– А я бы его к себе пригласила! – воскликнула Телла.
– И я, и я! – поддакнула сестре Скарлетт.
Бабушка нахмурилась.
– Если не прекратите меня перебивать, не узнаете окончания истории! – пригрозила она, и сестры тут же поджали губки, отчего те стали похожи на крошечные розовые сердечки. Тогда бабушка продолжила рассказ: – Легендо в то время еще не обладал магическими способностями, но свято верил россказням своего отца о том, что якобы каждому человеку может быть даровано исполнение одного неосуществимого желания. Если хотеть чего-то сильнее всех благ мира, магия поможет это получить. И вот Легендо отправился на поиски женщины, которая умела колдовать.
– Она была ведьмой, правда же? – прошептала Скарлетт.
Бабушка замолчала, а глаза девочек стали огромными, точно блюдца, когда рассказанная история вдруг ожила: стеклянные стены их комнаты превратились в треугольную деревянную хижину со свисающими с потолка перевернутыми вверх дном желтыми восковыми свечами, от фитилей которых сверху вниз шел дым кремового цвета.
В центре комнатки перед женщиной с огненно-рыжими волосами сидел худощавый парнишка в черном цилиндре, поля которого затеняли черты лица. Скарлетт сразу признала и знаменитую шляпу, и ее хозяина – Легендо.
– Колдунья спросила, каково его сокровенное желание, – снова заговорила бабушка, – и Легендо ответил, что хочет возглавлять величайшую в мире театральную труппу, дабы завоевать любовь Аннализы. Но женщина предупредила, что нельзя получить и то, и другое, придется выбирать что-то одно. Легендо был не только красив, но и горд, и решил, будто колдунья ошибается. Он уверил себя, что если добьется славы, то и на своей избраннице женится. Вот и пожелал он, чтобы о его представлениях повсюду слагали легенды, чтобы люди считали их магическими.
Внезапно ворвавшийся в комнату ветер задул все свечи, кроме той, что освещала Легендо. Черт его лица Скарлетт по-прежнему не различала, но готова была поклясться, что в его облике что-то изменилось. Он как будто обзавелся второй тенью.
– Превращение началось сразу же, – объяснила бабушка. – Истинные желания Легендо, которые были очень сильны, разожгли магический огонь. Колдунья пообещала, что его представления станут волшебной фантазией, каких свет не видывал, где реальность будет переплетаться с вымыслом. Также она предупредила, что всякое желание имеет свою цену, и чем больше он будет выступать, тем сильнее вживется в исполняемые им роли. Например, если сыграет злодея, то таким и станет в действительности.
– Так он и впрямь сделался злодеем? – ахнула Телла.
– А как же Аннализа? – зевая, спросила Скарлетт.
– Колдунья не солгала, говоря, что нельзя одновременно получить и славу, и любовь, – со вздохом пояснила бабушка. – Назвавшись звучным именем, Легендо перестал быть тем пареньком, которого полюбила Аннализа, поэтому она вышла замуж за другого, оставив его с разбитым сердцем. Он действительно добился известности, о которой мечтал, но решил, что Аннализа его предала, и поклялся впредь никогда больше не влюбляться. Возможно, кто-то и правда назовет его злодеем, но найдутся и те, кто скажет, что благодаря магии он уподобился богу.
Девочки были уже на полпути в страну сновидений. Их веки сомкнулись, но на губах еще не погасли полумесяцы улыбок. Телла беспокойно заерзала при слове «злодей», а Скарлетт просияла, услышав о магических способностях Легендо.
6
Скарлетт очнулась с ощущением, будто потеряла что-то важное. Обычно она неохотно разлепляла веки и не спеша потягивалась, прежде чем выбраться из постели и осторожно осмотреться по сторонам, но сегодня резко распахнула глаза и сразу же села.
Окружающий мир закачался у нее под ногами.
– Эй, осторожнее! – воскликнул Хулиан и поддержал ее, пытающуюся подняться, не дал выпасть из лодки – если уместно назвать лодкой крошечную посудину, на которой они плыли. Скорее уж, это был плот – такой малюсенький, что едва хватало места для них двоих.
– Сколько я проспала? – спросила Скарлетт, схватившись за бортик. Зрение ее постепенно прояснялось, приобретая четкость.
Хулиан опустил в воду весла, стараясь действовать осторожно, чтобы не забрызгать сидящую напротив девушку, и принялся грести. Море, по которому они плыли, было Скарлетт незнакомо. Водная гладь имела розоватый оттенок, тут и там кудрявились бирюзовые барашки, взбухающие по мере того, как медноликое солнце все выше поднималось по небосклону.
Было утро, но, как ей думалось, не первое с тех пор, как она забылась сном, поскольку прежде гладкий подбородок Хулиана успел покрыться темной щетиной, как если бы он не брился по меньшей мере пару дней. Вид у него сейчас был еще более разбойничий, чем когда он по-волчьи ухмылялся ей ночью на пляже Дель-Охос.
– Ах ты, негодяй! – воскликнула Скарлетт, влепив ему звонкую пощечину.
– Это еще за что? – ахнул Хулиан. На его щеке расцвела алая полоса – цвета ярости и кары.
Сообразив, что натворила, Скарлетт ужаснулась. Временами ей непросто бывало придержать язычок, но рукоприкладством она до сих пор никогда не занималась.
– Прости меня! Я не хотела! – растерялась она, вцепившись в край скамьи, на которой сидела, и стала ждать ответного удара, но его не последовало. Несмотря на злобно пламенеющий рубец на щеке, Хулиан лишь крепче сжал челюсти и не тронул свою обидчицу и пальцем.
– Тебе нечего меня опасаться, я женщин не бью.
Перестав грести, он в упор посмотрел на Скарлетт. Тогда в винном погребе он бросал на нее призывные взгляды, ночью на берегу зыркал, словно дикий зверь, но сейчас в его глазах не отражалось желания ни обольстить, ни напугать. За напускной суровостью скрывался призрак смятения, отражавшегося на его лице, когда он наблюдал, как губернатор Дранья чинит расправу над своей младшей дочерью. Сама же Скарлетт тогда пребывала в ужасе.
Отпечаток ладони на щеке Хулиана постепенно бледнел, и вместе с ним испарялся и ее страх: оказывается, не все мужчины ведут себя, как ее отец.
Скарлетт, до сих пор сидевшая, судорожно вцепившись в края скамьи, заставила себя наконец разжать пальцы, хотя руки у нее по-прежнему слегка дрожали.
– Я сожалею, – снова извинилась она. – Вам с Теллой не следовало… Погоди-ка! – осеклась она, вдруг ощутив разом нахлынувшее пугающее чувство утраты – жизненно важной утраты. У этой пропажи были светло-медовые волосы, ангельское личико и лукавая улыбка. – Где Телла?
Хулиан снова опустил весла в воду, на сей раз действительно обрызгав Скарлетт: капли ледяной воды выплеснулись прямо ей на колени.
– Если ты что-то сделал с Теллой, клянусь, я…
– Успокойся, Малинка!
– Меня зовут Скарлетт!
– Малиновый цвет или багряный[2 - Имя героини «Scarlett» перекликается с «scarlet», что в переводе с английского означает «багряный», «алый», «ярко-красный».] – невелика разница. С твоей сестрой все в порядке. Встретишься с ней на острове, – пояснил Хулиан.
Скарлетт хотела было запротестовать, но, взглянув туда, куда Хулиан указывал веслом, почувствовала, как слова таят на языке, точно размягченное масло.
Видневшийся на горизонте остров ничем не походил на ее родную Трисду с черным песчаным пляжем, скалистыми утесами и чахлой растительностью. Берег, к которому они приближались, утопал в зелени. Туман окутывал мерцающей пеленой поросшие лесом изумрудные горы, гордо устремляющиеся ввысь. С верхушки самого высокого пика струился водопад, переливаясь, словно перья павлина, и в конце концов исчезая в кольце танцующих облаков, окрашенных лучами восходящего солнца.
Вот он какой, Исла-де-лос-Суэньос – остров Грёз!
Скарлетт никогда не слышала об этом месте, пока не прочитала название на пригласительных билетах на Караваль, однако сейчас у нее не было ни малейших сомнений, что она вот-вот окажется в частных владениях магистра Легендо.
– Тебе повезло, что проспала все плавание. Места, которые мы оставили позади, выглядели не столь живописно, – сообщил Хулиан с таким видом, будто оказал Скарлетт неоценимую услугу. Однако, каким бы заманчивым этот остров ни выглядел, ее не оставляли тяжкие мысли о доме.
– А Трисда далеко отсюда? – спросила она.
– Мы сейчас находимся примерно посередине между Покоренными островами и Южной империей, – лениво протянул Хулиан, будто они просто прогуливались по берегу возле имения губернатора Драньи.
В действительности Скарлетт никогда не приходилось удаляться от дома на такое значительное расстояние. Глаза защипало от соленой воды, и она зажмурилась.
– Сколько же дней длится наше плавание? – спросила она.
– Сегодня тринадцатое число. Прежде чем снова меня ударишь, позволь сообщить, что твоя сестра выиграла нам время, обставив все так, будто вас обеих похитили.
Скарлетт вспомнила, какой разгром сестра учинила в ее комнате, разбросав вещи, как на поле боя.
– Вот, значит, зачем она устроила в моей спальне беспорядок?!
– Да к тому же оставила записку с требованием выкупа, – добавил Хулиан. – Так что, когда вернешься, сможешь выйти замуж за своего графа и жить с ним долго и счастливо, как в сказке.
Скарлетт не могла не признать, что сестра хитро все придумала. Но если отец узнает, что на самом деле они сбежали, да еще и за неделю до свадьбы, то обезумеет от гнева. Скарлетт представила себе фиолетового огнедышащего дракона, и ее взор затуманила пепельно-серая тень тревоги.
«Кто знает, быть может, посещение острова стоит сопряженного с этим риска?» — прошептал ветер на ухо Скарлетт, напомнив, что именно тринадцатое число значилось в приглашениях Легендо. А еще в них подчеркивалось, что «прибывшие позже указанного времени не смогут принять участие в игре, победитель которой получит приз – исполнение одного желания».
Скарлетт старалась не поддаваться очарованию этого места, но жившая в глубине ее души маленькая девочка с жадностью впитывала открывшийся взору новый таинственный мир, краски которого были ярче, гуще и острее – по сравнению с ними все, виденное ею прежде, казалось тусклым и бледным.
Чем ближе они подплывали к острову, тем более насыщенного багряного цвета становились бронзовые облака: как будто вместо дождя они вот-вот прольются пламенем. Глядя на них, Скарлетт вспомнила письмо магистра Легендо, золоченые края которого тоже горели огнем, когда на них падал свет. Она понимала, что следует немедленно вернуться домой, но ее манило обещание того, что можно обнаружить на острове Грёз. Схожее чувство порой охватывало Скарлетт ранним утром, ставя перед выбором: открыть глаза и столкнуться с суровой действительностью или держать веки смеженными, чтобы подольше задержаться в прекрасном мире сновидений.
Однако красота обманчива – и примером тому сидящий сейчас на веслах напротив нее молодой моряк, плавными гребками рассекающий водную гладь. Он действует столь невозмутимо, будто похищение девушек для него самое привычное дело на свете.
– Почему Телла уже на острове? – спросила Скарлетт.
– Потому что эта лодка за раз способна выдержать не более двух человек, – пояснил Хулиан, и, взмахнув веслом, снова окатил Скарлетт брызгами. – Скажи спасибо, что я вообще вернулся за тобой после того, как доставил на берег твою сестру.
– Начнем с того, что я не просила меня увозить.
– Не ты ли семь лет писала Легендо?
Щеки Скарлетт полыхнули жаром. Мало того, что письма к магистру Караваля были тайной, которой она поделилась только с Теллой, так еще и Хулиан произнес его имя с насмешкой, заставив почувствовать, что все эти годы она и вправду вела себя крайне глупо. Она показалась себе ребенком, которому только предстоит понять, что далеко не все сказки имеют счастливый финал.
– Тебе нечего стыдиться, – утешил ее Хулиан. – Уверен, что многие юные девушки пишут ему письма. Ты, вероятно, слышала, что Легендо никогда не стареет. А еще болтают, будто ему известен способ внушать к себе любовь.
– В моих письмах не было ни капли романтики! – запротестовала Скарлетт. – Я просто хотела побывать на его волшебном представлении.
Хулиан недоверчиво прищурился.
– Почему в таком случае теперь ты этого не хочешь?
– Уж не знаю, чего тебе наболтала моя сестрица! Полагаю, после того, чему ты стал свидетелем в нашем винном погребе, мог бы и сам сообразить, что для нас стоит на кону. Будучи помладше, я и впрямь мечтала увидеть Караваль, а теперь просто хочу уберечь сестру и саму себя от опасности.
– Тебе никогда не приходило в голову, что и Телла хочет того же? – Хулиан перестал грести, позволив лодке мягко покачиваться на волнах. – Я, конечно, почти ее не знаю, но на самоубийцу она точно не похожа.
Скарлетт лишь головой покачала.
– Мне кажется, ты забыла, что такое жизнь, – продолжил Хулиан, – а сестра пытается тебе об этом напомнить. Но если предел твоих мечтаний – это безопасность, то я немедленно отвезу тебя домой.
Кивком Хулиан указал на маячащее на горизонте пятнышко, похожее на маленькую рыбацкую лодку. Вероятно, на самом деле это был корабль, на котором они сюда приплыли, поскольку теперешний плот бороздить моря уж точно был не предназначен.
– Даже если ты ровным счетом ничего не смыслишь в мореплавании, сможешь без труда вернуться на свою драгоценную Трисду на любом попутном судне. Или, – тут Хулиан замолчал и кивком головы указал на скрытую завесой белого тумана береговую линию, – если ты в самом деле такая храбрая, как уверяет твоя сестра, просто позволь мне грести к острову и проведи там неделю вместе с ней. Вдруг обнаружится, что она права, и на свете есть что-то более стоящее, чем безопасность?
Лодка между тем вошла в кольцо окутывающих остров облаков, и ее качнуло волной, отчего бирюзовая вода перелилась через край. Локоны Скарлетт прилипли к шее, а темные волосы Хулиана закудрявилась.
– Ты не понимаешь, – возразила она. – Если я промедлю с возвращением на Трисду, отец меня просто уничтожит. Через неделю я должна выйти замуж за графа, и этот брак станет моим счастливым билетом в новую жизнь. Мне бы очень хотелось побывать на Каравале, но я не готова пожертвовать ради него единственной возможностью обрести счастье.
– Драматичный у тебя взгляд на жизнь, – отозвался Хулиан, кривя губы, чтобы скрыть усмешку. – Я, конечно, могу ошибаться, но, сдается мне, в большинстве случаев супружеская жизнь оказывается далеко не такой радужной, как ты себе воображаешь.
– Я же совсем не о том говорила! – воскликнула Скарлетт, разозлившись, что ее поняли превратно. Хулиан между тем снова ее обрызгал, шлепнув веслом по воде. – Перестань так делать!
– Перестану, когда ты мне скажешь, куда тебя везти, – ответил он, плеснув на нее еще раз.
Лодка подходила все ближе к берегу, и медные облака начали тускнеть, приобретая зеленоватые и синеватые оттенки. Скарлетт почувствовала незнакомый аромат. Если на Трисде вечно воняло рыбой, то здесь пахло чем-то терпким и сладким, вроде цитрусовых, наводя на мысль, что в воздухе может быть разлит какой-то дурман. Хоть Скарлетт точно знала, что ей надлежит сделать: высадиться на остров, отыскать Теллу и как можно скорее вернуться с ней домой, язык не поворачивался прямо сказать об этом Хулиану. Она как будто вернулась в прошлое и снова стала наивной, исполненной надежд девятилетней девчушкой, верящей, что, отправляя письма чародею, может добиться исполнения желаний.
Впервые Скарлетт написала Легендо после исчезновения Паломы, потому что хотела устроить сестре веселый день рождения. Телла была буквально раздавлена разлукой, и Скарлетт изо всех сил пыталась заменить ей мать, но ведь она и сама тогда была всего лишь ребенком и столь же остро переживала боль утраты.
Девочкам было бы проще принять случившееся, если бы Палома хотя бы попрощалась с ними, оставила записку или крошечный намек на то, куда и зачем уехала. Но мама просто испарилась, не взяв с собой никаких вещей. Пропала, как упавшая с неба звезда, исчезновение которой мир даже не заметил, хоть и лишился ее света.
Скарлетт готова была заподозрить, что отец сам приложил руку к маминому исчезновению, но после случившегося он словно с цепи сорвался. Разыскивая ее, он перевернул все имение вверх дном и под предлогом розыска преступника (не признаваться же, в самом деле, что жена его бросила!) заставил своих стражников прочесать все города и селения острова. От мысли о похищении пришлось отказаться: в ее спальне не обнаружилось никаких следов борьбы, да и выкупа никто не требовал. Похоже, что Палома сама решила уйти от мужа, что лишь усугубляло ситуацию.
Скарлетт, несмотря ни на что, всегда считала маму волшебницей, у которой есть в запасе сверкающая улыбка, музыкальный смех и сладкие слова. Живя на Трисде, Палома служила неиссякаемым источником радости для Скарлетт, да и отец тогда вел себя куда мягче. Пока жена от него не сбежала, губернатор Дранья никогда не распускал рук.
После исчезновения Паломы бабушка стала принимать в воспитании внучек куда больше участия, но теплоты не выказывала. Скарлетт даже подозревала, что она не особо любит маленьких детей. Однако бабушка рассказывала увлекательные истории и просто околдовала девочек сказками о Каравале. Скарлетт влюбилась в это восхитительное место, средоточие магии, и даже поверила, что если Легендо со своими артистами приедет на Трисду, то в ее жизнь снова вернется радость, хотя бы и на несколько дней.
Вот и сейчас в душе Скарлетт забрезжила мысль о том, как восхитительно было бы не просто немного повеселиться, но и соприкоснуться с волшебством, исследовать частные владения магистра Легендо и насладиться Каравалем, пусть даже всего на один день, а уж потом навсегда захлопнуть дверь в мир фантазий.
До свадьбы Скарлетт оставалась всего неделя – пора бы уже позабыть о безрассудствах. Хоть Телла и устроила погром у Скарлетт в спальне и даже, по словам Хулиана, подбросила записку с требованием выкупа, отец все равно рано или поздно сообразит, что дочери обвели его вокруг пальца. Нечего даже думать о том, чтобы задержаться на острове Грёз.
А вот если сестры проведут здесь всего денек, первый день Караваля, то успеют вернуться домой до свадьбы Скарлетт. Едва ли за такой короткий срок отцу удастся выяснить, куда запропастились его дочери. Проведя на острове не более суток, они сумеют избежать страшных последствий, а губернатор никогда не догадается, где они были.
– Малинка, давай же, решай что-нибудь, время на исходе!
Окутывающее их облако стало таять, явив взору береговую кромку. Скарлетт заметила, какой белый и мягкий на острове Грёз песок – издалека он походил на глазурь на торте. Она отчетливо представила, как Телла пропускает его сквозь пальцы, собираясь попробовать песчинки на вкус и проверить, в самом ли деле они сладкие, как сахар, или только с виду на него похожи – и зовет старшую сестру присоединиться к ней.
– Если я сейчас отправлюсь с тобой, а завтра захочу вернуться на Трисду вместе с Теллой, обещаешь ли ты, что не станешь удерживать нас силой?
Хулиан прижал руку к сердцу и торжественно объявил:
– Даю слово чести.
Скарлетт не была уверена, что на честь Хулиана можно положиться. Скорее всего, попав на Караваль, он улизнет, предоставив их с Теллой самим себе.
– Продолжай же грести, только смотри, больше не брызгайся.
Губы Хулиана изогнулись в усмешке, когда он снова опустил весла в воду, на этот раз основательно намочив туфельки Скарлетт, так что у нее сразу замерзли ноги.
– Я же просила не брызгаться!
– А я ничего подобного и не делал.
Хулиан стал орудовать веслами с куда большей осторожностью, чем прежде, но Скарлетт по-прежнему ощущала под ногами влагу. Море здесь куда холоднее, чем у побережья Трисды.
– Боюсь, в днище пробоина.
Видя, что воды в лодке набралось уже по лодыжку, Хулиан, выругавшись, поинтересовался:
– Плавать-то ты хоть умеешь?
– Разумеется, да! Я же островная жительница.
Хулиан стянул с себя бушлат и швырнул его на бортик лодки.
