Гарри еще чуть-чуть приподнял подол ее платья, обнажая бедра, с удовольствием ощутив пальцами необыкновенно нежную бархатистую кожу.
– Я уверен, что благодаря нескольким несложным урокам вы станете для меня великолепной женой.
– А я вот не разделяю вашей уверенности, сэр, – выдохнула Августа с отчаянием. – Очень трудно полностью переделать чей-то характер, вы же знаете…
– Я к этому не стремлюсь.
– Разве? – Она с тревогой и недоверием посмотрела ему в лицо. – И я вам действительно нравлюсь такой, какая есть?
– Очень! – Он поцеловал ее в плечо. – Есть, правда, парочка вопросов, которые хотелось бы обсудить, но это, так сказать, в рабочем порядке: когда вы станете восхитительной графиней Грейстоун.
– Ах вот как? – Она прикусила губу и крепко сжала ноги. – Гарри, вы любите меня?
Он вздохнул и перестал нежно поглаживать ее бедро.
– Я вас прекрасно понимаю: многие романтически настроенные молодые особы считают любовь чем-то необыкновенным: чувством, которое дается свыше, но отнюдь не в силу какого-либо рационально объяснимого процесса, – только сам я к таковым не отношусь и придерживаюсь диаметрально противоположного мнения.
– Ну разумеется! – не смогла она скрыть разочарования. – Я полагаю, вы вообще не верите в любовь, не так ли, милорд? В конце концов, вы же ученый: изучаете Аристотеля, Платона и прочих умных мужей. Должна только предупредить вас, сэр, что чрезмерно рациональное логическое мышление способно серьезно повредить восприятию.
– Я приму ваше замечание к сведению.
Он поцеловал ее в грудь, испытывая восторг от одного лишь прикосновения к этой шелковистой коже. Господи, как она прекрасна! Он не мог вспомнить, когда в последний раз желал женщину столь же сильно, как свою будущую жену.
Грейстоун дрожал от желания, нежный аромат возбужденного женского тела просто сводил его с ума. Да и она хочет его, он это чувствовал, поэтому решительно раздвинул ей ноги, коснулся пальцами бедер.
Августа вскрикнула и в страхе вцепилась ему в плечи. Глаза ее расширились от изумления.
– Гарри?..
– Разве тебе не приятно? – Покрывая легкими поцелуями грудь, он пальцами ласкал самые потаенные местечки ее тела.
– Не знаю, – прошептала она задыхаясь. – Ощущения такие странные… Я не уверена, можно ли…
Высокие часы в углу комнаты пробили один раз, и Гарри словно окатили ведром ледяной воды: он вдруг совершенно протрезвел и взял себя в руки.
– Боже мой! Что же я делаю? – Гарри резко сел и привел ее платье в порядок. – Леди Арбутнотт и ваш приятель Скрагз наверняка заждались вас, и нетрудно представить, что они подумают.
Августа нерешительно улыбнулась, когда он поднял ее, поставил на ноги и принялся разглаживать складки на платье.
– Не стоит бить тревогу, милорд. Леди Арбутнотт дама в высшей степени прогрессивных взглядов, как и я, а Скрагз, ее дворецкий, умеет держать язык за зубами.
– Как бы не так, черт бы его побрал! – проворчал Гарри, тщетно пытаясь расправить атласные розочки и закутать плечи Августы в плащ. – Черт бы побрал ваше платье! Вы же просто выпадаете из него! Позвольте заметить, сударыня: сразу же после нашей свадьбы вы первым делом закажете себе новый гардероб!
– Гарри…
– Поторопитесь! – Он взял ее за руку и потянул к окну. – Я должен без промедлений доставить вас к леди Арбутнотт. Меньше всего мне хотелось бы услышать сплетни вокруг вашего имени.
– Ах как вы правы, милорд! – с холодком заключила Августа.
Гарри, не обращая внимания на раздражение возлюбленной, выпрыгнул в окошко и помог благополучно приземлиться на траву и ей. Ее тело было таким податливым и теплым, что он снова застонал от необходимости расставания, поскольку до боли страстно желал ее. В голове мгновенно промелькнула мысль: а не отнести ли ее прямо наверх, в спальню, вместо того чтобы провожать к Салли? Нет, сегодня это было решительно невозможно.
«Но ничего, осталось немного, и я непременно сделаю это», – пообещал себе Гарри и, взяв Августу под руку, повел к калитке.
Господи, что эта сорвиголова сделала с ним? Свадьба должна состояться как можно скорее! Он просто не выдержит этой пытки.
– Гарри, если вас так беспокоят слухи и вы не любите меня, то скажите, ради бога, почему решили жениться на мне?
Августа плотнее завернулась в плащ, стараясь не отставать от спутника.
Вопрос был ему неприятен, хотя не стоило надеяться, что Августа просто легко согласится на предложение, не пытаясь выяснить истину.
– Моему решению имеется множество серьезных логических причин, – проговорил он резче, чем хотелось бы, остановившись неподалеку от калитки, чтобы выяснить, нет ли кого на улице. – Но сегодня о них я говорить не собираюсь. – В холодном лунном свете отчетливо виднелись плитки тротуара, окна дома Салли приветливо светились, и поблизости, слава богу, никого не было. – Накиньте капюшон, Августа.
– Хорошо, милорд. Конечно же, не стоит рисковать. Вдруг кто-нибудь нас заметит, верно?
Уловив в ее голосе насмешку и обиду, он нахмурился:
– Простите, но я не столь романтичен, каким вам хочется меня видеть. И к тому же у меня сейчас слишком мало времени.
– Да, это очевидно.
– Вы можете не заботиться о собственной репутации, мисс Баллинджер, однако мне она небезразлична.
Его, казалось, полностью занимало одно: как бы скорее и незаметнее доставить ее к задней двери особняка леди Арбутнотт. Калитка в сад была открыта. Гарри затащил туда Августу и заметил, как от стены дома отделилась тень, похожая на краба. Скрагз по-прежнему на посту, с раздражением заметил Гарри.
Он посмотрел на свою новоиспеченную невесту, но лицо ее было полностью скрыто опущенным капюшоном плаща. Отлично сознавая, что ведет себя отнюдь не как герой, о котором мечтают все девушки, и не как романтически настроенный жених, Грейстоун спросил:
– Августа, мы, надеюсь, договорились с вами, что завтра вы не станете пытаться криком и слезами добиваться от дядюшки перемены решения? В противном случае, должен вас предупредить…
– Господи, милорд! – Она вздернула подбородок. – Если вы удовлетворены помолвкой с особой весьма фривольного поведения, которая носит платья с чересчур глубоким вырезом, то, надеюсь, я уж как-нибудь сумею вытерпеть строгого, чересчур серьезного, совершенно лишенного какой бы то ни было романтики ученого. В моем возрасте мне следует быть благодарной и за то, что досталось… однако у меня есть одно условие…
– О черт, что за условие?
– Я настаиваю на продлении срока помолвки.
– И надолго? – неожиданно севшим голосом спросил граф.
– Думаю, год… – Она чуть приподняла капюшон и взглянула на него.
– Боже милосердный! Целый год тратить на какую-то помолвку, мисс Баллинджер. Даже трех месяцев вполне достаточно, чтобы подготовиться к свадьбе.
– Ну хорошо, полгода.
– Черт побери! Четыре месяца, и это мое последнее слово.
Августа вздернула подбородок и ядовито произнесла:
– Ах как это великодушно с вашей стороны, милорд!
– Да, согласен: чересчур великодушно. Ну и ладно. Ступайте в дом, мисс Баллинджер, пока я не передумал и не сотворил что-нибудь непристойное, после чего нам обоим будет исключительно стыдно.
Гарри повернулся и побрел через сад к калитке, потом по улице, и при каждом шаге в его душе вскипал гнев, стоило вспомнить, как торговался, точно на базаре, чтобы уменьшить продолжительность своей помолвки. Интересно, Антоний с Клеопатрой тоже вел себя подобным образом?
Гарри сегодня особенно сочувствовал Антонию, чего с ним никогда не случалось прежде. Он всегда считал этого римлянина жертвой необузданной страсти, но теперь начинал понимать, как может женщина подчинить себе мужчину, лишить самообладания.
Это было весьма тревожное открытие, и Гарри решил, что ему следует держаться настороже: в его избраннице явно обнаруживается талант доводить до безумия.
Через несколько часов, лежа без сна в постели и глядя в потолок, Августа все еще ощущала требовательные прикосновения рук и губ графа и изнывала от странной, неведомой прежде тоски, природу которой не могла объяснить. По телу у нее, казалось, струился жидкий огонь.
После долгих размышлений она вынуждена была признать, что больше всего ей хотелось бы, чтобы Гарри оказался сейчас здесь, с ней в одной постели, и произошло бы то, что должно, чего она так жаждет. Похоже, это и называют страстью, этому посвящают стихи, оды и романы.
При всем своем живом воображении, она даже не предполагала, насколько мучительными и опасными окажутся подобные чувства: в них недолго и потерять себя.
Похоже, граф настроен весьма решительно.
Августа почувствовала, как ее охватывает паника. Замужество? Выйти замуж за графа Грейстоуна? Как это возможно? Не совершает ли она ужасную ошибку? Кто она, и кто он? Нет, необходимо прервать эту помолвку, ради их же самих! Августа следила за призрачно бежавшими по потолку тенями и твердила себе, что просто обязана проявить чрезвычайную осторожность и находчивость.
Глава 4
Гарри, прислонившись плечом к стене бального зала, задумчиво пил шампанское и смотрел, как его ветреная невеста кружится в объятиях очередного кавалера.
Августа в легком шелковом платье цвета темных кораллов выглядела великолепно, когда высокий рыжеволосый привлекательный джентльмен мчал ее по залу в бешеном темпе вальса. Безусловно, эта пара была самой красивой среди множества танцующих.
– Ты что-нибудь знаешь о Лавджое? – спросил Гарри у Питера, стоявшего рядом со скучной миной.
– Этот вопрос лучше задавать дамам, – лениво оглядывая переполненный зал, заметил приятель. – Насколько я понимаю, он пользуется особым вниманием у прекрасного пола.
– Это очевидно. Сегодня он уже перетанцевал со всеми более или менее привлекательными знатными дамами. И ни одна ему до сих пор не отказала.
Недовольно поморщившись, Питер быстро добавил:
– Вижу… даже Ангелочек.
Его взгляд скользнул по золотистой головке серьезной и скромной кузины Августы Клодии, танцевавшей с пожилым джентльменом.
– Мне безразлично, с кем он танцует, если это не Августа.
Питер насмешливо поднял бровь:
– И что ты намерен предпринять? Всем известно, что Августа Баллинджер особа своенравная и всегда поступает так, как ей хочется.
– Может быть, но поскольку мы с ней помолвлены, ей бы следовало вести себя более пристойно.
Питер ухмыльнулся:
– Значит, теперь, когда выбрал наконец невесту, ты намерен ее перевоспитывать в соответствии со своими требованиями? Это, наверное, будет очень непросто. Не забывай, что мисс Августа из нортумберлендских Баллинджеров, а те никогда не отличались особыми добродетелями. Родители Августы повергли все общество в шок своим побегом и тайным браком. Мне Салли рассказывала.
– Ну, это дела минувших дней…
– Что ж, а как ты отнесешься к событиям совсем недавнего прошлого? – спросил Питер, все более оживляясь. – Брат мисс Баллинджер два года назад был убит при весьма загадочных обстоятельствах.
– Его застрелил какой-то разбойник с большой дороги, когда он ехал домой из Лондона.
– Такова официальная версия. Дело замяли, однако, по мнению Салли, ходили слухи, что молодой человек был замешан в чем-то весьма сомнительном.
Гарри недовольно посмотрел на приятеля:
– Ты бы слушал поменьше сплетни. Каждый тебе скажет, что Ричард Баллинджер был весьма беспечный, рисковый юноша, в точности как его отец.
– Да, кстати, о его папаше… Ты, надеюсь, помнишь, какую репутацию заслужил старший Баллинджер своими бесконечными дуэлями из-за чрезмерной склонности его супруги к кокетству? Не боишься, что подобная проблема может возникнуть и у известной нам представительницы этого семейства? Кое-кто утверждает, что Августа копия своей матушки.
Гарри стиснул зубы, понимая, что Питер нарочно старается его поддеть.
– Баллинджер был просто беспечный болван. Из того, что рассказывал мне сэр Томас, я сделал вывод, что его брат не имел на свою жену абсолютно никакого влияния, потому она и вела себя столь безрассудно. Я же не намерен допускать, чтобы супруга втягивала меня в ситуации, которые мешали бы моим делам. Только последний идиот может позволить себе дуэль из-за женщины.
– А я-то считал, что в поединках ты большой мастер. Порой мне казалось, что в жилах у тебя лед, а не кровь, Гарри, и всегда завидовал твоему хладнокровию.
Наблюдая, как Лавджой обнимает Августу, Гарри нахмурился.
– Извини, но мне, видимо, придется вмешаться и самому пригласить на следующий танец свою невесту.
– Пригласи, а заодно прочти ей какую-нибудь занимательную лекцию о добродетели – этим весьма развлечешь ее. – Питер выпрямился, отделившись от стены. – А я, пожалуй, подкачу к Ангелочку. Ставлю пять к одному, что она мне откажет.
– А ты попробуй намекнуть на ее новую книгу, – предложил Гарри и поставил свой бокал на поднос.
– И что это за книга?
– Что-то вроде путеводителя о полезных знаниях для юных леди – так, во всяком случае, говорил сэр Томас.
– О господи! – ошеломленно воскликнул Питер. – Неужели вся женская часть Лондона подалась в писатели?
– Похоже на то. Но не унывай: глядишь, и научишься у нее чему-нибудь полезному, – хмыкнул Гарри и отправился прокладывать себе путь сквозь плотную пеструю толпу гостей.
Его то и дело останавливал кто-то из знакомых, чтобы одарить многословными поздравлениями по поводу помолвки, но больше для того, чтобы уточнить, не врут ли газеты, в которых появилось сообщение об этом знаменательном событии. Гарри стало ясно, что высшее общество весьма заинтриговано его столь неожиданным выбором.
Леди Уиллоубай, внушительных размеров матрона в нежно-розовом платье, постучала веером по рукаву черного фрака Гарри, когда тот проходил мимо, и спросила:
– Значит, мисс Баллинджер оказалась самой достойной претенденткой в вашем списке, милорд? Никогда бы не подумала, что кто-то способен составить с ней супружескую пару. Однако вы всегда были себе на уме, верно, Грейстоун?
– Я полагаю, вы таким образом поздравляете меня с помолвкой? – холодно осведомился Гарри.
– Ну разумеется, сэр! Все просто счастливы поздравить вас. Мы ожидаем, что история с вашей помолвкой и браком доставит нам немало удовольствия в этом сезоне.
