Так звали самого именитого в стране дизайнера сайтов. Он был молод, амбициозен, хорош собой, зубаст и профессионален. Его любили показывать по телевизору, и интервью с ним печатались в разных деловых газетах для посвященных, вроде «Ведомостей».
– Да, – пробормотала Анфиса. – Троепольский – это хорошо, он сайты не всем делает, насколько я знаю, но я-то не Троепольский! Как вы это себе представляете?! Вот завтра я явлюсь в вашу контору и скажу, что я… кто там я? Помощник?
– Ну, помощник. Или секретарша. Нет, секретарша у нас есть, куда я ее дену! Помощник, значит. И понаблюдаете, что там у нас происходит. Потому что если кто-то меня… того… отравить решил, это, значит, только на работе. Дома у меня не бывает никого. Только мать да тетя Света, домработница. Ну, жена заезжает, раз в год по обещанию, а больше… никого не бывает.
– Гости, собутыльники? Партнеры?
– Да не пью я, сколько раз говорить-то! И в гости ко мне не приходит никто, я не люблю… чужих! Это только на работе, точно!
– Анфис, случай как раз для тебя, – вдруг опять выдвинулась Наталья, – ну что ты, правда?..
– А если я не найду никого? Я же не профессиональный сыщик!
– Ну, значит, похороните меня тогда, – сказал Илья Решетников и улыбнулся, как все молодые мужчины, твердо уверенные, что не умрут никогда. – Все равно мне больше специального сыщика искать некогда. Мне прямо сейчас нужно!..
Анфиса допила из кружки остывший кофе и посмотрела в окно, за которым опять принялся дождь.
Единственное окно особняка напротив даже и под дождем блестело, как отполированное.
Вот странность какая.
Наталья почесала свои кудри, стрельнула глазами в Илью и замерла.
Ей-то что за интерес, вдруг подумала Анфиса с раздражением. Она-то что так уж хлопочет?
– У меня работы полно, – произнесла она, прислушиваясь к этому самому раздражению, – кто за меня работать станет?
– Да мы поменяемся! Хочешь? Я за тебя выйду пару раз в день, а потом у тебя вечерние смены будут, и ты к трем сможешь приходить. Правильно, да?
Илья Решетников кивнул, потянул со стула свой пиджак, напялил его и сверху оглядел обеих барышень.
– Я вам заплачу, – энергично пообещал он. – Сколько скажете, столько и заплачу. В пределах разумного.
– Ну, это понятно, – заключила Анфиса, поднялась и сосредоточенно поправила на кармане пластиночку со своим именем. – Хорошо. Я согласна.
Кажется, Илья Решетников ничего подобного не ожидал, потому что уставился на нее во все глаза.
– Только вот что. У вас рабочий день во сколько заканчивается?
– У нас?.. Как у всех. В шесть, а что? – ответил Илья.
– А то, что у меня смена завтра до десяти. Если придется изображать вашу помощницу, мне надо как можно быстрее посмотреть, что к чему. Где у вас… контора?
– Ну гараж-то у нас на Дмитровском шоссе…
– Что-о?!
– А офис рядом, в соседнем переулке, – договорил он быстро. – До вас два шага. Вы, значит, как завтра работу закончите, так приходите, а я вас встречу и все покажу.
Он вытащил из нагрудного кармана визитную карточку, написал на ней мобильный номер, покрутил ее перед Анфисиным носом, но застеснялся и тихонько положил на стол.
Наталья вытянула шею и прочитала надпись на карточке.
«Илья Решетников» было выведено, разумеется, золотом. Генеральный директор.
Бедный, бедный Илья Решетников, генеральный директор!
– Вот что, я завтра во вторую смену выхожу. Я к вам перед работой зайду.
– Вы с подругой приходите, – вдруг сказал он, – чтоб на первый раз. А потом пообедать можно. У нас там рядом ресторанчик ничего…
Девицы опять воззрились на него с изумлением. Он поморщился, кивнул, стал отступать в коридор, задел белый аптечный стул, который страшно загрохотал. Генеральный директор подхватил стул, поставил его в центр кухоньки, кивнул в неопределенном направлении и исчез за дверью.
Анфиса с Натальей посмотрели друг на друга.
– Ужас какой-то, – задумчиво сказала Анфиса. – Во что мы ввязались?!
– Да ничего страшного, – пробормотала Наталья неуверенно. – А что?.. Приключение.
– Вот только приключений нам и не хватает, – язвительно произнесла Анфиса. – Надо бабушке позвонить, вот что!
– Слушай, а я завтра никак не смогу с тобой пойти. К нам должна мать Виктора прийти.
– Нет уж, матушка, – сердито заявила Анфиса, – это ты меня втравила, значит, со мной пойдешь! Никуда не денешься! Тем более болезный наш с тебя глаз не сводил!
– Да ладно!
– Не ладно!
Наталья подумала, а потом повторила с удовольствием:
– С меня? Глаз не сводил?
– Ну конечно. Я же вижу, Наташка!
– Да ничего ты не видишь!
– Я не слепая! У него на лице все написано!
Наталья еще немного подумала, а потом вдруг стала бешено шарить по карманам халата.
– Где мой «Ксеникал»? – завопила она. – Мне надо срочно принять таблетку!
В обед вдруг заявилась бывшая жена, чего он никак не ожидал.
В приемной сильно шумели водители, и он несколько раз выходил и орал на них, чтобы они перестали вопить. Они переставали, но ненадолго, хотя старались, это он понимал. Водители хорошо к нему относились, считали за «своего», в отличие от зама, который был «дипломированный менеджер» и считать безграмотного начальника «за своего» решительно отказывался.
В конце концов Илья заорал, что сейчас же всех уволит, если они сами не разойдутся, потому что у него куча дел и сегодня он намерен сидеть допоздна, и Гена, один из водителей, быстренько вытолкал всех в коридор. Но минут через двадцать они снова набились. В приемную их тянуло как магнитом. Собственно, тут их было два – магнита, имеется в виду. Секретарша Раиса и телевизор, разорявшийся в красном углу. Раиса телевизор не выключала никогда.
Секретарша заглянула к нему в кабинет, когда он как раз просматривал бумаги, а это занятие он ненавидел. Еще он думал о том, какую глупость сделал, что ввязался в историю с этими аптечными девицами. Кроме того, голова болела ужасно и было как-то гадко, как будто стыдно, что у него так болит голова. Он не признавал никаких таких «тонкостей».
Как она может болеть, думал он, морщась от боли, когда она – кость?!
– Илья Сергеевич, к вам Марина Николаевна приехала.
– Вот черт побери, – пробормотал он, по опыту зная, что приезд Марины Николаевны для него ничего хорошего означать не может, – принесло!..
Бывшая жена, трепетавшая крылышками за секретарским плечом, впорхнула в кабинет и закружилась, закружилась, как большая белая бабочка.
Очень красивая. Илья просто смотреть на нее не мог, до того она была красива.
– Илюша, я просто проезжала мимо. – Мика вдруг подумала, что такая формулировка стала у нее в последнее время популярной. Кажется, сегодня она проезжала мимо всего на свете. – Я просто так.
– Денег, что ли, нужно?
Мика вздохнула.
У нее такая беда, а они все заладили – денег, денег!.. Впрочем, можно и денег!
– Как ты себя чувствуешь? Вид у тебя… неважный.
– Какой вид, так и чувствую.
– Тебе нужно заниматься своим здоровьем, – сообщила Мика, – серьезно! Ну что это такое, ты же молодой, не пьешь, а лица на тебе нет!
– А что на мне есть?
– И щека! Что у тебя со щекой?
– Шел, упал, очнулся – закрытый перелом, – сказал Илья Решетников и потрогал щеку. Впечатление было отвратительным, словно трогал холодную спину дохлой жабы.
– Ты что? Подрался?
Белая дверца распахнулась, и показался секретаршин зад. Илья уставился на зад. Мика тихонько вздохнула.
И за этим человеком она была замужем! Она спала с ним в одной постели и даже завтракала за одним столом! Завтракать гораздо труднее, чем спать, Мика была в этом уверена.
– Вы кофе просили, Марина Николаевна, – прощебетала секретарша. – Я приготовила. Вы будете, Илья Сергеевич?
– Выпей, Илюш, – посоветовала Мика, – я хорошего привезла. У тебя в офисе, между прочим, всегда ужасный кофе! Отвратительный просто.
– Выпью, – решил Илья.
Мика из-за чашечки рассматривала его.
Вид у него и вправду был не очень. Под глазами синяки, если так можно сказать о желто-коричневых кругах, из-за которых он напоминал заболевшую насморком очковую змею. Бритая башка отливает синевой, галстук распущен, ворот расстегнут, и проглядывает смуглая волосатая грудь.
Гадость какая.
И как она могла выйти за него замуж, хоть бы и для «возрождения веры в русский народ»?! Впрочем, племянник Боренька считал, что Мика не столько возрождала веру, сколько заботилась о своем материальном положении. В конце концов, Илюша оказался благородным и после развода она получила даже больше, чем предполагала. Впрочем, и отцовских денег ей всегда хватало, как и академических дач и академических квартир!..
Вспомнив об отце и о цели своего «случайного» визита, Мика покрепче сжала чашку – от страха.
– Я еще привезла тебе яблок, – быстро сказала она, чтобы он ничего не заподозрил. Он был очень проницательным, ее муж, несмотря на то что мужлан и деревенщина. – Очень красивых, ты такие любишь!
Он поднял на нее совершенно больные глаза:
– Чего тебе нужно, Мика? Денег?
Она промолчала. Она никогда бы не призналась в том, что ей нужно денег. Всегда она умела повернуть так, что деньги предлагал он, отчасти даже навязывал.
Он поднялся и открыл сейф у себя за спиной. Упоительно толстенькая пачечка непередаваемо зеленого, отрадного цвета оказалась у нее под носом. Она прибрала ее рукой, на которой сверкнул «правильный» бриллиант, и стыдливо смахнула в сумочку.
Он даже не посмотрел, слава богу.
Скоро, скоро конец всем ее мучениям, всем ее самоуговорам и торговле с самой собой.
«Вот сегодня в последний раз. Я обещаю. Больше никогда-никогда. У меня есть Валя и папа, и я справлюсь без бывшего мужа. Если и брала у него деньги, то только из-за крайней необходимости и потому, что мне больше не у кого взять. Только поэтому. И когда-нибудь я их отдам. Обязательно отдам. Я стану богатой и независимой, потому что у меня есть Валя, который… который…»
Тут вдруг Мика Решетникова – в девичестве Тягнибеда – с ужасом осознала, что она понятия не имеет, как именно ее драгоценный Валя относится к деньгам и станет ли он давать их ей по первой просьбе, как это делает бывший муж.
Это была довольно страшная мысль, и она решила, что додумает ее позже. Не сейчас. Не у него на глазах.
– Ну что? – спросил бывший муж. – Все? Ты за этим приезжала?
Да, он дает ей деньги, но он не смеет ее унижать, а вопрос был унизительный, по крайней мере с Микиной точки зрения.
– Я привезла тебе яблок и кофе, – сказала она тихонько, – я хотела тебя порадовать.
– Порадовала и вали! – скомандовал хам и деревенщина. – У меня голова болит, сил нет.
– Сходил бы ты к врачу, Илюша! Хочешь, я тебя запишу на прием…
– Я уже был на приеме!
– Когда?!
– Вчера.
– Где?!
– У врача.
– Как?! – поразилась Мика. – И мне ничего не сказал?!
Он пожал плечами, с ненавистью посмотрел на манжеты и стал вытаскивать запонки. Он сопел и вытаскивал, и у него не получалось.
