– Мне надо подумать.
– И это разумно, – согласился Мэтт. – Возьмите мой телефон.
Бри вытащила из кармана мобильник и забила номер Мэтта. Через миг в кармане Флинна завибрировал его мобильник. Мэтт взглянул на экран. Бри прислала ему смс.
– Сообщите мне, когда вам можно будет подъехать к судмедэксперту, – сказал Мэтт.
– Хорошо… – глаза Бри увлажнились.
Их взгляды встретились на несколько секунд. Может, Бри вообразила, что как раз в этот момент судмедэксперт производил вскрытие тела ее сестры? Как детектив, она отлично знала, в чем заключалась подобная процедура.
Но вот подбородок Бри вздернулся, и она моргнула, стараясь убрать слезную пелену с глаз. А Мэтт уже понял: она не позволит себе погрязнуть в негативных эмоциях. Она предпочтет сосредоточиться на поиске того, кто лишил ее сестру жизни.
Глава седьмая
Бри не помнила, как добралась до дома брата. Ее мозг был занят разговором с Мэттом. Но внезапно «Хонда» начала подскакивать на грунтовой дороге, что вела к перестроенному амбару, в котором Адам поселился сразу после окончания средней школы. Брат был одним из умнейших людей, знакомых Бри, но он обладал слишком незаурядным интеллектом и презирал школьную муштру. А его выпускной явился одним из тех немногих семейных событий, которые вынудили Бри приехать в Грейс-Холлоу.
Амбар высился посередине большого, заснеженного луга. Древний «Форд-Бронко» Адама стоял перед входом. Слава Богу, подъездная дорога к дому оказалась без рытвин, и Бри мысленно поблагодарила Господа за то, что ее автомобиль не завяз. Припарковавшись, она вылезла на холод. Увы, вокруг не было деревьев, способных послужить защитой и замедлить ветер, и он вольготно надувал белую крошку на голый участок. На пару секунд Бри повернула лицо навстречу новому порыву – в надежде на то, что под его леденящим дуновением занемеет не только ее кожа, но и чувства.
Что же ей сказать детям? Как они справляются со своим горем? Удастся ли ей подобрать верные слова, поддержать их, если она даже с собственными эмоциями совладать не в силах?
Передняя дверь открылась, и на пороге замерла высокая, долговязая фигура. Поначалу Бри подумала, что это брат. Но человек переступил порог, и на его лицо упал свет. Это был ее пятнадцатилетний племянник Люк; с их встречи в августе он заметно подрос! И стал походить скорее на мужчину, чем на мальчика.
Увы… Возможно, телом Люк и возмужал, но глаза у него были как у потерянного ребенка. Ни о чем больше не думая, Бри кинулась к племяннику. Обхватившие Люка руки ощутили, как содрогается его тело.
– Кто это? – спросил тоненький голосок.
Люк уже обогнал ростом Бри, и чтобы увидеть племянницу, ей пришлось сдвинуть в бок голову. Глаза Кайлы были красными и опухшими, лицо бледным и покрытым пятнами. Вытянув одну руку, Бри обняла и девочку, укрывая от ветра. И они все втроем застыли на пороге.
Когда Бри, наконец, отстранилась, ее лицо было мокрым. Вытерев щеки, она оглядела ребят. Физически они выглядели хорошо. Лишь глаза выдавали непоправимое. Бри увидела в них отражение своей собственной боли, неизбывную тоску, неизлечимую временем.
– А где дядя Адам? – спросила Бри.
– В своей студии, – ткнул пальцем через плечо Люк.
Бри завела ребят в дом. Снег уже успел запорошить порог. Бри смахнула его ботинком наружу и закрыла дверь. Жилище Адама представляло собой одну просторную комнату. В углу стояла большая двуспальная кровать, а по другую сторону располагались кухня, диван и телевизор. Студию от обитаемой зоны отделяла неполная перегородка.
Повсюду были разбросаны коробки из-под пиццы, одежда и художественные принадлежности. Оценив беспорядок, Бри присвоила ему 4-ю категорию. А это означало, что Адам находился на заключительном этапе создания своей очередной картины. И еще день или два мусору суждено было падать на пол. Более того, Бри знала: когда Адам закончит писать картину, он с неделю ничего не будет делать. Только есть и спать. И лишь потом примется разгребать хаос, чтобы через некоторое время снова повергнуть в него свое жилище.
Бросив пальто на спинку дивана и приблизившись к студии, Бри заглянула за перегородку. Сквозь венецианское окно свет сочился на огромное полотно. На него, прищурившись, смотрел Адам. Ему было двадцать восемь, но лицо оставалось худым и не тронутым ни единой морщинкой. Он вполне мог сойти за студента колледжа, пока ты не заглядывал ему в глаза – глаза человека со старой душой.
Адам был в рваных джинсах и заляпанной толстовке времен его учебы в Университете Пенсильвании. Волосы по плечи пестрели брызгами серой краски. Такой же краской была залита и его кисть, которой он наносил широкие, экспрессивные мазки на полотно величиной с доску в школьном классе. Бри изучила картину. Это была абстракция, но Бри углядела в ней трансформацию. На заднем плане яростно вихрились жирные синие и агрессивные красные полосы, зигзаги и кривые. Но покрывал их серый верхний слой. Это была ярость и печаль, многослойная боль. Даже без вопросов брату Бри осознала: прошлой ночью, после того как Адам узнал о смерти Эрин, серый цвет взял верх над всеми остальными красками. Впрочем, и нижележащие слои не выражали счастья. Картины Адама никогда им не светились. Бри всегда казалось, что на его полотнах детонировали ужасные, тяжелые и мучительные эмоции. Возможно, так Адам транслировал на холст своих демонов?
Он был младенцем, когда не стало их родителей. И помнить ничего не мог.
Не должен был…
Но, черт возьми, тьма была его частью! Неотъемлемой и настолько тяжелой, что Бри порою удивлялась, как Адам выносил такое бремя.
А доведись ей давать название именно этой картине, Бри нарекла бы ее «Все оттенки скорби».
– Твоя толстовка старше Люка, – произнесла она вслух.
Несколько секунд Адам не откликался, а потом повернул к ней лицо. В его глазах отражались те же эмоции, что и в картине. Для Таггертов трагизм был семейной чертой, передававшейся по наследству из поколения в поколение. Наряду с каштановыми волосами и карими глазами.
– Бри! – Адам порывисто пересек разделявшие их пару метров, и крепко обнял сестру. А потом отступил на расстояние вытянутой руки и нахмурился: – Я испачкал твою одежду.
Бри опустила глаза: серые кляксы запятнали свитер. Как будто таким способом Адам пытался передать ей свое настроение.
– Плевать…
Бри кинула взгляд через плечо брата. Дети вернулись на диван, на котором они, наверное, сидели и до ее приезда. Кайла смотрела телевизор, Люк копался в своем телефоне.
Бри перевела взгляд на Адама. Весь подоконник был заставлен банками «Ред Булл».
– Дети что-нибудь ели?
Адам моргнул и на несколько секунд повернулся к окну – словно только сейчас осознал, что утро давно перестало быть ранним.
– Мы позавтракали, – проведя рукой по голове, Адам смахнул волосы с глаз. – Если ты голодна, в холодильнике есть недоеденная пицца…
И взгляд брата (вместе с его вниманием) снова переключился на картину.
Бри погладила его по руке. Адам выглядел осунувшимся, но он и прежде всегда худел, когда писал.
– Тебе тоже надо поесть.
– Ладно, – рассеянно отозвался Адам.
Бри засомневалась, что брат запомнил ее слова. Он ел и пил только, когда этого было не избежать. Покинув студию, Бри прошла в кухню. На рабочем столе громоздились другие банки «Ред Булла», три пустые коробки из-под пиццы и пачка «Чириоуз». Молоко прокисло, но – чудо из чудес! – Бри обнаружила в холодильнике яйца и еще непросроченный сыр. Приготовив яичницу-болтунью, она подала тарелку Адаму. Тот присел на подоконник, пообещав все съесть. А Бри достала мусорный пакет, очистила стол и расставила тарелки для детей на барной стойке для завтраков.
Что же ей им сказать?
К Кайле аппетит, похоже, пока не вернулся; она молча ковырялась в тарелке. Зато Люк опустошил свою всего за пару минут. Ополоснув ее водой, он так же быстро опорожнил свою кружку.
– Когда мы сможем поехать домой?
– Надеюсь, уже сегодня, только попозже, – потянувшись, Бри сжала руки ребят. – Я не знаю, что делать и как себя с вами держать, но поверьте мне: я здесь ради вас.
Кайла заревела. Бри обошла стойку для завтраков и обняла девочку.
– Я хочу маму, – всхлипнула Кайла.
– Понимаю, – Бри прижалась головой к головке племянницы.
Та подняла к ней заплаканное личико.
– Почему это случилось?
– Не знаю, но постараюсь выяснить, – пообещала Бри.
– Ночью помощники шерифа сказали, что это сделал Джастин, – слова Люка прозвучали натянуто.
– Они именно так тебе сказали? – осердилась на полицейских Бри.
– Нет, – помотал головою Люк, – я подслушал их разговор.
– Пока никому неизвестно, что произошло на самом деле, – сказала Бри. Мэтт оказался прав насчет Тодда Харви и его предвзятой версии.
– Но мама находилась в доме Джастина, и он пропал, – на лице Люка задергался мускул; парень явно из последних сил сдерживал чувства.
– А что еще говорили люди шерифа? – поинтересовалась Бри.
– Только это, – пожал плечами Люк. – Но я хочу знать больше.
И Бри захотелось сказать пару ласковых людям, посмевших обсуждать убийство матери в пределах слышимости ее детей.
– Джастин пропал, – повторила Бри, скорее, в напоминание себе, нежели ребятам. – И, пока он не найдется, мы не узнаем в точности, что там произошло.
Лицо Люка скривили прорвавшиеся наружу эмоции:
– Но ты расскажешь мне правду?
– Обязательно, – заверила Бри. Люк стал почти взрослым. Ей не следовало обращаться с ним, как с ребенком.
Бри подумала о Джастине: насколько вероятно то, что именно он убил Эрин? Ее собственный отец был хамелеоном, дружелюбным и миролюбивым при посторонних и тираном для своей семьи. Возможно, Джастин обладал такой же способностью создавать о себе приятное впечатление в глазах незнакомых людей. Но, если так, то дети должны были заметить его двуличие. Вряд ли он сумел бы утаить свою истинную натуру от людей, проживших с ним четыре года.
– Вам нравилось жить вместе с Джастином? – поинтересовалась Бри у ребят.
Кайла кивнула.
Люк пожал плечами:
– Нормально.
– Я не хотела, чтобы он уходил, – просопела Кайла. – Он был добрым. Я скучаю по нему.
Бри их отчим казался уравновешенным человеком, которого не так-то легко вывести из себя. Эрин заставила его съехать, но неохотно. Просто посчитала, что иного выхода нет.
– А вы когда-нибудь видели, чтобы он грубо обращался с мамой?
– Нет, – сказал Люк.
– Они ссорились? – спросила Бри.
– Иногда, – Люк заигрался с вилкой. – Но обычно мама кричала на Джастина, а он оправдывался и просил прощения. Он страдал из-за наркотиков. Даже злился на себя. И хотел остановиться. Только не мог.
– Наркотики меняют человека, – заметила Бри.
Люк помолчал, обдумывая ответ:
– Джастин был для мамы головной болью, и, случалось, порядком мне досаждал. Но он никогда не проявлял к нам жестокости, ничего такого.
Эрин рассказывала Бри, как старался Джастин стать ее детям хорошим отчимом. И порой даже чрезмерно усердствовал в этом своем устремлении, а Люк не выносил никакого давления. Он сдул волосы с глаз, и Бри заметила в них внутренний конфликт. Похоже, подросток создавал Джастину немало проблем и теперь явно об этом сожалел.
– Вы его не боялись?
Ребята дружно замотали головами.
У детей хорошее чутье. Сама Бри ребенком боялась своего отца до ужаса. Возможно, Мэтт был прав и в отношении Джастина. И он действительно был невиновен, а Бри просто не могла отделить свое прошлое от настоящего. Она тоже была настроена предвзято, как и заместитель шерифа.
Размышления прервал завибрировавший мобильник. Стоило Бри взглянуть на экран, как ее сердце тут же зашлось. Звонили из отдела судмедэкспертизы.
Бри натянула на лицо безразличное выражение:
– Извините, ребята, мне нужно ответить на этот звонок.
Растягивая «Слушаю», она поспешила выйти из дома и прикрыть за собой дверь.
К счастью, помощник медэксперта и не рассчитывал на то, что ей захочется поддерживать разговор. Он просто оповестил Бри, что вскрытие закончено, и она может увидеть тело сестры. Бри нажала «Отбой». Нервы почти сдали. Что же ей делать? Поехать одной или взять с собой Мэтта? При мысли о поездке без провожатого к ее горлу подступила тошнота. Бри не являлась слабой неженкой. Но и роботом она тоже не была. Вид мертвого тела сестры мог окончательно подорвать ее и без того шаткое душевное равновесие. И руки Бри уже тряслись, когда она набивала смс-ку Мэтту.
Тот ответил через несколько секунд: «Заеду за вами в 10».
Бри, хоть и мерзла, выскочив из дома без пальто, но заходить обратно не спешила. Она опять не знала, что сказать детям. Обманывать их не хотелось, но и такие подробности ребятам знать не следовало.
Снова натянув на лицо бесстрастную маску, она решительно переступила порог:
– Мне нужно уехать, возникли кое-какие дела.
– Но ты же только приехала, – запротестовала Кайла; губки девочки задрожали.
– Знаю, мне очень жаль, – обняла племянницу Бри.
– Я хочу вернуться домой, – хмуро покосился на студию Люк. Адам так и не вышел из нее.
– Я тоже, – поддержала брата Кайла.
– Давайте сделаем так: я разберусь со своим делами и сразу же заберу вас домой. А пока побудьте, пожалуйста, с дядей Адамом. Еще немного. Договорились?
Ребята кивнули, но на лицах обоих проступило разочарование.
– Люк, ты помнишь друга Джастина, Мэтта Флинна? – спросила Бри.
– Да, – ответил парень.
