Татьяна Новикова "Ты мне не нравишься"

Спрашивается, а на кой тогда Артём приехал?

– А где вы живете, Марина? Далеко? Машины у вас нет, да? – спрашивает Миронов-младший вроде как с заботой.

– Мы живем на севере города, – если мама и замечает подвох, то вида не подает. – Далековато, но всегда можно вызвать такси.

– Ну, не расстраивайтесь, папочка скоро одарит вас квартиркой поближе.

– Почему? – удивляется мама.

– А он всех одаривает, он у меня щедрый.

– Ты можешь шутить сколько влезет, только вот квартиру покупать не придется. Марина с Софьей переедут сюда. В ближайшее время. Мы женимся, Артем.

– Что?! – в один голос восклицаем мы оба.

– Тридцатого августа, – добавляет мама смущенно, и Денис Владимирович обнимает её за плечи. – Мы станем одной семьей.

Одной семьей?!

С этим вот?!

О, нет…

В воцарившейся тишине раздаются жидкие аплодисменты Артёма. Он хлопает медленно, будто его рукам мучительно сложно касаться друг друга.

– Браво, отец, – произносит сиплым голосом. – Ты не придумал ничего лучше, чем в годовщину смерти собственной жены объявить о новой свадьбе.

– Годовщина смерти?.. – не понимает мама.

– Вчера. И я не понимаю, почему через десять лет после трагической гибели Дарьи должен оставаться затворником. Сын, если тебя что-то не устраивает…

– Меня всё устраивает, – рычит Артём. – Я пойду. Дела.

Он срывается с места стремительно, не попрощавшись, не посмотрев ни на кого из нас. Денис Владимирович тщетно пытается отшутиться по поводу взрывного характера сына, но мама молча кивает, глядя в тарелку. Ещё бы, известие о свадьбе после годовщины смерти. Такое себе событие.

Зачем Миронов-старший объявил о помолвке сегодня?

Почему не мог подождать?

– Денис, что это значит? – мама смотрит на него с сомнением. – Тебе нужно поехать за сыном?

– Он взрослый парень, и я не обязан потакать его капризам. Вернется. Ты с самого первого дня знаешь, у меня была жена. И что? Это в прошлом. Я не могу воскресить её, но могу вновь быть счастливым. Переезжайте сюда как можно скорее, вот что я хочу сказать.

Э-э-э. В смысле?!

В этот огромный дом с бассейном и камином?

В голове не укладывается. А как же наша уютная однушка, которую мы снимали столько лет, сколько я себя помню? Мама шутила, что давно могла бы купить дворец на те деньги, которые мы потратили на съем. Но жить-то где-то надо. Ипотеку так просто не взять, без первоначального взноса, а лишних денег у нас не водилось.

А до института как добираться? На собаках? Да я разорюсь заказывать каждый день такси.

Короче говоря, приезжать сюда на выходных и загорать в шезлонге я готова, жить – точно нет.

Разумеется, моего мнения никто не спрашивает. Мне выделяют комнату на втором этаже и говорят, что сегодня будет «пристрелочный  выстрел», то есть первая ночевка в новом доме.

Пижамы у меня нет, но это тоже никого не волнует.

Что меня, если честно, бесит до чертиков. А если у меня были планы на вечер?

– Водить умеешь? – спрашивает Денис Владимирович, когда мы возвращаемся в столовую.

– Не-а.

– Тогда будет тебе личный водитель, должна же ты иметь возможность выехать отсюда, – сообщает он будничным тоном, от чего у меня падает челюсть.

Представляю, как приезжаю на пары с водителем и небрежно так сообщаю, что теперь живу в элитном коттеджном поселке. Да меня вечно голодные студенты сожгут в очистительном пламени, чтоб не выпендривалась.

– Устала? – мама по-своему расценивает моё молчание. – Отдыхай. Торт с собой возьми, если хочешь.

Ну, нет. Сломанное мироощущение не спасти куском «Праги».

Я сижу на подоконнике и бездумно пялюсь в окно. Не верится, мама выходит замуж. Опять. В прошлый раз мне было восемь лет, и я искренне называла маминого мужа «папой». Они прожили вместе год и развелись, когда «папа» притащил в нашу квартиру тощую блондинку.

Помню, что мне в школе стало плохо, и меня отпустили домой после третьего урока. Возвращаюсь, а там – «папа» с блондинкой занимаются какими-то акробатическими этюдами. Это я сейчас понимаю, чем конкретно они занимались, а тогда у меня в голове всё сложилось. На кровати – чтоб не разбиться. Обнаженные – чтоб одежда не мешала.

– Не рассказывай маме, что видела, – просил «папа», когда блондинка в ужасе натягивала трусы. – Я хочу сделать ей сюрприз, понимаешь?

– Ага, – важно ответила я и в тот же вечер спросила, могут ли меня тоже отдать в такую акробатику, где все голые и кричат.

Почему-то маме папино начинание не понравилось.

Мы остались одни.

Я не из тех, кто верит в «долго и счастливо». Скорее – наоборот, пессимизм во мне цветет буйным цветом. Любовь, от которой перехватывает дыхание, несет исключительно проблемы: нервные срывы, приступы ревности, обиды на пустом месте. Называйте меня брюзгой, если хотите. Но это факт.

Чем дольше я думаю о грядущей свадьбе, тем сильнее понимаю одну вещь: в битве против маминого «счастья» у меня есть союзник. Правда, не представляю, что должно произойти, чтобы я этим союзом воспользовалась.

Он мне не нравится. На уровне интуиции. Подсознательная неприязнь, злость, текущая по венам, терзающая, рвущая на куски.

Но, между тем, я набираю сообщение.

Есть шанс, что твой отец передумает жениться?

Артем читает сообщение, но не отвечает.

Не очень-то и хотелось.

***

Первая ночь в новой комнате проходит отвратительно. Нет, даже не так. УЖАСАЮЩЕ. Мерзопакостно!

Потому что мне снится… он.

Вначале мы скандалим у бассейна. Всё реалистично, как в жизни, только на сей раз я первой набрасываюсь на него и сталкиваю в воду. Артем зависает на поверхности, раскинув руки и ноги в стороны, улыбается.

– Иди сюда, – зовет мурчащим тоном. – Я знаю, как заставить наших родителей передумать жениться.

– Как же? – склоняюсь над бортиком.

– Иди сюда, – повторяет, кружась точно в танце, – расскажу.

Мои коленки подгибаются, и я рушусь в бассейн. Тот кажется бесконечным, ноги никак не могут отпружинить от дна. Захлебываюсь. Перестаю понимать, где нахожусь. А сверху доносится каркающий мужской смех, и накатывают волны.

Он вытаскивает меня за шкирку, обхватывает в кольцо рук. В моем мозге зарождается мысль: как же он удерживает себя на плаву? – но она быстро теряется в сонном смятении.

Мы так близко, наши тела соприкасаются, капельки воды стекают по коже. Сильный. Горячий. Я пытаюсь отпихнуть его ладонями, но лишь сильнее увязаю в густых, словно кисельных, водах.

– Давно мечтал попробовать их на вкус, – Артем нежно проводит пальцем по моей нижней губе, и внизу живота сводит приятной истомой. – Попробовать тебя…

Он целует меня неистово, глубоко. Не стесняясь ничего, не пытаясь смягчить «удар». Не спрашивая разрешения.

Умелые пальцы расшнуровывают завязки на бюстгальтере, обводят грудь и…

Я просыпаюсь посреди ночи и на цыпочках прокрадываюсь на гигантскую кухню. Не могу напиться, вкус воды кажется гадким, химическим. Внутри колотит озноб, и жар не покидает тело. Меня словно скрутило как мокрое полотенце.

В своей спальне есть один плюс – личная ванная комната. Приятно залезть в ванну и залипнуть на час, не думая о том, что мама проснется и начнет задавать ненужные вопросы.

Бутылочек с пеной здесь, конечно, не имеется, зато гелей для душа такое изобилие, что можно один флакончик целиком вылить в воду.

Погружаюсь в воду с головой, зависаю на несколько секунд, слушая, как бьется собственное сердце.

«Попробовать тебя…» – стучит в висках.

Мои мысли вновь и вновь возвращаются к Артему Миронову, который не должен вызывать во мне ни единой теплой эмоции. Но я вспоминаю, как убежал он дома, какой яростью горели его глаза. Как бы мне хотелось точно так же убежать, наплевав на всё.

Да и что мешало?

Мне уже не шестнадцать лет, даже не восемнадцать. Взрослая девушка, имею право на собственное мнение. Вольна поступать так, как захочу сама.

Почему тогда осталась? Ради мамы, которая вновь оступится? Или ради себя?

Лелеять собственные страхи всегда проще, чем действовать. Быть слабой проще, чем попытаться что-то переломить.

Я обязательно уйду. Но когда пойму, что с мамой всё в порядке, и никто не причинит ей вреда.

А Артем…

Демоны в моей голове отплясывают и шепчут: «Попробуй его по-настоящему».

Я показываю им мысленно средний палец.

Глава 3

В клубе сегодня душно, и музыка как-то особенно сильно долбит по затылку. Я люблю танцевать, мне нравится растворяться в танце, тонуть в ритмах. Но сегодня не получается расслабиться. Девчонки накачиваются коктейлями – Ирку изрядно ведет в сторону, – а я лениво мешаю трубочкой лед в бокале.

Пить тоже не хочется.

С момента нашего внезапного переезда к Миронову прошло чуть меньше недели. От личного водителя я наотрез отказалась, поэтому в город меня довозит такси. Я уже ненавижу проселочную дорогу, бесконечное шоссе и унылые поездки туда-обратно.

Казалось бы, радуйся. Но меня словно лишили свободы, обрезали крылья, заперли в золотой клетке.

Вернуться бы в нашу квартиру хотя бы на несколько деньков, но мама сказала:

– Я расторгаю договор и в ближайшее время перевезу вещи. Привыкай.

Вот так в одночасье меня лишили привычного мира и ещё удивляются, чем я недовольна.

– Да где все нормальные мужики? – жалобно стонет Ирка, оглядев зал. – Кстати, спасибо, что поинтересовались, – язвит она. – Но с тем качком у нас не срослось. Вы знали, что от стероидов у парней их боец падает? Совсем падает. Бесповоротно. Вот так облом. Короче, мне срочно нужен парень. Любой, но желательно красивый.

– Член тебе нужен, а не парень, – язвит Никос. – Здоровенный такой, который выбьет из тебя дурь. Причем бить тебя им нужно исключительно по лбу.

– Не откажусь. Софья, ну чего ты опять киснешь. Как твой будущий отчим?

– Цветет и пахнет, – бурчу. – Да вы болтайте, не отвлекайтесь.

– Софа просто заелась, – показывает мне язык Ника. – Золотые унитазы ей, видите ли, не нравятся и черная икра на ужин не устраивает. Несчастная, будущий папочка всего-то миллионер, а не миллиардер.

Подружки начинают хихикать, а я демонстративно прихлебываю из бокала, заглушая их язвительные замечания.

– Давайте лучше танцевать, – решительно встаю из-за стола. – Или вы сюда языками трепать пришли?

На танцполе чуть проще забыться. Двигаться в такт музыке. Теряться. Перерождаться под каждый новый бит и угасать, когда замолкает песня.  Я становлюсь раскована и могу двигаться так, как не позволила бы себе в другой обстановке. Но приглушенный свет скрадывает детали, и можно обводить себя руками, склоняться чуть сильнее, чем позволяют правила приличия.

А потом я натыкаюсь на компанию, сидящую за барной стойкой. Даже не на компанию. На одного конкретного человека. Который внимательно смотрит, словно среди сумрака и ядовитых брызг света видит лишь меня.

Наши взгляды пересекаются будто мечи, высекая искры, искривляя пространство.

Я замираю, а Артем отворачивается к своим друзьям, говорит им о чем-то.

– Ты чего? – наклоняется ко мне Ника.

– Видишь того парня? – незаметно мотаю подбородком в сторону бара. – Третий справа, в футболке-поло?

– Ага.