Он отчего-то рассмеялся, но тут же помрачнел. Бледное вытянутое лицо с острым подбородком подернулось тенью боли, прошедшей едва заметной судорогой.
– Значит, все это магия? – все поражался мечу Евгений, рассматривая его со всех сторон.
– Магия – это лишь физика. Считается, что магия нарушает законы этой великой науки. Но она открывает новые, законы физики других миров. Впрочем, моя магия… Кхм… Немножко, если не сказать совсем, противоречит этому утверждению, – откровенно насмехался Сумеречный Эльф, снисходительно рассматривая мальчишку.
– И все же… кто вы? Скажите, вы можете объяснить мне, что со мной происходит? Я смогу когда-нибудь избавиться от этого бремени? Кто сделал меня таким существом? Ох, извините за дерзость… Но скажите! Пожалуйста, скажите! Кто я? – засыпал вопросами Евгений, уставившись на собеседника.
Он ощущал себя маленьким мальчиком и всем существом умолял не покидать его. Он был готов увязаться за «доброжелателем», куда бы он ни повел: он сулил защиту, обещал ответить на все вопросы, спасти. От него веяло успокаивающей силой. Ложно. Хитрая улыбка и опыт прошлой встречи напоминали, что это существо не позволит подружиться с ним. Уголки его губ теперь дрожали скорее нервной гримасой, нежели усмешкой. Яркие желтовато-карие глаза скрылись под тенью широкого капюшона. Он уклончиво ответил:
– Слишком много вопросов. На часть из них ответ – «да». На часть – «нет». На иную часть ответа вовсе нет.
– Но на какие что? Скажите! Умоляю! – взвыл Евгений, видя, как незнакомец начинает таять и испаряться на глазах.
– Возьми меч. И защищай себя. Защищай себя от отчаяния. Да, мальчик, игрушечный мой театральный солдатик… Возьми меч, не умея фехтовать. Теперь я смогу кое-что проверить, – едва уловимым шепотом пробормотал Сумеречный Эльф, и губы его вытянулись в неприятную строгую линию. – Проверить, можно ли тебя еще спасти. Или ты уже марионетка.
Спустя миг, он стремительно исчез. Евгений вздрогнул, предпочитая верить, будто ему послышалось. Игра воображения! Просто игра воображения! Он получил прекрасный меч, «анонимный доброжелатель» вышел на связь, снова помог. Но… Слишком сказочно выглядели эти дары, не награда за подвиг или труды, не добытый в честном бою клинок. Подарок могущественного помощника, путеводного ворона, доброжелателя. Кого же он проверял? Чьей марионеткой мог стать Евгений?
«Я просто наживка. А этот тип – еще один охотник. Только ловит более крупную рыбу. Для него и Хантер, и Дарк – наживка. А я так просто – маленькая килька, блесна для щуки», – с горечью осознал Евгений, давя непрошеные слезы обиды, запрокидывая голову, чтобы они вкатились обратно.
Он скорбно ссутулился. Неожиданная встреча показалась на миг единственной возможностью обрести гармонию с самим собой, обзавестись наставником, учителем. Другом. Настоящим другом, пусть и таким же нечеловеческим существом. И он упустил эту возможность! Его снова отбросили. Снова он не понимал, за что.
Затем Евгений вспомнил о мече, который покорно застыл в сжатых пальцах. Если ему дали оружие, значит, он мог себя защитить. Он слабо обрадовался, но весь восторг от подарка улетучился при отчетливой простой мысли: если ему дали оружие, значит, в скором времени обещали появиться враги. И он в этой игре оставался по-прежнему лишь смешным театральным солдатиком.
Глава 5
Марионетка
Ночь скрыла разум непроницаемой темнотой. Уверенно сжав меч, вампир отправился на поиски новой жертвы. Гнев вставал на место тревоги перед потаенными ужасами тьмы.
Вперед! Только вперед, освобождая все пороки, сливаясь в единый луч бешенства. Евгений ощущал невероятную легкость, отделенный от собственной человеческой части.
«Все правильно, чем больше вскипает твоя злоба, тем легче доказать, что ты ничто», – упрекал вампира Евгений-человек, вновь отодвинутый на пассажирское сидение рассудка. А снаружи оболочка жадно щелкала зубами, ощупывая взглядом черно-белый мир весенних сумерек.
«Никакой он не доброжелатель! – надсадно корил себя Евгений. – Не надо было слушаться его! Не надо было убегать! Что он на мне проверяет? Может, и охотники меня не доставали бы? Но… Тварь, Сумеречный Эльф, почему не спас? Почему не избавил от этого? Я так больше не могу!»
Бег сквозь ночные улицы продолжался бессмысленными метаниями зверя, опасной твари, вооруженной мечом. Вампир высвободился около двух часов ночи, и к тому времени на пустынных окраинах не маячило подходящих жертв, разве что в центре шла своя ночная жизнь. Но Евгений вовремя изолировал себя, так и оставшись возле свалки. Обостренный слух резало одинокое гудение товарняков и поездов дальнего следования. И этот гул сливался с воем озлобленной твари.
Внезапно ноздри уловили запах живого существа. И голод пересилил осторожность. Евгений устремился в сторону узенькой лесополосы, где набухали первые почки. И там, среди ветвей одного из деревьев, он запоздало наткнулся на два таких же красных, как у него, глаза, два кровавых рубина, горящих яростью.
Вампир в нерешительности остановил свои дикие метания. На развилке старого дерева, сливаясь с ночными тенями, без опоры легко стоял человек. Или вампир? Во мраке блестели узкие оранжево-багровые глаза, а за спиной рваным кровавым облаком вился плащ. Или, может, крыло? Или портал, сотканный из чистейшей тьмы?
Клочья агрессивно шевелящейся живой мантии позволяли рассмотреть ничем не примечательную черную одежду и поблескивающую во мраке правую руку, которую от локтя заменял металлический протез, явно опередивший технологии двадцать первого века. Или это была перчатка? Из туманных писем «доброжелателя» удалось обрывками узнать, что на Зеркале Измерения развернули свою деятельность несколько преступных синдикатов, которые использовали магическую силу для совершенствования земных технологий. Но не на благо людей.
Евгений не был ни в чем уверен, а вампир и вовсе туго соображал, зато оба четко поняли, что на протезе поблескивают пять острых когтей. А их обладатель плавно, как в замедленной съемке, одним прыжком слетел с дерева. В левой руке он сжимал длинный прямой меч.
– Думал уйти? Ошибался. Дарк тебя упустил, но не я, – бесстрастным ледяным тоном ответила тень среди ветвей, которая через миг уже выросла коконом красной мглы перед Евгением. Не оставалось сомнений – охотник.
Его настиг еще один боец этой шайки. По виду он сам принадлежал к созданиям ночи и страха. Хантер и Дарк не зря обещали бросить все силы на обезвреживание. Видимо, наслали кого-то наиболее изощренного в своем стремлении истребить кровососов.
«Да лучше бы вы все асура выслеживали! Это и есть испытание Сумеречного Эльфа?» – подумал Евгений, неумело беря меч. Но какая-то сила будто направляла его, в голове туманно защелкал неизменный глас: «Царь чудовищ, вечный царь! Прими мою силу, прими мою мощь, впусти меня в свое сердце, прими меня душой, и я научу тебя обращаться с мечом».
Эфир несуществующего радио щелкал помехами, как будто облако плотной тьмы, вьющееся плащом за новым охотником, мешало пробиться «хозяину» с его речами. Или же Евгений сам не желал слушать.
Он вспоминал слова про театрального солдатика и марионетку. Нет! Впервые он четко осознал, что предпочел бы смерть превращению в чью-то игрушку наподобие тех печальных динозавров, которые окружали его в пустынной холодной комнате, где в облупленных рамах заблудился ветер. Стеклопакетов тогда не ставили. И ветер выл и бился, как взбесившийся хорек.
«Назови его "папой", ну же, Женя, скажи», – звучал приторно-ласковый голос мамы. Она тоже пыталась превратить сына в марионетку, сделать удобным, чтобы он не мешал собирать осколки ее разбитой личной жизни.
«Назови меня "хозяином", – упрямо твердил далекий возглас твари, асура. – И сможешь победить!»
Но Евгений не соглашался, скованный ужасом и смятением. Он сдавил рукоять, отражая первый выпад, хотя меч едва не вылетел из руки. Только относительно тренированные мышцы помогли преодолеть первый натиск. И новая магическая сила, наверное. Фехтовать Евгений не умел, совсем не умел.
Он попытался развернуться и убежать. Бессмысленный голод вампира сменился страхом за свою жизнь или не-жизнь – существование. Глаза расширились в поисках путей к отступлению, губы невольно вытянулись в трубочку, глупо, слишком по-детски. А тем временем в каких-то миллиметрах от лица промелькнуло острие клинка, испещренного замысловатыми узорами.
– Мое имя – Ванзан, – слегка хриплым голосом представился охотник. – И это последнее, что ты услышишь. Пусть твой хозяин знает, кто убил его собачонку.
– Я не собачонка! Имя… Имя не часто имеет значение…
– Да у тебя просто нет имени, трусливое ничтожество, – ответил Ванзан-охотник, уже не столь отрешенно, как раньше. В его нечеловеческой холодной сущности разгорался боевой запал.
Евгений с застывшей маской на напряженном лице уклонился от нового выпада. Он боялся! Никогда еще так не боялся. Шла смертельная игра, и никто не регулировал уровень сложности, лишь наваливая сверху все новые неприятности. И только «царь чудовищ» предлагал легкий путь. Очевидно, он устал ждать, когда над оцепеневшим, но вооруженным Евгением вновь занесли разящий клинок.
Мечи столкнулись лезвие в лезвие, руку Евгений направлял кто-то извне, хотя охотник следующим же движением выполнил искусный сбив.
– Насколько ты жалок и труслив! Нападать на людей? Будто нет иных способов отыскать кровь! – осуждающим менторским тоном говорил Ванзан.
При слове «кровь» в сердце вампира всколыхнулся чуть притупившийся голод. Но опасная искра угасла новой волной паники, стоило поймать беспощадный взгляд не имеющих выражения рубиновых глаз охотника.
«Хозяин говорит, что нет иных способов. Хозяин говорит, что я должен убить!» – едва не плача, хотел оправдываться Евгений, на мгновение и впрямь почувствовал себя нерадивым учеником. Будто у него оставался выбор, будто он мог вот так запросто пойти к охотникам и попросить его научить быть «хорошим вампиром», который и кровь-то не пьет, и на людей не нападает. Но вместо ненужных извинений Евгений впервые самостоятельно совершил выпад.
Он помнил, что видел в фильмах, и меч сам направлял руку. Евгений почти обрадовался, его окутывало отчетливое желание нанести смертельный удар. Говорили, что порой намерение убить помогает сильнее выучки. Вроде бы командовал в тот момент не «хозяин». Удар метил в корпус, в живот нападавшему, который не носил доспехов. Но Ванзан легко отразил атаку. Ко всему прочему, противник орудовал левой рукой, совсем сбивая с толку.
Правая же взвилась когтями и впилась Евгению в плечо, пронзив до кости. Лишь сущность вампира позволила не потерять сознание от боли и отскочить, лягнув ногами и махнув свободной рукой, на которой мгновенно возникли когти. Евгений отлетел на кучу мусора, ударившись спиной о ствол дерева. Но он все еще сжимал меч, кашляя от боли. Пять рваных полос дымились, но затягивались быстро.
– Защищайся, если умеешь, – небрежно заявил Ванзан. – Если нет, я быстрее прикончу тебя. За твои поступки, совершенные и будущие, нет прощения. Готовься к смерти.
Если у него оставалось время говорить, значит, не так уж он напрягался. Он играл с добычей, а до того выслеживал свою жертву, глядя на свалку из лесополосы. В этой же лесополосе и закопал бы, наверное. Если у вампиров после смерти вообще оставалось тело.
– Банально! – прокричал Евгений, ощущая в душе отчаяние и нараставший протест. Он не желал умирать, к тому же под чтение дурацких нотаций.
В чем он был виноват? Когда мог поступить иначе? Его с детства не видели, его с детства обвиняли в том, чего он не совершал. Слишком громкий, слишком тихий, слишком странный, слишком немотивированный – обвинения родителей строились на разных постулатах в разные годы. То он вел себя не так для матери, то увлекался не тем для отчима. Охотники нашли весомый повод ненавидеть его за непреодолимую манию, болезнь разума. Ненавидеть за то, что он стал жертвой.
Евгений задыхался от боли и страха. Он сцепил меч обеими руками. Легкий и удобный, он не подсказывал хозяину, как с ним обращаться. Чудом удалось извернуться и выставить блок. Ванзан только злобно и глухо рассмеялся в ответ. Меч сверкнул осколком хаоса в свете убывающей луны.
И в отполированном клинке Евгений на мгновение узрел отражение своего перепуганного искаженного лица. Глупое, детское, перекошенное ужасом загнанной мыши. Он понял, что без насыщения кровью не имеет и десятой части сверхчеловеческих способностей. Только некий инстинкт самосохранения, животный, изначально-далекий, направлял непривычную к оружию руку, в нужный момент заставляя сталь клинка впиться ответным ударом в меч врага. Одинаковые блоки повторялись два или три раза.
Ванзан как будто пробовал свои силы, испытывал, провоцировал, ожидая, похоже, когда проявится истинная мощь вампира. А Евгений сражался на два фронта: с охотником в реальности и с голосами в голове.
Хозяин звал и предлагал новые силы в обмен на остатки самостоятельной личности. Стать частью чего-то большего, не думать ни о чем, превратиться в пчелу гигантского улья. Потерять свою индивидуальность – вот чего всегда боялся Евгений. И все его существо восставало против призыва той твари, вампира, асура.
«Когти! Ну, когти! Где же вы?» – раздосадовано требовал у себя Евгений, видя, как Ванзан снова намеревается атаковать с помощью металлической руки.
Глубокая рана из пяти темно-багровых полос перечертила грудь, обожгла новой волной боли. Дыхание перехватило. Перед глазами на долю секунды стерлась ночь, предстал яркий день. Настоящий день, без солнцезащитных очков.
Сердце дрогнуло тоской недостижимого. Так ли он дорожил этой новой жизнью? Все его пытались убить, а кое-кто – сотворить нечто более ужасное. Не следовало ли поддаться охотнику и умереть в этой лесополосе возле свалки под реквием стука колес? Зачем он так боялся погибнуть? Но он боялся.
Небытие скалилось жадной пастью вечной боли. И Евгений вынырнул из воронки помутненного сознания, чтобы отразить удар и снова отступить на несколько шагов.
Вокруг высились хлипкие искореженные деревья. Ноги заплетались в мерзлых опавших ветках и поваленных стволах. Но Евгений не падал, балансировал среди преувеличенно реальных, болезненно-гротескных очертаний.
Новая рана уже не дымились, а истекала вязкой холодной кровью. Силы постепенно иссякали, и все-таки меч Евгения взвился молнией, прорезав воздух – напрасно. Ванзан легко уклонился. Его плащ-крыло метнулся в сторону, придавая дополнительную скорость хозяину. Этой жуткой твари без названия.
Евгений, бешено дернувшись, развернулся, чтобы не оказаться спиной к противнику. Охотник небрежно ухмыльнулся, словно говоря: «Я все равно сильнее тебя».
Меч извивался в руках, выставляя неумелые блоки, а об атаке речи и вовсе не шло. Хотелось убежать, убраться, как это удалось на Зеркале. Но тогда у него сохранилось немного сил на полет, а к реке вывел ворон, Сумеречный Эльф. Теперь никто не помогал, путей к отступлению не оставалось. Только паника зверя в ловушке не давала опустить оружие и отдать себя на волю судьбе.
Евгений отбегал за стволы деревьев, некоторые из которых Ванзан сносил одним ударом клинка. Слышался жалобный треск, в глаза летели щепки. Приходилось отступать все дальше в лесополосу, а более правильной тактики разум не подсказывал.
Охотник методично оттеснял противника, выгоняя из пустынной зоны, заваленной стволами деревьев. Меч вращался возле лица, когти наносили все новые и новые порезы, но пока не задевали органы и крупные сосуды. Вроде бы. Водолазка липла к телу не от пота, а от крови. Уже не голод, а боль затопляла сознание вампира.
Евгений надеялся сбежать в лес, но Ванзан гнал его обратно к свалке, потом мимо нее, неотрывно следуя упрямой тенью. Он методично наносил удар за ударом, медленным отточенными движениями проверяя, когда вампир покажет свою истинную сущность.
– Где твой хозяин? – спросил охотник, очевидно, не добившись от жертвы нужного всплеска силы. Евгений вновь вспомнил, что он просто наживка. Охотники пытались через него призвать «хозяина». А он, похоже, подлежал уничтожению, как испорченный механизм, как отслужившая свое приманка.
– У меня нет хозяина! – закричал он, но подавился воздухом и снова побежал прочь, перебирая нетвердыми ногами по мерзлому мусору. Бесполезная попытка спастись.
Теперь он искал людей, ему бы сгодилась и патрульная милицейская машина. Хотя, похоже, охотники утаскивали своих жертв на Зеркало – пустынный ночной город не позволял понять, в каком месте они сражались.
Евгения оттеснили к стеклянной двери магазинчика возле платформы, заставляя прижаться лопатками к пластиковому косяку. Он не отражался в витрине, не запечатлела она и образ противника. В каком мире они оба существовали по-настоящему? Возможно, только на Зеркале Измерения. Но это не имело значения, ужас смерти объединял все миры.
От страха стучали бы зубы, не будь они до боли сжаты. Кровь сочилась из рваных ран, напитывая тяжестью одежду. Холодную кожу покрывали капельки пота. Значит, организм еще не совсем застыл покойницким хладом. Да, может, превращение вовсе и не означало неминуемую смерть. Он задумался бы о природе своей человеческой сущности, которая осталась и после заката, если бы не страшно вращающиеся лопасти оружья противника. Меч выписывал в воздухе замысловатые узоры, лениво натыкаясь на слабые приемы клинка Евгения.
Внезапно Ванзан молниеносно выбросил стальной протез вперед и сомкнул замок когтей вокруг шеи юного вампира. Евгений только безысходно и жалобно охнул, издав слабый писк задыхающегося щенка.
Раскрутив, подобно молоту на соревнованиях, сопротивлявшегося противника, охотник с невероятной силой швырнул его на дверь магазина, по ней поползли трещины. Но с одного раза стеклопакет пробить не удалось. Ванзан с нараставшей ненавистью дернул Евгения, который еще пытался взмахнуть мечом, чью неуверенную атаку враг не заметил. Последовал второй удар о дверь, стекло разлетелось. Сигнализацию либо не поставили, либо она не сработала.
Посыпались осколки, но Евгений ощутил, как его красный плащ, подарок Сумеречного Эльфа, словно подчиняясь невиданной силе, не дает впиться острым стеклам в спину. Но от нещадных ударов магическая ткань не спасала. Евгений понял, что рубеж пройден: силы стремительно покидали его бренное тело. Он и так не получил подпитки в виде крови…
Третий удар! Дверь совсем раскололась. Ванзан, жестоко пнув противника, зашвырнул его внутрь магазина. В этот момент все-таки сработала сигнализация.
Охотник вздрогнул, точно скинув оцепенение, исступленную ярость битвы, но не ушел. Нет, куда хуже – он перенес на Зеркало Измерения, не переставая добивать когтями полубессознательного Евгения, который только шипел и стонал, выплевывая кровь. Свою кровь…
Удар ногой по спине обездвижил, заставил распластаться, подобно тряпке. Охотник схватил за шиворот и кинул о стену пустынного помещения Зеркала Измерения, сопровождая бросок нечеловеческим боевым возгласом.
Евгений вскрикнул. Мир ушел, поднялся под невидимый потолок, как декорация. Остался темный колодец, только где-то наверху бешено гудел ураган. Оттуда, с края бездонной пропасти, торжествующе скалился враг. Казалось, он извлекает сотни гранат и кидает вниз. А они взрываются, не достигая дна, стремительно заполняя колодец огнем и осколками.
– Где твой хозяин? Яви его! – вибрировал в этом кошмаре упрямый голос. Пламя, извиваясь бестелесными драконами, окутывало все вокруг, невозможно обжигая, впиваясь иглами в разум, пронизывая насквозь, словно черви-паразиты.
– Я не… не марионетка, – беззвучно прошептал Евгений.
Ванзан поднял его в воздух, а потом резко оттолкнул, да так, что он метра два с невероятной скоростью проехал по полу, стесывая кожу об осколки стекла и штукатурки. Евгений понял, что это конец. Он не принял «дар» древнего вампира, того, кто обратил его. И проиграл.
Меч затерялся где-то, то ли в мире Земли, то ли на Зеркале. Когти не показывались, никакой великой силы тоже не просыпалось. И он просто лежал на полу, бессильно закрыв глаза, подернутые слезами досады и обиды. Зачем он сражался? Чтобы мучительнее умереть?
Охотник намеревался казнить вампира. А тот уставился в потолок, ощущая лишь вой подступавшего мрака и падение в пустоту. Надежда… Где она? Кто она? Есть ли она вообще? Надеялся ли он хоть когда-нибудь? Что в нем изменилось, если он никогда не жил? Его обратили еще в детстве, его отметила печать скрытого, но безраздельного отчаяния. «Неудобный» ребенок, которого так милостиво забрал вампир. Маленькая ненужная тварь! Которая не желала становиться марионеткой даже на пороге смерти.
Но немая покорность сковывала избитое тело. Из уголка губ сочилась кровь. Оставалась одна последняя свобода: он уже не страшился, что кто-то увидит его клыки. Смешно… Страшно… Больно… Мысли путались.
Внезапно раздался нестройный гул: звон меча, рассекающего воздух, подобно топору палача на плахе. Евгений решил, что настал его последний миг. Но вместо этого послышался уверенный властный возглас:
– Хватит уже! Разошелся ты, Ванзан. Много ли чести – убивать детей.
– Он уже не ребенок. Он – монстр.
Донесся звон металла, видимо, скрестились два клинка, но поединок так и не начался. Только продлился диалог.
– Зачем ты так беспощаден? Он еще никого не убил.
– Но нападал! – воскликнул Ванзан. – И у тебя нет никаких прав препятствовать мне.
– А у тебя – мне.
– Предлагаешь пощадить марионетку асура? И что дальше?
– Похоже, будем стоять, как два кота с выгнутой спиной, – рассмеялся Сумеречный Эльф.
Евгений с трудом приоткрыл левый глаз, словно слегка приподнявшись над краем темного колодца. Неожиданно проснулось любопытство, отгоняя смертную тоску непривычной боли.
Взгляд выцепил размытые очертания вытянутого осунувшегося лица, уже знакомого. И одновременно чужого. «Доброжелатель» снова пришел и делал вид, будто подоспел на помощь. Но с такой же благостной миной он вручил бесполезный меч, чтобы как-то проверить, отправляя на верную смерть.
Оставалось только надеяться, что удалось пройти его негласное испытание. Как же Евгений устал всю жизнь участвовать в этой игре без правил!
Ни мать, ни отчим никогда четко не говорили, что их не устраивает, никогда громко не ругали, лишь объявляли бойкот, разыгрывая днями и неделями холодную отстраненность.
Как наяву представали смутные очертания мамы, которая отворачивалась к стене, когда он, семилетний малыш, просил включить мультфильмы утром в воскресенье. Накануне вечером он неловко играл с пластмассовым динозавром и разбил ее любимую синюю вазу. Хрупкий сосуд раскололся, он четко помнил искрящиеся на свету осколки. Возможно, мать была и до того чем-то расстроена: какой-то очередной ссорой, сомнениями в правильности выбора «третьего папы», проблемами на работе – чем угодно.
Евгений не знал до сих пор, никто ему не говорил, не делился болью. И с годами он все чаще ощущал себя отринутым, отделенным прозрачной стеной из бронированного стекла. Словно все просили угадать правила их молчаливой игры. Сумеречный Эльф не оказался исключением.
Евгений ожидал, что его, распластанного на полу, пронзит меч не Ванзана, а «доброжелателя», который с крокодильей радушной улыбкой вещал о недопустимости убийства детей. Но не он ли отправил в лапы охотнику? Чтобы проверить, чтобы… выяснить, не стал ли новообращенный марионеткой асура. Кажется, удалось разгадать очередную шараду.
– Нет, не стал, я не марионетка, – просипел, слабо шевеля разбитыми губами, Евгений. – За что? Так нечестно!
– Да, мой суд несправедлив, но иного пути не было, – ответил Сумеречный Эльф. Он встал между охотником и его избитой жертвой.
– Но мог бы и помочь… Чуть… чуть раньше, – закашлялся Евгений. В голове жужжал рой ос, ударяясь болью в затылок.
