– Я так понимаю, ты прочла словарь до буквы Б? – уточнили мягким голосом с легкой хрипотцой.
– Да! А как ты догадалась, Гуля? – удивилась Слася.
– По звездам, кофейной гуще и… немного по слову обалдизация. Такого слова в природе не существует.
– Ммм… – Слася, похоже, задумалась. – А как же тогда назвать это ее состояние, когда балдеешь от всего, что увидел.
– Надеюсь, до такого состояния Алина здесь не доработается. Это тот случай, когда уже увозят в психбольницу, – обнадежили меня голосом Ольги.
Перспективы, нарисованные женщинами в коридоре, меня не особенно радовали. И чтобы прервать захватывающую беседу о том, куда мне предстоит угодить после работы в Спецфаке, я поспешила открыть дверь.
Сказать, что жены местных варваров выглядели неординарно – значит не сказать ничего.
Впереди шла девушка лет двадцати восьми. Рыжая, с аккуратными чертами лица, огромными золотисто-карими глазами и спортивной фигурой, которую отлично подчеркивали синие туника с лосинами. Рядом с ней вышагивала женщина-богатырь: нечто среднее между Брунгильдой и амазонкой. Русые волосы, серые глаза, широкие плечи, но при этом аппетитная грудь и ноги от ушей, которые не скрывала клетчатая юбка.
Слева и чуть сзади семенила еще одна рыжая девушка, ростом примерно с первую, с кукольным личиком, приятными округлостями, в джинсах и футболке.
Замыкала женскую процессию невысокая хрупкая шатенка в розовом платье. О таких говорят: миловидная, симпатичная, изящная.
– Заходите, что ли? – предложила я, потому что не знала, что еще сделать.
Женщины охотно приняли приглашение и та, что двигалась впереди, представила всех по очереди:
– Меня зовут Ольга. Я жена Вархара Изилади, проректора из Академии войны и мира, еще одного перекрестного вуза. Перекрестье – это пентаграмма, образованная границами измерений. И в каждом ее луче расположена Академия для магов. Тех, что защищают миры от нашествия злобных колдунов и обучают этому новое поколение чародеев. Наши выпускники работают в полициях разных планет, контролируя преступников-магов или же остаются в составе перекрестного войска и педагогической армии местных вузов. Вот это – Гульнара, преподаватель физики из Академии целителей, – Ольга привычным жестом лектора указала на кукольную рыжую. – Это моя сестра Алиса, – то же движение в сторону единственной девушки в платье. – Ну а это наша Слася, она не зейлендка, а мрагулка. Помогает нам то здесь, то там.
– А мрагулы это кто?
Вместо ответа Слася сорвалась с места и потянула меня к окну.
Да-а-а. Так меня не тащил даже Ярхар! Но то ли я начала привыкать к местным, то ли одно из двух. Даже возмущение внутри не поднималось. Зато поднялись такие силы, что последние метры до окна гигантской комнаты я пробежала уже сама, почти без помощи тягловой силы Сласи. Судя по тому, как она меня тянула, этой девушке и руку оторвать – не проблема.
– Вот, видишь! – ткнула пальцем в окно мрагулка.
Я, признаться, увидела только обещанный Ярхаром дворик, густо засаженный чудными деревьями. Их сплошняком покрывали цветы: красные, черные и голубые вперемешку.
Сразу почему-то вспомнился Льюис Кэролл и его садовники, что красили алые розы в белый…
Как по мне градус абсурда в новой Академии как раз соответствовал бессмертным книгам этого автора.
– Да не туда ты смотришь! – и Слася попыталась выбросить меня из окна, вернее поднять над окном, чтобы я сама вывалилась наружу. По счастью, мрагулка очень вовремя опомнилась – я успела только нервно ахнуть, когда оказалась поймана за лодыжки и возвращена в квартиру. Слася торопливо водрузила меня на место, смущенно стряхнула несуществующие пылинки с моего свитера и ткнула пальцем вверх.
– Выше посмотри! Там переход!
Я и впрямь увидела переход между корпусами, что примыкал к моему жилищу и видимо изгибался под немыслимым углом.
Слася принялась без передышки называть расы, снабжая свою речь сочными сравнениями и эпитетами, достойными запечатления в камне.
– Вон, видишь?! Те, что с кожей, какая бывает у варваров, если совсем задубеет от ветра? У них еще волосы как будто из походов не вылезали и постоянно рубились на мечах, вот шевелюра и металлизировалась от стальной пыли. Это наши таллины. А вот те, что напоминают пеньки, на которые смеха ради надели светомузыку – леплеры. Те, что выглядят как мутанты после электротока: клыки, когти, шевелюра дыбом, да еще и смахивает на гриву – истлы. А те, что поголовно как изнеженные бабы – сальфы. У всех разная магия. Есть магия стихий. Земли и камней, солнца, воды, электричества и магнетизма, огня и воздуха, вот как у нас… Есть маги внушения и наваждения. Эти любые самые умные мозги превратят в кашу, потом соберут в тарелочку и скажут, что так и было. Есть маги Всего и ничего. Аннигиляции! Вот! Эти могут взять парту из дерева или камня, расщепить до молекул и собрать большую фигушку. Как бы намекая, что учиться даже не собираются. Есть магия исцеления и иссушения. Ей владеют наши перекрестные медики. Так исцелят, что мало не покажется! Век не забудешь… если память не потеряешь… На сеансы иссушения лучше приходить в брезентовой шапочке и противогазе. Иначе останешься без бровей, как вон Димар, муж Гульнары… А то и без волос. Тут уж как повезет. Не все иссушатели умеют грамотно распределять и направлять силу. Я же правильно объясняю? А? Гульнара?
– Правильно, – согласилась та. – У нас даже мертвые иногда встают и убегают. Правда, я точно не уверена по какой причине. Из-за уникальной энергии жизни, что излечивает все раны и травмы в рекордные сроки, или завидев наших знаменитых врачей из династии Мастгури. Мой муж, Димар, кстати, как раз из их рода.
– Бегут? – уточнила я, думая, что Гульнара шутит. Ну какой же больной побежит от врача?
– Еще как! – отозвалась вместо приятельницы Слася. – Только пятки сверкают! Наши ведь лечат настоящих больных. А всяких притворщиков, прогульщиков и симулянтов подвергают полному и безграничному исцелению, – после жеста мрагулки – та будто перерезала себе шею ладонью – расшифровывать фразу уже и не требовалось.
– Так! Если наша новенькая почти освоилась, мы должны обеспечить ее одеждой! – Ольга казалась самой практичной и разумной.
– Да! Оля умеет так одеть, что уже и раздеваться не нужно! – обрадовалась Слася. И заметив некоторое замешательство на моем лице, а возможно, обнаружив, что мой взгляд шарит по комнате в поисках выхода, добавила: – Но это не твой случай. Это когда на разведку, к варварам… Как эта… С матом в харю!
– Мата Хари, – поправила Ольга. – Ничего! Мы с тобой и это доучим.
– Пфф… После акклиматизации и ассимиляции, а заодно экзамена по физике, мне уже ничего не страшно! – гордо сообщила Слася. – Разве что спица гистерезиса…
– Петля гистерезиса! – поправила Ольга.
Мрагулка умильно развела руками:
– Я просто думала, что этот, как там его – Гистерезис, физик, который скрутил спицу в петлю в процессе познания своей незабвенной науки! Мне каждый раз на лекциях по физике от переизбытка эмоций хотелось скрутить что-нибудь или сломать!
– Мы тут организовали переездное мини-ателье, туда и пойдем. Готова? – как истинный преподаватель Ольга не привыкла долго тянуть резину.
Чем быстрее начнешь лекцию, тем больше времени останется, чтобы пояснить все непонятные моменты. То есть повторить материал заново. Возможно, даже и не один раз.
И дело вовсе не в умственных способностях учащихся, а в том, что материал они готовы впитывать как губка исключительно перед экзаменами… Все остальное время они впитывают только: алкоголь, веселый дух студенчества и богатый опыт других курсов по части прогуливания занятий. – Не переживай в твое отсутствие в комнату никто не зайдет. Если только ты сама не почувствуешь к кому-то полное доверие…
– Ателье, чтобы ушить брюки скандрам и расшить футболки? – уточнила я. – Или кто-то из них вздохнул и швы разошлись?
– Наш человек! Сразу язвит! – подмигнула Гульнара. – Значит, не пропадет!
И меня снова повели к лифту.
Чудилось – он стал моим вторым домом в Академии. Женщины показались вполне адекватными. После близкого знакомства со Спецфаком и обитателями перекрестья в лице Ярхара, я всерьез ожидали худшего.
Лифт вернул нас на первый этаж здания. Пришлось выходить, хотя практически в это же время в окно влетали: три булыжника и шаровая молния. Видимо, направлялись к кому-то в гости. Ну а что? После некоторых студенческих вечеринок ничего не помнят и просыпаются помятыми. После встречи с подобными «посетителями» происходит, вероятно, примерно тоже самое. Завзятые гуляки разницы не почувствуют.
Но самым интересным выглядело не это! Спутницы даже бровью не повели. И ладно бы Слася, на худой конец Ольга или Гульнара. Преподавательницы физики в вузе – практически поголовно – имеют черный пояс по укрощению почти всего опасного, старого и неподдающегося никакому влиянию. Включая двоечников, прогульщиков, перегоревшую проводку и чудо-установки в лабораториях времен «парка юрского периода»… За некоторыми занимался сам Лобачевский. Такие раритеты – штуки жутко капризные. Видимо, ощущают собственную важность как причастные к жизни великих ученых.
Чтобы запечатлеть фазовый переход на установке моего вуза, с самописцем требовалось четырежды включить ее и выключить. Помолиться, чтобы переход состоялся – это вам не Суворов в Альпах, это доменная структура. Такое особенное объединение молекул. Которое очень не любят, когда его то разрушают, а то восстанавливают. Обижается, похоже…
Но самое главное – не дышать на самописец и отчаянно надеяться…
А как вам попытка отыскать центр тяжести у маятника, похожего на штангу, путем установки его на консервную банку с металлическим клином внутри? Это ж не опыт – целое искусство! Не уронить банку – это раз, не сместить клин – это два. Не выпустить из рук штангу в процессе этого акробатического этюда: ловли банки и клина – три. Цирковые жонглеры нервно курят в сторонке!
И если уж штанга все-таки приземлилась кому-то на ногу, сообщить, что перепутал и пытался изучить силу тяжести по вмятине на чужой обуви.
«Горе тому, кто помешает мне нести понятия о массе в массы! – любил приговаривать один мой коллега-физик, – Ибо частота пересдач обратно пропорциональна периоду изучения предмета и прямо пропорциональна амплитуде отклонения студента от законов физики во время экзаменов».
Так что Ольга с Гульнарой показались мне просто напросто лучшими представителями нашей профессии. Но скромница Алиса… Вот кто поразил несказанно.
Девушка подняла тонкую кисть, взмахнула ей – и предметы отправились назад, в окно.
– Алиса – магнетик, может управлять всем и вся при помощи магнитного поля, – с гордостью сообщила Оля.
– Но ведь камни и деревья не магнитятся! – возразила я.
– Ой, боже! Да какая разница! Как страшно жить в полном физики мире! – вскрикнула Слася, хватаясь за голову. Оля сочувственно погладила подругу по плечу.
– Наш дар особенный. Он действует не только на то, что магнитится. Работает на все, где есть хоть минимальные электромагнитные силы. То есть на каждую молекулу, на каждый атом – там же электроны, положительные ядра и все заряженные, а значит создают…
– Мигрень! – взвизгнула Слася.
Я и не думала, что с ее голосом можно брать такие высокие ноты. – Боже! Ну как же обычному человеку выживать рядом с физиками? При этом оставаясь в здравом уме и твердой памяти? Это же настоящая мозговая амортизация!
Чувствовалось, что запас терминов на букву «А» у мрагулки не скоро закончится.
Ольга и Гульнара переглянулись, я хмыкнула. Да, физика любого доведет… Кого до Нобелевской премии, кого до психушки, а кого и до истерики! Вот какая наука! Никого не оставляет равнодушным!
Ольга небрежно толкнула бронзовую дверь, в две ладони толщиной, и мы опять очутились в университетском городке, полном студентов, преподавателей и… опасностей.
Сейчас здесь творилось нечто воистину невообразимое.
То тут то там вырастали горы. Да-да, самые настоящие. Пытались упасть, как пизанская башня, причем непременно на чью-то голову… Но в последний момент пропадали бесследно, оставив на лицах жертв легкий налет ужаса и облегчения.
То тут то там гигантскими факелами вспыхивали деревья, но на них тут же обрушивалось нечто вроде облачков из воды. Мокрые, счастливые и довольные варвары скалились нам в след. Скрипуче хихикали студенты-таллины, леплеры гоготали, а истлы смеялись вперемешку с рычанием. Сальфы хихикали высокими, певческими голосами.
Все друг другу что-то кричали, и я не понимала – как вообще они разбирают слова. Для меня все сливалось в белый шум.
Местами вслед за сальфами вышагивали разные необычные гуманоиды. Например, похожие на горилл с алыми глазами-бусинками, одетые в какие-то серые робы. Внезапно они начинали, кряхтя, пытаться сесть на шпагат – получалась новая гимнастическая фигура – циркуль. Бросив это бессмысленное и беспощадное для тех, у кого болит живот от смеха, занятие красноглазые существа пытались танцевать друг с другом вальс, нестройно подвывая и временами вскрикивая. Кто-то мог подумать – музыкальное сопровождение, просто певцам слегка не хватает таланта, слуха и голоса. Ничего особенного, на Российской эстраде последних лет почти все такие. Но внимательный зритель вдруг понимал, что плясуны просто отдавливают друг другу ноги так часто, что выходит слитная мелодия…
– Шоу «бегемоты на льду» у нас всегда эффектное, – поведала Гульнара.
Женщины спокойно вышагивали среди всего этого бедлама, так что я старалась тоже подстраиваться. Любые подарки природы, точнее магии, Алиса и Ольга отражали магнитным даром. Хотя я так и не уразумела его свойства.
И вот мы почти достигли пристройки в соседний корпус, похожей на домик ведьмы. Невысокий, с перекрещенными иглами на крыше – видимо вместо перекрещенных костей, оформленный в старорусском стиле. Только ступы рядом и не хватало.
Всего несколько шагов – и опасности университетского городка позади, буквально – за нашими спинами. Но тут прямо под ногами разверзлась пропасть. Огромная такая, как пасть мезозавра, с зубами-камнями и когтями-корнями.
Женщины шарахнулись назад, я – тоже. Пропасть начала расширяться, леплер и скандр на другой ее стороне, явно студенты, принялись кричать друг другу и требовать исправить ситуацию. Но вместо этого из расщелины стали расти сталактиты.
– Современное искусство, чтоб его! Насмотрелись бедолаги на картины земных абстракционистов, вот и чудят…
Откуда здесь взялся Ярхар? Рядом с ним появились и другие скандры, которых женщины приветствовали, как Димара, Вархара, Ламара и Эйдигера, своих мужей. Разыгралась радостная сцена семейной встречи, и на яму временно перестали обращать внимание.
Будто пользуясь случаем, так сказать – под шумок – пропасть выросла еще больше. Начала подбираться к нашим ногам, раскалываться, образуя паутинки трещин вокруг всей честной компании. Из расщелин в земле выскакивали новые сталактиты, образуя интересные узоры… Неловко говорить, но картина напоминала пятые точки, вперемешку с глазами, ушами и холмиками, подозрительно смахивавшими на женские груди.
Я уже было подумала, что это шутка на тему расчлененки, закопанных частей тел после варварского похода или даже варварского преподавания… Кто их тут знает? А может местные студенты, большие похожие на бретеров, запечатлели в земле и камне свои мечты расправиться с педагогами и не сдавать сессию?
Ничего иного я уже и не ожидала от этой Академии и ее обитателей. Но либо я ошиблась, либо одно из двух.
– Насмотрелись на бессмертные произведения Траттари Вальса! – резюмировал нисколько не обескураженный ситуацией Ярхар. – Это у нас дИкОратор такой… Вот именно не дЕкоратор, а Ди. В смысле создает такие дикости, что все орут… Кстати, ребята еще поскромничали. Выбрали самые приличные части тел с полотен Траттари. Молодцы! Приобщаются к бескультурью… ой, к культуре перекрестья, конечно же!
Яма продолжала расширяться, мы – пятиться. Но при этом я оказалась единственной, кого это вообще заботило. Ярхар потешался, женщины скандров радостно обнимали своих мужчин…
– Эм… Кажется, мы шли туда, – указала я Аполлону из ванной на противоположную сторону земной расщелины имени Траттари Вальса.
В эту минуту сверху рухнул столб с клумбой. Не знаю даже, что взбрело ему в голову или кто обрушил часть «воздушного сада Академии». Только ни варвары, ни их жены даже бровями не повели.
Что интересно – клумба не оторвалась от столба! Только несколько соцветий пестрыми снежинками взмыли в воздух и очутились в прическах скандров. Те торопливо сбросили «подарки судьбы» с такими лицами, словно ничего худшего с ними и не происходило. Сражения с иноземными магами, обрушение столбов, пропасти под ногами, горы над головой и даже, возможно, на голове, деревья-факелы… Все это так, мелочи жизни… А вот цветы в прическе еще пережить надо. Возможно, даже при помощи психотерапии.
– А-а-а! Так бы сразу и сказала! – беззаботно отмахнулся Ярхар, когда вытряс последней бутон из косы. Сделал легкое движение рукой – ну как легкое, таким разрубают слона, – и яма просто исчезла. Ярхар сорвал несколько гигантских розовых цветов с «падающей клумбы». Вархар пошевелил ладонью – и сооружение окружил световой купол. После чего оно послушно встало на место, словно и не обрушивалось в качестве шлагбаума между нами и ателье. Ага, та самая пресловутая солнечная магия, от которой только в абсолютно черном теле и укроешься. И то ненадолго – догонит и поджарит, превратившись в тепло.
– Вот это я понимаю – магия! Работа с измерениями!
– А где яма? – поразилась я.
– Он переместил ее на другую планету, – сообщили студенты и постарались побыстрее скрыться за соседним корпусом.
– Ничего-ничего! Мы вас уже запомнили! – обрадовал ребят Ламар Мастгури – муж Сласи, почесывая бороду щипцами, размером почти с него самого. Откуда он их достал? Материализовал с помощью магии иссушения и исцеления или одно из двух.
Я обернулась к Ярхару.
– А там, на другой планете, никто не пострадал? – уточнила в растерянности.
– Наука требует жертв! Иначе ученые начинают скучать и бросают ею заниматься! – сообщил за спиной Эйдигер Мастгури – муж Алисы. – А когда наукой занимаются сплошные неучи жертв становится значительно больше. Их пополняют экспериментаторы-неумехи.
– Главное, чтобы маг развлекся, иначе жди беды! – вторил ему Димар. – В плохом настроении он может перенести в иное измерение, например… эм… Нашу Академию…
– Да, тогда измерению точно конец, – задумчиво произнесла я.
– Я ж говорил – она наш человек! – обрадовался Ярхар, приобнимая меня за талию.
– Нет, ну все-таки… – настаивала я.
– Да ла-адно! Вот как часто жители того, другого мира оказывались в яме глубиной в несколько километров? Да еще и поросшей сталактитами, что образуют самые выдающиеся части тела? – подключился к обсуждению Вархар.
Я судорожно огляделась, ища помощи у женщин. Они-то должны понимать, что такое гуманизм. Ну хотя бы со словарями Сласи!
– Не переживай, они шутят, – сжалилась Ольга. – На самом деле, Ярхар отправил яму туда, где нужна. На стройку какого-нибудь ближайшего мира. Представь, то-олько рабочие взялись за лопаты – а тут такой подарок. А сталактиты угодили в горы. Магам измерений это раз плюнуть.
– Ты тоже научишься! – обнадежил Ярхар. – А теперь идите раздеваться… ой, одеваться, одеваться… У женщин эти две вещи плохо различаются. В особенности, когда за дело берется Ольга…
Мне тут же вспомнилось высказывание Сласи, а сама упомянутая специалистка по «стриптизу от кутюр», если верить остальным, гневно уперла руки в боки.
– Я что-то не поняла? Кто-то недоволен?
Вархар поравнялся с женой и показательно нахмурился.
– Я очень даже доволен! – парировал Ярхар и улыбнулся – видимо понимал, что улыбка скандра куда страшнее его хмурого лица. – Благодаря твоим способностям многие наши женщины наконец-то стали отличаться от мужчин. Да и сальфов теперь почти всегда можно идентифицировать по одежде. Кто в брюках – тот просто баба, а кто в платьях и юбках – тот женщина.
