Владимир Поселягин "Командир Красной Армии: Командир Красной Армии. Офицер Красной Армии"

– Сколько вас?

– Семеро, считая меня.

– Тогда найдется, – чуть улыбнулся я. – Только сразу предупреждаю, анархии я не потерплю. Если согласны до выхода к нашим пойти под мое командование, то милости просим. У меня должность особиста свободна и разведподразделения нет. В общем, найдем, чем вас занять.

– Хм, – Адель задумался. – Ты знаешь, пожалуй, я соглашусь.

– Тогда зови своих подчиненных. Будем знакомиться и ставить боевую задачу.

– О как? Ты уже задачи хочешь ставить? Да еще боевые, – хмыкнул пограничник, после чего с переливами свистнул.

Буквально через десяток секунд после его сигнала передо мной строем стояли шестеро пограничников. Прибавив света фонарику, я осмотрел их. Бравые подтянутые парни, двое из них командиры – один старший сержант, другой младший.

– Представьтесь, – велел я пограничникам.

– Старший сержант Бутов. Максим, – коротко представился стоявший первым пограничник.

– Младший сержант Андрей Луговой.

– Пограничник Сергей Перевалов.

– Пограничник Иван Шляпников.

– Пограничник Семен Варанов.

– Пограничник Павел Мирзоев.

– Значит так, – как только бойцы представились, начал я, – лейтенанта Самакаева назначаю начальником особого отдела нашего подразделения. Старшего сержанта Бутова – командиром разведотделения из пограничников. Также вы, сержант, можете отобрать людей из взвода стрелков старшины Богданова, там двое из разведбата.

В это время подошли остальные командиры взводов. Быстро познакомив их с новенькими, я расстелил карту на стволе и, собрав всех, включая новеньких, быстро описал ситуацию, в которую мы попали, и какое я принял решение.

– Вот эти два моста захвачены немецкими диверсантами…

– Это точная информация? – тут же спросил Самарканов.

– Предположение… не перебивайте, – велел я и продолжил: – Им на усиление идет мотопехотный батальон немцев, который мы изрядно потрепали. Мое первое решение было двинуться к ближайшему мосту, выбить с него немцев и уничтожить его. Но после некоторых раздумий я решил повременить с мостами и заняться батальоном. Немцы сейчас потрепаны. Не думаю, что сильно, но после бессонной ночи они квелые, поэтому считаю, устроив засаду на дороге, мы если не уничтожим батальон, то изрядно потреплем его. Сомневаюсь, что после этого у них хватит сил удержать мосты, да и вообще дойти до них. Задача уничтожить батальон не ставится, главное – нанести как можно большие потери и задержать их. Засаду устроим вот тут, в трех километрах от нашего местоположения. Мы проезжали это место, там еще два танка брошенных стоят. Значит, слушайте приказ. До утра выдвинуться к этому распадку, нужно прикинуть возможность устроить засаду, рассредоточить и замаскировать орудия, после чего ждать появления немцев.

– А если они другой дорогой пойдут, товарищ лейтенант? – спросил Бутов.

– Другой удобной дороги тут нет, как видите, а узнать, где и когда они двинутся – это ваша задача, товарищ старший сержант. Берете машину Индуашвили, ту, что с пулеметами, я ее пока закрепляю за вами, и выдвигаетесь к лагерю немцев. Посмотрите, что там у них происходит, и нам докладывайте с помощью посыльных. Тут недалеко, в восьми километрах. Выезжайте немедленно. Можете сразу обратиться к Богданову насчет бойцов из разведбата.

– Есть, разрешите выполнять?

– Выполняйте.

Отошедший было с Бутовым старшина Богданов быстро вернулся, отдав несколько приказов своим бойцам. Через минуту загудел двигатель одной из машин и скоро стих. Разведчики уехали. А мы в это время продолжали обсуждать дальнейшие мои планы.

– Ну что? Едут? – спросил посыльного полулежавший рядом Адель, когда к нам подбежал запыхавшийся боец.

– Пыль видна. Одиночная машина. Похоже, наши пограничники едут, – стараясь отдышаться, ответил посыльный.

– Давно пора, восемь утра, – проворчал лейтенант. После сытного завтрака его разморило.

Я ожидал противника к семи утра, поэтому приказал старшине покормить людей в шесть, однако немцев все не было и не было.

Мы лежали на солнечном склоне, греясь под лучами восходящего солнца, пока батарея продолжала окапываться. Двое саперов, что нашлись во взводе Богданова – говорил же, у него с бору по сосенке – маскировали на дороге ямы.

В одном из брошенных в километре от засады сломанном грузовике нашлись не только восемь ящиков с тротиловыми шашками, но и катушки с проводами и подрывная машинка. Это сразу же изменило мое решение сильно потрепать немцев. Нет, теперь я решил их уничтожить, благо появилась такая возможность. Мало того, разведчики, когда двигались к немецкому лагерю, обнаружили еще шесть брошенных машин разной степени побитости. По виду, они перевозили артиллерийские боеприпасы, пока их не расстреляли с воздуха, причем, судя по нескольким огромным воронкам, три или четыре машины рванули вместе со своим грузом, остальных ударной волной раскидало. После сообщения саперы съездили к указанному месту и собрали снаряды для стадвадцатидвухи стапятидесятидвухмиллиметровых орудий. Чем сильно увеличили мощь закладываемых зарядов.

Надев каску, я быстро намотал портянки, забив ноги в сапоги, скатился вниз и сказал съехавшему следом погранцу:

– Твои сейчас будут, где позиция для них, ты знаешь.

Этот парень мне нравился все больше и больше, буквально за пару часов он стал чуть ли не моим замом. Хотя я знаю его всего несколько часов, составить свое мнение о нем успел. Несмотря на всю напускную серьезность, что появилась по роду службы, он был веселым рубахой-парнем, любящим поговорить, балагуром и приколистом. Мы долго обсуждали, делясь мнениями, тот бой батареи, когда в засаде перехватили колонну немцев несколько дней назад. В общем, по характеру мы были похожи, поэтому быстро нашли, как общаться друг с другом.

Описал он и своих подчиненных. Сержант Бутов был спокойным и рассудительным командиром, хотя тоже любил погулять на праздниках, отдаваясь этому всей широтой русской души. По словам Аделя, был он на своем месте, то есть как командир разведчиков вполне подходил.

Младший сержант Луговой, хитрован, несмотря на фамилию, оказался чистокровным евреем. Поэтому в умении найти спрятанное и особенно в вылазках ему не было равных. Хороший игрок в карты.

Остальные пограничники были опытными парнями. Только один из них, Мирзоев, был салагой-первогодком, но уже участвовал в одном задержании. В общем, бойцы мне достались умелые и уверенные.

Пройдя мимо минометчиков, протирающих мины от смазки под приглядом Смелова, я взбежал на взгорок и посмотрел на небольшой шлейф пыли. Разведчики старались ехать по обочине, чтобы не оставлять следов. Как только машина остановилась рядом и Бутов покинул кабину, я сразу же взмахом руки велел ей следовать к концу оврага, где ее уже ждал Адель.

– Товарищ лейтенант, немцы свернули лагерь и выдвинулись в нашу сторону.

– Количество ночных потерь и количество немцев в колонне… – спросил я, раскрывая боевой журнал батареи и готовясь записывать информацию.

– На месте лагеря осталось восемнадцать сгоревших или поврежденных грузовиков. Два орудия, одна зенитка и два танка. Все они имеют разную степень повреждений и, видимо, не могут продолжать движение.

– Потери немцев в людях? – задал я еще вопрос, закончив записывать уничтоженную нами технику.

– Пятьдесят семь крестов насчитали. Всю березовую рощу вырубили, гады, чуть у нас по головам не ходили.

– Раненых много?

– Четыре машины загрузили и под охраной двух танков и одного бронетранспортера отправили в тыл. Примерно человек шестьдесят увезли.

– Это хорошо, нам меньше достанется. Длина колонны и количество сил немцев?

– Колонна у них растянулась на два километра, половина идет пешими, техники-то нет.

– На два километра? – я задумчиво стал покусывать карандаш, рассматривая дорогу.

Сама низина, по которой она пробегала, была длиной в шестьсот метров, вся колонна просто не умещалась в ней. Я уже об этом подумал, поэтому заминировал половину низины, склон и часть дороги со стороны двигающихся к нам немцев. То есть когда колонна спустится, идущие первыми преодолеют заминированный участок и начнут подъем, а когда арьергард дойдет до заминированного участка, мы активируем сеть зарядов.

Передовым у немцев идет бронированный кулак из танков, но их мы боялись меньше всего. Так как если мы уничтожим сперва технику, то с пехотой уже не справимся. Именно поэтому основная задача заминированной дороги – уничтожение пехоты. А с танками мы справимся, для этого есть замаскированные орудия на прямой наводке. Тем более после всех потерь танков осталось всего восемь да два бронетранспортера. Один, кстати, был в зенитной комплектации. Вкусная цель для трофея, но вряд ли мы его сможем взять. Место и время не те.

– Да, на два, – в подтверждение сержант кивнул головой.

– Как движутся?

– Первыми танки, все восемь. С ними бронетранспортер с солдатами, потом пехота на грузовиках, зенитки, пушки и полторы роты пехом.

– Передовой дозор?

– Три мотоцикла и второй бронетранспортер.

– Хорошо, скорость движения?

– Будут тут через полчаса, – мысленно прикинув, сообщил сержант.

– Отлично, пока свободны.

Сержант побежал на противоположную сторону низины, где скрылась машина Индуашвили, а я спустился вниз и по обочине прошел до конца оврага, пристально рассматривая дорогу, пытаясь найти что-нибудь, что бы бросалось в глаза. Но саперы хорошо замаскировали заряды, так что на первый взгляд все было нормально. Даже только что проехавшая тут машина навела маскировку, как бы поясняя немцам, что все чисто. Вот только если немцам придет в голову остановиться и заглянуть в брошенные Т-34 и Т-26, то могут возникнуть проблемы, там мы провода не особо прятали.

Мысль заминировать брошенные танки с полными боекомплектами пришла не мне, а одному из саперов. Он сообщил, что одной шашки хватит, чтобы рвануть обе машины. Жаль, что поражающих элементов у нас не было, а то прикопали бы их поверх фугасов. Но думаю, мощности хватит и так.

Бутов не ошибся: через полчаса в низину скатились мотоциклисты и бронетранспортер передового дозора. Ими после начала боя займется зенитка Индуашвили под командованием Аделя, замаскированная в километре впереди.

За дозором, отстав на пятьсот метров, следовали основные силы. Испуская сизые дымы, ползли запыленные танки с чахлыми ветками маскировки на броне. Следом бронетранспортер, потом грузовики, зенитки, грузовики с пушками, и наконец, показалась пехота.

Как только танки и бронетранспортеры прошли, а конец пехотной колонны продвинулся к тому месту, где у нас закончились тротил и снаряды, я крутнул ручку подрывной машинки. Дорога вспучилась, разбрасывая обломки машин и куски тел. Оба брошенных танка разлетелись огненными обломками… После инициации зарядов сразу заработали пулеметы стрелков Богданова, затявкали очередями зенитки и захлопали оба миномета.

Глядя на немецкий грузовик, подброшенный взорвавшимся стапятидесятидвухмиллиметровым снарядом метров на двадцать вместе с прицепленной к нему зениткой, я пробормотал:

– Кажется, со взрывчаткой мы переборщили, – а посмотрев на то, что осталось от техники, убедился в своей правоте. Нам повезло, что мы находились в ста пятидесяти метрах от уничтожаемой колонны, укрытые складками местности, но и так нас изрядно тряхнуло и оглушило.

Подхватив стоявшую рядом винтовку, я, в отличие от стрелков, бьющих по кузовам уцелевших машин, стал стрелять по канистрам бронетранспортера и танков, закрепленным на броне. Благо зажигательных патронов у нас нашлась пара ящиков.

После подрыва, кроме головной техники, уцелело около пяти десятков пехоты, что шли сзади. Но по технике били зенитки, уничтожая ее одну за другой, а по выжившим пехотинцам – сразу четыре пулемета, включая станковый МГ.

Сопротивления как такового не было, скорее желание выжить и вырваться из этой мясорубки. Вот один из T-IV, столкнув с дороги горящую «двойку», рванул наверх, но получив в корму очередь из бронебойных болванок, застыл, распластав гусеницу. Буквально через секунду по нему ударили еще несколько зениток, превратив в факел.

Ефрейтор Ганс Отто Байер, шедший с обоими своими подчиненными в конце колонны, возблагодарил богов, что командир батальона поставил сюда отказавшегося от госпитализации контуженого ефрейтора. Поэтому когда половина батальона скрылась в невидимой низине и вдруг дыбом встал земля, разбрызгивая в сторону то, что ранее было солдатами вермахта, ефрейтор привычно ухнул в толстую пыль, перемешанную колесами и сапогами прошедшего здесь батальона, и шустро откатился в сторону, не обращая внимания на звон в голове. Контузия после взрывов дала о себе знать, но к счастью, к потере сознания это не привело. Не обращая внимания на то, что немногие выжившие начали отстреливаться, Байер пинками поднял своих подчиненных и приказал им отходить.

У него была для этого веская причина: он узнал звук скорострельных зенитных орудий, что добивали сейчас остатки батальона.

– Фриц, шевелись быстрее! – крикнул он ползущему впереди на коленях подносчику. Обочина была тут не глубокая, но если двигаться на карачках, пули, свистящие над ними, не достанут.

– Это все, кто уцелел? – спросил я Бутова, пытаясь удержать равновесие на покатой, пошедшей трещинами башне «тридцатьчетверки». Ее взрывом отшвырнуло метров на двадцать от уничтоженной нами колонны. Бутов командовал поиском пленных, собирая их чуть в стороне от уничтоженного батальона, поэтому имел полную информацию.

– Да, товарищ лейтенант, всего тридцать шесть человек. Сбежать успело вряд ли больше десятка, я следы посмотрел. По обочине ушли. Преследовать мы их не стали.

– Да, это правильно, молодцы, – рассеянно ответил я, наблюдая за пленными. Большинство из них были контужены и ранены, мало того, среди них затесалась редкая птица с наушниками на шее и в танковом комбинезоне. – Вот Адель приедет, ему пленных и передай. Пусть узнает пункт назначения, переводчики у меня в батарее есть.

– Хорошо, товарищ лейтенант.

Пока они с Богдановым проводили повторный обыск пленных – мало ли что у них там поназапрятано – я посмотрел в сторону уничтоженной колонны. К чадящим танкам батарейцы боялись подойти, вдруг рванут, но вот более-менее целые грузовики были тщательно обысканы. Все добытое складировали на кусок брезента, снятого с одного из трофейных грузовиков. Иванов, по моему приказу, осматривал трофейные «эрликоны» на предмет присвоения, Сазанов с тремя орудиями стерег нас от налета, Андреев с Непейбородой командовали трофейщиками. В общем, все были при деле, вот только Адель задерживался, а это тревожило.

В это время раздались возмущенные крики, и у одного из осевших на правый бок грузовиков стали собираться бойцы, что-то разглядывая внутри. Туда же поспешила Медведева после перевязки раненых – некоторым расчетам досталось близкими осколками, повезло, что погибших не было.

– А ну, разойдись! – рявкнул я. Бойцы дали мне возможность подойти к борту и заглянуть внутрь. Как и бойцам, увиденное мне не понравилось. Кроме двух немцев, сидевших у борта, там было еще несколько девчат в изорванной красноармейской форме.

– Пропустите, – велела Медведева.

Бойцы подсадили ее.

Через пять минут осмотра она вынесла вердикт. Все в кузове погибли от пулеметного огня и подрыва близкого заряда. Случайность, никто о них не знал, да и разведчики не докладывали о пленницах.

– Девушек, прежде чем похоронить, показать нашему особисту, пусть составит доклад командованию о зверствах немцев. Выполнять!

Бойцы тут же засуетились. Двое полезли в кузов, другие стали ждать, чтобы перенести погибших от наших пуль девушек.

Когда я направил освободившегося Богданова принять меры по охранению, наконец появилась машина Индуашвили. Более того, ее сопровождали двое мотоциклистов в пограничных фуражках. Это были хорошие трофеи, теперь нам было что отправлять в разведку, а то после прошлого боя все захваченные мотоциклы оказались в виде блинов. Танкисты подавили.

Обдав меня пылью, машина встала рядом. Выскочивший с пассажирского места Адель белозубо скалился покрытым пылью лицом.

– Докладывай, – я тоже невольно улыбнулся, хотя улыбаться особо не хотелось.

– Расколошматили мы их в прах! Эти счетверенные пулеметы – просто сила! Бронетранспортер сгорел, один мотоцикл получил повреждения. А седоки попрыгали на обочину, бросив технику. Ну, мы там их и добили.

– Задержались из-за этого?

– Да. Пока трофеи собрали, пока дорогу освободили.

– Понятно. Мотоциклы нужно отдать Бутову, пусть сформирует экипажи и вышлет разведку в обе стороны дороги.

– Я сделаю, – кивнул Адель.

– Нет. Пусть Бутов работает, у тебя своя задача. Вон сколько пленных. Допросить, узнать, куда и зачем направлялись. Там есть один выживший офицер, начни с него. Но сначала сходи составь рапорт о гибели девушек. Это вон там, где бойцы копают. Непейборода в одной из машин обнаружил чемодан фотографа с самим аппаратом, попробуй все фотозадокументировать.

– Хорошо.

В течение часа мы активно работали, пытаясь переварить трофеи и подготовить батарею к выходу. Нам достались двадцать три МГ, тридцать семь автоматов (карабины мы не брали). Три восьмидесятимиллиметровых миномета с запасом мин штук по сорок к каждому ушли под командование Смелову. Он начал формировать минометную батарею. В данный момент ефрейтор с радостно-шальным лицом, скинув обмотки, подбирал по своей ноге сапоги из трофеев. Также были две тридцатисемимиллиметровые противотанковые пушки с запасом снарядов и, наконец, одна работоспособная двуствольная зенитка «эрликон» на колесном ходу. Остальные оказались повреждены взрывами и к использованию не годились. Зато боеприпасов к ним было много.

– Вот, товарищ лейтенант. Подарок. Нашел у одного унтера, – протянул мне настоящий эсэсовский кинжал Непейборода.

– Что за унтер? – удивился я, принимая подарок.