Чернокнижник
Дорофея Ларичева
Бывший некромант Лиорсар больше века живет в ссылке на Земле, меняет имена, внешность, придумывает легенды о своей долгой жизни. Он лишен магии, хранит тайны прошлого, с которым почти смирился. У него появляется поклонница – красавица Ангелина. Но однажды к нему в дом заявляется палач с требованием вернуться в родной мир, чтобы отомстить – убить королеву. Ведь именно эта страшная женщина стала причиной гибели семьи Лиорсара и его друзей.
Бывшему некроманту придется освежить в памяти заклинания черной магии и в компании Ангелины отправиться через всю страну в столицу.
Дорофея Ларичева
Чернокнижник
Александр, тренер по фехтованию в спортклубе
За годы изгнания я растерял веру в знаки, знамения и прочую чушь, так нежно обожаемую обывателями. Считаю – каждый волен управлять личным «сегодня» по собственному разумению. Как я, например, уже много-много-много лет. Столько не живут.
Я стал законченным реалистом. И это мне нравилось. Но в этот день послания судьбы крались за мной по пятам, караулили за каждым углом, дразня и подначивая. Я был слеп, глух и нем к их намекам.
Началось с того, что я психанул на тренировке с трудным клиентом, высказал все, что о нем думаю, в ответ на его претензии. За что он меня обозвал «ядовитой шпагой». Так меня звали больше столетия назад не под этим небом. После «посчастливилось» нарваться на гнев склочного шефа, аж призрачные иглы в сердце заныли. Коллеги хотели вызвать «скорую», не дал.
«Бросаю работу», – решил я. Полгода обвыкался на новом месте, изучал обстановку и людей, создавал легенду. Надо на себя поработать, «внезапно» получить наследство, открыть собственную школу фехтования. Лет пятьдесят мечтаю, все никак. Хоть в этой жизни оторвусь. Уже помещение присмотрел, продумал, кого найму помощниками.
Чтобы успокоиться, я отправился бродить по городу, любоваться сиянием шпилей Петропавловки на фоне чернично-синих туч. Люблю я Питер. Особенно в преддверии непогоды. Всегда возвращаюсь сюда и задерживаюсь. С закрытыми глазами готов экскурсии водить по прежним жизням. Только слушателей нет.
Короткое северное лето радовало редким солнышком, кутало небо в застиранную старушечью шаль облаков, пробирало простудными ветрами. Я улыбнулся, снял с шеи шарф, с удовольствием затолкал в карман ветровки, вдохнул сырой воздух. Будет ливень. Не сейчас, часам к девяти. Успею погулять, посетить пару книжных, выбрать себе интеллектуальную жвачку на несколько вечеров.
Белые туристические катера живенько сновали по черной поверхности Невы. То тут, то там сияли вспышки фотоаппаратов, ловя волшебную при таком освещении красоту города, когда серые камни набережной кажутся живыми, дышащими, когда, ступая на мост, начинаешь сомневаться: а не мираж ли другой берег? Дойдешь ли до него прежним? Расстояния удлиняются, памятники хитро подмигивают, львы и сфинксы лениво потягиваются, переминаются с лапы на лапу.
Очередная вспышка заставила меня зажмуриться. На скольких таких снимках осталось мое лицо? Человек из толпы, случайный прохожий, вечный странник? Но, похоже, я замечтался. И нос к носу столкнулся с Тимкой, моим старым… бывшим старым другом. Оба остолбенели. Я – от готовности поверить в кричавшие с утра знаки. Он – от неожиданности.
– Простите. – Тимур очнулся первым, не дал мне слинять подобру-поздорову. – Вы случаем не внук Романа Розанова?
– Обознался, дед, – буркнул я как можно грубее и заторопился прочь, не оглядываясь.
Терпеть не могу, когда в мое новенькое, еще не побитое на жизненных поворотах настоящее вторгается похороненное и оплаканное прошлое. А Тимур был одним из тех людей, о потере которых я искренне сожалел. И открылся бы, если бы не иглы в сердце и собственный кодекс правил. Нарушить их равносильно признанию наличия над собой грозной тетки-судьбы. Не стоит мной командовать, цеплять привязанности. Я не собачонка, а свободный человек.
Я не досидел отведенного самому себе срока в солнечной Испании, ввязался в рискованное дело. И получил взрыв и разгром в офисе, полицию и Интерпол на хвосте, блокировку нескольких банковских счетов. Поэтому спешно инсценировал собственную кончину, собрал чемоданы, осчастливил тогдашнюю подружку-однодневку домом на побережье и сбежал сюда, под мрачное небо, в город, в котором был когда-то счастлив.
Двухчасовой прогулки хватило, чтобы привести мысли в порядок, пересмотреть планы на жизнь. Я добрался до квартиры, выслушал на автоответчике сообщение из спортзала. Не дождутся. Завтра пишу заявление и ухожу в вольное плавание.
Стоило включить компьютер, в дверь позвонили. Я вновь проморгал знак судьбы, пошел открывать. На пороге стояла симпатичная девчонка лет двадцати, большеглазая, улыбчивая, черноволосая, с короткой стрижкой, худенькая. Она часто мелькала в толпе болельщиц, пока я обучал мальцов из исторического клуба держать в руках шпагу, следила за мной, но приблизиться и познакомиться не решалась, смешно злилась, когда я флиртовал с другими. В пору было гадать, когда она перейдет к активным действиям. Дождался.
– Эй, Гвардеец, так и будешь в пустоту пялиться? – Гостья помахала рукой перед моими глазами. – Неспортивными препаратами балуешься?
– Нет, задумался, – посторонился, пропуская ее в квартиру. – Я временно прекращаю тренировки. Надо предупредить твоих приятелей.
– О них и речь. Точнее, о Максиме – моем брате. Он у тебя занимается, – заявила девушка, вручила мне зонтик и куртку. – Разговор долгий. Его хорошо вести под чашку кофе.
Я усмехнулся, галантно поклонился и проводил гостью в комнату.
– Я Ангелина, – представилась она. – Лина.
Я отвесил еще один шутливый поклон и удалился на кухню, чтобы через пару минут примчаться на ее бодрые вопли:
– На, гад! Получи свинца!
Очаровательная гостья с ангельским именем оккупировала компьютер, запустила игрушку и немилосердно мочила монстров. Так, подозреваю, для разговора кофе маловато. Я набрал номер доставки и заказал пиццу. Все равно повар из меня, как меценат из Дарта Вейдера.
Кофе я у себя не держал, зато чай заварил на славу. Поставил перед Линой дымящуюся фарфоровую чашку, присел рядом.
– Прости, что хозяйничаю, – смутилась она. – Я про эту игрушку только читала. Не удержалась.
– Рассказывай, – потребовал я, отключив монитор.
Она сверкнула черными огромными глазищами и призналась:
– Мне больше не к кому идти. Знаю, Максимка тебе доверяет, ты для него авторитет. Только и слышу: «Гвардеец то, Гвардеец се!»
– Что случилось? – подозревая неладное, спросил я.
– Он учебу забросил, заигрался и вообще…
– Конкретней, – прервал я охи-вздохи.
– Если Максимка не сдаст начерталку, вылетит из университета. Или переведется на менеджмент, как и я после экзамена у Казака. Это не его, поверь.
– Я тут при чем?
Помнится, гостья приходила на тренировки в компании этого самого Казака – Васи Казаченко, молоденького преподавателя, заодно большого любителя истории и кандидата в мастера спорта по фехтованию.
– Придумай что-нибудь. Тебя и Казак слушает. Он же в твоем клане? Может, он глаза и уши закроет на время пересдачи, уедет куда-нибудь или на больничный уйдет. Тогда экзамен у Максимки примет профессор Поляков, он не такой въедливый.
Мне стало смешно. Детки заигрались. Они на полном серьезе придумали себе кланы, переживали фантазийные и исторические события. Воевали, заключали военные союзы и перемирия, дрались на дуэлях. Скучно. Мне скучно, потому что я знаю, как такое происходит на самом деле.
– Макс не сдаст Казаченко начерталку. – Она потянулась к чашке, склонилась над ней, втягивая носом аромат. – Боюсь, психанет, свяжется с дурной компанией. Брат не раз пытался университет бросить. По осени я его отругала. Зимой ты его отговорил. Если родители узнают о его похождениях, будет катастрофа!
Я скрестил руки на груди, забавляясь происходящим. В толпе ребят из исторического клуба я не выделялся ни возрастом, ни внешне. Нравилось мне после основной работы возиться с детишками, тренировать их игрушечную армию, рассказывать всякие курьезы. Мальчишки и девчонки, в большинстве своем студенты, собирались кружком, вслушивались, затаив дыхание. Потом самые смелые робко совали в ладонь стишки на тему моих небылиц, будто я что-то смыслю в поэзии. Теперь в свои войны втягивают. Печальный финал для меня, грозного.
– Он не пробовал выучить? – Я не думал соглашаться, просто желал подразнить девочку.
– Это невозможно выучить! Плоскости, точки, проекции! Гадость! Родители не так богаты, чтобы второго ребенка платно учить. Максим работать не хочет. Он еще маленький, перебесится однажды, поумнеет. – Лина была в отчаянии.
– Ты на каком курсе? – уточнил я на всякий случай.
– На втором. Второй раз. Как отчислили, восстановилась с потерей года.
Ясно, взрослая старшая сестра. Я разглядывал ее длинные пальцы, унизанные кольцами, золотой кулончик в виде бабочки на открытой шее, белую блузку с синими ромбиками на вороте. А мне представились тяжелая цепь с символом Творца, перепутанные черные космы на плечах, накидка из алой парчи с золотой вышивкой… И предсказания, которым не суждено было сбыться. Главная придворная ведьма, на которую походила юная гостья, обманулась единственный раз, что привело друзей – к смерти, а меня – к изгнанию.
– Гвардеец, мне не к кому больше идти! А ты в клубе неформальный лидер, – неумело польстила она.
Как же, первый дуэлянт Зиирина, «ядовитая шпага», как сегодня угадал мой клиент. Это еще до того, как я прославился иначе.
Я мотнул головой, гоня морок воспоминаний. Пора выставить девочку за дверь. Если начинаешь копаться в собственном прошлом – пропал. Пакуй чемоданы, меняй внешность, имя, город, страну, убеждения, но избавляйся от заразы как можно быстрее.
Этот главный звонок я пропустил, дождался разносчика пиццы, сунул ему деньги, передал коробку любопытной Лине. Та бесцеремонно выбрала самый красивый кусочек, попробовала и скорчила рожицу.
– Не люблю с сыром, – заявила нахалка.
Я махнул рукой, устроился рядом, вытянул ноги. Все мысли крутились вокруг интерьера собственной фехтовальной школы – где нанять дизайнера, у кого закупить стройматериалы для перепланировки и отделки… Что поделать, в тот день я был совершенно не готов к будущим событиям. И когда в дверь в третий раз позвонили, в груди не екнуло. Последняя песчинка песочных часов изгнания беззвучно шлепнулась на необозримые барханы прожитых дней.
«Наверняка Ангелина группу поддержки привела», – решил, не подумав заглянуть в дверной глазок. Как я был не прав!
– Герцог Лиорсар Желлес иль’Харса, – придерживая курчавый парик, поклонился мне Карло, бывший королевский канцлер. – Наконец нашел вас!
Я расхохотался. Привалился к шкафу, чтобы не упасть. Я знал, гадкая тетка-судьба, когда-нибудь ты достанешь меня. Может, хорошо, что именно сегодня.
– Становись в очередь, продажная крыса. Сюда дама за помощью пришла.
– Да? Красивая? – оживился старый хрыч, аж на цыпочки привстал, пытаясь заглянуть через мое плечо. Обойдешься, коротышка. – Нехорошо получается. Не люблю обижать красавиц.
– Что нужно? – Я не собирался пускать его в квартиру. – Меня помиловали и собрались принести извинения?
– Нет, но… – Бывший канцлер замялся, зашуршал бумагами в кармане дешевого пиджака. По местным обычаям оделся, а парик напялил, демоново отродье. – Я к вам по личному делу, так сказать.
– Говори. – Я заступил ему дорогу. Зачем пускать палача в квартиру?
– Вальмар мертв, задушен собственной внучкой. Нарек разбился при испытаниях очередного изобретения. Ярех отравлен.
– И что?
Я не ощутил радости. Смерть врагов сладка, когда взращиваешь в душе пламя мести. А, как постановил Высочайший совет магов, души у меня нет.
– Ты пришел за рекомендациями, как вернуть к нежизни их трупы? – поинтересовался я. – Не ожидал, что интриганы тебе дороги.
– Вы не понимаете, герцог иль’Харса, – наступал на меня коротышка. – Это все – часть заговора против отечества. Страну нужно спасать. И я не вижу иных кандидатур…
– Пошел вон, – фыркнул устало.
– Я знаю, как извлечь иглы проклятия! И еще Радесса. Она жива! Казнь была фарсом, – вытряхнул он все козыри.
Радесса? Кукольное личико, аквамариновые, чуть раскосые глаза, танцующая походка, острый клинок, куча эльфийских родственничков, щедро сыплющих лживыми обещаниями помочь. Я оплакивал ее смерть год, пока гнил в подвалах Белой крепости, ожидая казни. И в первые годы в этом мире тоже. Сейчас мне даже неинтересно, как она выкрутилась. Не иначе фамильная подлость проснулась в крови.
Во рту стало горько. Но это мелочь по сравнению с той болью, которую я пережил. Справлюсь.
А вот с иглами сложно.
– Проходи, – посторонился, пропуская экс-канцлера в гостиную. – Послушаю твои сказки. – И уже Лине скомандовал, пока не стало слишком поздно: – Выметайся, у меня дела.
– Пообещай, что поможешь, – встала в позу девушка.
– Хорошо, помогу, – пообещал я. Ясное дело, из квартиры уже не выйду.
Она замешкалась, всматриваясь в мое лицо. Силой ее, что ли, вывести?
– Девица в тебя влюблена, Лиорсар. И не намерена оставлять добычу, – заключил экс-канцлер, легко переходя на ты. Уже своей собственностью меня считает, сморчок! – Тем лучше.
Он бросил на пол желтую бусину телепортатора. Мое «Стой!» проигнорировал. И мы втроем шлепнулись на густой ворс ковра просторной комнаты замка Карло. Со стен на наше барахтанье взирали оскаленные головы оленей, медведей, волков, лесных драконов. За спиной возмущенно звякнули рыцарские доспехи.
– Добро пожаловать на родину, герцог Лиорсар Желлес иль’Харса, наш грозный некромант первого круга, – торжественно провозгласил Баллесс Карло.
– Э-э-э, кто-нибудь мне объяснит что происходит? Гвардеец?
Голос Лины прозвучал жалко. Поняла девчонка, что вляпалась. Попробую уговорить Карло стереть ей память и вернуть домой.
– Гвардеец! Сашка! – Лина была на грани истерики.
– Не хнычь, – как можно спокойнее ответил я. – Уверен, ты грезила о приключениях, магах, эльфах, орках. Распишись в книге прибывших, милочка. Мы на месте.
– Как? – Она испуганно отступила назад, огляделась. – Не заливаешь?
