Но Кем удивленно покачал головой:
– Шрам – уродство? Ну вы даете! А у нас наоборот.
Пирра решила, что он над ней издевается, а когда Гилас попытался объяснить, что Кем говорит правду, девочка накинулась на него:
– Ты на чьей стороне?
Небо уже начинало светлеть, но идущий впереди Кем стал карабкаться по склону на каменный гребень, тут и там поросший колючим кустарником.
Позади фыркнула Разбойница. Львица замерла, навострив уши и высоко подняв хвост. Разбойница принюхалась, а потом кинулась следом за Кемом.
– Что она учуяла? – спросила Пирра.
– Не знаю, – ответил Гилас. – Но непохоже, чтобы она испугалась. Скорее, обрадовалась.
Кем стремительно взобрался на вершину и махнул Гиласу и Пирре рукой, чтобы они быстрее лезли к нему.
Внизу пустыня резко обрывалась.
Вот узкая полоска красного песка, а за ней к горизонту тянется колышущееся зеленое море камыша. Оно мерцает и шевелится, будто гигантское живое существо. До Гиласа долетают крики водоплавающих птиц, кваканье миллионов лягушек, а кое-где ярко сверкает вода.
– Что там? – пропыхтела Пирра, взбираясь следом. – Неужели…
Тут у девочки перехватило дыхание.
Вдалеке над болотами поднялось розовое облако и распалось на сотни великолепных птиц, напоминающих розовых лебедей, только с причудливыми опущенными клювами. Эхо позабыла все свои тревоги и кинулась за ними вдогонку, разгоняя их просто забавы ради. А потом соколиха исполнила в воздухе сложное, головокружительное сальто, нырнула в камыши и, спугнув стаю уток, устремилась за ними.
Наблюдая, как восторженная соколиха сеет среди местных птиц переполох, Гилас обратился к Кему:
– Это ведь…
– Да, – подтвердил Кем. – Та-Мехи. Великая Зеленая.
Голос чернокожего мальчика звучал испуганно.
Почуяв воду, Разбойница ринулась вниз по склону. Когда все трое не спеша последовали за ней, Кем произнес:
– Пойдем по краю. Надо держаться вместе. В долине легко заблудиться. Там все движется.
– Что движется? – с раздражением спросила Пирра.
Кем помолчал.
– Папирус. Вода. И животные, много животных. Там полно…
– Опасностев. Мы уже поняли, – перебила Пирра.
Эта сторона горного гребня густо поросла кустарниками. На полпути вниз Гилас остановился, чтобы вытащить из пятки шип. А когда спустился, остальные уже ушли вперед и скрылись из вида.
До Великой Зеленой оставалось пройти всего двадцать шагов, но узкая полоска песка Гиласу не нравилась: здесь он как на ладони. А впереди со скрипом покачивалась сплошная стена камыша, будто не желая пускать его в Великую Зеленую.
– Пирра! – шепотом позвал Гилас. – Кем! Разбойница!
Неужто они уже в камышах? Или Гилас просто не видит их среди колючей поросли?
Внезапно мимо пронеслась антилопа. Из-под ее копыт летела рыжая пыль. Призрачно-белая шкура животного потемнела от пота. Антилопа явно убегала от опасности.
Спрятавшись за кустом, Гилас вытащил нож.
Долго ждать не пришлось. За антилопой гналась стая собак. Когда псы бежали мимо, Гилас разглядел их жесткую рыжую шерсть и ошейники с бронзовыми шипами. Охотничьи собаки. Не успел Гилас подумать «воины», как вслед за сворой показалась группа полуголых мужчин. Поднимая облака пыли, они бежали за собаками упорядоченным строем.
Охотники почти скрылись из вида, и вдруг мужчина, бежавший последним, вернулся, наклонился и стал разглядывать песок в десяти шагах от куста, за которым притаился Гилас.
Воин – коренастый и мускулистый, рыжевато-коричневые руки и ноги покрыты боевыми шрамами. Несмотря на раскаленный песок под ногами, воин без сандалий, а из одежды на нем только юбка из плотного льна с тесьмой из сыромятной кожи. Черные волосы подстрижены на уровне плеч, на лоб спадает челка. Хотя бороды у мужчины нет, лицо у него грубое, точно пустынная скала, а начерченные углем полоски под глазами и вовсе придают ему вид каменного изваяния. На плечах у воина висят большой лук и сплетенный из камыша колчан со стрелами, а еще он вооружен массивным копьем и длинным бронзовым ножом с изогнутым клинком. А на шнурке на шее болтаются пять сморщенных человеческих ушей.
Гиласа замутило от страха. «Им за каждый труп платят, но только если доказательства предъявят». Гилас представил, как этот воин отрубает своей жертве ухо, чтобы потом было что показать, и бросает тело на съедение шакалам…
Вдруг кто-то коснулся его руки, и Гилас едва не завопил. Но это оказалась Пирра. Глаза у нее круглые, зрачки расширены от страха.
Они стали вместе наблюдать за воином. Вот он выпрямился, огляделся по сторонам.
Тут подбежал его соратник и сказал что-то по-египетски. В ответ первый мужчина произнес одно-единственное слово. Второй воин побледнел. Вдвоем они побежали к остальным.
– Ты поняла, что они говорили? – прошептал Гилас, когда воины скрылись.
– «Лев», – так же тихо ответила Пирра. – Похоже, они увидели следы Разбойницы.
Гиласа охватила тревога.
– Стражники будут ее искать?
– Вряд ли. Охотиться на львов дозволено только Перао.
– Но если мы себя выдадим, нас они точно разыщут. Где Кем?
Пирра с отвращением бросила:
– Сбежал!
– Что?! Как?!
– Он шел впереди меня, а потом вдруг рванул во весь опор и юркнул в камыши. Хотела бежать за ним, но тут показались собаки…
– Так, может, Кем не видел, что ты отстала.
– Тогда почему потом не вернулся? Нет, Гилас, даже не спорь: он смылся. Так я и думала. Привел нас прямо к пограничному патрулю и был таков.
Гиласу не хотелось верить Пирре, но, как бы то ни было, Кем исчез. И что теперь делать? Впереди шуршат и поскрипывают камыши. От Великой Зеленой исходит гнилой болотный запах. Каких тварей там только нет: и кобры, и крокодилы, и речные лошади; Кем говорил, они могут перекусить человека пополам.
– Придется рискнуть, – вполголоса произнесла Пирра. – Здесь оставаться опасно. Вдруг стражники вернутся?
Гилас нехотя кивнул.
Срезав ветку кустарника, чтобы заметать следы, он огляделся по сторонам, проверяя, нет ли кого поблизости. Потом Гилас и Пирра взялись за руки, бегом пересекли песчаную полосу и нырнули в заросли Великой Зеленой.
7
– Гилас, ты где?
– Здесь.
– Где – здесь? Я не…
– Иду.
Гилас протиснулся между жесткими зелеными стеблями и вернулся к Пирре.
– Мы должны держаться вместе, – сердито пробормотала девочка.
– Я думал, ты рядом. Прямо за спиной твои шаги слышал!
– Не знаю, что ты там слышал, но меня даже поблизости не было!
В неровном свете худенькое личико Пирры приобрело зеленоватый оттенок, а вьющиеся черные волосы от влажности липли к плечам. «Вылитый водяной дух, – подумал Гилас. – Только сильно напуганный».
Вместе они брели по сумрачному зеленому туннелю, змеившемуся между камышей. У них под ногами чавкала грязь. Солнце взошло совсем недавно, однако зной и духота уже вступили в свои права. Вокруг заунывно жужжал гнус, мимо проносились равнокрылые стрекозы. У Гиласа больно кольнуло сердце: кваканье лягушек напомнило ему об Исси. Сестренка их обожала.
Из-под ног расползались невидимые существа; повсюду с пронзительными криками носились птицы: цапли, ласточки, утки. Некоторые похожи на пернатых из его родных краев, вот только окраска у них странная. Все перепуталось, будто во сне. Вот горлицы со злыми красными глазами, неподалеку зимородки в черную и белую полоску – а дома они синие. Один раз Гилас и вовсе заметил ярко-фиолетовую камышницу с алым клювом и ногами. Чудеса, да и только!
И повсюду с протяжными стонами раскачиваются камыши. Таких высоченных Гиласу еще видеть не доводилось. Листьев у них нет, только жесткие зеленые стебли толще его запястья и качающиеся верхушки, похожие на зеленые опахала из перьев. Камыши скрипят и перешептываются: в их царство явились незваные гости!
– Первый раз вижу, чтобы камыши росли так густо, – ворчал Гилас, продираясь сквозь очередные плотные заросли.
– Это не камыши, а папирус, – возразила Пирра. – Это священное растение. Египтяне делают из его стеблей что-то вроде полотна, а писцы чертят на нем заклятия.
– Уж не знаю, как они называются, но эти растения нам не рады.
Похоже, они его услышали. Вдруг непонятно откуда налетел ветер, папирус неистово закачался и взял Гиласа в плотное сжимающееся кольцо.
– Помоги, – с трудом выговорил мальчик.
Даже с помощью Пирры он еле-еле вырвался из плена стеблей.
– Может, папирус просто не хочет, чтобы мы шли в ту сторону, – пропыхтела Пирра.
Ее рука скользнула к висевшему на груди уаджету.
– Но тогда нам придется зайти глубже.
Пирра кивнула.
– Надо возвращаться. Кем советовал идти по краю.
Гилас обратил внимание: хоть Пирра и уверена, что Кем их бросил, девочка все равно готова следовать его указаниям. Но Гилас рассудил, что вслух об этом лучше не говорить.
– Поверить не могу, что Кем просто сбежал, – произнес мальчик.
– А я могу, – с презрением бросила Пирра.
Гиласу очень не хотелось, чтобы Пирра оказалась права. Он восхищался умением Кема выживать в пустыне, да и вообще этот парень пришелся ему по душе.
– Что, если Кем просто испугался стражников, а потом потерял нас? Может, он сейчас нас ищет!
Пирра фыркнула. Вдруг она остановилась.
– Опять идем не туда.
Гилас кивнул:
– Вернемся обратно.
Но они никак не могли найти туннель, из которого только что вышли: папирус сомкнулся у них за спиной. А ведь Кем предупреждал, что здесь все движется. Папирус, течения…
Когда Гилас и Пирра снова зашагали вперед, папирус облегчил им задачу: он расступался перед ними, заманивая путников все дальше в дебри Великой Зеленой.
Вдалеке послышалось громкое мяуканье Разбойницы: «Где вы?» К счастью, тревоги в ее голосе не слышно: только любопытство. Подражая львице, Гилас мяукнул в ответ: я здесь!
Пирра пыталась разглядеть небо сквозь папирус – видно, высматривала Эхо. Девочка покачала головой.
– Она далеко, гоняется за птицами в свое удовольствие. Я чувствую.
Голос Пирры звучал напряженно, будто девочка храбрилась из последних сил.
– Это еще что? – вдруг прошептал Гилас.
Из густых зарослей донесся низкий рев, смахивающий на мычание: «Мву-мву».
Гилас и Пирра уставились друг на друга. Мальчик вспомнил рассказы Пирры о речных лошадях и гигантских ящерицах. Оставалось молиться, чтобы у Разбойницы хватило ума не трогать существо, издающее такие звуки.
Тут они вышли к узкому ручью. Он тек настолько вяло, что смахивал на медленно ползущую коричневую змею. На поверхности плавали огромные круглые листья водяных лилий, из-под воды пробивались заостренные бутоны, только не белые, а фиолетово-синие. От них исходило сладкое благоухание.
