Рин Скай "От босса беременна"

Овечкина вздрагивает и прижимается ко мне еще сильнее. Отлепляю ее от себя. Подхватываю на руки и быстрее сгружаю в салон автомобиля. Потому что меня тоже ведет от ее близости, а это плохо. Последний раз, когда меня так же вело от женщины, закончился предательством и разводом. Больше я на такое не поведусь.

Сгружаю ее на переднее сидение, хлопаю дверью. Обхожу машину, стараясь унять злость и сажусь за руль.

– Пристегнись! – рявкаю, стараясь не глядеть на нее.

Мне нельзя на нее смотреть. Не знаю, что со мной будет, если посмотрю, но лучше избегать этого. Притвориться, что она – пустое место. Вот лучшее решение для нас обоих.

Она неловко шарит в поисках ремня безопасности. Морщится. Я кажется чувствую даже еле различимое шипение, когда грубая ткань ремня касается ее обнаженной шеи. Меня подбрасывает от этой картины. Офигеть! Придушить бы ее этим ремнем, а потом… так-так, Михаил Захарович, выдыхай. Все равно никогда в своей жизни ты не сделаешь этого. Не выпорешь ее ремнем по голой заднице, как бы тебе того не хотелось.

Тем временем, она все продолжает неловко тыкать ремнем в крепление на сидении. Вот овца, тупая! Лучше я буду злиться, чем визуализировать себе взрослые мужские фантазии.

– Дай сюда! – рычу на нее.

Подаюсь к ней, отбираю ремень безопасности из ее тонких ледяных пальцев. Я наклоняюсь к ней так близко, что вижу прозрачный пушок на ее белой шее… и кое-что еще!

Кое-что настолько отвратительное, и не вяжущееся с нежным образом Кристины, что меня окатывает точно из ледяного душа.

– Это что такое?! – возмущаюсь я, во все глаза рассматривая край фиолетового синяка, что выглядывает у нее из-под блузки.

Кристина закатывает глаза, пытаясь спрятать травмированный участок кожи от моих глаз.

– Нет! Не смей падать в обморок! – рявкаю я и хватаю ее за подбородок. Наши лица настолько близко, что я вижу толстый слой косметики, который она нанесла на себя.

Зачем, спрашивается? Даже в тот вечер злополучного корпоратива она была почти без косметики. Зачем штукатуриться в офис с утра по раньше?!

– Отпустите меня… – жалобно лепечет Кристина.

Она ставит свои руки поверх моих ладоней, в надежде разжать их, ну куда ей? Я лишь замечаю отвратительные отметины на ее запястьях, что выглядывают из-под ткани натянувшейся блузки.

Сомнений нет. Кто-то отметелил ее, и сейчас она не пьяна, а избита… до полусмерти, вот черт!

В желании подтвердить свою догадку большим пальцем я начинаю стирать тональный крем около ее губ.

Вот черт! Я оказался прав! На нежном белом лице зияет отвратительный кровоподтек, а Кристина морщится от боли, не сводя с меня испуганных глаз.

Пальцами я провожу по ее губам, чтобы понять, как сильно она травмирована. Какие нежные у нее губы! Их бы целовать, нежно лаская языком… Да она вся нежная и хрупкая. Как можно бить ее?!

Овечкина вся покрывается мурашками, а ее соски явственно восстают под тонкой тканью блузки и отчетливо выделяются бугорками.

Меня этим конечно не смутить, чего я там у женщин, как мужчина не видел! Но я чертовски обезоружен, даже обескуражен этим. Так, все! Я запрещаю себе думать о ней, как о женщине! Надо проверить, насколько сильно она травмирована.

– Блузку расстегни! – хрипло приказываю я, с трудом выпуская ее лицо.

– Прямо здесь, в машине? – испуганно лепечет девушка.

– Да, прямо здесь! – рычу я. – Стекла затонированы! Никто тебя не увидит!

Девушка не шелохнется. Лишь ее слезы текут по щекам, размазывая макияж, и обнажая разбитую кожу под ним.

– Глухая?! – рявкаю на нее.

Меня не трогают ее слезы. Не трогают, я сказал!!! Они – фальшивые, как и все, что исходит от женщин.

Кристина, будто приходит в себя от моего рыка. Ее пальцы начинают хаотично дёргать пуговицы, а мне надоедает ждать:

– Я щас порву на тебе блузку!

Пальцы Кристины справляются с верхней пуговицей, потом со второй и третьей. И ее обнаженная, разбитая ключица мне не нравится совершенно.

– Я нравлюсь вам такая? – вдруг тихо интересуется девушка.

Смотрю на нее как на умалишенную.

– Нет, конечно!

Кристина опешивает еще больше.

Совсем бабы чокнутые на сексе! Даже полностью избитые и еле держащиеся на ногах, они только и думают о том, как бы запрыгнуть мужику в кровать, а потом на его шею!

– Достаточно! – рявкаю я, когда ее пальцы тянутся расстегивать блузку дальше. – Закройся! Чтобы я больше не видел этого убожества!

Завожу мотор и разворачиваюсь через сплошную.

– Куда вы меня везете? – подавлено интересуется Кристина.

– Уж не к себе домой! – с презрением выплевываю я. Только злость помогает мне сохранять видимость собственного достоинства. – Ты себя хоть в зеркало видела? Страшилище! А все туда же!

Глава 12

КРИСТИНА

Я не нравлюсь ему. Как там он сказал? Страшилище? Да, я и есть страшилище, которое носит его ребенка…

У меня кружится голова, возможно сотрясение, но я думаю про его слова, и они мне очень неприятны.

А что, было бы лучше, чтобы он воспользовался мною прямо в машине?! В таком состоянии? Как же хорошо, что я ему не нравлюсь. Хотя бы в этом случае я сейчас в безопасности.

Тем временем мы подъезжаем к роскошной частной клинике. Тут отдельная парковка, зеленая огражденная территория, новое современное здание из бетона и стекла. Я слышала про эту клинику, но никогда не лечилась тут – не имею столько денег.

Михаил Захарович ловко паркуется, и выходит из машины. Я тоже неловко вываливаюсь на землю, изо всех сил стараясь не царапнуть дверью рядом стоящий джип.

– Идти сама сможешь? – рычит генеральный.

– Да… лепечу.

Но «да», это слишком громко сказано. Я спотыкаюсь на каждом шагу. Воронов, чеканя шаг, уходит довольно далеко от меня, я же, с головокружением еле ползу по земле.

От злости у него разве что зубы не скрепят. Он разворачиваете, возвращается ко мне и подхватывает на руки.

Я лишь тихо охаю, а он на мои охи хмурится, точно от зубной боли. Как же сильно я его раздражаю!

– Зачем вы со мной возитесь?

– Время свое экономлю! – цедит нехотя сквозь зубы, – Ты же колупаешься еле-еле!

Вибрация его баритона отдается внизу моего живота, там, где сейчас развивается его кровиночка

У него очень вкусный парфюм. Почему я раньше этого не замечала? Древесные нотки, свежесть и кислинка бергамота! И еще что-то очень волнующее, и какое-то мужское.

– Ты меня что, нюхаешь? – морщится Воронов.

– Нет… – смущаюсь я, и прикрываю глаза от стыда.

Как он заметил? Он же не смотрит на меня.

– Кто тебя избил? – вдруг спрашивает он.

Мы уже на подходе к клинике, и мне очень стыдно об этом говорить. Поэтому я просто молчу.

Вместе со мною на руках, Воронов подходит к стойке рецепшн.

– Девушке нужна помощь. – говорит он хорошенькой медсестричке, выскочившей к нам на встречу.

– Здравствуйте, Михаил Захарович, да сейчас, конечно! – начинает суетиться медсестра, доставая из кармана своего халатика мобильный телефон.

Они его тут знают. И не понаслышке.

– Обследуйте девушку, – сгружает он меня на появившуюся словно из неоткуда каталку, – установите диагнозы, и пролечите. Если понадобиться, в стационаре. – не ведется он на подобострастные взгляды медсестры.

– Да, конечно, сделаем все в лучшем виде, – улыбается медперсонал.

– М-может не надо… – вдруг доходит до меня весь ужас ситуации.

Врачи поймут, что я беременна и сообщат ему… и что тогда?

– Надо! – рявкает Михаил. – У тебя долг, Овечкина! Чем быстрее ты встанешь на ноги и вернешься к трудовому процессу, тем быстрее выплатишь компании деньги!

Железный аргумент, конечно. С этим не поспоришь. Такой человек, как Воронов никогда не прощает никого. Даже долгов.

– Результаты обследования перешлете мне на почту! – рычит тем временем босс. – Все, Овечкина, выздоравливай, а я наконец, делом займусь, а не пустой тратой времени на тебя!

Выплюнув все это, босс окидывает меня каким-то странным взглядом, но потом, резко отвернувшись, покидает поле моего зрения.

– Давайте накроем вас простынкой, – суетятся рядом медсестры, – а то у вас юбочка совсем задралась…

Я краснею еще больше. Ах вот почему босс так странно на меня смотрел! У меня юбка почти на талии болтается, а я и не заметила. Хорошо, что трусики на мне хотя бы приличные, кружевные… хотя, тьфу ты! Позорище какое…

Глава 13

КРИСТИНА

Узистка сосредоточено водит по моему животу датчиком, усердно размазывая гель.

– Наблюдается беременность пять-шесть недель. – сообщает она мне, будто видит немой вопрос на моем лице. – Беременность маточная.

Я берусь за голову. В последнее время она у меня очень болит, что неудивительно, после сотрясения. А потом краем глаза вижу крохотную точечку на мониторе. Именно по ней сейчас специалистка водит мышкой, измеряя какие-то параметры.

На меня нахлынывает тепло. Какое-то невероятное чувство любви и уюта к этой самой крошечке, что сейчас развивается внутри меня.

– Скажите пожалуйста, с плодом все хорошо? – уточняю я.

Раз попала на лечение в столь отличную клинику, то нужно узнать про развитие малыша все по максимуму. Поначалу, я, конечно, сомневалась, за чей счет банкет, то есть кто будет оплачивать столь дорогостоящее лечение, но врачи заверили меня, что господин Воронов перечислил средства, оплатив лечение в полном объеме.

– С плодом… – хмурится узистка.

– Что? – не нравится мне ее реакция. – Что-то не так?

– Есть небольшая отслойка плаценты. – врач сильнее надавливает датчиком мне на живот.

Только этого еще не хватало, – напрягаюсь я.

– А еще у вас повышенный тонус матки. – добивает меня врач, – Скажите, вы подвергались стрессу в последние недели?

Она издевается?! – все последние, да и не только недели – для меня один сплошной стресс. А последние дни – так тем более: я узнала о нежелательной беременности от гендира, а потом меня избил бывший парень. Вообще чудо, что я до сих пор сохранила беременность.

– Подвергалась. – соглашаюсь я. – Доктор, скажите, а это опасно?

– Я напишу все в заключении, и направлю вас к гинекологу. Не переживайте, у нас отличный врач. Она назначит вам лечение. Но я бы настоятельно рекомендовала сохранение.

***

МИХАИЛ ВОРОНОВ

Работаю весь день, время от времени связываясь с клиникой. Овечкина не выходит у меня из головы. Едва стоит отвлечься от контрактов и договоров, как на меня накатывает чувство… нет, не вины, но досады. Почему я вчера прошел мимо? Явно ведь ее тот мудак избил, к которому она не хотела садиться в автомобиль.

Вчера я посчитал это не своим делом, а сегодня девушка лежит в клинике с сотрясением мозга. Хорошо хоть ноги-руки он ей не сломал, а синяки заживут. И даже тот факт, что я оплатил ей обследование и лечение, не в силах утихомирить разбушевавшуюся совесть.

«Анализ крови» – пишу я на имейл клиники, откуда со мной ведется переписка о состоянии здоровья Кристины, – «Узи внутренних органов? Обследовал ли девушку гинеколог?» Хмурюсь на этом предложении. Не знаю, как еще поделикатнее спросить, подвергалась ли она сексуальному насилию.

Отправляю имейл. Снова погружаюсь в отчет. Не надо было мне ее трогать на корпоративе. Ну какого черта я вообще к ней полез?! Сейчас все было бы намного проще. Девушку в таком положении, в котором оказалась Овечкина, обвинять гораздо сложнее, чем любую другую. Да, она украла денег, но я принудил ее к постели, потом разрешил ее избить практически у себя на глазах. А теперь вот из головы ее не выкинуть.