Конечно, он понравился мне, глупо отрицать. Не мудрено после столь щедро выданной порции любезностей. Но это все равно не повод терять голову. Я здесь совсем по другой причине. Скоро допишу статью – и все закончится. Вернусь в город, приступлю к работе и думать забуду об этом…
Мужчина ждал моего ответа. Стоял, чуть склонив голову и внимательно рассматривая меня. Ветер растрепал его волосы, добавляя облику небрежности и одновременно соблазнительной притягательности. И стилист никакой не нужен, сама природа превратила его в ходячий соблазн. Смуглый от загара треугольник кожи в вороте рубашки, что расстегнута на одну пуговицу больше, чем обычно принято. Наверняка он сделал это неумышленно, но было очень тяжело удержаться от желания дотронуться до крохотных пуговок и проверить, так ли он хорош без одежды, как рисует мое воображение. Я подумала о том, что именно такие лица нужно размещать на обложку. Идеальная картинка – красивый, статный мужчина на фоне деревенских пейзажей, такой доступный и далекий одновременно – представить реакцию восторженных читательниц не составляло труда. И рейтинги бы наверняка возросли.
А что, если… я машинально нащупала в кармане телефон. Снимать без разрешения нельзя, тем более что мужчина ясно дал понять мне на реке, что не желает оказаться в кадре. Но вдруг мне удастся его убедить? Или, на крайний случай, можно немножечко нарушить правила. Он мне еще и спасибо скажет, когда увидит, как шикарно смотрится в нашем журнале. Другие о таком только мечтают.
– Так что, вы согласны? – фермер прервал мои размышления, снова одаривая медовой улыбкой. Интересно, сколько сердец деревенских простушек он разбил? И скольких утащил на сеновал, заманивая такими вот сладкими взглядами? Я умела читать интерес в глазах мужчины. И сейчас видела именно его. Прекрасно понимала, что резко изменившееся ко мне отношение, скорее всего, лишь попытка ненадолго привлечь внимание. Ну, захотелось ему разнообразия, приелись местные красотки. А почему бы и нет? Пусть поиграет, если он именно это собрался сделать, а я воспользуюсь ситуацией в свою пользу. Как всегда.
– Тогда расскажите мне, что делать. И чем я могу помочь. Потому что я ни разу в жизни не ловила диких коней.
– Вы подумали, что я именно это вам предлагаю? – он звонко, заливисто рассмеялся. – Нет, такого и в мыслях не было. Просто есть довольно много мест, куда мог броситься вырвавшийся на свободу конь. И мне одному потребуется в два раза больше времени, чтобы все их обойти.
– Так он ваш? – вчера я подумала, что это совершенно чужое, никому не принадлежащее животное, но теперь стало ясно, что в деревне в принципе подобного не могло быть. Здесь ведь не прерии, а вполне себе цивилизованное место. Хоть и не оснащенное современными благами.
– Можно и так сказать, – согласился мужчина. – Его привезли на ферму только два дня назад. Привыкнуть не успел. И под седлом не ходил еще, а мальчишка-конюх поступил небрежно, не закрыл загон, как следует.
Я вспомнила несущееся на меня накануне вечером чудовище и поежилась. Может, зря согласилась на эти поиски? А что, если он опять бросится навстречу?
– Это опасно? Я имею в виду, он может кому-то навредить?
Фермер сделался серьезным и кивнул.
– Себе – в первую очередь. Местные жители умеют обращаться с животными, вряд ли кто-то пострадает. Но все равно его надо поскорее найти.
Мы свернули с улицы на грунтовую дорогу, ведущую в поле. Пустое – ни единого человека – бескрайнее золотое полотно, растянувшееся до самого горизонта и сливающееся там с прозрачной синевой неба.
– Как красиво, – я не удержалась, вытаскивая телефон. – Можно сделать несколько кадров? Я быстро.
Ему это явно не понравилось – слишком очевидным стал вмиг потяжелевший взгляд. Но мужчина лишь пожал плечами, типа: делай, что хочешь. Свернул с дороги прямо в густую траву.
– Догоняйте, как освободитесь.
Убедивший, что снимки получились, я задумалась. Что-то было явно не так. Второй раз при виде камеры этот человек менялся – и не в лучшую сторону. Исходящее от него напряжение становилось осязаемым.
Мне уже приходилось с таким встречаться прежде, но тогда речь шла о невзрачной девушке-подростке. Она страшно переживала по поводу недостатков своей внешности и ни за что не соглашалась фотографироваться. Но если в ее случае причины аутогонистофобии* (*страх перед объективом камеры – прим. автора) были налицо, то что смущало этого красавчика, я даже представить не могла.
Неужели он тоже не лишен страхов? Считает себя недостаточно привлекательным для того, чтобы быть запечатленным? Да ну, полный бред! Я покосилась на все еще хмурящегося мужчину, вышагивающего справа от меня. Нет у него никаких комплексов и быть не может. С такой-то внешностью и практически идеальной фигурой.
Мышцы играли при ходьбе, заметные даже сквозь одежду. Он закатал рукава рубашки до локтей, обнажая сильные, загорелые руки. Широкая ладонь с красивыми длинными пальцами сжимала рукоятку кнута так уверенно и властно, что остатки моих сомнений тут же растаяли. Вряд ли этому человеку вообще свойственно смущение. Он слишком хорошо владеет ситуацией. Собой владеет и прекрасно знает, какое производит впечатление на окружающих.
– Влад, расскажите мне… – его имя из собственных уст прозвучало настолько непривычно, что я оборвала фразу на середине. А ведь оно подходит ему. Как полностью: Владислав, Владимир? Хозяин жизни. И как я могла предположить, что он чего-то там боится?
– Что рассказать? – мужчина повернулся ко мне. Суровости во взгляде больше не было, но он и не улыбался. Смотрел серьезно и вопросительно. А еще источал странную смесь опасности и уверенности, и эта смесь завораживала. Кружила голову, причем в буквальном смысле.
Может, здесь просто воздух такой? Никаких тебе выхлопов, газов и прочей грязи, которой полно в городе. Надышалась – вот и накрыло непонятной эйфорией. Ну не может же так действовать на меня практически незнакомый мужик!
– Что вы имеете против фотографий? – я все-таки решилась. Лучше получить прямой ответ, чем гадать, выискивая варианты, которые могут не иметь ничего общего с действительностью. – Неудачный подростковый опыт? Кто-то когда-то снял вас недостаточно хорошо?
Он уставился на меня с таким выражением лица, будто всерьез засомневался в моей нормальности. Даже обидно стало. Я же не виновата, что у него там какие-то тараканы в голове, которые заставляют прятаться от камеры. Лучше бы объяснил, в чем дело, чем смотреть на меня, как на умалишенную. В конце концов, что такого особенного в моем вопросе?
– А вы любопытны, как настоящая журналистка, – наконец, отозвался мужчина. – И так же бестактны. И непредсказуемы. Никогда не знаешь, чего от вас ждать в следующую минуту.
– Я и есть настоящая журналистка, – мне очень захотелось отказаться от похода с ним. Пусть ищет своего бешеного коня один. Тем более что сам… почти такой же.
Пока я размышляла, уйти ли прямо сейчас или все-таки задержаться еще на какое-то время, фермер неожиданно рассмеялся.
– Вы так выразительно сердитесь, что я прямо-таки представляю, какие мысли бродят сейчас в вашей голове.
Я хмуро посмотрела на него.
– И какие же?
– Что-то вроде того, что хозяин так же ненормален и дик, как его конь. И, пожалуй, стоит оставить его в одиночестве. Угадал? – его глаза лучились весельем, но мне было совсем не смешно.
– Какая проницательность… – буркнула я, снова принявшись разглядывать сложенные по всему полю скирды.
– Простите, я не хотел вас обидеть, – мужчина подошел ближе, вставая так, чтобы оказаться прямо передо мной и вынудить смотреть на него. – У меня действительно не самый лучший опыт общения с фотографами. И с журналистами. Иногда реагирую не очень адекватно.
Я задумалась. Чем, интересно, ему не угодили журналисты? Да их тут сроду не было, наверно. Такой чокнутый, как у меня, главред, раз в сто лет попадается, вряд ли прежде кому-то приходило в голову приезжать в Зипуны и копаться в местных достопримечательностях.
– У вас потрясающий талант, – призналась я. – Портить о себе впечатление. Только я начинаю думать, что вы вполне сносный тип, как тут же убеждаете меня в обратном.
– Виноват, – он склонил голову к плечу, рассматривая меня и продолжая улыбаться. – Но вы же будете настолько великодушны, чтобы простить меня? И не бросать в одиночестве.
– Если только пообещаете не превращаться в пещерного человека… хотя бы до вечера, – добавила, понимая, что рассчитывать на его полное преображение не приходится. Все равно ведь уступит своим привычкам и вскоре снова начнет рычать. А пока…
Добродушный смех отозвался где-то глубоко внутри странным теплом. Я снова таяла от его взгляда, звуков голоса, того, что он находился рядом, так близко ко мне. Злилась – и одновременно не хотела уходить.
– Вы не устали? – Влад осмотрел бескрайние просторы вокруг, внезапно становясь серьезным. – Я так понимаю, наши поиски могут затянуться.
– Почему? – я тоже с недоумением посмотрела по сторонам. Ни следы же коня он высмотрел в высокой траве. С чего тогда такие выводы?
– Честно говоря, рассчитывал, что он будет где-то в поле. А раз здесь его нет, значит, может оказаться, где угодно. И неизвестно, сколько понадобится времени, чтобы его найти. Давайте немного передохнем и двинемся дальше.
Пройдя к высоченному стогу сена, стоящему неподалеку, мужчина опустился прямо на землю. Похлопал ладонью рядом с собой, приглашая меня тоже присесть. Совершенно некстати вспомнился разговор с Максимом и его глуповатые намеки на сеновальную любовь. Конечно, фермер ничего такого не имел в виду. Сказал же: просто передохнуть. Вот только моя фантазия снова ожила, подкидывая до неприличия соблазнительные картинки. Высокое небо над головой. Как в песнях про любовь. Закрой глаза – и они зазвучат в ушах мелодичным звоном, раздразнивая еще больше. Теплый запах хлебных колосьев и душистая сухая трава, в которую так хотелось упасть. Почувствовать ее мягкость, пропитаться прямым, дурманящим ароматом. И кроме нас здесь никого нет. Ни одной живой души поблизости. И как тут не растерять остатки здравого смысла?
Глава 7
– А ведь я ехать сюда не хотела, – проговорила задумчиво, рассматривая проплывающее над головой пушистое белое облако. Последний раз я смотрела на небо вот так спокойно, наверно, еще в школе. А потом – только, чтобы узнать погоду. Просто так любоваться красотой мне не то, чтобы казалось странным, – и в голову не приходило. И время это продлить подольше хотелось. Не только потому, что находящийся рядом мужчина как-то странно действовал на меня, но и из-за всего удивительного окружающего мира, с которым я прежде совсем не была знакома.
– Почему? – Влад откинулся назад, упираясь спиной в стог. – Здесь отличное место и для отдыха, и для работы. Спокойно, тихо и множество источников вдохновения. Просто рай для журналистов.
– Скорее, для писателей, – рассмеялась я, тоже придвигаясь к душистой травяной стене. – Это им надо смотреть на окружающую красоту, чтобы подкармливать свою музу. Или муза. А журналисты все больше по скандалам и сенсациям. Деревенский рай – это немного не для них.
Что-то неуловимо изменилось в его лице, блуждающая на губах улыбка стала жестче, а у меня снова зазвенели в глубине сознания предупреждающие колокольчики. Я упускала что-то важное. Вроде бы и сложилась уже четкая картинка, но из нее выпадали отдельные звенья, и это не давало покоя.
Всякий раз, когда меня одолевали подобные ощущения, это приводило в итоге к каким-то проблемам. И не только в работе. Интуиция отзывалась далеко не всегда, но когда она напоминала о себе, игнорировать ее голос точно было нельзя.
– А вы? – осторожно поинтересовалась я, заранее уверенная, что подробностей о жизни мужчины не услышу. – Почему решили поселиться именно здесь? Хозяйством можно и на даче заниматься. Условия лучше, к городу ближе. Зачем выбрали такую глушь? Ни за что не поверю, что тут работать прибыльнее.
Он повернулся ко мне, впиваясь взглядом в лицо.
– Ну, не одними же деньгами все измеряется.
Его глаза потемнели, а от былого дружелюбия не осталось и следа. Я была почти уверена, что он вообще с трудом сдерживается, чтобы снова не начать рычать.
– Меркантильность вам не свойственна, да? И деньги лишние не нужны? – Мурзин бы уже заявил, что я веду себя совершенно не профессионально. Задавать горячие и каверзные вопросы иногда надо, конечно, но если только это заранее предусмотрено и нужно вывести собеседника, как говорится, на чистую воду. Сейчас же такой потребности не было и, выспрашивая Влада, я руководствовалась только своим любопытством и какими-то неопределенными предположениями. В любом случае, плохая основа для откровенного разговора.
Он придвинулся ближе, продолжая сверлить меня взглядом. Любого другого осадила бы уже и точно бы отодвинулась, а ему… почему-то позволила. Ждала ответа на свою дерзость, но и представить не могла, каким именно этот ответ окажется.
Влад вздохнул, неожиданно подняв руку и убирая мне за ухо выбившуюся из прически прядь волос. Задержал пальцы у виска, едва касаясь кожи. Легонько, чуть ощутимо царапнул, ведя по щеке к подбородку. Тронул губы, обрисовывая их контур.
А мне внезапно стало трудно дышать. Воздух застрял где-то в горле, и в груди стало тесно. И как бы сильно я не ненавидела фразу про мурашки по телу, сейчас не смогла бы подобрать другую. Потому что это были именно они. Целый рой, или стадо… или как там называется их нашествие?
Он не должен меня так трогать. И смотреть тоже не должен. А мне нельзя так реагировать, словно…
– Что вы…
– Непростительно болтлива, – снова вздохнул мужчина, надавливая подушечкой пальца и заставляя рот приоткрыться. А в следующее мгновенье склонился ко мне, накрывая мои губы своими.
Что делают в таких ситуациях нормальные девушки? Когда им попадаются на пути самоуверенные типы, убежденные, что имеют право абсолютно на все? В том числе, распускать руки. И не только руки.
Теплые губы продолжали исследовать мой рот. Пальцы мужчины запутались в волосах. Погладили затылок, перебирая растрепавшиеся пряди, задели шею легким движением, подозрительно напоминающим ласку. Но ведь он не мог меня ласкать. Не должен был! Так не ведут себя люди, которые почти незнакомы. Тем более, что у меня есть Максим, а у него…
Тут я поняла, что не знаю ответа на этот вопрос. Да и вообще – ничего о нем не знаю. Только имя и некоторые несносные черты характера. И еще то, что даже с таким характером он умудряется быть фантастически притягательным.
Может, здесь травы какие-то растут, выделяющие специальные фитонциды? Вернее, феромоны. И я ими надышалась, вот и делаю одну глупость за другой. Вместо того, чтобы залепить наглецу пощечину, млею от прикосновения его губ. И даже не пытаюсь остановить. А ведь была уверена до сегодняшнего дня, что я нормальная и вполне адекватная. Хорошо, что главред не видит, он сейчас с удовольствием бы поспорил со мной.
Отстраниться от мужчины оказалось непросто. Он обнимал достаточно крепко, а мне не хотелось прерывать наш контакт. Нравился этот совершенно неуместный поцелуй!
– Вы всегда так… отдыхаете? – я на всякий случай отодвинулась в сторону. Подальше от искушения. Еще бы перестать думать об этом и жалеть, что пришлось остановиться.
Влад рассмеялся низким, гортанным смехом.
– Вообще-то нет. Сам не знаю, что на меня нашло. Ничего подобного и в мыслях не было.
Он перехватил мой насупленный взгляд.
– Почему вы так смотрите?
Еще и прикидывается, что не понимает!
– Извинений жду, – призналась я. – Или хотя бы слов о том, как сильно вы сожалеете.
Мужчина замер на секунду, изучая мое лицо, а потом снова засмеялся. Покачал головой.
– Это вряд ли.
– Не поняла, – я очень пыталась выглядеть строгой и обиженной, но получалось плохо. Трудно притворяться, когда на самом деле хочется вести себя совсем по-другому. Забыть про коня, бродящего непонятно где, про то, что красавчик-фермер напрочь лишен хороших манер, – и придвинуться обратно, возвращаясь в его объятья. Снова заполучить такой упоительно сладкий поцелуй.
– Не люблю врать, – пояснил он. – Поэтому не могу извиниться. Я не жалею о том, что случилось. И не уверен, что не захочу повторения. Как раз наоборот.
Я приоткрыла рот, собираясь выплеснуть поток возмущенных слов и все-таки заехать ему по физиономии. Хотя бы для того, чтобы саму себя привести в чувство и перестать так откровенно им любоваться. Но на его губах вдруг появилась теплая и такая уютная улыбка, что мое сердце пропустило удар. В конце концов, что плохого в поцелуе? Особенно, если нам обоим понравилось.
– Такой ты мне нравишься больше, – он коснулся кончиками пальцев моей щеки. Снова едва ощутимо. Но в этом касании было столько всего: удовольствия, нежности, желания. Я не понимала, как такое возможно, почему меня тянет к малознакомому человеку, но воспринимала это как что-то само собой разумеющееся.
Может, вместо статьи стоит написать любовный роман? Про красавчика-фермера, вскружившего голову приезжей туристке, и про то, что они вытворяли на лоне дикой природы? Правда, такой результат моей поездки будет очень сложно объяснить главреду. Он вряд ли захочет читать женскую писанину, как сам называл много раз подобные произведения.
Но зато у меня останется что-то удивительное на память об этом времени. Ведь продолжения в любом случае не случится, каким бы привлекательным и потрясающим ни был этот деревенский принц. Я закончу свою работу и уеду, а он останется здесь. И с кем-то другим будет целоваться в ароматном стоге.
– Какой такой? – осторожно уточнила, еще немного отодвигаясь от него. Но не потому, что жалела или хотела быть подальше. Просто на расстоянии могла видеть его целиком. Не только потемневшие глаза, но и упавшую на лоб челку, и подчеркивающую скулы черноту щетины, и широкие плечи, и гладкую кожу на груди в вырезе рубашки. Всего. Такого соблазнительного и такого близкого сейчас.
– Улыбчивой. Ласковой, – он сплел пальцы вокруг моего запястья и потянул к себе, опять сокращая расстояние между нами. – Отзывчивой.
Склонился к моему лицу, медленно поворачивая голову из стороны в сторону, так что губы при движении задели мои. Но не остановился, не начал снова целовать, лишь выдохнул, оставляя на коже тепло своего дыхания. А мне этого тепла ничтожно мало стало, так что я невольно потянулась навстречу, сама находя его губы. Зарылась пальцами в растрепанные ветром волосы.
От него пахло… умопомрачительно. И я вроде бы не ощущала запаха парфюма – да и зачем он на ферме? – но тот аромат, что обволакивал в его присутствии, хотелось вдыхать снова и снова. Дремучий хвойный лес и влажная земля после дождя, с распустившимися цветами. Пряность и терпкость, и свежее дыхание ветра, добавляющего какие-то удивительные нотки. И сено, в которое мы уже почти упали. Теплое и душистое.
Я закрыла глаза, углубляя поцелуй, и позволяя мужчине усадить меня на свои колени. Все потом. Пожалею и стану сокрушаться, что так легко позволила себя обаять. Потом подумаю, как мало знаю о нем, и как скоро всему придет конец. А сейчас мне просто хотелось еще немного побыть рядом. Впитать его тепло и такое откровенное желание. Насладиться неожиданно случившимся в жизни.
Его касания изменились, сделавшись резче и настойчивее. Мышцы под моими руками закаменели, а от жадности поцелуя я едва окончательно не потеряла голову. И уже потянулась к крошечным пуговицам на рубашке, мечтая поскорее добраться до загорелой бархатистой кожи и ощутить ее вкус, как вдруг совсем рядом раздалось тихое ржание.
Глава 8
Влад как-то в один миг собрался, стал серьезным и сосредоточенным. Ссадил меня с колен, вскакивая на ноги.
Конь находился метрах в пятидесяти от нас. Смотрел внимательно, шевеля ушами, будто прислушиваясь. И выглядел очень спокойно, совсем не так, как вчера.
И вроде бы радоваться надо было, что поиски наши к концу подошли, а я расстроилась. Все заканчивалось слишком быстро, даже толком не начавшись. Теперь придется возвращаться. А мне этого совершенно не хотелось.
Влад медленно приблизился к животному, протянул ему раскрытую ладонь. Конь ткнулся в нее носом, переступил с ноги на ногу, позволяя себя погладить. Чуть повел головой, когда мужчина накинул узду, но не стал противиться.
Я осторожно приблизилась к ним, все еще поглядывая с опаской.
– Такое ощущение, что это совсем другое существо. Вчера он меня чуть не затоптал, а сегодня такой смирный. Я и не знала, что так бывает.
Влад снова погладил шею коня, улыбаясь.
– Такое иногда случается. Особенно, если конь молодой и не прирученный. Необъезженный. Он не знает пока, как вести себя с людьми. И поверь, стресс вчера не ты одна пережила. Он испугался не меньше.
– Ты с такой любовью говоришь о нем… – я не удержалась, озвучивая то, что было слишком очевидно. В словах мужчины действительно чувствовались забота и тепло. Говорят, люди, любящие животных, априори не могут быть плохими. У них широкое сердце, они внимательны и чутки. Я смотрела, как Влад гладит коня, как разговаривает с ним, угощая специально припасенным лакомством. И сердце мое, уже и без того расположенное к этому человеку, таяло еще сильнее.
