках изучения патологической анатомии. Еще вопросы есть? – в ответ тишина. – На этом мое вводное слово заканчивается. Приступим к лекции, но для начала познакомимся, – он открывает журнал и начинает читать фамилии студентов, – Атаманова?
– Здесь.
– Вохмин?
– Здесь.
….. Пока идет перекличка, я витаю в облаках, уже представляю себя доктором. Вот я сижу в большом и светлом кабинете с голубыми жалюзи на окнах. Веду прием пациентов. Почему-то в первых мыслях – это маленькие дети. А почему нет? Я могу быть педиатром, как бабушка.
– Мартынов?
Я хочу уже поднять руку и поправить преподавателя, но с задней парты я слышу.
– Тут.
Поворачиваю голову и встречаюсь с серыми глазами парня, который произносил перевод фразы с латыни.
– Мартынова?
– Я здесь, – отвечаю я, так и не прерывая нашего зрительного контакта.
– Жена, сестра? – поинтересовался преподаватель.
– Однофамилица, – отвечает парень.
С однофамильцем мы встретились через неделю. Я сидела в кафетерии и ждала Дашку. Читала очередную медицинскую статью, но заметила сразу, как на стол перед моими глазами поставили картонный стаканчик с кофе. Такое кофе не продавали в кафетерии академии, оно дорогое и продавалось в кафе через дорогу. Поднимаю взгляд и встречаюсь опять же с серыми глазами и наглой улыбкой.
– Привет, однофамилица, – он, не спрашивая разрешения, присаживается напротив.
– Ну, привет. Это мне? – указываю взглядом на кофе.
– Ага, – просто отвечает он. – Я, Олег.
– Настя. Чем я заслужила твое внимание?
– На лекции с утра была?
– Была.
– Дашь конспект? – странно, на лекции был его друг, напоминающий двухстворчатый шкаф. Почему у него не попросил?
– Бери, – достаю из сумки нужную тетрадь и передаю Олегу. Теперь я знаю его имя. Только еще не понимаю, зачем мне эта информация.
– Ну я пошел. Пока. Верну завтра.
– Хорошо, – отпиваю божественный напиток – кофе с ванилью.
Следующая встреча произошла в морге. Мне стало плохо. К горлу подступила тошнота. ОН нежно обнял меня сзади, не дав упасть без чувств посреди трупов.
– Как ты собралась быть медиком, если боишься трупаков? – шепотом произнес он.
– Я не боюсь трупов. От запаха противно, – действительно, ни вид распиленного черепа, ни вытащенный мозг не были способны вызвать такую дичайшую тошноту, как запах распотрошённого тела, заполнивший пространство. Я прямо чувствовала, как мы все пропитываемся здесь вонью, напоминающую протухшее мясо. От этого «аромата» мне стало совсем уж не по себе: руки заметно охладели, голова закружилась, ноги ослабели.
– Эй, милая, пошли-ка выйдем? – он потянул меня к выходу.
– Не пойду, – я пыталась упираться, но тщетно.
– С ума сошла. Ты позеленела вся. Пошли, говорю.
Он практически силком вытащил меня на воздух. Я еще долго не могла отдышаться. Большими глотками впитывала в себя свежий воздух. Мы сидели на лавочке около морга под большим деревом.
– Попей, – он достал из рюкзака бутылку воды и протянул мне.
