– А мы никак не принюхаемся. Внизу не так несет этим шлаком, я свечку ароматизированную жгу. Спускайся, мы не обидим.
– Вы при всем желании не сможете меня обидеть, – уверенно произнесла Ева.
– Ну вот, тем более. Ну, так что, идешь к нам? Или я тогда пойду, а ты сиди тут.
– Иду, – Ева подошла к краю спуска, придержала рукой крышку погреба и ступила на лестницу, ведущую вниз.
Подвал оказался оборудован под жилую комнату. Возле дальней от лестницы стены стояли две кровати. Между кроватями на табуретке горела свеча. У стен слева и справа располагались полки со стеклянными и консервными банками. Посередине жилища красовался небольшой прямоугольный стол, украшенный скатертью с нарисованными тюльпанами, на которой лежала разделочная кухонная доска с ножом. На доске Ева заметила яичную скорлупу. Из-под стола виднелись пятилитровые пластиковые бутылки с водой. Освещала это мрачное помещение неяркая лампа, подвешенная к потолку. Проводов к ней Ева не увидела, видимо, лампа и правда работала на батарейках. От ароматизированной свечи света практически не было, но смысл ее заключался в том, чтоб хоть как-то маскировать вонь с улицы.
– Меня зовут Женя, – произнес лысый мужчина, а потом указал на второго обитателя подвала: – А это Вася, мой брат.
Васин возраст Ева с трудом могла оценить из-за усов и бороды, но так навскидку девочке показалось, что он моложе, чем Женя. Женя поднялся по лестнице и закрыл выход из подвала на висячий замок. Ключ он убрал в карман грязных синих джинсов.
– Зачем вы заперлись? – спросила Ева.
– На всякий случай, мало ли кто тут еще бродит. Люди разные бывают, – произнес Женя, спустившись с лестницы.
– Присаживайся, – сказал Вася и указал на одну из кроватей.
– Вы знаете, – Ева занервничала, – я, наверно, лучше пойду, спасибо…
– Нет, нет, что ты, – Женя подошел к девочке и обнял ее за плечо, – ты испугалась, да? Да, я вижу. Ты испугалась. Не надо, все в порядке. Мы хорошие. Иди, садись.
Женя слегка подтолкнул девочку, и Ева, ведомая непонятно какими силами, направилась к кроватям.
– Садись, – Вася гладил бороду, – утром вместе пойдем в рай. Если хочешь, можешь поспать тут.
– Борода, ей не надо спать, – пробурчал Женя, – и нам не надо спать. Ты че, забыл?
– Ах, ну да, – произнес Вася, – я никак не привыкну.
Ева снова уставилась на яичную скорлупу на столе, а потом на ведро и туалетную бумагу, валяющуюся возле него. Ведро было закрыто крышкой.
– Значит, вы в рай идете, – Ева присела на кровать. Девочка пыталась вести себя спокойно.
– Да, завтра утром выходим, – сказал Вася.
– А чего ты сразу в рай не отправилась вместе со всеми? – спросил Женя.
– Я хотела отыскать своего отца, который остался на земле.
– Ясно. Нагрешил сильно? – спросил Вася.
– Нет, это была ошибка, – соврала Ева.
– И что? Не нашла папку? – Женя сел на кровать возле девочки и улыбнулся, глядя на нее.
Ева ничего не ответила. Она почувствовала, как стены постепенно сдвигаются, а свет от тусклой лампы меркнет. Девочка осознала, что попала в ловушку. Что им надо? Зачем они врут, что идут в рай? В чем смысл их поведения?
– Тебе сколько лет? Пятнадцать хоть есть? – спросил Вася, взяв со стола кружку с водой, и тут же резко поставил ее на место.
– Двенадцать, – произнесла девочка.
– Выглядишь старше. Ты бы сняла свой дождевик, жарко же? – Вася встал возле Евы. – Да и сапоги резиновые грязные, вон крови нам нанесла сколько.
– И простыню мне запачкала, – сказал Женя.
– Что вам нужно? – спросила девочка.
– Нам? – переспросил Женя. – От тебя? Да, так… ничего плохого.
Ева уставилась на лестницу, ведущую к выходу в другом конце помещения. Было бы там открыто, девочка попыталась бы рвануть с места в надежде успеть выскочить из подвала. Ну, или хотя бы, если ее схватят у выхода, поднять шум и привлечь демонов.
– Я могу уйти прямо сейчас? – спросила Ева, понимая абсурдность вопроса.
– Завтра вместе пойдем в рай, – сказал Женя и положил руку ей на колено, – сегодня переночуем тут.
– Вы собираетесь изнасиловать меня? – задав вопрос в лоб, Ева шокировала братьев. Они переглянулись в недоумении, а потом расхохотались.
– Ну… – начал Женя, – если честно, то да. Раз уж мы начали откровенничать, то не просто изнасиловать. Мы будем жить тут втроем, пока демоны не унесут наши с Бородой души прямиком в ад.
– Ты все равно в рай отправишься, невзирая ни на что, какая тебе разница, – сказал Вася. – Месяцок проведешь с нами. Потерпишь, ничего тебе не сделается. Мы хоть напоследок… ну сама понимаешь…
– Насладимся всеми прелестями уходящей земной жизни, – Женя поглаживал Еву по ляжке.
«Схватить нож, – подумала Ева, глядя на кухонный прибор на столе, – как только этот урод отойдет в сторону или сядет, попробовать рвануть к ножу. А дальше что?»
– Ты можешь не сопротивляться, и тогда все у нас пройдет гладко, – сказал Вася.
– Ага, – отрешенно произнесла Ева, продолжая размышлять о спасении.
– Только когда мы будем спать, придется ее связывать, иначе она ночью может дел натворить, – Вася сел около Евы с другой стороны от брата.
– Да, кстати, а днем как? Все время следить за ней? – спросил Женя.
«Схватить нож и попробовать угрозами заставить снять замок», – продолжала размышлять Ева, не обращая внимания на братьев.
– Тогда надо ее связать и так оставить, – предложил Вася.
– Чтоб она всегда связанная лежала тут? – удивленно сказал Женя.
– А как ты хочешь?
– Ну не знаю, то есть она тут будет месяц или, сколько мы проживем еще, может, пару месяцев, лежать связанная?
– С чего ты вообще взял, что мы тут проживем месяц? Может, нас завтра уже не станет, а может, эти демоны уйдут, и мы сможем выйти на поверхность. И воды тут литров двадцать, а может, и больше.
– Да конечно, ага, уйдут они.
– В любом случае, ее надо связать.
– Чем вязать-то?
– Шнурками, может?
– Ну или…
Не дав закончить своему похитителю фразу, девочка бросилась к столу и схватила нож. Она повернулась к братьям, выставив руку с ножом перед собой, и, медленно пятясь назад, произнесла, пытаясь выглядеть как можно устрашающе:
– Я клянусь, я зарежу вас, если вы приблизитесь! Я лучше в аду сгорю, чем позволю прикасаться ко мне!
Женя дотянулся до полки у стены и взял молоток. Мужчина, невзирая на угрозы Евы, медленно зашагал в ее сторону. Ева продолжала пятиться, пока не споткнулась о первую ступень лестницы. Женя обошел стол и, замахиваясь молотком, приблизился к Еве метра на полтора. Вася выглядывал из-за спины брата.
«Плевать, – думала Ева, целясь ножом в Женю, – будь что будет! Если Бог допускает то, что эти ублюдки смогут со мной сделать, и не вмешивается, я буду драться насмерть!»
Женя дернул рукой, имитируя удар молотком, чтоб обмануть Еву. Девочка, зажмурившись, ткнула ножом перед собой, но не достала до насильника.
«А она серьезно настроена», – подметил Вася и обошел стол с противоположной стороны. Теперь братья стояли слева и справа от Евы.
– Киньте ключ на пол и отойдите к кроватям, – сказала Ева, – а я просто уйду. Зачем вам рисковать?
– Нам уже нечем рисковать, – сказал Женя и вытащил ключи из кармана. Мужчина сел на корточки, не сводя глаз с Евы.
– Просто оставьте ключ на полу и отойдите, – Ева целилась ножом то в Женю, то в Васю.
– Мы не собираемся выходить отсюда, – Женя положил ключ на пол и несколько раз ударил по нему молотком, так что конец ключа загнулся.
– Ты че творишь, лысая башка? – спросил Вася.
Женя встал и ногой толкнул сломанный ключ Еве.
– На свой ключ, – с улыбкой произнес Женя.
– И как мы выйдем теперь, – возмутился Вася, – ты чего наделал? Баран! Замок такой хрен сломаешь молотком!
– Я не собираюсь отсюда выходить, – сказал Женя, – лучше умереть от жажды или голода, чем меня разорвут эти твари.
Как только Ева присела, чтоб подобрать ключ, в надежде, что им все еще возможно открыть замок, Женя ударил девочку ботинком в лицо. Изображение скакнуло перед глазами Евы, а комната завертелась. Упав назад на лестницу, Ева почувствовала, как ее придавило. Женя лежал на ней, пытаясь удержать руку с ножом.
– Отпустите! – закричала Ева, но Вася тут же заткнул ей рот рукой. Мужчины уложили Еву на живот, и оба сели сверху. От тяжести девочка не могла вздохнуть. Один из братьев завел ей руки за спину, да так сильно, что правое плечо Евы вышло из сустава, и принялся связывать шнурками. Второй засунул тряпку девочке в рот, чтоб она не орала. Боли Ева не чувствовала, чего нельзя сказать об ужасе от осознания того, что вскоре с ней будут делать. Она покосилась на нож, лежащий возле нее на полу. Пыталась взять себя в руки и придумать план спасения, но все происходило слишком быстро, и вот ее, уже связанную, кинули на кровать. Еве придавили голову подушкой, и она перестала что-либо видеть.
Левий
Около шести часов знойного вечера два андроида плелись по мусорной свалке, которая находилась в полукилометре от города.
– Неужели наше сознание может быть заключено в какие-то рамки? – произнес Авель.
– А как иначе? – Каин шел впереди своего друга по тропинке, петляющей между кучами отходов.
– И все, что я ощущаю, все, что я знаю, – это продукт работы моего процессора? – спросил Авель.
– Не процессора, а памяти, – ответил друг, – процессор лишь обрабатывает информацию, а сознание формирует память. В зависимости от того, что ты помнишь, ты будешь таким или иным, – нам вроде сюда, – Каин указал рукой направо.
– Ты точно помнишь, куда нам? – усомнился Авель.
– Точно.
– Слушай, – начал Авель, – выходит, что можно искусственно сформировать разум?
– Что значит «искусственно»? Мы и так с тобой ненастоящие люди, – с усмешкой произнес Каин.
– Я имею в виду, что если представить божественную машину, которая может загружать нам в память все, что угодно, то можно искусственно, перебирая воспоминания, изменять разум и сделать такого человека, какого захочется, – Авель рассматривал горы мусора, двигаясь вслед за Каином.
– Я думаю, да.
– Значит, формируя память, можно формировать сознание.
– Да.
– Так же, ответив на вопрос «что такое память», можно ответить на вопрос «что такое сознание», – предположил Авель.
– Ну… – Каин засомневался, – если копнуть глубже, то встает вопрос, а что такое память?
– Хороший вопрос, – задумчиво произнес Авель, – я думаю, что память – это какая-то способность нашего сознания, некое свойство, правильно?
– Да, вполне себе способность. Но что за способность? И если память и есть сознание, то она не может быть его свойством, иначе память будет свойством самой себя. Так не бывает.
– Память – это способность запоминать, – не мешкая ответил Авель.
– В твоем определении кроется сам термин, так нельзя, – произнес Каин, – это все равно, что сказать, что «память – это память». А что такое память? Что это за свойство?
– А ты знаешь ответ?
– Нет, иначе я бы не спрашивал.
– Может, память – это способность воспроизводить действительность у себя в голове? – предположил Авель.
– Воспроизводить ранее увиденную или услышанную действительность, – добавил Каин.
– Да. А еще осязаемую, это для тех, у кого есть еще органы восприятия.
– Ты про настоящих людей? – спросил Каин.
– Да, у них же было гораздо больше возможностей познания мира, через органы чувств. У нас только зрение и слух, а они запахи чувствовали, могли руками что-то ощутить, вкус у них был, я вот даже такую концепцию, как вкус, не могу осознать. А они, видимо, могли это сделать и потом в памяти воспроизвести вкус чего-либо, подобно тому, как я могу воспроизвести что-то, что услышал или увидел.
