– Отпустите ее! – раненым слоном завопил я, буквально влетая в воду – Слышите меня! Иначе кранты вам! Слово даю, если она утонет, то погублю я эту реку нахрен, тут даже лягушки жить не смогут! В нее навоз со всей области сваливать станут! Карпыч, ты меня знаешь!
Конечно, грозить Водному Хозяину, находясь при этом в его владениях, являлось не слишком разумным поступком, но мою душу одновременно раздирали гнев и страх за Вику, потому я не особо задумывался о последствиях. Главное – спасти ее, а остальное ерунда. Мелочи жизни.
Я нырнул в том месте, где пару секунд назад скрылась под водой моя гостья, и там, под водой, увидел, как уже аж четыре русалки без малейших раздумий ее топят, вцепившись в руки и ноги. Мало того – по соседству и остальные их товарки ошивались, глядя на происходящее и переговариваясь.
Воздуха у меня в груди оставалось все меньше, а у Вики, судя по пузырям, вылетавшим из ее рта, его вовсе не было, не потому я тянуть не стал. Не знаю, откуда взялась сила, но мне удалось разбросать в стороны русалок, державших девушку, подхватить ее и поплыть в сторону такого иллюзорно близкого берега.
– Она наша! – ударил мне в спину многоголосый девичий визг – Ведьмак, мы в своем праве! Это наша река!
Внимания на этот гвалт я не обращал, стремясь как можно быстрее покинуть смертельно опасную для Вики реку, и даже ощутил под ногами речной песок, но тут мне в лодыжки вцепились чьи-то пальцы и потянули назад.
– Карпыч! – выпростав голову из воды, и глотнув воздуха, снова заорал я – Отзови своих девок! Добром прошу! Ведь я тебя даже с того света…
Тут меня с головой накрыла вода, хуже того – я вволю ее глотнул, что было крайне неприятно. И самое скверное – я из последних сил удерживал безвольное тело Вики, которое у меня буквально вырывали из рук осатаневшие русалки.
И вдруг все кончилось, кто-то с немалой силой схватил меня за волосы и потащил из воды на сушу.
– Никогда мне больше не угрожай, ведьмак – как оказалось, неведомым благодетелем оказался никто другой, как Карпыч, к которому я все это время и взывал – Не люблю этого. И потом – правы мои русалки, девка сама пришла на мою реку майской ночью, сама полезла в воду, перед тем мне не поклонившись и почтения не оказав, стало быть, я в полном своем праве.
– Тьфу! – выбравшись на берег, я выплюнул воду из рта, несколько раз глубоко вздохнул, а после, полностью игнорируя неторопливо вещавшего Карпыча, тряхнул Вику, более всего напоминавшую сейчас сломанную куклу.
Но нет, она не хрипела, воду из себя не извергала и вообще, похоже, уже не дышала.
– Беда – просипел я, убедился в том, что нос и рот девушки не забиты тиной или песком, перевернул ее на живот и сунул ей два пальца в рот, резко надавив на корень языка. Чему-чему, а технике помощи утопающим меня в свое время хорошо обучили. Просто я два раза по молодости тонул – впервые из-за ненужных понтов, а после спьяну. Оба раза добрые люди меня спасали и откачивали, а теперь вот, тот давний опыт пригодился.
По крайней мере я очень хотел в это верить.
– Все одно помрет – вороной каркнула Лариска, вынырнувшая из реки неподалеку от нас. Да и все ее подруги здесь же находились, глазели на нас – меня, взъерошенного и мокрого и девушку, которая в данный момент прощалась с жизнью. Я не видел привычных мне знаков Смерти, не слышал мелодий иных миров, просто это знал – Отдал бы нам, все лучше бы вышло, хоть какая, а жизнь. А теперь ни того ей, ни другого.
– Она умрет – ты тоже сдохнешь – хрипнул я, и снова нажал на язык Вики, всем сердцем желая, чтобы она сейчас дернулась, закашлялась, а после начала из себя извергать потоки воды, но при этом осознавая, что, видно, зря я жду чуда. Надо переворачивать ее обратно на спину и начинать дуть в рот, время от времени массируя сердце, других вариантов вроде нет.
– Кххххаааа! – выдохнула девушка, открыла глаза и забилась в рвотных спазмах – Хххаааа!
– Живучая – недовольно произнесла сварливая русалка и тряхнула гривой зеленых волос – Вот же! Экая досада!
– Это не она живучая – холодно произнес ее повелитель, пристроившийся неподалеку от нас на бревнышке – Это ты, задрыга, нерасторопная. Даже утопить человечицу тебе поручить нельзя. Вот до чего же пустое ты создание, Лариска, до чего бесполезное. Надо тебя кому-нибудь из соседей в зернь проиграть, что ли? Я помучался, теперь они пусть пострадают.
– Ффффой – выдохнула девушка, которую я так и не выпустил из рук – Ох!
– Все-все – я погладил ее по голове – Обошлось. Ты на суше, и ты жива.
– Одежду дай – сорванным голосом попросила Виктория, вытерла ладонью рот, а после, косо глянув на меня, прикрыла руками обнаженную грудь. Да-да, купалась она почти в чем мать родила – И не смотри на меня.
– Почему нет? – удивился Карпыч, и по-молодецки крякнул – Девка ты молодая да ладная, есть на что приятно поглядеть. Ну так и ты пользуйся тем, пока такая возможность есть. А то лет через десять-пятнадцать, может, сама рада будешь мужику чего показать, только оно никому уже и не понадобится.
– Он кто? – уставилась на меня девушка, из взгляда которой постепенно исчезали недавние страх и боль – А?
– Это? Карпыч – пояснил я, протягивая ей поднятый с песка сарафан – Владыка этой реки и повелитель вон тех водоплавающих девиц, которые тебя только что на тот свет не определили.
– Девки мой приказ выполняли – любезно пояснил Вике водяник – Очень захотелось мне тебя в свою свиту забрать, красавица. Так-то в ней должны присутствовать только те, кто сам с жизнью простился, в мои воды уйдя. Доброй волей, стало быть. Но твой случай особый, здесь от традиций и даже Покона чутка отойти в сторонку можно, тем более что ты сама нарушила все уклады вежества, которые только можно. По незнанию, вестимо, только мне до того какая печаль? Нарушила же. Ну, и еще один резон у меня имелся, личный. Только вот не получилось ничего. Жаль.
– Не разделяю ваше недовольство – натянув на себя одежду, Вика явно стала чувствовать себя чуть уверенней, правда, на ногах все равно стояла не очень твердо – Но рада, что настолько понравилась вам, что вы решили меня убить.
– Не убить, дуреха – поправил ее Карпыч мягко – Забрать. Это разные понятия. Совсем разные.
– Не вижу разницы. Так и так жизнь закончится, как способ ее потери не назови.
– А она нужна тебе, такая жизнь-то? Понимаешь, о чем я? – глаза Карпыча, до того обычные налились нехорошей зеленью – Много ты от нее радости сейчас берешь? А? Здесь хоть все настоящее будет. Сама себе хозяйкой стала бы.
Ничего не ответила Вика на его злые, в общем-то слова, только поклонилась поясно, подобрала полотенце и отправилась в ночную темноту, туда, где находился мой дом.
– Постой, ведьмак – велел мне Карпыч, и я, подумав, решил уважить его. Водяник же, дождавшись пока Вика изрядно удалится от берега, произнес – Проводишь ее и возвращайся. Если, конечно, кое-что про подружку свою узнать хочешь, то, что она сама никогда тебе не расскажет. Надо же мне тебе за твой героизм при спасении утопающих хоть какую-то награду выдать, верно?
Много в голосе водяника ехидства присутствовало, это трудно было не заметить. Не доброе дело он сделать хочет, а шпильку в бок сунуть за то, что я помешал реализовать его замысел. Но все равно я согласно кивнул и поспешил за Викторией, сарафан которой вовсе в темноте неразличим был.
Мы молчали с ней всю дорогу, и только когда в поле зрения появился темный силуэт крыши моего дома, она остановилась и сказала:
– Ребятам не рассказывай ничего. Не надо. Они же после и мне жизни не дадут, и в реку эту цистерну мазута сольют, с них станется. Или две. Водяного и русалок не жалко, а вот рыбу и прочих подводных обитателей – очень.
– Я все же гуманнее. Я обещал Карпычу его владения всего лишь унавозить, если он тебя не отпустит. Какая-никакая, а органика.
– Ничего не слышала. В ушах сначала стоял шум, а после все исчезло, только серость какая-то перед глазами осталась.
– Ты молодец – очень серьезно ответил ей я – Боролась до конца. Не вырвись ты от русалок, не выскочи из-под воды, я бы тебя не увидел и не смог на помощь прийти. Так что, считай, ты сама себя спасла, я так, помог самую малость, и только.
– Что до слов этого противного старикана – ерунду он какую-то нес – пытливо глянула на меня девушка – Я, если честно, ничего не поняла, так, кивала на автомате, не более.
– Вообще его не слушал – решил поддакнуть ей я – Но вообще с ними всегда так. Что он, что другие Хозяева, особенно из тех, кто постарше – они чудные. Их хлебом не корми, дай только таинственности нагнать и намеков непонятных накидать собеседнику. Мне кажется, они так развлекаются. Мол – наплету дурачкам семь верст до неба и все лесом, а они пусть ищут в сказанном тайный смысл. Авось и найдут.
– Может и так – согласилась со мной Виктория, а после неожиданно обняла меня за шею и поцеловала. Хорошо так, по-настоящему. Не по-дружески или по-братски.
Правда, продолжения не последовало, девушка отстранилась от меня, развернулась и отправилась в сад, откуда, кстати, доносился какой-то гвалт.
Оказывается, там дрались Антип и Родька, причем не шутейно, а от всей души, с сопением, размахиванием лапами и обвинениями друг друга в разных грехах.
– Саш, разними их – потребовала Виктория – Они же друг друга поубивают!
– Это вряд ли – с сомнением произнес я – Не может мне так повезти. Но раз просишь… Эй, закончили потасовку! Закончили, говорю! Паш, из-за чего они сцепились-то?
– Да как раз из-за Вики – охотно ответил оперативник – Домовой твоего слугу обвинил в безответственности и преступной халатности, тот мигом завелся, и понеслась. Вик, у тебя все нормально?
– У меня все отлично – тряхнула мокрыми волосами девушка и отправилась в дом.
– А у тебя? – обратился ко мне Михеев.
– Пожалуй, тоже – подумав секунду, ответил я – И даже весьма. Коля не возвратился еще?
– Нет – с сомнением глянув на мою мокрую одежду, произнес оперативник – Подожду еще часок, а после пойду его выручать. Ты со мной?
– Здесь воздержусь. Одно дело Вику от потенциальной опасности спасать, другое Николая от вполне реальной. И потом – вы уедете, а мне тут дальше жить.
– Резонно – согласился со мной Пал Палыч – А ты чего по карманам шаришься? Что-то потерял?
– Елки-палки, смартфона нет – расстроенно объяснил ему я, не желая объяснять истинные причины того, отчего мне надо вернуться обратно на реку – Как видно, на берегу выронил. Опять придется по темноте шастать.
– Судьба – Михеев взял пирожок с блюда – А с этими что делать? Ты уйдешь, они ведь опять сцепятся. Вон как друг на друга зыркают злобно.
– Вылей на них пару ведер воды. Два в одном получится – Антип остынет, Родька помоется. Все, я быстро.
Глава вторая
Карпыч сидел на том же месте, где я его оставил, бросал камушки в воду и задумчиво смотрел на круги, которые те оставляли на месте падения.
– Ты, парень, наверное, сейчас думаешь обо мне не сильно добро – произнес водяной, когда я подошел поближе – За душегуба держишь, верно? Мол, захотел бессовестный старый хрыч красивую девку себе в свиту прибрать, потому, глазом не моргнув, ее под воду потащил.
– Не прямо этими словами, но что-то такое в голове вертится – признался я, пристраиваясь напротив него.
– Что до совести – ее и впрямь у меня нет – заверил меня Карпыч – Я нелюдь, мне она не положена в принципе. Вам, человекам, она с рождения выдается, так же как стыд или алчность непомерная. Мы подобных роскошеств лишены, у нас все проще.
– Я в Европе пару раз с вурдалаками пересекался, так что насчет алчности вы погорячились. Жаднее их вряд ли кого сыщешь в Ночи.
– Вурдалаки нежить, а не нелюдь, ты не путай. Да и потом – нет в них никакой алчности, не наговаривай на это племя. Деньги им нужны постоянно, верно, но, чтобы злато-серебро копить? Брось! Копеечка к копеечке – это только ваше, людское. А они все что добыли, сразу же спускают до нитки не считая. Очень они до радостей жизни жадны становятся, после того, как с ней навеки распрощаются. Как же это слово-то… Компенсируют они одно другим, вот!
– Ну, может и так – согласился я.
– А девку я хотел из-за тебя утопить – монотонно проговорил водяной и бросил в реку еще один камушек – Чтобы она, грешным делом, тебя же с панталыку и не сбила. Не скажу, что ты, парень, мне очень уж дорог, но мы с Ермолаем рассудили, что другого ведьмака нам здесь, под боком, пожалуй, что не нужно. Мало ли кто на твое место придет, верно? Нынче люди сильно разные попадаются, не то, что прежде. Я с одним утопленником беседу на той неделе имел, он с моста навернулся и сразу камнем на дно пошел, так это же кошмар. Вроде бы вы с ним почти ровесники, а я половину сказанного этим никчемой вообще не понял. Он как иноземец какой-то, даром что вроде наш. «Ты дед», говорит, «не флекси. Я не утонул». Объясняю – нет, милок, утонул. Уж будь уверен. А этот снова: «Это пранк, не мог я рипнуться. И вообще ты, дед, токсичный какой-то». Говорю тебе – вроде он и по-нашему изъясняется, но ничего же не понять. Куда такое годится?
Не повезло Карпычу, нарвался он на прожжённого миллениала, который в реку небось сверзился потому что хотел селфи покруче сделать, а плавать при этом не умел. Я таких еще по старым временам помню, они за хороший кадр для ленты в «инсте» и сотню-другую «лайков» к нему душу дьяволу продадут. У них инстинкт самосохранения напрочь отключен, причем вместе с той частью мозга, которая за него отвечает.
Правда не совсем ясно, кой черт этого клоуна в наши края занес, так далеко от фрешей, воркаутов и устойчивого сигнала «вай-фай»
– И что ты с ним сделал?
– Уморил до конца да под корягу запихнул. Мне он не нужен, потому станет рыбе кормом – равнодушно ответил водяной – Хоть какой-то прок.
Нет, не Карпычу не повезло, а миленниалу. Впрочем, и черт с ним. Забыли.
– Но я-то тут при чем? И моя знакомая?
– Погубит она тебя, Александр – пояснил водяной – Не сейчас, так потом, но обязательно. А нам с Ермолаем того не надо. Ты нам живой полезней, чем мертвый.
– Да с чего ей меня губить? – изумился я – Между нами вражды нет и не предвидится. Даже наоборот… Ну, отчасти.
– Только вот с твоей стороны это «наоборот» есть, а не с ее – отметил Карпыч – Верно же?
– Большей частью да – кивнул я – Иногда мне кажется… Да блин, это уже слишком личное!
– Может, и не кажется – бросил в реку еще один камушек водяной – Только все равно ничего у вас не выйдет, парень. Поверь ты мне. Ну что ты глазами лупаешь? Проклятие на ней лежит. Вернее, на роде ее. Причем не теперешнее, которое развеять ничего не стоит. Нет, тут кто-то из старых и сильных постарался, руническую вязь ни с чем не спутаешь. Какая-то из ее прапрапра и так далее бабок перешла дорогу одной из веды знающих, причем из тех, первых. Или кому-то из ближниц этих самых первых, что вероятнее. Может, молодца доброго увела, может, еще что натворила, поди теперь узнай. Вот с тех пор и тянется за родом девки этой проклятие, и нет ему переводу. Чудно, кстати, то, что он, род-то, до сих пор не прервался. По-хорошему еще поколений десять назад должон был зачахнуть, как деревце без воды. Хотя, может, это часть начального умысла, первые ведуньи на подобные штуки были мастерицы. Мол, из века в век будете жить и мучаться, осознавая, что цепочка бед ваших никогда не прервется.
– Что за проклятие? – уточнил я – Хотелось бы конкретики. В чем оно выражается?
– Поглупел ты на чужбине – печально вздохнул Карпыч – Раньше на лету мысль ловил, как лещ муху, а теперь совсем остолопом стал. Любить ей никого нельзя. Как кто ее сердце растеребенькает, так и все, считай, пропал мужичок. За ним Смерть мигом охоту начнет, а она промахов не допускает, всегда свое забирает. И, сдается мне, девка о чем-то таком догадывается, потому тебя к себе особо не подпускает, да и остальных, надо полагать, тоже.
– Сам же говорил, что, дескать, из века в век, из поколения в поколение… Как же она может не знать?
– Да запросто – отмахнулся водяной – Я с таким уже сталкивался. Вон Марьяна плещется. Вон та, у которой титьки торчком вечно. Видишь? Ага, верно. Так вот она тоже из проклятой семьи, только сама о том не знала. И мать не ведала, и бабка, небось, тоже. Догадываться догадывались, а наверняка не знали. Только тут, в моей реке ей все и открылось, потому как за гранью жизни тайн для человека не остается, все явным становится. Так что и горемыка эта тоже может ничего не знать. Так, одни догадки, но не более. Только женское сердце не мужское, оно шерстью покрыться не может, потому, ежели ты не угомонишься, она раньше или позже может слабину дать, и после того, как это случится, тебе добра можно не ждать. Ну, а нам с Ермолаем…
– Да-да, я помню – прервал его я – Другой ведьмак не нужен, вас и я устраиваю.
– Вот-вот – покивал водяной – Потому я и решил ее к себе забрать. Опять же – девка она красивая, неглупая, душой чистая, не то, что ее друзья-приятели. Да и беда ее только для смертных беда, а мне эдакая напасть даже кое-какую пользу может принести. К тому же я в ней еще кое-что почуял, но про то тебе знать ни к чему.
– С чего бы? – подобрался я – Может, и к чему?
– Ты со мной поспорить решил? – усмехнулся Карпыч – Ну-ну.
– А снять то проклятие никак нельзя? – поинтересовался я у него – Что одна ведьма наложила, другая завсегда изничтожить может. Разве не так?
– Ты нонешних ведьм видал? – насмешливо осведомился у меня водяной – Стыд да позор. Порчу навести должно не в состоянии, куда им с наследием первых управиться.
– А Дара? – потыкал я пальцем себе за спину – Эта много на что способна.
– Так-то да – подумав, кивнул Карпыч – Не поручусь, что совладает, но сила в ней есть. Только ты за такую услугу с ее стороны лет на сто в услужение к ней попадешь. Уж поверь. А теперь рассуди – оно тебе надо? Девок на свете ой, как много, а что до любви… Я в нее не верю, потому как живу давно и разного навидался. Знаешь, сколько парней да девок за столетия на берегах моей реки сидело, особливо у омутов, под ветлами или ивами? Уууу! И все как один о любви говорили, друг дружке клятвы вечные давали. А потом что?
– Что?
– Девки после тех ночей ко мне топиться и прибегали – пояснил Карпыч – Парни нет, им оно ни к чему. А девки – да, каждая десятая точно. Какие от расстройства, какие по отчаянию, а иные, чтобы грех да позор скрыть, который по слабости нутра допустили, пока пузо не выперло и ворота дегтем не вымазали. Так-то. Потому не дури, ведьмак, не ищи на свою головушку бедовую новых напастей. Иногда надо не мчать вперед, по сторонам не глядя, а остановиться и поразмыслить – куда бежишь-то? Зачем? И надо ли оно тебе вообще? Знаю, что ты парень не совсем глупой, слова мои услышишь и осмыслишь. Потому и пожалел вас обоих, девку ту тебе отдал, себе забирать не стал. Что ты глазами так зыркаешь? Если бы веры в твой разум не имел, то непременно утопил бы ее. Ну да, повздорили бы мы с тобой, что ж теперь. Только время – оно все лечит. Позлобился бы ты на меня год, другой, третий, а там, глядишь, пришел бы на берег, костерок разложил, картошечков в уголья напихал – и все, обид как не бывало. Время, ведьмак, все рано или поздно стирает, всех под один пробор чешет.
– Может, и так – согласился с ним я – И все-таки – неужто сильных ведьм не осталось, что смогут эти старые чары снять? В Москве, например, Марфа обитает, так она, по ходу, много чего может.
– Ты пойми, ведьмак, не все сила и прожитые на Земле годы решают – мягко, как ребенку, объяснил мне Карпыч – Знания – вот истинное мерило мастерства настоящей природной ведьмы. А их утрачено знаешь сколько? Ииии! Что ты! Тогдашняя самая никчемушная чернавка запросто нынешнюю верховную за пояс заткнула бы, случись им схватиться. Рассеялись знания за тысячелетия, в пыль превратились. Это сейчас времена такие, что творить можно чего угодно, а тогда все по-иному обстояло. Сколько ведьм из первых селяне пожгли в домах, сколько по-другому изничтожили? Не сосчитаешь. И их секреты вместе с ними уходили, навсегда, навеки. Какие-то в черных книгах оставались, да где они теперь? Сгнили небось давно в тайниках. А если и нет, то не достанешь их оттуда никак, это верная смерть.
Если бы не железная уверенность в том, что Карпыч ну никак не мог сговориться с Марфой, то подумал бы, что меня сейчас тихонько, исподволь подводят к тому, чтобы я ввязался в расклад с книгой Рогнеды. Но такое точно невозможно. Просто в силу того, что не стал бы водяник связываться со столичной ведьмой. Да и слишком уж сложная комбинация получается, с запредельным количеством случайных факторов. Никто так не делает.
– Ладно – я поднялся с песка – Спасибо тебе, Речной Хозяин, за то, что пожалел мою гостью, за советы твои, и за то, что моей судьбой озаботился. Мало от кого добро последнее время вижу, потому ценю его безмерно.
– В том и мой интерес был, так что не за что.
– И еще один вопрос – я отряхнул джинсы – Вика сама надумала пойти искупаться?
– Девки сильно любят по ночам в реке нагишом плескаться – чуть по-лягушачьи растянул губы Карпыч – Должно, нравятся сами себе в лунном свете. Даже мои, даром, что давно уже неживые, и то это дело уважают.
– Конкретно эта и конкретно сегодня – сама?
– Вот что тебе за печаль? – поднялся с бревнышка и водяник – Сама, не сама… Кончилось все хорошо? Ума тебе да ей прибавилось? Ну и славно.
