У Хейли были новые отношения, и все как будто шло хорошо – такого парня, как Дейв, доброго и надежного, Хэл выбрал бы для нее сам; и теперь он искренне радовался за напарницу, так как знал, что в последние пару лет ей пришлось несладко: она потеряла мужа и в одиночку растила двух дочерей.
А сейчас Хэла не отпускало предчувствие, что это дело завладеет их жизнями. Поэтому для Хейли было бы лучше успеть провести с Дейвом немного времени.
– Поезжай. Я свяжусь с Роджером, как только поговорю с соседкой.
– А Шварцман?
Он подумал то же самое.
– Я позвоню, спрошу, сможем ли мы встретиться с ней в участке.
– Или мы могли бы поехать к ней.
Анна не была подозреваемой.
Она была жертвой. Коллегой.
Другом.
– Хорошая идея.
– Значит, ты возьмешь на себя соседку?
Именно это он и сделает. Торопиться ему некуда. Хэл ощутил возбуждение от нового дела, прилив энергии.
– Нет проблем. – Он потер руки о штанину: перчатки вечно вызывали зуд.
– Спасибо, Хэл.
– Всегда пожалуйста.
Хейли указала на руку, которую он чесал.
– Я устала повторять, что тебе нужны безлатексные.
Хэл перестал чесаться.
– Я знаю, но у меня их целая коробка.
Хейли пожала плечами.
– Как ни крути, но к тому времени, когда коробка закончится, у тебя может не остаться кожи.
Она шутливо подтолкнула его локтем, и они прошли обратно к лестничной площадке. На каждом этаже было всего по две квартиры. Обе парадные двери располагались с западной стороны лестничной площадки.
Дверь Виктории Стайн выходила на север, а дверь соседки – на юг. Между ними стоял большой папоротник в горшке, закрывающий прямой вид на дверь противоположной квартиры. Но даже несмотря на растение, если соседка вошла или вышла одновременно с убийцей, она смогла бы опознать его.
Хейли направилась к лифту, а Хэл подошел к женщине, стоявшей рядом с одним из патрульных.
На ней были пижамные штаны с изображением пряничных человечков, голубые пушистые тапочки, видавшие лучшие дни, и надето несколько свитеров сразу; коричневый торчал из-под черного, завязанного спереди на поясе. В руках она сжимала кружку.
Полицейский отступил и кивнул Хэлу.
– Мисс Флетчер, это инспектор Харрис.
– Добрый вечер, мэм.
Хэл предположил, что ей было от тридцати до сорока, но чем старше он становился, тем меньше доверял своей способности определять точный возраст женщины.
– У меня простуда, – сказала мисс Флетчер, не предлагая руки для рукопожатия. Она была внешне спокойна, но ее лицо выражало озабоченность. Женщина смотрела ему прямо в глаза; не суетилась, не переминалась с ноги на ногу. Ничто в ней не вызвало подозрения.
– Ничего страшного, мэм. Если можно, я бы хотел задать вам несколько вопросов о мисс Стайн.
Она слегка приподняла кружку.
– Мы могли бы… – Она указала на дверь. – Мы могли бы сесть там.
– Было бы прекрасно.
Одно из правил следствия: всегда соглашайся на предложение попасть внутрь чьего-то дома. Людям гораздо комфортнее в своих собственных стенах, это располагает их к откровенности. К тому же там им трудно встать и уйти.
– Если кому-то понадоблюсь, я буду в квартире мисс Флетчер.
Даже с порога квартира соседки была более обжитой, нежели квартира Виктории Стайн.
На стенах коридора висели большие, взятые в рамки фотографии моста Золотые Ворота в разные времена года. В правом нижнем углу каждой из них стояла одинаковая размашистая подпись. Хэл остановился, чтобы рассмотреть снимок со снегом на мосту. В последний раз снег в Сан-Франциско шел в середине 1970-х годов.
– Это фотошоп?
– Нет. Это снег на мосту. – Прижав к себе кружку, хозяйка квартиры уверенно прислонилась к стене. – Здорово снято, не правда ли?
– Когда?..
– Пятого февраля семьдесят шестого года.
Он пристально посмотрел на нее. Чтобы сделать этот снимок, она была слишком молода.
– Это фотографировали не вы.
– Нет, конечно. Моя мать увлекалась фотографией. Многие из этих снимков – ее работа. Фотография была ее страстью.
– Потрясающий снимок.
– Спасибо.
Стены гостиной были сплошь увешаны фотографиями. Большинство изображали местные достопримечательности – Форт-Орд, Президио и Дворец изящных искусств, но были и снимки зарубежных красот – мать мисс Флетчер путешествовала много и далеко. Хэл увидел Эйфелеву башню, Стоунхендж и гигантскую секвойю. На паре снимков были запечатлены средневековые церкви.
Фотографии были увеличены и вставлены в одинаковые рамки ручной работы. Это стоило денег, и немалых.
– Чем вы занимаетесь по работе, мисс Флетчер?
– Зовите меня Кэрол. Я работаю в компании, занимающейся онлайн-играми. Управляю проектами, но также занимаюсь всем понемногу.
Он обвел взглядом комнату и увидел стоящий на обеденном столе компьютер, окруженный стопками бумаг.
Мебель в комнате была гладкой, с острыми углами, что выглядело одновременно неудобно и дорого. На высоком пьедестале за диваном стояла большая статуя из дутого стекла. Там, где вершина отломилась и была снова приклеена на место, виднелась тоненькая линия. Бок лакированного журнального столика портила глубокая царапина высотой примерно с пылесос.
Здесь водятся деньги. Но не старые.
Как давно заметил Хэл, старые деньги означают, что все идеально. Безупречный внешний вид имеет такое же, а то и гораздо большее значение, чем то, что не выставляется напоказ.
– Итак, вы работаете из дома?
– У меня есть приличный кабинет в задней части дома, но я иногда работаю здесь для смены обстановки.
Лучшими свидетелями, как правило, являются не слишком занятые люди. Они обращают внимание на то, кто приходит и уходит. И если Флетчер работала из дома, то, возможно, она видела или слышала что-то полезное. Хэл указал на диван.
– Не возражаете, если я сяду?
– Конечно. Прошу вас, садитесь.
Хэл отодвинул в сторону квадратную подушку, украшенную черными и коричневыми геометрическими фигурами, и уселся в углу дивана. Диван был узким, с низкой спинкой, которая не доходила ему даже до лопаток, но подушки были упругими, а ткань – дорогой. Он закинул нога на ногу, но обнаружил, что диван слишком низкий, чтобы на нем было удобно сидеть в такой позе, поэтому переставил ногу на коврик, а блокнот положил на колени. При его росте было великой редкостью найти в чужом доме удобную мебель. Почти всегда вещи оказывались слишком маленькими и тесными.
Особенно это касалось домов одиноких женщин.
Хэл открыл блокнот.
– И давно вы живете здесь?..
– Почти пятнадцать лет.
Хэл сделал пометку.
– Давно. Не возражаете, если я спрошу, сколько вам лет, мисс Флетчер… извините, Кэрол.
Она улыбнулась.
– Тридцать четыре.
Хэл мысленно произвел подсчет и удивился.
– То есть вы живете здесь с девятнадцати лет.
– Отец купил мне квартиру после смерти мамы. Своего рода утешительный приз с его стороны. Он ушел от нас, когда мне было три года.
Выдержав уважительную паузу, Хэл снова взялся за ручку.
– Когда мисс Стайн переехала сюда?
– Примерно месяца четыре назад. После Нового года.
– Вы знаете, где она работала?
– Кажется, она говорила, что работает в банке… – Мисс Флетчер умолкла. – Я даже не могу вспомнить, в каком именно. Точно не в «Уэллс Фарго»[4 - «Уэллс Фарго энд Компани» – банковский холдинг, представляющий страховые и финансовые услуги в США, Пуэрто-Рико и Канаде.]. Во всяком случае, банк перевел ее сюда, в их новый филиал. Я не знаю подробностей.
Хотя Хэл и предвидел ответ, он все равно спросил:
– Насколько хорошо вы ее знали?
– Я была у нее пару раз, когда заходила выпить бокал вина. В основном мы просто следили за квартирами друг друга. Она кормила мою кошку, когда я в марте уезжала на неделю, а я поливала ее растения, когда она пару раз была в поездках по работе.
– У вас есть ключ от ее квартиры?
– В данный момент – нет. Она давала мне ключ, когда путешествовала или когда ей было нужно, чтобы я кого-то впустила.
Признаков взлома не было. У того, кто проник в квартиру, имелся ключ.
– Когда вы в последний раз впускали кого-то в ее квартиру?
– Где-то в феврале там был сантехник. Думаю, это последний раз.
– К мисс Стайн часто приходили гости?
– Трудно сказать, наши графики не совпадают.
– Вы работаете по ночам? – уточнил он.
– Вообще-то по утрам, – поправила она. – Я встаю около четырех и обычно работаю до двух или трех часов дня. После этого делаю свои дела и встречаюсь с друзьями. Обычно я ложусь в семь или восемь.
С четырех до двух – десятичасовой рабочий день. Да, те, что живут за счет трастового фонда, обычно так не вкалывают… Плюс необычный график работы.
– Понятно, – прокомментировал Хэл. – Не совсем соответствует стереотипу геймера, о котором мне подумалось.
– Я часто это слышу. Но большинство проблем с играми происходит рано утром, когда люди играют в течение длительного времени.
– Тогда вам точно пора спать.
– Я проснулась, когда мне позвонила сестра Виктории. Потом, когда она нашла свою сестру… после этого я уже не могла уснуть. – Ее взгляд остановился на стене.
– Значит, вчера вечером у вас не было гостей?
– Ко мне редко кто-то приходит. Мой бойфренд живет далеко, а я не большая любительница развлекать гостей.
Хэл отметил про себя дорогую мебель. Она не слишком подходила хозяйке. Возможно, мебель уже была в квартире, когда мисс Флетчер сюда переехала. Возможно, таков был вкус ее отца.
– Я понял. – Хэл тоже был не любитель принимать дома гостей, но в основном потому, что его квартира была размером со здешнюю кухню. – Имелись какие-то намеки на то, что Виктория была чем-то обеспокоена?
Кэрол, поджав губы, покачала головой.
