Лита кивнула, упершись руками в бедра.
– Знаю, знаю, – сказала она ему.
«Нет, вряд ли», – подумал он.
Лита открыла рот, чтобы сказать что-то, но вдруг остановилась и вздрогнула.
Сердце Ядриэля бешено забилось.
Лита, нахмурившись, потерла руку.
Ядриэль затаил дыхание и силой заставил себя не смотреть на Марицу и Джулиана на лестнице. Если Лита их заметит, то им всем крышка.
Джулиан в мгновение ока взбежал по последним ступенькам.
Ядриэль резко втянул воздух.
Лита подняла голову на долю секунды после того, как Джулиан нырнул за угол.
Перед ней предстала Марица, раскорячившаяся на лестнице.
– Марица? – спросила Лита, щурясь на нее сквозь темноту.
Она вскочила и улыбнулась.
– ?Hola, Lita! – сказала она, помахав пальчиками.
Ядриэль выдохнул.
Лита строго посмотрела на Марицу:
– Ах, ах! Es muy tarde[60 - Слишком поздно (исп.).], – сказала Лита, неодобрительно помахав пальцем им с Ядриэлем. – Утром в школу. Пора домой!
Марица выпятила нижнюю губу и с тоской взглянула на второй этаж, но Ядриэль бросил ей красноречивый взгляд. «Нас и так чуть не поймали. Не будем испытывать удачу».
– Но… – заныла она.
Лита прервала ее:
– Пойдем, – сказала она, жестом приглашая Марицу спуститься. – Позвоним tu papа и попросим его заехать за тобой.
Марица протопала вниз по лестнице.
– Увидимся утром, – заверил ее Ядриэль по дороге к двери.
– Напиши мне, а не то… – пригрозила Марица.
Ядриэль хотел сказать ей: «Если ничего не хочешь пропустить, то должна была взять Джулиана к себе», – но для этого было немного поздно.
Лита взглянула на контрабанду у него в руке и улыбнулась:
– Ах! Наконец-то ребенок поест! – усмехнулась она. – Bueno, bueno. – Лита потянулась. – Ешь и ложись спать. Тебе нужен отдых, – сказала она ему.
Ядриэль выдавил смешок. Недосып – наименьшая из его забот.
– S?, Лита.
– Поищи завтра под потолком la garra del jaguar, – пропыхтела она.
– Да, Лита.
– Где же их носит…
Когда Ядриэль повернулся, чтобы взойти по лестнице, она окликнула его.
– Ах, ах! – запричитала Лита, стуча себя по щеке. – Un besito, por Favor.
Ядриэль подавил стон и быстро поцеловал ее в мягкую, теплую щеку.
Марица фыркнула, стоя на выходе. Ядриэль мог поклясться, что услышал приглушенный смех и наверху.
– Buenas noches, mi amor, – улыбнулась Лита. – ?Pa’ fuera![61 - Кыш! (исп.)] – сказала она Марице, прогоняя ее прочь.
Как только за ними закрылась дверь, Ядриэль рванул по лестнице. Взбежав наверх, он осмотрел коридор по направлению к своей комнате, но Джулиана нигде не было. Он нахмурился.
– Джулиан? – прошептал он, идя по коридору.
– Что?
Ядриэль обернулся.
Джулиан стоял в противоположном конце коридора. Он указал на решетчатую дверь.
– Это чулан, – сказал он, критически глядя на Ядриэля.
– Я сказал налево, а не направо. – Ядриэль мотнул головой, и Джулиан последовал за ним в спальню.
Оказавшись внутри, Ядриэль закрыл за собой дверь и еще раз пожалел о том, что на ней нет замка.
Джулиан стоял посреди комнаты и оглядывался. Ядриэль вдруг понял, насколько у него грязно: разбросанная там и сям одежда, полузакрытые ящики, спутавшаяся масса из синих простыней на кровати.
Ему было неловко и стыдно – он не знал, что ему делать с духом в своей комнате и куда деться самому.
Зато Джулиан был совершенно беззаботен. Его внимание было целиком приковано к еде, которую держал Ядриэль.
– Можно? – спросил он, поднимая темный взгляд.
– Ага. – Ядриэль столкнул стопку постиранной одежды со старого крутящегося кресла. – Бери. – Он убрал со стола учебники, курильницу и проездной и поставил туда пан. – Угощайся, – сказал он, стряхивая с рукавов кусочки сахара и засовывая кубик льда в рот. Когда Ядриэль прижался к нему языком, холод принес мгновенное облегчение.
Джулиан приземлился в кресло и потер ладони, озарившись улыбкой. Но его руки зависли над булочками.
– Стоп, но как мне их есть, если я ни до чего не могу дотронуться?
– Это пан де муэрто, – неразборчиво сказал ему Ядриэль, держа во рту кубик льда. Джулиан сдвинул брови. – Переводится как…
– Я знаю, как это переводится, – перебил его Джулиан, закатывая глаза. – Я говорю по-испански, просто предпочитаю этого не делать.
Что за странные вещи он говорит?
Ядриэль хотел спросить, что он имеет в виду, но раздраженный взгляд, который бросил Джулиан, подсказал ему, что этого делать не стоит.
– Мы печем этот хлеб для духов, – объяснил он, усмиряя собственное любопытство. – То есть мы-то, само собой, тоже можем его есть, но используем в качестве подношения во время Дня мертвых. – Он пожал плечами. – Короче, еда для духов.
Джулиану не нужно было повторять дважды.
Он схватил булочку и откусил огромный кусок. Ядриэль ухмыльнулся, глядя, как Джулиан запрокидывает голову и торжествующе смеется.
– Блин, чувак. – Джулиан одобрительно промычал, запихивая в рот еще два куска. Колени дрыгали под столом, и он с усилием сглотнул, прежде чем еще раз набить себе рот. – Вот это я понимаю, – пробормотал Джулиан, закатывая глаза в экстазе. В считанные секунды он разделался с тремя булочками.
Мама Ядриэля всегда говорила, что Литин пан де муэрто такой вкусный, что мертвый из могилы встанет, лишь бы съесть кусочек. Видимо, она была права. Наверное, стоило взять больше.
Кубик льда, который посасывал Ядриэль, таял, и холодная вода стекала по его горлу. Он изо всех сил старался казаться равнодушным, но вместо этого начал покачиваться на носках, наблюдая за Джулианом. Потом опомнился и встряхнул головой – наблюдать за Джулианом, пока тот ел, было невежливо. Он забыл, как вести себя нормально.
Ядриэль плюхнулся на край кровати – это показалось ему довольно равнодушным действием.
Вдруг раздалось веселое мяуканье, из-за которого он подпрыгнул, а сердце ушло в пятки. Джулиан крутанулся в кресле. Масса из одеял зашуршала, и оттуда, отряхиваясь, выползла Пуркассо.
– Господи, ты меня до смерти напугала, – сказал Ядриэль, осторожно беря маленькую кошку на руки и усаживая ее себе на колени. Он провел пальцами по костлявому позвоночнику, и она признательно замяукала, моментально простив его. Ее присутствие слегка ослабило напряжение в плечах Ядриэля.
– Офигеть, – от души рассмеялся Джулиан. – Знатно ее потрепало.
– Не говори так! – огрызнулся Ядриэль, притягивая к себе Пуркассо. – Не издевайся над ней. – Воодушевленное мяуканье отдавалось у него в груди.
Джулиан примиряюще поднял ладони.
– Эй-эй-эй, я ничего такого не имел в виду! Но признай, – зашелся он снова плохо скрываемым смехом, – видок у нее тот еще.
Ядриэль зыркнул на него, но Пуркассо это не смутило. Она выскользнула из его рук и неуклюже спрыгнула на пол. С пронзительным мяуканьем она проковыляла к Джулиану.
Он слизал сахар с пальцев.
– Как дела, кроха? – спросил он и поднял взгляд на Ядриэля. – Она меня видит?
– Кошки – своего рода покровители духов, – сказал Ядриэль, пожав плечами. – Все время тусуются на кладбище. Мама говорила, что они приносят удачу. Кошки видят духов и ощущают их присутствие, совсем как мы.
Джулиан наклонился, и, когда его пальцы коснулись ее шерсти, лицо расплылось в широкой улыбке.
– Я могу до нее дотронуться! – Он почесал за ушами, и Пуркассо прикрыла глаза, разрешая себя погладить.
Ядриэля удивило то, как быстро она привыкла к Джулиану. Обычно ее не интересовал никто, кроме Ядриэля и его мамы, но стоило Джулиану почесать у нее под пушистым подбородком, как в уголках ее пасти собрались слюни.
– У меня никогда не было животных, но мне всегда нравились кошки, – сказал ему Джулиан.
– Кстати, что насчет твоей семьи? – спросил Ядриэль.
Плечи Джулиана напряглись. Он не поднял глаз.
– В смысле?
– Разве ты не хочешь, чтобы я поговорил с ними? – спросил Ядриэль. Ему неудобно было задавать этот вопрос, но в то же время ему казалось странным, что Джулиан так беспокоится о своих друзьях, но ни разу не упомянул о семье. – Ты разве не волнуешься за своих родителей?
– У меня их нет, – грубо отрезал Джулиан. Пуркассо играла с развязанным шнурком Джулиана.
Ядриэль моргнул:
– О… – Человеку, выросшему в огромной латиноамериканской семье из нескольких поколений, идея отсутствия семьи казалась чуждой и гнетущей. – Но ты упомянул брата. Разве он не будет волноваться?
Джулиан издал резкий, лающий смешок.
– Поверь мне, моя смерть пойдет ему на пользу. Как гора с плеч. Лучшее, что могло случиться. – Он выплюнул слова так, словно они были горькими.
Ядриэль нахмурился. Но это… ужасно. Его собственная семья была отнюдь не идеальной, но смог бы он жить без них? И наоборот?
– А когда можно будет подвигать вещички? – спросил Джулиан, наконец поднимая глаза. На этом разговор о семье был явно закончен.
Пуркассо прохромала к одному из худи Ядриэля, лежавшему на полу, и свернулась калачиком, чтобы снова вздремнуть.
– Ты о чем?
– Ну, типа… – Джулиан встал и зашагал по комнате. Ему не сиделось на месте – все время хотелось что-то потрогать. Он прошелся пальцем по стопке книг на столе и побарабанил пальцами по дверце шкафа. – Когда можно будет похлопать дверьми, свалить стулья в кучу, все в таком духе? – объяснил он, застыв у алтаря на комоде Ядриэля.
Трехступенчатый алтарь был накрыт шалью оранжевого, пурпурного и королевского синего цветов, когда-то принадлежавшей его матери. Его украшали полусгоревшие свечи разных цветов и размеров. На нижней ступени были выложены черно-белые фотографии его родственников: бабушки и дедушки по матери, стоявших возле своего желтого дома в Мексике, и дедушки по отцу, который щурился сквозь очки на новый телефон, подаренный ему семьей на день рождения.
Джулиан наклонился, чтобы понюхать незажженный ладан.
Ядриэль фыркнул.
– Ты просто насмотрелся фильмов о призраках.
Джулиан вскинул подбородок и самодовольно ухмыльнулся.
– Раз уж я теперь мертв, нужно этим пользоваться на полную катушку.
Из груди Ядриэля против воли вырвался смех.
Да что он о себе думает?
– Это дело практики, – пожал плечами Ядриэль. Он вспомнил огромные кусачки, которыми Тито подрезал свои драгоценные ноготки. – Нужно сосредоточиться.
