Кен наконец закончил говорить, и Шварцман положила телефон в карман куртки. Она держала чемоданчик перед собой, крепко сжимая ручку. Ноги отказывались двигаться. Казалось, чтобы сделать хотя бы шаг, она должна преодолеть барьер.
Но вот наконец машина. Дверь уже открыта.
Кен поставил ее чемоданчик в багажник и открыл дверь со стороны водителя.
– Вы уверены, что с вами все в порядке? – спросил он, наклонившись к ней.
Не доверяя голосу, она снова кивнула.
Кен отступил назад, закрыл дверь и, прежде чем вернуться к месту преступления, постоял несколько секунд возле машины. Понаблюдал за ней. Но затем все же зашагал прочь. Отлично. Шварцман подождала, когда он уйдет. Дрожащие пальцы с трудом вставили ключ в замок зажигания, но она не стала заводить двигатель.
Ей было страшно ехать домой.
Она должна уехать раньше, чем это заметят коллеги. Она не привыкла сидеть без дела. Она работоспособна, она настоящий профессионал своего дела. Место преступления – не место для нервного срыва.
Но Шварцман все равно не хотела уезжать. Здесь, на месте убийства, было нечто успокаивающее – взаимное подшучивание, то, как вся их группа работает сообща… Это помогало ей почувствовать себя в безопасности.
В ее квартире царила тишина.
Одной рукой она взяла руль. Другой нащупала на шее артерию.
Пульс бешено бьется. Словно второе сердце, как будто объем ее крови удвоился и теперь бежит по телу с удвоенной скоростью. От сужения периферических кровеносных сосудов покраснели щеки, мышцы напряглись, готовые к бегству. Это включилась ее симпатическая нервная система.
Это просто паника. Физиологический страх. Инстинкт. Ты можешь это контролировать. Дыши.
Его здесь нет. Он не может здесь быть.
По ее венам очередной горячей волной хлынул адреналин.
Поезжай домой, там никто не увидит, как ты психуешь. Анна повернула ключ зажигания. Включила кондиционер и подогрев. Без кондиционера стекло быстро запотевало. Она пристегнула ремень безопасности и завела машину. Ее дыхание было хриплым и надрывным, как будто она пробежала марафон. Или как будто впервые села за руль.
Шварцман ехала медленно, чем приводила в ярость всех остальных водителей. На Ван-Нессе машины гудели клаксонами и проносились мимо.
– Найдите себе водителя, мисс Дейзи![3 - Отсылка к фильму «Шофер мисс Дейзи» (1989).] – сердито крикнул кто-то.
Минута-другая – и позади нее уже никого.
Шварцман выключила обогрев и приоткрыла окно. Твой дом в безопасности. После доставки цветов у каждого входа в здание были установлены камеры. Четыре новых охранника дежурили на этажах и на лестничных клетках, а за стойку был добавлен второй консьерж, чтобы вестибюль ни на минуту не оставался без присмотра. Дом не просто в безопасности. Он практически превращен в крепость. При этой мысли ей заметно полегчало.
На Джексон-стрит Шварцман свернула направо. Туда же тотчас свернула еще какая-то машина, ехавшая следом. Это был многолюдный город – не то что пригороды Гринвилла; здесь позади вас всегда кто-то находится. Она посмотрела в зеркало заднего вида; машина проследовала за ней мимо одного знака «стоп», затем мимо другого.
«Ладно, – сказала она себе. – Сворачивай».
И свернула влево.
Машина – следом за ней.
Включив на полную мощность кондиционер, Анна оглянулась, но фары были слишком яркими, чтобы разглядеть водителя. Тени создавали впечатление, будто на пассажирском сиденье тоже кто-то сидел. Шварцман вглядывалась в зеркало заднего вида, пытаясь разглядеть лицо водителя. Она узнала бы округлую челюсть Спенсера, его сжатый рот. Едва не врезалась в припаркованную машину. Резко крутанув руль влево, почти вскрикнула, но крик застрял у нее в горле.
– Возьми себя в руки, – сказала она вслух.
В течение шести месяцев, прошедших с тех пор, как Шварцман нашла работу в Сан-Франциско, она чувствовала себя в безопасности. Не было никаких признаков того, что Спенсер пытался связаться с ней или что он вообще знал, где она.
По крайней мере, до телефонного звонка в морг, когда он сказал ей, что ее мать в больнице.
Затем эти желтые цветы под дверью.
Пока она жила в Сиэтле и училась на врача, Спенсер ни разу не показал своего истинного лица. По крайней мере, этому не было доказательств.
Но все это время он неким образом следил за ней. Записки, которые она находила в своем шкафчике в больнице. Все как одна напечатанные на машинке. Туманные по содержанию.
Удачи на устных экзаменах.
Ты обращалась с пациентом в палате 3107 как профессионал.
На всех записках подпись – В.Ю.Д. Ваш Южный Джентльмен. Шутка из более светлого периода их брака.
Нигде не задокументированная.
Две записки могли прийти всего за одну неделю, зато целые месяцы могли пройти в тишине. Анна никогда не знала, чего ожидать. Или когда.
Однажды она была в баре с компанией студентов медицинского факультета. В середине вечера официант остановился у столика, чтобы сообщить, что ее муж на линии и ему нужно срочно поговорить с ней. Когда она сказала, что у нее нет никакого мужа, он официальным тоном уточнил:
– Вы Аннабель Шварцман?
Она была вынуждена ответить на звонок. Хотя тот длился всего несколько секунд, его низкий, довольный смешок до сих пор посещал ее в кошмарных снах. Позже она выяснила, что он отследил ее по кредитной карте.
Однажды вечером, в Сиэтле, вернувшись с занятий, Шварцман обнаружила на подушке кусок своего любимого мыла с запахом жимолости, производимого в Гринвиллле, – в подарочной упаковке, украшенной желтым бантом.
Она положила его в пакет и отнесла к местному адвокату, который специализировался на делах о домашнем насилии. Тот помог ей нанять частного детектива для расследования угроз со стороны Спенсера. Опыт стоил тысячи долларов, которых у нее не было. Чтобы заплатить детективу, она устроилась ординатором еще в одну больницу Сиэтла, три месяца работала по выходным.
Детектив не обнаружил ничего, что доказывало бы то, что, помимо порядочного гражданина и успешного бизнесмена, Спенсер был кем-то еще.
Адвокат посоветовал ей бросить это дело.
– В случае с таким человеком невозможно ничего доказать, – сказал он ей. – Вам будет только хуже.
Шварцман не спросила, что он имел в виду под «таким человеком». Она уже знала. Бездушным. Опасным. Безжалостным. С тех пор как она уехала из Южной Каролины, Спенсер ни разу не заходил дальше угроз в виде записок и телефонных звонков.
Но это не было ни запиской, ни телефонным звонком. Это было убийство. Причастность к нему Спенсера означала бы, что он осмелел и способен на все…
Нет, это наверняка совпадение. Здесь она в безопасности. В этом городе повсюду люди. Ты не одна.
Чтобы подтвердить свою теорию, Шварцман ехала медленно, осматривая улицу. Вот. Пара выгуливает крупного пса. Что-то вроде волка. Хаски. Увы, машина по-прежнему оставалась позади нее. Она притормозила почти до полной остановки. Пусть машина обгонит ее или свернет. Наверняка водитель не станет ждать. Почему он не подал сигнал?
Машина осталась висеть у нее на хвосте. Шварцман вновь нажала на газ и полетела к концу квартала. Свернула направо, проехала еще два квартала до последнего поворота, который вел к гаражу ее квартиры. Машина неотвязно следовала за ней. Анна не стала сворачивать в свой гараж. Нет. Туда она их не приведет.
Вместо этого подождала, когда машина окажется прямо за ней, и взяла в руки мобильник. Разблокировала экран и нашла номер мобильного телефона Хэла. Держа палец над кнопкой «Позвонить», свернула к тротуару и с силой нажала на тормоз.
Но что мог сделать Хэл? В лучшем случае он сейчас в десяти-пятнадцати минутах езды.
К тому времени все будет кончено. Шварцман приоткрыла дверцу машины и вышла на улицу. Мужество собиралось в ней подобно грозовой туче. Она чувствовала прохладные капельки пота над верхней губой. Кровь отлила от внутренних органов к конечностям, тело приготовилось к битве или бегству. Она направилась к странной машине.
Окно опустилось. Мужчина. Незнакомый.
– Почему вы преследуете меня? – спросила она.
На руле лежали большие руки.
– Я был слишком близко?
– Что вам нужно? – требовательно спросила она и, взглянув на телефон, к своему облечению, увидев на экране номер Хэла.
Женщина на пассажирском сиденье наклонилась к окошку, перегнувшись через мужа.
– Он не хочет признавать, что мы заблудились, – сказала она, кладя руку мужчине на плечо. – Дай ей адрес, Питер. Вдруг она скажет нам, где это.
– Мы ищем Макондри-лейн. Это где-то недалеко от Ливенуорта и Грин. Мы просто едем мимо и решили провести сегодняшний вечер с друзьями.
Шварцман с облегчением выдохнула, колени ее ослабли.
– Это там, – сказала она, беря себя в руки, и указала на свой собственный дом. – На углу поверните налево, и поезжайте дальше до конца квартала. Получите у ночного сторожа пропуск на парковку. Или найдите парковку на улице.
– Видишь, Питер, – сказала ему женщина. – Я знала, что мы совсем рядом. Мы едем из Чико в Санта-Барбару. На свадьбу…
Шварцман не стала дослушивать объяснение до конца. Ее парасимпатическая нервная система вновь заявила о себе. Пустой желудок свело болью, ее мутило, кружилась голова. Анна вернулась к машине. С запертыми дверями и пристегнутым ремнем безопасности она снова смогла дышать.
Пара подъехала к ней. Слишком близко. Она даже вздрогнула. Женщина приветливо помахала ей.
Шварцман подождала, пока они свернут за угол. Затем выполнила незаконный разворот и покатила по переулку к гаражу. С помощью ключ-карты открыла охраняемую дверь гаража и помахала ночному сторожу.
Все было как и всегда.
Или нет? Что-то не так… Было ли с ее стороны безумием думать, что за смертью Виктории Стайн стоит Спенсер? Было ли безумием считать, что это не так?
Записки, подарки, неудобные звонки – все это было неприятно и пуга`ло. Когда Шварцман получила заказное письмо, в котором говорилось, что муж подал на нее в суд за нарушение брачного контракта, она потратила пятьсот долларов на адвоката, чтобы удостовериться, что он не прав. Удивительно, но даже в Южной Каролине женщина имела право оставить мужа. Не то чтобы для Анны это имело значение…
Независимо от того, позволял это закон или нет, для Спенсера – точно нет. Постоянные уловки и розыгрыши действовали на нервы, постоянно напоминая, что она никогда не будет полностью свободной.
Шварцман была вынуждена поверить, что все это сделано для того, чтобы вернуть ее в Южную Каролину. Она не могла даже представить себе, к чему еще приведут его выходки.
Но убийство все изменило.
Цветы, жертва, похожая на нее; то, что эта женщина родом из Спартанбурга. Кулон. Ставки теперь намного выше, а значит, что-то изменилось. Что побудило его к убийству?
Если только это не имеет никакого отношения к Спенсеру…
Она ни на секунду не верила в это.
4
Сан-Франциско, Калифорния
Стоя посреди гостиной Виктории Стайн, Хэл стянул латексные перчатки и сунул их в задний карман, чтобы выбросить позже. В машине у него был запас перчаток. Его руки держали баскетбольный мяч так, словно это было пасхальное яйцо, и те перчатки, что выдавали им на работе, всегда были ему малы.
Он лениво почесал тыльную сторону ладони. Доктор Шварцман – особа не слишком разговорчивая, однако было ясно как день, что это убийство жутко напугало ее.
Но почему бы и нет? Во-первых, они с жертвой похожи, словно сестры.
Во-вторых, убитая держала букет желтых цветов. И это после того, как сама Шварцман получила желтые цветы от своего бывшего!
В-третьих, этот кулон; как, черт возьми, они могли объяснить это? В свое время Хэл видел много разных крестиков, но таких – никогда. И они были не просто похожи. Они были идентичны.
Шварцман мгновенно это поняла. Она побледнела, ее взгляд словно остекленел. Хэл никогда не видел ее такой.
Впрочем, нет, один раз видел. Однажды, когда он вошел в морг после того, как ее бывший позвонил и сказал, что ее мать лежит в больнице. Вот только ни в какой больнице миссис Шварцман не лежала, пребывая в добром здравии. Ублюдок просто дергал Анну за цепь этаким дурацким розыгрышем. Хэл был готов придушить этого типа уже за один только факт измывательств над ней. Но убийство!..
– Мы должны опередить вопросы, которые ей зададут по этому делу, – подала голос Хейли.
– Я не вижу ничего, что могло бы определить ее как подозреваемую, – возразил Хэл, прекрасно понимая, что Хейли права.
– Верно. Но нам нужно будет посмотреть на это дело со всех сторон.
Им следовало предвидеть, что рано или поздно, все вернется к доктору Шварцман. И лучше получить ответы до того, как эти вопросы будут заданы кем-то другим.
– Я собираюсь покопаться в жизни ее бывшего. Ты знаешь его имя?
– Она не рассказывает о своем прошлом. До ужина я даже не знала, что у нее есть муж. Его зовут Спенсер, но это мало о чем говорит.
– Нам понадобится хронология событий. Если за всем этим стоит он, то должна иметься причина, почему он сделал это сейчас. Ей под дверь принесли цветы… примерно… неделю назад?
– Возможно, уже две.
Даты могли быть важны. Но они должны узнать больше: Хейли тоже пришла к выводу, что в этом замешан Спенсер. Кулон, желтые цветы, похожая жертва из соседнего городка…
Однако убийство – не преследование. Это нечто более страшное. Хэл видел Анну в тот день в морге, когда она считала, что ее мать в больнице. Она выглядела такой хрупкой, такой сломленной… совсем не похожей на ту женщину, с которой он работал бок о бок, и от этого вида каждый волосок на его теле встал дыбом, пробудив все защитные инстинкты.
Им необходимо поговорить со Шварцман. Отыскать все, что могло бы связывать ее и жертву.
– Инспектор Харрис? – Из главного коридора в гостиную просунул голову патрульный. – Тут соседка, если ты хочешь с ней поговорить.
– Спасибо. Очень даже хочу. – Хэл повернулся к Хейли. – Не составишь мне компанию?
– Честно говоря, я собиралась поговорить с Роджером. – Она взглянула на свой телефон. – Вообще-то, Дейв завтра рано утром вылетает на восток. Я собиралась заехать к нему по пути домой. Могу вернуться через час или около того.
